хочу, но никто не разрешал

Илья ревнует Дениса, когда того держат в объятиях на секунду дольше, когда тот долго не смотрит на него, хотя они сидят рядом. Он хочет его себе, такой уж собственник родился. Считает, что то, что он любит — его навсегда. Не может. Нельзя. Улыбается, когда рядом с ними слишком яркие люди, которые забирают внимание Дрейка на себя. Илья серый, незаметный на их фоне. Заменимый. Думает ли так Денис? Нет, для него Мазеллов один из близких людей. Один из тех, кто всегда рядом. Один из тех, кто не бросит никогда. Ему не нужно оборачиваться, чтобы знать, что за ним стоит Илья. — я так хочу тебя, — во фразе нет пошлости, ни капли. Илья только губами произносит, среди шума музыки не будет слышно его жалких просьб, — я так хочу тебя... Сердце грохочет в ушах, больно в груди, когда оно снова разгоняется в ритме, обещая пробить грудную клетку. Он хочет прижать к себе и не отпускать никогда. Забрать к себе и наслаждаться временем вместе. Наедине. Без остальных. Когда рядом Денис — все становятся лишними. Даже другие близкие люди, но они не такие. Они просто есть рядом, для Ильи они тоже большую цену имеют, но Дрейк другой. Никого иного бы Мазеллов не хотел себе. Он убеждает себя, что это просто очередная зависимость. Как сигареты, пиво, игры. Скоро надоест. Но, сука, год уже прошел. Больше даже. А Денис рядом всегда. По дискорду, в одной комнате, когда они оба в Питере. Зависимость на то и зависимость, что без предмета чувства нельзя даже дышать. Чужие руки касаются бедра Дрейка, а Илья лишь улыбается. Улыбка сама на лицо клеится, добрая такая. А внутри ураганы, бури, тряски. Внутри боль, что он этого не может. Только смотреть будто Денис экспонат в музее, руками трогать запрещено. Друзья. Близкие. Но не настолько. Хочется больше. Кажется, Илья с детства был таким. Вкидывал, что хочет чего-то и все предлагали это купить, то же печенье или конфеты. Только уже тогда Мазеллов понял суть своей «биполярки». Хочет пару минут, максимум пятнадцать, а потом отпадает. В игрушку на компе рубится часами и днями, но не проходит и полугода, как та остается лишь ярлыком на рабочем столе, ведь интерес к ней давно потерялся. Даже сейчас, когда вокруг лишь цветные огоньки Москвы, а в полуметре шагает Дрейк, хочется одновременно всего и ничего. Денис себе на пару дней номер в отеле взял, хоть Мазеллов и уговаривал, что найдет для него место в своей квартире. И не потому, что себе оставить Дрейка хочет. Просто помочь другу, зачем лишние деньги тратить? Но лучше было бы, конечно, под боком Ильи. Денис и сам так подумывал. — Хочу печенье, — неожиданно произносит Илья, глядя в асфальт, — шоколадное. — Эй, куда ты? — спрашивает он, когда Дрейк разворачивается к магазину. — Ты ж печенье хотел? Пошли, купим, — непонимающе глядит Денис, разворачиваясь. Между ними три метра, но для мазеллова это километры. — Прости, не нужно. Не хочу. Остается лишь горько под ноги самому себе смотреть, пока Дрейк рядышком пристраивается, чтобы дальше пройтись. Он не хочет, чтобы тот снова тратился на него. Сам купит если захочет, но и это вряд ли произойдет. Слишком уж хорошо себя Илья знает. — «Собственник», — едко комментирует голос в голове, когда Мазеллов снова слишком долго пожирает взглядом Дениса. Тот ему никто, кроме друга, но большего все равно хочется. Даже девчонки редко интересовали Илью, а тут парень. Но смысла не имеет. Кто-то может сказать ему, что тот слишком уж зажрался, когда говорит вновь о очередной хотелке-на-пять-минут. скажут, что жизнь не так устроена и на блюдечке никто ничего не принесет. Илья знает. Все более-менее близкие тоже. Илья не перестает хотеть, когда отказывают. Огонек азарта внутри тухнет, когда обида глушит, но разгорается вновь совсем скоро. А Дрейк видит, как рядом с ним Мазеллов расцветает. Улыбка та же, движения такие же, но что-то незримое меняется. — Хочу с тобой на свидание сходить, — вкидывает Илья шутливым тоном, но сердце трепещет. Конечно, серьезно это никто не воспримет, так что шутить можно сколько угодно. Смотрит на Дениса, как тот лишь с легкой улыбкой поворачивается. — Точно хочешь? — тепло глядит он, — Или скажешь через десять секунд, что уже не нужно? — Хочу. И улыбка с лица спадает, оставляя такую забытую неловкость, когда его за руку хватает Дрейк, пальцы переплетая. — Я тоже, — шепчет он. Под ночными огнями Москвы было зафиксировано, как влюбленно они глядели друг на друга, пока места от касаний жгло у обоих. Приятно. Теперь можно.