Лунные лилии

Мэг медленно угасает у него на руках, но отчаянно борется, цепляясь за каждый вздох. Сколько же силы духа, отваги и воли в этом хрупком теле! Глубока и опасна рана Мэг, ещё труднее уйти от стражи, но стычка между людьми шерифа и разбойниками — на руку беглецам. Гисборн бьёт в пах какого-то всадника и, когда тот с озверелым воплем падает на мостовую, вскакивает в седло, и, бережно держа перед собой девушку, старается двигаться более-менее равномерно, чтобы тряска не повредила раненой. Она дышит неровно и с трудом, но всё же дышит, и Гисборн крепко прижимает её к себе, стараясь, чтобы как можно меньше крови вытекло из раны. Продержаться до ближайшей деревни, найти лекаря, а дальше… Что будет дальше, что сделают с ним, арестуют, отрубят голову, повесят — уже не важно, и только жизнь Мэг бесценна. — Мне нужен лекарь! — кричит он первому же встречному. — Моя невеста умирает! Сельский мастеровой останавливается и указывает всаднику дорогу. — Скачите к Агнессе, милорд, — дом под зелёной крышей. У неё дар — мёртвого поднимет. Знахарка лишних вопросов не задаёт, она и так всё видит. Бережно уложив Мэг на пёстрое лоскутное одеяло, Гисборн доверяет возлюбленную заботам незнакомой женщины. — Её можно спасти? — он не просит, а требует, почти угрожает. Если эта ведьма не в силах помочь Мэг, он задушит старуху голыми руками, сожжёт всю деревню и чёрт знает что ещё — Гаю Гисборну больше терять нечего. — Она с нами, — успокаивает его Агнесса. — Ещё немного — и было бы поздно. Гисборн точно во сне выполняет все указания Агнессы, кромсает полотно для перевязки, помогает промыть рану, подносит к губам девушки лечебный отвар и едва ли не насильно вливает в уже почти разомкнутый рот, потом так же заставляет её выпить маковое молоко. Целительница хлопочет возле девушки, растирая больное место мазью, которая стянет и заживит поврежденную плоть. Сердце колотится как бешеное, и Гисборну кажется, что проходит вечность, прежде чем Агнесса говорит, что лечение окончено и больная должна выспаться. А пока она будет спать, травы и мазь сделают свое дело. — Можно я побуду с ней? Агнесса кивает. Так даже лучше. — Несколько часов проспит, они — решающие. Если переживёт — всё будет хорошо. Если переживёт… Гисборн мучительно припоминает, когда он в последний раз просил о чём-то небеса, пытается вспомнить хотя бы одну молитву, но безуспешно. Он шел в бой, только надеясь на свою силу и отвагу, на верный меч, а на небесах его слушать уже вряд ли станут — слишком много крови на его руках, а Всевышний и его ангелы признают только «чистеньких». И всё же… надрывный крик души рвётся сквозь тёмное зарево страдания, умоляя пощадить невинную душу — не ради него, черного рыцаря Гая Гисборна, давно перешагнувшего границы зла, но ради неё самой. Она не заслуживает смерти… такая юная, прекрасная и отважная… Марион заслужила — кажется, Гай никогда не забудет её перекошенное тупой злобой лицо, даже мёртвая она дразнит его, издевается. Заслуживает и Изабелла — и от возмездия ей не уйти, но Мэг — нет, никогда. Только не она. Сейчас она спит. Её сон не назовёшь безмятежным сном невинной девушки — она борется со смертью, едва ли не кричит, и липкий пот прошибает Гисборна, когда он прислушивается к её возбуждённому дыханию. Он не может не сидеть рядом с ней, охраняя её, будучи готов сразиться с самим небесным властителем, если он пожелает забрать его любимую. Он гладит её лицо, целует закрытые веки, представляя, как зло и смерть отступают перед их любовью. Он говорит ей о лунных лилиях, расцветших в саду, о земной тропе, по которой так легко и приятно идти, о шуме листвы и прибрежном рассвете — и о целом мире, который будет им принадлежать. И кажется, что Мэг постепенно успокаивается — его ли, Гисборна, заслуга или зелий Агнессы?.. Но как бы то ни было, она жива — и теперь, когда в узкое окно врывается алое зарево заката, бросая отсветы на лицо, руки и волосы спящей, он уверен, что всё будет хорошо. Выйдя за порог ведьминого дома и вскочив на коня, он галопом несётся к лесу. Ищейки шерифа если и напали на его след, то давно его потеряли, иначе бы он не провёл в деревне столько времени. Спешившись и привязав коня, он бредёт, не разбирая дороги, натыкаясь на тёмные стволы, бредёт по узкой извилистой тропе, пока его взору не предстает сверкающее розовыми отблесками озеро. Лилии рассыпаны по всей зеркальной глади — белые, на закате розовые — и на глубине, и совсем близко к берегу, так что можно срезать цветы, не заходя в воду. Именно так Гисборн и делает. Свежий цветок ложится в его ладонь. Скоро взойдет луна, скоро проснется Мэг… …Возле изголовья Мэг оплывает догорающая свеча. Зыбкое пламя дрожит, трепещет — и гаснет, освобождая дорогу лунному свету. Серебристый диск смотрит в окно — Мэг открывает глаза, потягивается, хочет сесть на кровати, но она ещё слишком слаба. Она в изумлении осматривается, отмечая незнакомую обстановку — деревянный дом, ароматы, исходящие от развешанных по стенам пучков трав. Жестяная миска с водой — словно небольшое озеро, на поверхности которого сияет в свете луны белая водяная лилия. — Гай, — она счастлива, что видит его, она хочет обнять его, поцеловать. Гисборн наклоняется к ней и осторожно притягивает Мэг к себе, целуя тёплые губы и физически ощущая приливший к её лицу жар. — Ты спасена, любимая, — шепчет он. — Я буду с тобой, пока ты не поправишься окончательно. Агнесса спасла тебе жизнь, если бы не она… — Гисборн в ужасе закрывает лицо ладонями, не желая думать о том, что было бы, если бы Мэг не стало. — Мне снился голос, который пел мне о лунных лилиях, сверкающих на серебристой озерной глади, — вспоминает Мэг. — Я хочу увидеть их… эти лунные лилии. Он берет её лицо в ладони, обводя контур, касается подбородка, приоткрытых губ — и думает о том, что ещё утром нисколько не дорожил своей жизнью, а теперь она обрела смысл. Смысл, у которого есть имя. Эта девушка, бросившаяся под секиры палачей ради его спасения — и всё случилось так быстро, что он не успел её защитить. — Ты их увидишь, — улыбается Гисборн. Впервые за несколько лет. — Если будешь слушаться меня. Он бережно подхватывает Мэг на руки — она лёгкая, как пушинка — и несет её на руках до самого леса, до озера, ощущая, как она прижимается к его лицу теплой щекой, сходя с ума от этой пленительной близости. — Вот они, лунные лилии… В свете луны они сияют, как звезды, их отражения искрятся на водной глади, едва уловимо дрожа под слабым прохладным ветерком. — Красиво? Вместо ответа Мэг подаётся к нему всем телом, ища губами его губы и касаясь их осторожным поцелуем. Как она любит, милый ангел, слишком невинный, чтобы выражать свои чувства, и слишком беззащитный… Гисборн обнимает любимую ещё крепче, чтобы она не замёрзла — ночь довольно холодная, но Мэг не хочет уходить отсюда. Ей хорошо и уютно в этом лесу и в его объятиях. Впрочем, Гай тоже хотел бы встретить рассвет у этого озера, показать Мэг, как в рассветных лучах белоснежные лепестки становятся розовыми, а может, и золотыми. Он не видел этого, но безумно хочет видеть. А ещё он хочет видеть, как счастлива Мэг. — Прошлой ночью ты мечтал о смерти, — в её голосе проскальзывает тревога. — Забудь. А ещё лучше — забудь и ту ночь, и всё, что случилось потом. Помни сельский домик с зелёной крышей, помни лес и озеро. И лунные лилии. А я обещаю тебе, любимая, что одолею всех врагов и вернусь. Ведь теперь ему есть куда возвращаться.