Последствия

Этот остров мог свести с ума кого угодно. То, что тысячелетия назад было вулканом, сейчас являло собой небольшой кусочек каменистой суши. В кратерном озерце нашлась пресная вода — пожалуй, единственное достоинство островка. От палящего солнца не укрыться — скалы, узкая песчаная коса, а из растительности только несколько засохших деревьев и кустиков. Питаться тоже чем-то надо, а все съестное пошло ко дну вместе с «Аризоной». Кроме Гарина и Шельги, в живых остался только матрос с погибшей яхты, которого Роллинг командировал за пресной водой к кратеру. Это и спасло парня — отравляющий газ, пущенный людьми Шефера, до него не дошел. Бедняга был настолько потрясен случившимся, что начал заикаться — ничего удивительного. Ни с Роллингом, ни с Янсеном ничего не случится — все худшее с ними уже произошло. А троица «счастливчиков» была вынуждена как-то выкручиваться… …Тогда Шельга утратил надежду. Они с Гариным очутились в хищных когтях национал-социалистов, и все было кончено. Все, что они могли сделать, — это уничтожить смертоносный аппарат. Пусть обрушится скала, пусть гигантская волна накроет бесценное изобретение и унесет в океан — что угодно, но эти ужасные люди не должны им завладеть. Уничтожить аппарат, уничтожить Шефера и его помощников. И погибнуть самим — хотя Шельга понимал, что Гарин не хочет умирать. И сам не хотел. Но выбора не было. Унести свою тайну на дно Атлантического океана — все, что им оставалось… Шельга знал, как рисковал Гарин, прожигая скалу. И устремилась бушующим потоком в океан взвесь из воды, камня, застывшей лавы и горных пород, столь же опасная, как и сами лучи смерти, сносящая все на своем пути. Доверившись только собственной интуиции и везению — на точные расчеты времени не было, — Гарин кроил скалу так, чтобы бешеная стремнина прикончила Шефера и его помощников, но не задела Шельгу. Шельга запомнил его взгляд — взгляд человека, потерявшего все, но еще надеящегося спасти того, кто ему бесконечно дорог. Выживи, выплыви, ты же можешь, безмолвно просил он… И в этот миг Шельга понял, что должен выжить. А должен — значит, сможет. И, конечно, смог — годы тренировок в гребном клубе даром не прошли. Плыть в открытом океане при бегстве с «Аризоны» было намного труднее — Шельга не знал наверняка, где находится нужный остров, и уж никак не был осведомлен о подводных океанских течениях. Встроиться в поток и проплыть так, чтобы разрушительная сила не убила его, быстрее — а значит, и проще. Оставалось спасти Гарина — он и сам не очень-то сопротивлялся судьбе, не особенно держался за жизнь, к тому же сильно поранился о подводные камни. А утратив аппарат, не хотел возвращаться к реальности и двигаться дальше. Потом осмелел, смирился и сейчас снова сводил Шельгу с ума своими неуместными желаниями. Которые касались не только захвата мира… — Я тут подумал, Василий Витальевич, мой аппарат можно усовершенствовать, если… — Далее он излагал свои идеи, которые должны сделать гиперболоид более эффективным, увеличить его разрушающую силу. — Нравитесь вы мне, Петр Петрович, — усмехнулся Шельга. — Мы на необитаемом острове, непригодном для жизни. Единственные живые люди, которые могут добраться до нас — наши злейшие враги. Национал-социалисты у нас на хвосте — а если мы достигнем континента, неизвестно, что нас ждет. Учитывая, как мы оба любили покойного Роллинга, не удивлюсь, если его смерть Соединенные Штаты повесят на нас… А у вас только и мыслей, что про чертов аппарат. — Не только, — возразил Гарин, коварно улыбаясь. — Не забывайте, мы здесь почти одни, — он кивнул в сторону матроса, который в куче вещей, оставленных национал-социалистами, искал то, что могло бы пригодиться, — этот парень еще не вполне пришел в себя, и наш с вами моральный облик — последнее, что его волнует. А я… я по-прежнему без ума от вас и так же жажду вашей любви, как в ту ночь на «Аризоне», — он приблизился к Шельге и хотел поцеловать. — Если б вы знали, как я разочарован, что у нас все сорвалось из-за этого ублюдка Шефера!.. Однако Шельга, к его удивлению, не ответил на поцелуй. Похоже, он подумал, что попутчик перегрелся на солнце, если не осознает серьезности положения. И Шельга, в отличие от него, решил действовать. Найдя матроса с «Аризоны» — его предсказуемо звали Джон, — Шельга поинтересовался, что хорошего и полезного ему удалось найти. Английским Шельга владел заметно хуже, чем немецким или французским, но для того, чтобы объясниться несколькими фразами, знаний хватило. Разумеется, Гарин был прав, и моральный облик советской интеллигенции интересовал матроса в самую последнюю очередь — он на службе, он помнил свой долг и старался безукоризненно его исполнить. Уж если он оказался единственным из экипажа «Аризоны», то основная работа по спасению пассажиров затонувшей яхты лежала на нем. В их распоряжении оказались склад боеприпасов, парочка противогазов и увесистый баллончик с распылителем, которым отравили Роллинга и остальных. Неплохое «наследство», даже очень. И Шельге тут же пришла в голову идея, как это можно использовать. — Наденете это, — он протянул Джону противогаз. Второй — его, а Гарину не обязательно. — Должен быть вертолет. На нас будут противогазы. Мы выиграем немного времени, прежде чем национал-социалисты поймут, что Шеффера и его людей среди нас нет… как нет и груза, за которым они охотятся. Зато есть ящик от аппарата, в который можно положить баллончик с ипритом. Часть оружия и боеприпасов тоже уместятся. Рацию вывел из строя Шефер, но, к счастью, у них есть кому ее починить. — Нечего делать — чините передатчик, — сказал он Гарину, поставив перед ним металлическую коробку. — Может, пригодится, а может, и нет — работающая рация в любом случае полезнее, чем неработающая. И это лучше, чем тратить энергию впустую, — он вздохнул. Не то чтобы Шельга сожалел, что обидел Гарина отказом — он-то тоже хорош, нашел время… — Ладно, Петр Петрович, не злитесь, — ободряюще улыбнулся Шельга, наткнувшись на мрачный взгляд Гарина. — Наверстаем на континенте, когда все закончится. — Мог бы поцеловать, но это уже слишком. И ограничился только тем, что взял Гарина за руку. — Вы думаете, я не сожалею?.. Сожалею, еще как… Гарин напряженно молчал, не отнимая ладони и бесстыдно пожирая Шельгу глазами. — Вы знаете, Петр Петрович, погибнуть в океанских волнах было бы намного легче, — добавил Шельга, — чем снова огребать от этих мерзавцев, ища способ их обмануть. Для чего мне это было нужно?.. Чтобы спасти вас, Петр Петрович. — Меня и мой аппарат? — наконец спросил Гарин. Это были первые слова, сказанные им после ссоры. — Чтобы спасти вас, — повторил Шельга, — и продолжать наш путь вместе. Это важно для меня. — Что задумали? — Захват, — признался Шельга, — но не мира, нет, это больше по вашей части — всего лишь захват вертолета. Управлять вертолетом никто из нас не умеет — значит, придется заставить пилота национал-социалистов слушаться нас. Уверен, с помощью иприта и несуществующего гиперболоида мы сумеем их убедить.