Спустя очень много времени
«Инфузория! Да сколько у этого придурка денег?!» — думал одноклеточный, едва ли не грызя ножку кресла от зависти. Его глаз почему-то очень щипало, а уши уже готовы были хоть отвалиться от этого непрекращающегося щелканья клешней. — Семьсот девяносто… Семьсот девяносто пять… ВОСЕМЬСОТ РОВНО! — выкрикнув последнее числительное уже в голос, Крабс радостно подпрыгнул на месте и тесно прижал свой бумажник к лицу, — о, это было просто незабываемо! «Ну наконец-то он все досчитал! Аж не верится. Так, так, что там дальше по моему плану??? — Планктон достал из кармана один цент, — а вот и цент на управлении! Еще одно гениальное изобретение против крабов-сквалыг! Он привлечет внимание этого жирного ракообразного и заманит его в подсобку, а я тем временем возьму и запру его там!» — он позвякал украденным ключом от подсобки, который еле-еле пролез в его карман. Гений еле сдерживался, чтобы опять не начать смеяться злодейским смехом — а не то он точно себя рассекретит. Однако, по Юджину нельзя было в этот момент сказать, что он собирается уходить. — Это было так незабываемо… Повторим еще прямо сейчас? — почти похотливо вопросил он у открытого бумажника и денег внутри него. «Что? Какое повторим?! Да он издевается надо мной! Мы так до самого утра просидим!» — Планктон от злости начал рвать волосы на своей брови, но ему пришлось смириться с тем, что Крабс не соберется пойти домой, пока сам того не захочет.Спустя 91948775 пересчитываний денюжек
— Семьсот девяно-о-о-осто… Семьсот девяносто пя-я-я-ять… ВОСЕМЬСОТ!.. — радостно завопил краб на весь ресторан, дергая ногами от переизбытка эндорфинов, чуть не угодив ими в глаз злого гения. Причем, в этот раз злым он был уже в обоих смыслах. «Да заткнись ты уже, Крабс! — взбешенно подумал тот, протирая свой пересохший глаз, — ненавижу тебя! Ненавижу тебя каждой клеточкой тела! Даже несмотря на то, что я в принципе одноклеточный…» — Ах, вы были просто прекрасны, сладкие, — Юджин наконец-то закрыл свой бумажник, — я пересчитал вас всего… э-э… Девяносто один миллион девятьсот сорок восемь тысяч семьсот семьдесят пять раз, а потому не отказался бы еще пару разиков пересчитать! Но да ладно, как ни печально, я должен остановиться… Уже глаза слипаются, видите? — он указал на свои глаза, красные от недосыпа и окосевшие от любви к пересчитыванию денег, но такие счастливые, — поэтому, надеюсь, вы не возражаете, если я пересчитаю вас уже завтра. Обещаю, как только явлюсь на работу, сразу же начну! «Если тебе будет, что пересчитывать к этому времени, — Планктон в очередной раз ехидно улыбнулся, — ох, моллюски, уже упрел весь в этой куртке… В смысле, панцире». — Сладких снов, деточки, — Крабс мягко погладил бумажник, а потом поцеловал, как и кассу. Планктону было непередаваемо мерзко это слышать. Он убрал бумажник в задний карман брюк, куда и ключи от ресторана, после чего встал с кресла и собрался уходить. Его выражение лица было таким довольным и умиротворенным, что Планктону даже смешно стало. «Так, так, вот он! Вот он — мой выход! — в предвкушении подумал тот, от радости не веря тому, что сейчас будет происходить, и кинул свой необычный цент прямо рядом со входом в кабинет, — ну же, давай, Краби, обрати на нее внимание! Тебя ждет твоя денюжка!» — Так, стоп. Чем это пахнет? — Юджин встал прямо перед своим столом и задумчиво задергал носом, — деньгами. А точнее — одним центом. А если еще точнее — валяющимся на полу! Он резко опустил взгляд вниз и испустил короткий испуганный вскрик, схватившись за голову. — ПРЕСВЯТАЯ МАТЕРЬ ПЕРЛ!!! Это же как я мог такое допустить, чтобы целый цент выпал из кассы?! — воскликнул он, уже наклоняясь и тянясь к монете, — малыш, прошу, прости меня, неуклюжего растяпу, обещаю, что этого больше не повторится! Ой, куда это ты? Цент «внезапно» приобрел возможность самостоятельно передвигаться и быстро выполз из кабинета в холл. — Малыш, ну прошу тебя, ну умоляю, не обижайся! Я не хотел этого-о-о-о-о!.. — Крабс закрыл лицо клешнями и заплакал, тоже покидая свой кабинет. Ученый негромко засмеялся и покинул этот кабинет третьим, — где же ты? Цент грустно лежал около одного из столов. — Вот ты где! Нигде получше не нашел места приныкаться?! От меня ни одна монета не убежит! — ракообразный внезапно прыгнул на монетку всем своим телом, но та и в этот раз от него ускользнула, на сей раз направившись прямиком в подсобку, — ага, я видел, куда ты смылся! А-А-А-А-А-А-АЙ, МОРСКОЙ ЧЕРТ! Юджин очень неудачно упал, ударившись глазами о стол, чуть не сломав пол падением своего огромного тела. Жалобно кряхтя, он еле встал с пола и поправил свои помятые шесть ресниц и свой нос. «Ну как тут не смеяться??? — подумал тем временем Планктоша, сгибаясь пополам в попытках сдержать смех и не выдать себя, — как не смеяться с этого жирного неуклюжего пучеглазого мутанта?!» — Уф… Я… Я в-видел, куда ты смылся! — раздраженно повторил Крабс, поворачивая голову в сторону подсобки, — ты… ТАМ! Очень неудобное место ты выбрал для укрытия, дружочек — теперь тебе точно не убежать, ты загнал сам себя в ловушку! «Это еще кто кого в ловушку сейчас загонит, Крабс!» — Планктон дождался, пока его конкурент окажется внутри нужной комнаты, и забежал туда следом. — Вот ты и попался мне, цент! — довольно выдал краб, победно потирая клешни друг о друга, — ну вот что: хватит со мной играть! Сейчас ты отправишься к своим братьям и сестрам в мой бумажник — и точка! Он опять наклонился к центу, но тот вдруг убежал от него и в этот раз — прямо между пары коробок, в которых лежали всякие столовые приборы. «Ох уж эти маленькие центики…» — устало подумал Юджин, ложась на живот и засовывая загребущую клешню между тех коробок. Его «карма» была слишком большой, чтобы он самостоятельно смог туда протиснуться, поэтому пришлось поймать цент на ощупь. «Да! Да, наконец-то! Сейчас я должен только успеть запереть дверь — и он в моей ловушке!» — ученый достал ключ от подсобки из кармана, поднялся с помощью присосок на своих ботинках к дверной ручке и запер дверь. Заперев дверь, одноклеточный маниакально улыбнулся и наконец начал приближаться к своей ничего не подозревающей жертве. Тот был так увлечен поимкой монеты, что ничего не замечал, даже звука запертой двери. — ПОПАЛСЯ! — повторил Крабс, разглядывая злополучную монетку, — хм, странно… Почему от тебя воняет, как от Планктона и его так называемого ресторана? В прочем, неважно, завтра я тебя промою, а сейчас милости прошу в мой бумажник! Он положил цент в свой бумажник, спрятал его в карман, после чего облегченно выдохнул и вытер пот со своего лба. Потом он сел на колени и вдруг спросил сам у себя: — А почему я не догадался просто раздвинуть коробки в разные стороны? А-А-А-А, СВЯТОЙ НЕПТУН, ЧТО ЭТО?! — вдруг завопил он, когда почувствовал, что под его одежду через брючину что-то заползло. Что-то очень зудящее, мягко-жесткое и многочисленное, как будто бы какие-то крохотные щетки. Однако, для Юджина это было столь неожиданно и даже пугающе, что он в первую очередь именно заорал, а не засмеялся. Вскочив с колен, он начал слепо шарить клешнями по своему телу, надеясь, что сможет разобраться, что это только что было, и прогнать его. Но от страха не мог сосредоточиться и понять, где именно оно находится. А это «нечто» тем временем начало ползти по правому боку и все выше. — ХА-ХА-ХА-ХА-ХА, ПРОКЛЯТЬЕ! — ракообразный несдержанно захохотал от этого ощущения, согнулся пополам и крепко обнял себя, сам не зная зачем. Его пронзали противные судороги каждый раз, когда эти щетки прохаживались по коже, а это было почти ежесекундно. Он не удержался на ногах и грохнулся обратно на пол от смеха, но еще в сидячее положение, — А-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА, ЩЕКОТНО, ЩЕКОТНО-О-О-О! К счастью для него, данное ощущение достаточно быстро исчезло, оставив после себя лишь еще вполне себе терпимый зуд. Еще небольшое, почти незаметное щекотное трение оставалось где-то в районе шеи, но это он уже мог вытерпеть, пусть и по-прежнему был очень напряжен. — Что это?! Что это за чертовщина?! Неужто, таракан!!! — в ужасе завопил Крабс, смотря куда-то в стену вытаращенными испуганными глазами, стараясь отдышаться, — нет, только не это! Они… Они пришли сгрызть мои деньги! НЕ ОТДАМ!!! — он поерзал на одном месте, убеждаясь, что бумажник на месте. — Успокойся, Крабс. Это просто я, — наконец послышался довольный спокойный голос откуда-то около правого уха (Планктон надеялся, что у него там находятся уши). Планктон решил немного поговорить с Крабсом, чтобы подразнить его перед предстоящей пыткой. — Т… Ты, Планктон? — уже грубо спросил тот, сгибая правый глаз так, чтобы видеть неприятеля, — ну да, я прав был — таракан приполз… Ты совсем совесть потерял, мелочь?! А ну, слезай сейчас же! — он пробовал схватить ученого, но в этот самый момент тот переполз через шею к другому уху. Это было очень быстро — ускорители на ботинках делали свое дело, — а-а-а! — опять эти противные судороги, от которых Крабса резко передернуло. — Ой, успокойся ты, — повторил «таракан» ему прямо на ухо, медленно, почти нежно проведя щекотными перчатками вокруг левого глаза, как будто бы флиртовал, — я всего лишь хотел с тобой поговорить. — Я не отдам тебе ни секретной формулы, ни денег, — тут же холодно и твердо ответил Юджин, чьи глаза начали как-то самостоятельно дергаться от зудящего ощущения, — а теперь слезай с моей головы и проваливай из Красти Краба, пока я из тебя самого крабсбургер не сделал! Хотя, нет, не буду — по-любому отрава сплошная получится… Еще и без каких-либо калорий, судя по твоему худосочному телосложению! «Это уж лучше, чем быть таким жирным, как ты!» — раздраженно подумал Планктон, тыча пальцами в свои собственные торчащие ребра. Но он решил ничего не отвечать на это, чтобы хотя бы немного сохранить гордость. Да и привык он уже к подобным оскорблениям. — О, я уверен, после нашего, кхм, «разговора», — довольный Планктон изобразил кавычки пальцами, — ты поменяешь свое мнение насчет того, расскажешь ли мне ты формулу или нет, — ехидно прошипел он все так же ему в ухо своей жертвы, очень нервируя его. — Ч-что?! Какого еще разговора? Я не буду тебя слушать! И слезь с меня, я сказал! — Крабс предпринял еще одну попытку поймать Планктона, но тут произошло то, чего он совсем не ожидал. Опять возник тот неприятный щекотный зуд, только теперь уже в районе шеи. Юджин вскрикнул и передернулся, хотел было опять начать ругаться, как вдруг ощутил, как этот зуд перебрался в его… ухо. — А-а-а-а-а! Что ты творишь?! — ракообразный наклонил голову в левую сторону и принялся не сильно, но быстро бить себя по правому уху, надеясь, что сможет таким образом выгнать этого в край обнаглевшего завистника из левого. Но тот держался очень крепко благодаря тем присоскам на своих ботинках. — ТАК ты меня тоже не будешь слушать? — спросил он язвительным шепотом, но довольно громким. После чего, уже не в силах ждать ни ответа, ни чего-либо другого, принялся как можно быстрее водить одновременно и перчатками, и ботинками по чувствительной коже, предвкушая то, что сейчас начнется. — А-ХА-ХА-ХА-ХАХ! — Крабс опять заржал и вжал голову в плечи, абсолютно не готовый к этому, — УЙДИ-И-И-И-И! ПЛАНКТОН! Он опять начал хлопать себя по ушам, от паники и нервирующего ощущения не понимая, что тем самым все равно ничего не добьется. — Ой, что такое? — издевательски протянул одноклеточный, радуясь тому, что его «друг» так чувствителен к этому, на минуту переставая двигать перчатками, — такой взрослый, такой серьезный крабик — и боится щекотки? — Ч… Что?! — переспросил тот, заикаясь, зачем-то пару раз повращав головой по сторонам, — нет, неправда! Я… Я просто вспомнил кое-что очень смешное. Юджин не мог допустить того, чтобы Планктон просто взял и воспользовался этой его неожиданной слабостью, поэтому оправдывался, как мог. Как жаль, что было уже слишком поздно. — И что же ты вспомнил, можешь и мне рассказать? — саркастично вопросил тот, наполовину показываясь из чужого уха. — Я… Я, э-э… Я вспомнил, как однажды заморозил тебя в кубике льда, а потом выпил вместе с соком! — выдал ракообразный первую смешную вещь, которая пришла ему в голову, и ему реально стало смешно, — ХЭ-ХЭ-ХЭ-ХЭ-ХЭ, ЧЕРТ! Планктон жутко рассердился. Несмотря на то, что это произошло сто лет назад, этот так называемый для него инцидент по-прежнему стоял перед глазом. Это было одно из самых сильных унижений в его жизни, которые он бы не хотел вспоминать и стыдился перерассказывать Карен. — ХА-ХА-ХА-ХАХ, а это ведь реально смешно! — едва ли уже не истерично выдал Крабс, прикрывая рот клешней. — Смешно тебе, придурок жирный?! — взбешенно рявкнул ученый, и его недовольный насупленный вид тут же сменился на ехидный и маниакальный, — сейчас будет еще смешнее! — Да куда уж смешнее-то! — краб еле успокоился и перестал смеяться, но, к сожалению для него, ненадолго. В ту же секунду одноклеточный полностью вылез из его уха, решив поиздеваться над чем-нибудь другим. Юджин вновь передернулся и вскрикнул, после чего ощутил, как зудящее щекотное чувство вновь охватывает его шею сзади, только теперь уже куда более агрессивно. Щетки на ботинках атаковали нижнюю часть шеи, около плеч, а на перчатках — ближе к ушам. Ракообразному стало еще «веселее» от такого комбо, и он коротко и истерично взвыл, после чего опять засмеялся против собственного желания. По его телу от шеи начали бегать странные, колючие крупные мурашки, которые его немного напрягли и озадачили, но ему некогда было обращать на них внимания. Он переместил клешни себе за шею и пробовал избавить себя от этой пытки, но не смог прихлопнуть или даже просто отодрать одноклеточное от себя — тот очень крепко держался благодаря тем присоскам и был неуязвим под своим панцирем-курткой. — Планктон! Планктон, а-ха-ха-хах, ах ты ж шалунишкаа-а-а-а-а! — создавалось ощущение, что Юджину не столько щекотно, сколько смешно и весело в прямом смысле, и он смеется по большей части из-за этого, еще не осознав весь ужас ситуации, в которой он оказался. Но ничего, это ненадолго, — а-ха-ха-ха-ха-ха, что н… уф, что на тебя нашло?! — Да я вот искал способ, которым можно тебя эффективно пытать, — Планктоша начал нежно и медленно водить усиками между длинных крабьих глаз, и не догадываясь о том, что нашел у Крабса эрогенное место. Когда-то миссис Пафф его туда поцеловала, из-за чего он пришел в настоящий восторг и неделю не мыл себя в этом месте, чтобы ощущение от поцелуя хоть немного сохранилось. Но сейчас над его слабой зоной конкретно издевались, полу-ласкали, полу-щекотали, из-за чего чувствительность его тела сильно повысилась. Его живот неприятно свело, а в груди сильно и так же немного щекотно потеплело. Он начал… возбуждаться? Он чувствовал прикосновения длинных тонких усиков, нежные, но такое зудящие и напрягающие, и кусал себя за нижнюю губу, понимая, что готов хоть орать от такой невыносимой щекотки, и неизвестно, каким волшебным образом он еще держится. — …и, кажется, нашел, — продолжил Планктон с ехидной улыбкой, заметив реакцию конкурента. Он временно перестал двигать щетками на ботинках и перчатках, чтобы обратить внимание жертвы на возбуждающее чувство. «Хм-хм, интересно, интересно! Он начал возбуждаться. Неожиданно, конечно, но только к лучшему! Теперь, чувствительность его тела должна сильно увеличиться, и ему будет еще «веселее»! — радостно подумал он, продолжая двигать усиками на своей голове по чужому эрогенному месту, — надо достаточно его возбудить, а потом начать щекотать другое место, которое я еще не трогал!» Он вновь подключил к всеобщему процессу щетки и перья на обуви и перчатках, на этот раз уже чтобы смешать ощущения щекотки и возбуждения. Что, в прочем, ему удалось. Юджин внезапно издал звук, похожий на странный напуганный протяжный стон, после чего опять залился смехом. Он уже не пробовал отодрать Планктона от своей замученной шеи, понимая, что это бесполезно, и просто зачем-то обхватил клешнями свое тело и изредка мотал головой в разные стороны, еле сдерживаясь, чтобы не переместиться в лежачее положение от нехватки сил. То самое тепло в его груди усилилось, став уже горячим, и переползло в живот, а спустя секунду… и в интимное место. Тотчас все ощущения стали заметнее, щекотнее и возбуждающее, что напрягло нашего страдальца лишь сильнее. Он и сам потихоньку начал понимать, что возбуждается от такой необычной полу-ласки-полу-пытки, и иногда его смех чередовался редкими томными выдохами или даже постанываниями. — Интересно, а где ты еще боишься? Давай проверим, м? — злорадно предложил Планктон, заметивший, что Крабс начинает возбуждаться. — П… Пошел вон!.. — только и мог ответить на это Крабс, которому уже не было так весело, как пару минут назад. Он был неописуемо напуган тем заявлением, что его собираются пытать таким унизительным и, возможно, очень даже эффективным способом. Он ведь может не выдержать всех этих издевательств и просто сдаться. «Так, НЕТ! Ни в коем случае, Юджин! Пусть уж лучше из меня сделают чипсы, но я не выдам этой судовой крысе Планктону секретную формулу!» — промелькнула довольно уверенная мысль в его голове, и он понял, что действительно ни за что не расколется, что бы с ним не делали, как бы его не мучали. И тут дело уже не просто в старой вражде, но и элементарно в гордости и чести, которую он не собирался терять. Вся уверенность внезапно начала уходить, когда одноклеточный резко переполз с шеи под рубашку через воротник и остановился между лопаток. Ракообразный вскрикнул и широко улыбнулся, на этот раз, кое-как сумев сдержать припадочный смех. Он укусил себя за нижнюю губу едва ли не до крови, зажмурился, трясся и глухо и невнятно смеялся от ощущения того, как щеточки путешествовали между его лопаток во все стороны. Возбуждение лишь усиливалось, и теперь он чувствовал слабоватую, почти незаметную пульсацию в своем причинном месте. Но это не шло ни в какую по сравнению с тем, что было дальше. Шелдон внезапно решил сменить «траекторию» и со спины переместился прямо в правую подмышку Юджина. Реакция была просто непередаваемой. Для бедняги это, кажись, стало чересчур щекотно. Он больше был не в силах держаться в сидячем положении и приобрел горизонтальное, хохоча уже в откровенной истерике. Ничто не могло отвлечь его от мысли о том, что под его подмышками снуют те проклятые щетки, заставляющие его биться в судорогах и надрывно смеяться. Он зажмурился лишь крепче и опять обнял себя, будто бы старался прикрыться, изредка прикусывал свою губу, пытаясь заглушить смех (что ему, конечно, не особо удавалось), и неустанно дергал ногами. В животе почти болезненно жгло от возбуждения, член начал привставать, еще пока что едва заметно упираясь в одежду. — А-ХА-ХА-ХА-ХА-А-А-А, НЕ МОГУ-У-У! ПЛАНКТОН! Планктон, переста-а-ань, ха-ха-ха-ха! — кое-как выдал Крабс, не понимая, как он еще может произносить что-то членораздельное, — это слишком щекотно, прекрати-и-и, А-А-А-А-А! — Слишком, говоришь? — обрадовался Планктоша, естественно, пришедший в самый настоящий восторг от такой реакции, — а ты попроси меня вежливо, Краби, скажи волшебное слово, а заодно и отдай секретную формулу! И тогда я не только отстану от тебя, но и… дам тебе денег! Миллион долларов! Что, не согласен, не?! Ракообразный хотел мысленно возмущаться насчет того, что от него помимо формулы требуют еще и волшебное слово, но задумался над последней фразой. — Миллион долларов, говоришь? — Да-да! — Знаешь, что. Я, может, и жадный, но отнюдь не тупой. И думаешь, я не понимаю, что у тебя и подавно не может быть этих миллиона долларов?! «АААААРГХ, ТАР-ТАРСКИЙ СОУС! Все-таки не прокатило! А я думал, он от страха совсем ничего соображать не будет, — отчаянно подумал гений, недовольно выдыхая, — но ничего, пытки еще никто не отменял…» Юджин был невообразимо рад тому, что они начали хоть о чем-то болтать — ведь теперь у него есть какая-никакая, но все-таки передышка. Его, мягко говоря, удивляло то, что его возбуждают подобные вещи, и сейчас, когда он мог передохнуть, он наконец-то обратил более чем значительное внимание на свое возбуждение, не дающее ему покоя. Он как можно незаметнее зажал свой собственный половой орган ногами и слегка подвигал корпусом, чтобы создалось трение. Бесшумно выдохнув от удовольствия, краб совсем и позабыл о том, что ему лучше не стоит самостоятельно усиливать свое возбуждение и свою чувствительность. «Это не может так продолжаться! — нервно думал он, стараясь не представлять, что будет дальше, делая еще пару движений корпусом и ногами, пока у тех еще были силы держаться в таком положении, — я должен или как-то сбежать от него, или обхитрить! Но как именно-то?.. В голову ничего не лезет! А-а-а-а, он замучает меня до состояния морского овоща!..» В один момент, когда они уже заканчивали болтать, Крабс только вспомнил про дверь. Он кое-как подполз к ней поближе и пробовал толкнуть, но, как вы помните, та была заперта, а ключ был у… — А ключик-то у меня! — ликующе воскликнул Планктон, который непонятно как догадался о том, что Крабс хочет сделать, и победно позвякал ключом в своем очень глубоком кармане. После чего вновь сменил траекторию, на этот раз переместившись на живот Юджина. — А-А-А-А-А! Планктон, прекрати уже, я серьезно! Я, конечно, знаю, что ты крыса еще та, но не настолько же, — гневно и напряженно прошипел тот, прижимая клешни к груди, то и дело дергаясь от неприятного ощущения. — А чего ты хотел, детка? Я злодей, если ты не забыл! И я добиваюсь своего абсолютно любыми способами, какими бы аморальными они ни были! — с жаром объяснил ученый, действительно не понимая, как Юджин мог забыть об этом, — ох, знал бы ты, какое невыразимое удовольствие мне доставляет слышать то, как ты корчишься от смеха… А как я буду рад, когда ты наконец расколешься и отдашь формулу мне, ммм… От таких мыслей одноклеточный вдруг заметил за собой, что сам начинает возбуждаться, если не физиологически, то морально точно. Ему захотелось пытать своего конкурента уже по большей части нарастающим возбуждением, а не безобидной щекоткой. — Не дождешься, мелкий одноглазый… и-идиот! — дрогнувшим голосом возразил краб, зачем-то приподнимая голову, стараясь не обращать внимание на сильную, яростную пульсацию между ног, которую он сам же и увеличил. — А хочешь, мы проверим это? Дождусь или не дождусь? — гений опять начал двигать щеточками на своих проклятых ботинках и перчатках по чужому животу, не позволив жертве толком передохнуть от «веселья», — кто это у нас боится щекотки? — ХА-ХА-ХА-ХА-ХА! НЕ НАДО, НЕ НАДО, Я ПОШУТИЛ! — Крабс опять зажмурился, пробовал приподняться, но тут же упал обратно. — А я — нет~ Ракообразный опять засмеялся и заерзал на одном месте, нелепо дергая ногами, не в силах больше это терпеть. Ощущение от щекотки проклятыми щетками только возрастало, как-то странно жгло, постепенно распространяясь по всему телу. Хотя, может, Юджину так только казалось из-за повышенной чувствительности. Это продлилось около пяти минут, когда Планктоша добился того, чего не то чтобы добивался, но все-таки был отнюдь не против: Крабс начал задыхаться. Он орал от смеха и глупо перекатывался по полу, изредка отчаянно дергаясь всем телом, тщетно надеясь, что сможет избавить себя от мучений. Он кусал себя за клешни так, что едва ли не отрывал их от плечей. У него все плыло перед глазами, не только от слез, но и от нехватки воздуха, которая лишь обостряла все ощущения. Но эти полу-мягкие полу-жесткие щеточки не давали бедняге покоя ни на секунду, не позволяя ему собраться с мыслями. — П… ПЛАНКТО-О-О-О-О-ОН! — завопил он сквозь смех совершенно охрипшим голосом, — ПЛАНКТОН, ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХАХ! — Что ты хочешь сказать, Краби? — похотливо спросил тот, довольно улыбаясь за себя, слегка прикусывая нижнюю губу от возбуждения. Он слегка замедлился, чтобы у конкурента была хоть небольшая возможность говорить, при этом уже думая над своими последующими действиями. Решив подарить жертве побольше новых ощущений, он взял и заполз прямо в его пупок, зная, насколько там может быть щекотно. Удовлетворившись реакцией в виде испуганного, можно даже сказать шокированного вскрика и вздрога, он опять начал ласкать чувствительную кожу длинными усиками на своей голове. Сначала он двигал ими по краям пупка, потом чуть пониже или повыше, а затем нырял ими внутрь. И все это — адски медленно, но без остановки и так мучительно. Крабс опять согнулся пополам, но буквально на пару секунд, после чего упал и обхватил свое тело клешнями, не в силах остановить свой искренний, но отнюдь не радостный смех. Даже от таких легких щекотных касаний у него была едва ли не настоящая истерика, как до этого. — ХВАТИТ! Хватит, ах, а-ха-ха-хах, прекрати, пожалуйста, Планктон! — попросил он, уже чувствуя, как слезы идут по его щекам, а в легких начинает жечь, как огнем, — я больше не могу, перестань, А-ХА-ХА-ХА-ХА-АХ! Он понимал, что уже сходит с ума от происходящего, и хотел лишь одного — чтобы это побыстрее закончилось. Даже несмотря на то, что он был уже изрядно возбужден от этих пыток, и ощущение неудовлетворенности тоже весьма напрягало. — Что? ЧТО-ЧТО, Я НЕ ОСЛЫШАЛСЯ?! — переспросил одноклеточный, даже останавливаясь от удивления, — ты сказал «пожалуйста»? Юджин полностью замер. Даже дрожать перестал. «ТОЛЬКО ЭТОГО НЕ ХВАТАЛО! Я действительно сказал ему «пожалуйста»! — в панике подумал он, молча вытаращив глаза в потолок, — о, Нептун меня побери! Кто меня тянул за язык?! Теперь он точно еще активнее будет надо мной издеваться!» — Н-нет, ты… Ослышался, — хрипло и твердо выдал ракообразный, пытаясь усмирить свое шальное дыхание, и невольно ерзая от переполняющего его возбуждения. Так, нет, больше он так не оговорится, что бы с ним не вытворяли! Он не скажет этому садюге никакого «пожалуйста», и не будет умолять его остановиться! Он еще не настолько низко пал. — А-а-а-а-а… Ослышался, значит? — саркастично протянул одноглазый, наконец прекращая мучать чужой пупок и перебираясь ближе к бокам. — ОЙ! А-ха-ха-хах! — в этот раз Юджин засмеялся уже не так истерично, он был рад тому, что его одно из самых чувствительных мест больше не страдает. Планктон решил издеваться над конкурентом в том самом месте, которое решил оставить на сладкое перед тем, как Юджин, очевидно, уже кончит. Поэтому, не теряя ни секунды, он мигом переполз из-под чужой рубашки под брюки, кое-как туда протиснувшись. — А-А-А-А-А-А! Святые моллюски! — взвыл Крабс, часто моргая, чтобы избавиться от слез, рефлекторно тянясь клешней к брюкам. — А может, я все-таки не ослышался, и ты действительно сказал мне волшебное слово? — поинтересовался Планктоша, по голосу которого было отчетливо понятно, что он ехидно и похотливо лыбится. — Я сказал, ты ослышался, мелюзга! — яростно прошипел краб сквозь зубы, вытерев пот со своей шеи, — уф… Его живот повторно неприятно свело, когда он почувствовал, как около его интимного места что-то движется. Это явно будет еще хуже предыдущих пыток — ведь, чтобы избавить себя от щекотки под брюками, он должен будет их снять, перед этим вытащить ремень, а у него для это не хватит ни сил, ни, скорее всего, времени. Крабс пробовал в очередной раз отдышаться, но, к сожалению, не успел. Эта одноглазая зеленая крыса совсем растеряла свой стыд и совесть и переместилась уже ему под трусы. Ракообразный моментально понял, что с ним хотят сделать, и в панике начал просто глупо дергать ногами, надеясь, что тем самым сможет выгнать Планктона из-под своей одежды. — А я и не думал, что тебя это так возбудит, Краби, — маниакально улыбнулся тот, с любопытством рассматривая огромный крабовый стояк, — тогда, я так полагаю, ты будешь не против, если я сделаю так?.. — щеточки прошлись по чувствительной коже вверх-вниз. Юджин подскочил и взвизгнул без какой-либо мужественности, полностью теряя голову от этого ощущения, после чего залился хриплым, но по-прежнему истеричным и надрывным смехом в очередной раз. Он и представить себе не мог, что кто-то будет подобным образом издеваться над его мужским достоинством. — А-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА! УЙДИ, УЙДИ, ИЗВРАЩЕНЕЦ! — завопил он, опять дергаясь и жмурясь, не в силах заглотить хоть немного воздуха — все уходило на смех. Тут он вновь ощутил, как проклятые щеточки двигаются вверх-вниз по его крайней плоти, затем — влево-вправо, после чего наконец останавливаются на головке. Самом-пресамом чувствительном и эрогенном месте, щекотка которого невыносимее всех остальных вместе взятых. Крабс опять укусил себя за клешню, которая уже и так была вся в следах от его укусов, и вместо смеха издал странный звук, напоминающий длинное и очень жалобное скуление. Он мучался одновременно и от адского зуда, и от огромного возбуждения, которые в данном случае никак не хотели нормально сочетаться друг с другом. Он уже сто раз пожалел о том, что отпустил своих работяг пораньше, а сам остался один-одинешенек, наедине лишь с этим одноклеточным садистом. Если бы он включил характерную для него твердость и оставил их дорабатывать весь оставшийся рабочий день, как это обычно и делал, то сейчас смог бы позвать их на помощь и больше бы не страдал. Долго поразмыслить над этим не вышло. Планктоша, тоже уже сильно возбужденный, решил, что пора бы и ему себя удовлетворить. И он знал, каким образом он это сделает. «Я ЗАЛЕЗУ К НЕМУ В УРЕТРУ И БУДУ МАСТУРБИРОВАТЬ, ТРЯСЬ ОБ ЕЕ СТЕНКИ!» — безумно подумал он, в ту же секунду заползая в нужное место без каких-либо проблем — ему слишком понравилась эта затея, и он не желал еще как-то раздумывать, делать ли ему это или нет. Зрачки Крабса моментально уменьшились, а сами глаза свернулись в трубочку в прямом смысле. Он что-то невнятно и нечленораздельно забормотал в панике и ужасе, крепко сжимая клешни в кулаках, готовясь принять все последующие мучения. — П-Планктон, ты… совсем поехавший!.. — кое-как выдал он сквозь скулеж, смех и стоны, дыша абсолютно сбито, не зная, слышит ли его сейчас Планктон или нет. Заведенный ученый между тем время понапрасну не терял. Не желая томить себя, он прижался к горячей поверхности животом и начал тереться об нее причинным местом примерно где-то со средней скоростью, получая невероятное удовольствие с собственных действий и негромко постанывая. Однако, решив не забывать про свою жертву, он возобновил движения как и своими усиками, так и щетками на ботинках и перчатках. Всеми тремя он двигал с разной скоростью и в разные стороны. Краб опять истерично заверещал на весь ресторан. То, что он испытывал, не поддавалось никакому описанию. — А-А-А-А-А-А-А-АХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХАХ, НЕПТУН, ПОМИ-И-И-И-И-И-ИЛУЙ! — завизжал он, дергая ногами со скоростью света. Возбуждение все росло и росло, постепенно скапливаясь где-то около низа живота, и Крабс понял, что вот-вот кончит, и сдерживал себя изо всех сил. Шелдон тоже возбуждался от истеричных воплей Юджина и терся о стенку его уретры все быстрее и быстрее, заводя все больше как и себя, так и его, стоня уже чуть бесстыднее. Он был горд за себя, пусть и поражен стойкости соперника. При этом он не прекращал движения усиками на голове и щетками на обуви и перчатках, смешивая для ракообразного столько непохожих друг на друга, но таких возбуждающих чувств. Юджин беспомощно стонал, скулил и хохотал, ерзая по полу, не в силах ни чего-либо говорить, ни соображать, кроме того, насколько же ему щекотно. Он все-таки надеялся где-то в глубине души, что, кончив, одноклеточный уже устанет и решит оставить его в покое. Одноклеточному одноглазому ученому надо было до смешного немного, чтобы довести себя до разрядки. Сделав еще пару финальных движений своим тазом, он простонал довольнее и протяжнее обычного, после чего ощутил, как оргазм прошибает его насквозь, и он обильно изливается прямо под себя, пачкая свои ботинки. — Ах… Фух… Омгх, инфузория! — довольно выдал Планктоша, протирая свой глаз, на минуту позабыв о Крабсе и его жалком состоянии, — в жизни не ощущал ничего прекраснее!.. Ну да ладно… На чем я там остановился? Ах да-а-а-а! — выпалил он уже язвительно. Краб, если честно, не понимал, как он за это время сдержался и не кончил от такого срывающего голову сочетания удовольствия и адской щекотки. И он понимал, что он не может, просто не может этого допустить. А не то он, если и не расколется, то, возможно, помрет от нехватки воздуха, оставив свою дочурку и свои денюжки сиротами. Но и формулу он ни за что не раскроет. Надо что-то делать. — П… Планктон, подожди! Послушай! — нервно начал Крабс, стараясь не совершать резких движений, — послушай, ты… Ты победил! Я… Я отдам тебе эту проклятую формулу, только прекрати надо мной издеваться!.. Планктон на секунду замер, услышав это заявление. После чего радостно взвыл и подпрыгнул, вылезая из чужого интимного места. Он знал, он с самого начала знал, что все у него наконец-то получится, и он узнает эту секретную формулу спустя столько лет и попыток, наполненных страданиями! Карен будет им гордиться. А весь Бикини Ботом — уважать! — Ну, наконец-то! Наконец-то она будет моей! Я знал, что рано или поздно я выиграю! Давай, дай мне ее, или веди меня к ней! — ликующе завопил он, наконец-то показываясь наружу из-под брюк Крабса, после чего слез с него, подбежал к его голове и нежно поцеловал в лоб, как ребенка, — хороший крабик~ Но я все-таки еще побуду немного с тобой, чтобы ты меня точно не обманул! После таких слов он залез ему на плечо, как часто они ходили, когда были подростками и друзьями. Крабс нервно сглотнул и испуганно посмотрел на Планктона. — С-сейчас, сейчас я, я, э-э, в-встану и все покажу, — тихо пробубнил он, кое-как поднимаясь на ноги, и направился к двери, — открой дверь, — произнес он той же интонацией, опираясь об дверь клешнями, чтобы случайно не упасть. Одноклеточный тотчас вытащил из кармана те самые ключи и трясущимися от нетерпения руками, но вместе с тем очень быстро открыл дверь подсобки, заодно отдав ключ владельцу ресторана. Хоть Юджин и весь шатался, пока шел к своему кабинету, но Шелдон все равно пытался терпеливо ждать и не подгонял его. Нормально ходить крабу также мешала невыносимая, почти болезненная слабость по всему телу вкупе с возбужденным и пульсирующим половым органом, неприятно упирающимся в одежду, так и не добившимся желанного оргазма. Но оно и к лучшему, поверьте. Проходя мимо одного из столов, Крабс незаметно для радостного ликующего Планктона зачем-то прихватил с собой лопатку, тысячу раз хваля себя за то, что забыл про нее и не отнес на кухню, а оставил здесь. Вот они наконец в кабинете. Ракообразный все той же шатающейся походкой вместо своей привычной бодрой подошел к сейфу на стене. Ученый радостно завизжал, как ребенок в кондитерской или магазине игрушек, и начал нетерпеливо прыгать на чужом плече, уже начиная поторапливать конкурента: — Ну же! Ну же, К-Крабс, давай, а! — Подожди ты, — измученный краб кое-как вспомнил код, быстро набрал его на панели ввода и тем самым открыл сейф с бутылкой, внутри которой лежала секретная формула приготовления крабсбургера. — ДА-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! — Планктоша больше не мог сдерживаться, спрыгнул с плеча Крабса и кинулся к тому, что так долго пытался украсть, — УРА-А-А-А-А-А-А! НАКОНЕЦ-ТО! НАКОНЕЦ-ТО ОНА У МЕНЯ! — он обнял ее и начал шумно целовать, едва ли не плача от счастья, — как же долго я тебя добивался, детка! И теперь ты моя! Он хотел уже бежать с места преступления к себе, чтобы объявить Карен о долгожданной победе, но тут… В его спину что-то резко уткнулось. Почти не больно из-за непробиваемого панциря, но очень неожиданно и весьма неприятно, он аж вздрогнул, даже позабыв про формулу на пару мгновений. — ЭЙ! Крабс, ты что делаешь?! — грубо и непонятливо спросил Шелдон, поворачиваясь к Крабсу, но тут же пожалел об этом. Что-то резко уткнулось в его единственный глаз, едва он обернулся. Железное и очень холодное, при этом слегка смазанное чем-то полу-вязким и густоватым. — Ах ты, жирный противный придурок! — взвыл Планктон, не ожидавший такой подставы от своего уже вроде бы сдавшегося конкурента, как вдруг ощутил сильную боль в своем глазу — щипящую и непереносимую, как будто бы туда попала… — А-А-А-А-А-А! ТОЛЬКО НЕ ГОРЧИЦА!!!!! А-А-А-А-А-А-А, МОЙ ГЛАЗ, МОЙ ГЛАЗ! Одноклеточный упал и схватился за свой единственный глаз, вереща от адской боли на весь Красти Краб, позабыв о секретной формуле уже гораздо больше, чем на пару секунд. Да, как уже можно догадаться, Крабс ткнул Планктону в глаз той самой кухонной лопаткой, которой Спанч Боб нарисовал «кольцо» из горчицы. — АААААА, мой глаз! — продолжал орать Шелдон, пока его не схватили за голову и подняли в воздух, — пусти! Пусти меня, ты! — Планктон, ты хоть и гений, но порой такой идиот, — повторил Крабс фразу Карен, натягивая на лицо свой коронный ехидный оскал во весь рот, — ты реально думал, что я вот просто так сдамся и отдам тебе секретную формулу, и никак не смогу тебя обмануть? ХА! Не на того напал, салага! — Подлая жирная пучеглазая крыса, вот ты кто, а не краб! — яростно рявкнул ученый, отчаянно брыкаясь, вытирая слезы из своего глаза локтями, — это было нечестно! — Ой-ой-ой-ой-ой, тс-тс-тс, — Юджин притворно виновато поцокал языком, поджал губы и помотал головой в разные стороны, — а ты как будто бы играл честно сегодня, да? — БарракудА! Я злодей, мне можно. А ты — просто жадный придурок, а не злодей! — Планктон скрести руки на груди, очень недовольно хмурясь на Крабса, — и что ты теперь со мной сделаешь? — То, что ты заслуживаешь, Планктоша, — Крабс закрыл сейф, оставив формулу там, и куда-то направился с рассерженным Планктоном в клешне, причем его походка вновь была бодрой и быстрой, несмотря на его ужасное физическое состояние, — то, что я давно не делал, а потому сделаю это сейчас с огромным удовольствием… — Н-нет… — одноклеточный начал медленно мотать головой, когда ракообразный открыл дверь в уборную — до него начинало доходить, что с ним хотят сделать, — нет, только не снова! КРАБС! Не слушая «друга» и бодро насвистывая себе под нос свою любимую пиратскую мелодию, Юджин зашел в первую кабинку и поднял крышку унитаза. — Нет! НЕТ, НЕТ! Обещаю тебе, я еще вернусь! — рявкнул Планктон аккурат перед тем, как его туда кинули с негромким всплеском, — ТЬФУ! — Ага, буду ждать. Возвращайся домой, тебя, наверное, уже Карен заждалась, — ехидно заметил Крабс, тяня за сливной рычажок, — скатертью дорога! — НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ!.. — Шелдон пытался еще что-то сказать, но не успел — все потонуло в глупом бульканье, и по водопроводу он невольно направился в свой ресторан. Краб устало, но облегченно выдохнул, после чего пошел обратно в свой кабинет. Вот еще очередная попытка Планктона украсть секретную формулу не увенчалась особым успехом. Конечно, он более чем хорошо поиздевался над Крабсом, но не достиг своей основной цели, ради которой все это и планировал. А затем его взяли и вообще просто смыли в унитазе! Юджин глянул на часы и ничуть не удивился, когда маленькая стрелка указала на цифру 4. Да уж, долго все это продлилось, что и говорить… — Спэт, — он взял лопатку в клешни, обожающе на нее смотря, — Спэт, ты спасла меня и мои денюжки! Ты замечательная девушка, теперь понимаю, почему Спанч Боб сделал тебе предложение. Кольцо твое, конечно, немного смазалось, но ничего, мы это сейчас подправим. Крабс пошел на кухню, нашел горчицу и нарисовал лопатке новое золотое «кольцо». Положив ее на ее законное место, он опять вернулся в кабинет, став как-то туманно думать, чем он займется теперь, не понимая того, что это слишком очевидно. «Надо позвонить Перл, сказать, что со мной все хорошо, и потом уже домой идти. Время — деньги!» *** Это утро в Красти Крабе, на первый взгляд, было ничем не примечательным. Спанч Боб готовил крабсбургеры, то и дело распевая едва ли не на весь ресторан всякие веселые песни, иногда целовал свою лопатку Спэт, повторяя, как же ее любит, и взволнованно спрашивая, не обижал ли ее мистер Крабс. Сквидвард стоял за кассой со своим коронным скучающим и хмурым выражением лица, опять испытывая желание читать книжку по игре на кларнете — ведь прошлой ночью он оставил ее в ресторане, так и не насладившись чтением. У него слипались глаза от скуки. Мистер же Крабс находился у себя в кабинете и, как и обещал своим любимым денюжкам, пересчитывал их. Правда вот только… Почему-то именно сегодня он плохо мог сосредоточиться на своем любимом занятии. — Д-десять… Двадцать… О, Нептун, как же чешется шея. Так, давай сначала, Юджин. Десять. Д-десять. Что там дальше? Черт, спина чешется… Десять… И в боку колет… Десять, двадцать, тридцать, э-э, ммм… АААААААААА, ПРОКЛЯТАЯ ЧЕСОТКА! — вдруг заорал он едва ли не на весь ресторан, осатанело чеша себя везде, куда только мог дотянуться. У него все адски чесалось после сегодняшней безумной ночи, он заметил это уже тогда, когда проснулся, чтобы пойти на работу. На его коже уже виднелась немаленьких таких размеров розоватая сыпь, а также огромные царапины от его клешней, которыми он себя чесал. — Мистер Крабс! — послышался знакомый писклявый голос, — сэр, все хорошо? — в кабинет опасливо заглянула физиономия квадратного Боба, держащего лопатку в руках. — Д-да, сынок, все просто отлично, — Крабс натянуто и очень нервно улыбнулся, крепко сжимая клешни в кулаках, чтобы не чесаться при своем работнике. — Точно? — губка аккуратно зашел в кабинет и подошел поближе к столу начальника, — просто… Вы только что закричали на весь Красти Краб. Сквидвард аж проснулся. Ох, это что, сыпь у Вас??? — он испуганно ткнул в розоватое пятно на шее Крабса. — А! — краб вскрикнул и подскочил на месте, — Спанч Боб, не делай так больше! — Ой, простите, простите, пожалуйста! Но… Но что с Вами случилось? Спэт тоже очень беспокоится, — он бросил взволнованный взгляд на свою лопатку, после чего вновь вопросительно уставился на босса. — Просто… Просто, пока я, э-э, шел домой, меня искусала, э-э… Какая-то непонятная букаха, — нервно выдал тот, надеясь, что такое оправдание прокатит. — Бу… Букаха? — Да-да! Такая маленькая, зеленая, одноглазая… — сквозь зубы сообщил Юджин, отводя взгляд, — и очень противная, У-У-У-У-У-У-УХ! — Прямо как Планктон, — улыбнулся Боб и тихо засмеялся. — Д-да-да, как Планктон… — Крабс нервно сглотнул, вновь в подробностях вспоминая сегодняшнюю ночь, — а теперь — хватит прохлаждаться, марш работать, юнга! Время — деньги!