Ласковая шлюха Сого

— Надо дать ему снотворного и связать, — сказал Хиджиката. — Проблем-то. Глаза у Кондо стали влажными и жалостливыми. — А это не повредит его здоровью? — спросил он, и Хиджиката недовольно цокнул языком. — Можно нанять проститутку. Десять, — тут Хиджиката оборвал сам себя, вспомнив последний счет за разгромленный хост-клуб. Не то чтобы Сого имел к этому отношение, просто после того, как он в прошлое полнолуние появился в комнате Хиджикаты в распахнутой юкате и закономерно получил ножнами по голове, домогаться до всех случайных встречных он перестал, но еще три дня ходил сам не свой, злой как черт и нервный. Денег у Шинсенгуми как не было, так и нет. А потом Хиджиката вспомнил, кто в Эдо работает за еду. Гинтоки почесал в затылке и пошевелил пальцами ног. — А я тут при чем? — спросил он лениво. — Нужен мальчик на побегушках, — процедил Хиджиката, — видишь, помощь нужна. Гинтоки зевнул. — У вас две сотни мужиков, и что, совсем некому трахать Окиту-куна? Хиджиката молча сжал и разжал рукоять меча. — Офицер должен сохранять достоинство в глазах подчиненных. Гинтоки рассматривал что-то интересное на потолке. — Всего раз в месяц. И мы заплатим. — М-м-м, — протянул Гинтоки, — я-то считал, что живу в Кабуки, а не в Йошиваре. Хиджиката поднялся с дивана. Снизу в пол постучали. — Ладно, я передумал, — быстро сказал Гинтоки. — Значит, говорите, каждое полнолуние ночью Окита-кун... — Хиджиката мрачно скосил на Гинтоки глаза, и тот, прокашлявшись, продолжил: — впадает в некоторое деликатное состояние. Тогда такой план. Комната Хиджикаты ближе всех к комнате Окиты-куна, правильно? Мы запираем вашу часть коридора, потом через два часа приходим тебя сменить. А дальше по очереди до утра. Я надеюсь, групповуха с двойным проникновением не намечается? Хиджиката замотал головой. Кондо осторожно спросил: — Тебе точно не понадобится помощь, Тоши? Пойти с тобой? — Ты, — Гинтоки ткнул в него пальцем, — будешь караулить под окнами. Если Окита-кун доймет Хиджикату-куна и попытается сбежать, остановишь и вернешь. Хотя, если верить тому, что вы говорите, Окита-кун сам на тебе повиснет. Я буду ждать с другой стороны — в коридоре за дверью. — Хиджиката-сан? Чем обязан? — процедил Окита. Ночь была темной. Ветер гнал по небу плотные, густые, едва подсвеченные облака. Хиджиката мял в кулаке тюбик со смазкой. — Зайдешь ко мне? — глупо сказал Хиджиката. Он звал Окиту к себе — отчего-то казалось, что там он будет чувствовать себя увереннее. Да и окно там было закрыто. — Хочу поговорить. — Неожиданно. Знаете, у меня нет ни малейшего желания вас видеть. Вам лучше уйти. Было видно, как Окита хмурится, и на лице у него брезгливое и страдальческое выражение. Ясно было — не пройдет и десяти минут, как он придет сам, но тогда наутро ему будет намного, намного хуже. — Я настаиваю, — сказал Хиджиката. — Мне интересны ваши цели. Вы, должно быть, все-таки извращенец. — Сого, если не послушаешься, ваш отряд всю следующую неделю будет драить сортиры. Поднимайся немедленно, — рявкнул Хиджиката. Окита издал короткий смешок — и Хиджиката вспомнил, зачем пришел, ему сделалось стыдно, и от этого стыда мокрый холодный ком отвращения сворачивался где-то в животе. — Отряд — это еще не я. Разве что вы составите мне компанию. Хиджиката медленно, мягко подошел ближе, будто не хотел спугнуть боязливого зверя. — Сого, — сказал он и потянул Окиту за рукав юкаты. Тот поднял лицо. Сквозь просвет облаков луна вылила на землю холодный бледный свет, отразилась в глазах Окиты, плоская и круглая, как монета. В этот момент все изменилось. — Хиджиката, — сказал Окита. — Тоши, — и потянулся к нему теплыми влажными ладонями, вцепился в одежду, глядя отчаянными жадными глазами. Хиджиката опустился на колени рядом с ним. Окита обнял его за шею, ткнулся мягкими губами в щеку и всхлипнул. Слышно было как тихо-тихо он говорит что-то злое. Не то чтобы Хиджиката его не понимал. Он осторожно положил ладонь Оките на спину, и тот отозвался всем телом, прогнулся, прижавшись. В паху у него было твердо. — Все нормально, — сказал Хиджиката, пытаясь унять собственное волнение. — Сейчас мы все поправим. Окита кричал так, что Хиджиката порадовался, что в их коридоре больше никого нет. Знай он заранее — точно бы взял с собой кляп, но теперь эти крики, хриплые и низкие, помогали ему. Встал у него не сразу. Дрочить не помогло, а когда Окита попытался отсосать у него, Хиджиката просто развернул его и вжал лицом в футон. Он трахал Окиту пальцами, долго, бережно растягивая — кое-что ему пришлось узнать заранее, — а потом, когда Окита начал кричать, понял, что все-таки сможет его трахнуть. Окита все пытался целовать его, если только Хиджиката не переворачивал его на живот, и Хиджиката отстранялся, отворачивал лицо, и казалось, что Сого это мучительно. Он хотел прикасаться к Хиджикате, хотел смотреть ему в глаза. — Когда же ты устанешь? — безнадежно спросил Хиджиката и вспомнил, что два часа давно должны были истечь. Никто не появлялся. Взгляд Окиты, отходящего от оргазма, приобрел осмысленность. — У тебя есть минуты две, чтобы сбежать. Хиджиката тяжело поднялся и подошел к окну. — Эй, — заорал он, открыв ставни, — там! Вам пора! Ночь ответила ему гробовым молчанием. — Эй вы, распиздяи, — попробовал он еще раз. — Дебилы! — Заместитель командующего? — отозвался патрульный издалека. — Нет, не ты. Кондо видел? — Никак нет! Окита, незаметно подкравшийся сзади, обнял его за талию, ткнулся носом в затылок. От его дыхания волоски вставали на шее. Окита не потрудился одеться, и Хиджиката надеялся, что подходящему патрульному его сейчас не видно. — С кем вы договаривались? — спросил Окита. — Кондо-сан, наверное, напился для храбрости и спит сейчас. Вы вдвоем? — Еще Йорозуя, — обреченно сказал Хиджиката. Окита засмеялся: — Найдешь их утром где-нибудь в кустах с похмельем. — Сволочи, — пробормотал Хиджиката. — Пойдем в постель? — попросил Окита, и Хиджиката закрыл окно. — Или вы больше ни на что не способны, а? Прорезавшаяся знакомая интонация заставила Хиджикату вздрогнуть. — Я член натер, — соврал он. — Вот незадача, это все от недостатка практики, — вздохнул Окита. — С кем вы разговаривали? Как же его звали?.. — Давай наоборот, — перебил Хиджиката. — Хочешь меня трахнуть? — Нет, так не пойдет, — капризно сказал Окита. — Вы отлыниваете. А до рассвета еще часа четыре. Он потерся о Хиджикату всем телом, и ладони, до того лежавшие на животе, опустились ниже. Еще часа Хиджикате хватило на то, чтобы узнать, что кожа Окиты на вкус напоминает морскую соль, а сперма — вязкая и горькая, и что ему нравится, когда Хиджиката вжимает его в постель и вталкивает в рот пальцы. Оките больше нравилось на спине, и Хиджиката, не выдержав, склонился и поцеловал его в приоткрытый влажный рот, вызвав длинный судорожный всхлип. Сого прокусил ему губу и расцарапал спину. Ближе к утру Хиджиката отключился — просто лег, все еще обнимая Сого, и в следующий момент спал, а очнулся только от шороха двери. — Не ходи, — позвал он. — Там все равно закрыто. И все окна снаружи, кроме твоего. — Еще твое окно, — напомнил Сого. — Вряд ли они его закрыли. Если вообще вспомнили. — Сого, иди сюда. Хиджиката пытался сообразить, удастся ли Сого выбраться. И действительно ли эти идиоты закрыли окна и двери, а не отправились пьянствовать, как только за Хиджикатой закрылась дверь. Успеет ли он, вскочив, догнать Сого — или ему придется гнаться за ним голышом по всем казармам. Или можно даже не пытаться — все равно исчезнет. — Сого, — попробовал он еще, не открывая глаз, и перевернулся на спину, подставив руку, как если бы ожидал, что тот вернется и ляжет рядом. Послышались медленные, шаркающие шаги. Сого мялся у двери. Что же ему сказать, лихорадочно соображал Хиджиката. Мы не попробовали еще одну позу? Я передумал и не хочу больше спать? Давай я найду ножны и трахну тебя ими? — Сого, — сказал он. — Иди сюда, я тебя обниму. Шаги медленно приблизились. Сого опустился на футон. Устроился головой на плече Хиджикаты — и Хиджиката быстро перевернулся, придерживая его голову, опрокинул на спину и лег сверху. Погладил плечо свободной рукой. Сого обвил его руками и ногами и тихо засопел в ухо. В следующий раз Хиджиката проснулся уже утром. На изгвазданных отчего-то рваных простынях. Во рту было горько, ныла спина. Повернувшись, он увидел Окиту, тот спал, придерживая локтем лежащую между ними базуку. От сердца отлегло. Хиджиката сбежал быстро, как только смог. — Что значит «заплати за все, что сожрал»? — хлопая глазами, недоуменно спросил Йорозуя. — Ты меня нанял, все честь по чести. — Ты ничего не сделал, — напомнил Хиджиката. — Даже наоборот, все испортил. Отвлек Кондо. Сам куда-то смылся — и еще спрашиваешь. Гинтоки почесал в затылке. — Да ладно, не злись, Хиджиката-кун, ты же сам мне не давал ничего сделать. Хиджиката едва успел поймать вывалившуюся изо рта сигарету. — Когда же это? Когда посреди ночи орал «бляди, помогите хоть кто-нибудь»? — И вовсе ты не так орал, — зевнул Гинтоки. — Так, пару раз позвал каких-то дебилов. А я что? Я думал, ты не ко мне обращаешься. И вообще — ты сам подумай. Если бы я переспал с Окитой-куном, ты бы меня потом всю жизнь ненавидел. И покоя мне не давал. И, кстати, смертная казнь у нас тоже есть, а ты, Хиджиката-кун, настырный. Уж лучше давай, злись на меня за то, что я лишил тебя завтрака и пары литров сакэ. — Гинтоки снова зевнул. — Или нескольких десятков? — задумчиво спросил он у потолка. Хиджиката молчал. — Ну так? — наконец одернул его Гинтоки, нарушив хмурую тишину. — Вали отсюда, пока я не передумал, — сказал Хиджиката. И даже для внушительности положил руку на меч. Гинтоки будто ветром сдуло. Кондо покраснел, как вареный рак. — Ну, он взял меня под локоток и сказал: «Давай не будем им мешать». Ну я и подумал, может, действительно того... Хиджиката досадливо цокнул языком. Окита его избегал. Хиджиката тоже не горел желанием смотреть ему в глаза. Он думал, так будет продолжаться месяц. И месяц. И еще месяц, если только Окита не успеет убить его раньше — особенно сейчас, потому что есть за что. И лучше пусть он это сделает раньше, чем позже. И он думал бы так и дальше, не столкнись с Окитой в Кабуки на исходе третьей недели. — Ох, кто явился, — произнес Окита, и сбегать стало поздно. В конце концов Хиджиката же не был трусом. Он привык смотреть в лицо и опасности, и вине. — Удивлен, как же это вы до сих пор не сделали сэппуку. Хиджиката сел рядом. — Мы же не знаем, сколько это еще будет продолжаться, — сказал он. — Хиджикат не напасешься, да, — подхватил Окита. — Знаете, как унизительно быть вам обязанным? — Догадываюсь, — согласился Хиджиката, глядя, как в принесенную чашку наливают сакэ. — Если забыть не подойдет, можешь оказать мне какую-нибудь ответную услугу. Он вдруг успокоился, разговор входил в колею. Возможно, все было не так сложно, как ему казалось вначале. Со вздохом Окита развернулся к нему, глядя неприязненно и сердито. Одежда на нем была неаккуратной — возможно, он уже долго пробыл здесь, достаточно долго для честности. — Мог бы — и вправду убил бы, — сказал Окита. — Степень телесных повреждений на ваш выбор. Вы, наверное, совестью сейчас мучаетесь? Давайте залечу ваши душевные раны, оставлю только обычные. — Хорошо, — сказал Хиджиката. — Куда пойдем? Он случайно задел Окиту плечом, когда они выходили на улицу, а секунду спустя уже поддерживал за локоть, чтобы он не упал. Он затащил Окиту в ближайший переулок и привалил к стене. — Ты еле ходишь, — осуждающе сказал он. — Подождем другого случая. Я отвезу тебя назад. — Ну вот опять вы мне помогаете. — Накажешь меня два раза. — Вы идиот, — сказал Сого. — За это тоже можно, — согласился Хиджиката. Сого откинул голову, ударившись затылком об стену, и поморщился. Хиджиката протянул руку потрогать, не набил ли он себе шишку. Волосы у Сого были мягкие. — С вами невозможно, — пожаловался Сого. — Никогда не поймешь, вы это должны или вам захотелось. Ты вообще чего-нибудь хочешь в жизни, а, Хиджиката? Кроме бутылки майонеза и поспать в выходной? Понимание накатило на него огромной успокаивающей волной. — Все будет нормально, — сказал он, как тогда, заставляя Сого встать прямо. — Сначала ты протрезвеешь, и мы все решим. Я тебе объясню. Сого смотрел на него выжидающе, и Хиджикате вдруг остро захотелось обнять его. Он обязательно сделает это. Немного позже.