Невеста

– О, госпожа, нет смысла так смущаться. В конце концов, мы уже обручены, – тихий и такой спокойный, голос Аято ласкает слух, однако, его "невеста" не перестаёт нервничать, теребя измятый край праздничного женского кимоно. Господин Камисато поднимает чужую голову, подхватывая указательным пальцем так, чтобы большим пальцем можно было, с лёгким нажимом, провести по застывшим в неуверенности, алым губам, глядя прямиком в широко распахнутые, от страха, зелёные глаза. Аято, определённо, нравится кукольная внешность его невесты. – Я не сделаю Вам больно. «Зато Вам, наверняка, будет больно» – виновато думает Тома, подписавшийся на это во благо своей госпожи, той самой, что, будучи влюблённой в другого, должна быть сейчас на его месте. Камисато внимательно осматривает его и Тома надеется, что тот заподозрит что-то раньше, чем заставит его снять женский наряд. – Если же Вас что-то беспокоит, Вам следует сказать об этом сразу, – напряжённый молчанием, произносит голубоглазый, отпуская подбородок блондина. – Вы же тоже не хотели этого брака, да? – голос, заметно охрипший от долгого молчания, выдаёт в Томе мужчину; Аято вопросительно сводит брови, хмурясь. Тома же глубоко вдыхает и, набравшись смелости, не выдержав данной авантюры на начальных её этапах, во всём сознаётся, будучи готовым понести наказание. – Хах, ну вы придумали конечно, – первое, что выдаёт Аято после того, как выслушивает юношу; затем он садится рядом с ним на кровать. – Почему вы даже от меня это скрыли? Представляете, что бы случилось, если бы я всё же раздел Вас? – Ну, я бы точно не разочаровал своего нового господина. Особенно, в постели, – задумчиво, а от того так откровенно, отвечает Тома, неторопливо стуча по губам пальцами. – Неужто Вас смутит присутствие у меня члена..? – с вызовом и горящими глазами, спрашивает он, ненадолго вводя Камисато в ступор своим заявлением. – Вы ведёте себя слишком дерзко для слуги, – пытаясь данным замечанием скрыть свою заинтересованность, проговаривает Аято. Кончики его ушей краснеют, выдавая мысли хозяина, в которых этот дерзкий мальчишка, прибывший в поместье откуда-то из-за моря, закатывая свои прекрасные зелёные глазки, задыхается от удовольствия, что приносит ему господин Камисато. – Позволите ли Вы мне остаться и скрасить Вашу ночь, мой Лорд? – мурчаще потираясь о чужие колени головой, спрашивает Тома, поднимая затуманенный взгляд полуприкрытых зелёных глаз на господина; тот, забывшись в своих фантазиях, пропускает момент, когда Тома оказывается сидящим у него в ногах, и, словно послушный пёсик, ожидающим приказа своего хозяина. – Не терпится продемонстрировать мне свои умения? – с усмешкой, от которой по коже приносится холодок, проговаривает Камисато. – Ну давай. Тома не удивляется, когда застаёт под шёлковым халатом тело с яркими рельефами мышц; Аято хорошо следит за собой, порой изматывая тело до предела, но, заметив то, как у Томы разбегаются его изумрудные глаза, не в силах остановиться на чём-то одном, Камисато понимает, что не зря старался. – Моё тело не картина, – доносится нетерпеливое замечание Камисато. Он снова, в излюбленном жесте, поднимает чужую голову, беззастенчиво проталкивая палец в приоткрытый рот, аккуратно проводит по языку, после, размазывает слюну по притягательным губам. – Времени посмотреть у тебя будет предостаточно. Послушно кивнув, Тома целует палец господина, напоследок быстро проводя по нему языком; этот же трюк он проделывает с членом Аято, заставляя того прикусить губу, наблюдая за парнем с приподнятой головой. Голубоглазый растягивает губы в улыбке, заметив ступор залившегося краской Томы. – Открой рот шире и не вздумай пройтись по мне зубками, малыш, – он специально выделяет интонацией обращение; от этого блондину как-то противно становится, ведь складывается впечатление, что господин ему не доверяет, потешаясь над его невинностью.

***

– Потрясающе.., – стонет, чуть рыча, Аято, когда чувствует, как парень, дрожа, заглатывает по самое основание почти сразу. – Малыш, у тебя что, совсем нет рвотного рефлекса?, – он, громко дыша, прерывается на протяжный стон. – Твоя глотка просто охуенна... Когда Тома, пытаясь сглотнуть лишнюю слюну, по ягодицам Аято уже на постель стекающую, начинает двигать языком, Камисато вообще дар речи теряет; смотрит, жадно оглядывая каждый миллиметр, боясь упустить хоть единую эмоцию из всей бури, на заплаканное лицо Томы и нежно проводит пальцами по его щеке, привлекая тем самым его внимание. Улыбается, установив с ним зрительный контакт, которого так не хватало. – А теперь аккуратно двигай головой вверх-вниз, послушный щеночек, – убирая мешающиеся пряди, Аято слабо сжимает растрёпанные светлые волосы Томы на затылке; тот благодарно мычит, двигая головой в такт, который задаёт Камисато; понимает, что на утро не будет чувствовать горла и челюсти, что уже сейчас затекла, болезненно ноя; Тома всхлипывает, почти начиная плакать и, дабы унять дрожь, что безжалостно захватывает тело, цепляется за бёдра господина, но упорно не смеет попросить позволить ему отдохнуть. Аято же всё видит сам; он тянет волосы на чужом затылке, зеленоглазый охотно поднимает голову, сразу же ударяясь в рыдания, сопровождаемые кашлем; только сейчас осознаёт полностью, как сильно ему "не очень". – Тшш, малыш, иди сюда, – Камисато, не давая парню проплакаться, заботливо усаживает его к себе на колени, обнимает, стягивая с него кимоно, поглаживая по спине и одаряя лёгкими поцелуями; после каждого его чмока следует похвала. Специально для Томы. Смущённо улыбнувшись сквозь слёзы, тот держится за плечи господина, осмелев, обнимает его, садясь к нему лицом. – Всё хорошо, малыш, – шепчет Аято, спускаясь руками, игриво пересчитывая пальцами позвонки юноши, от поясницы до ягодиц и снова, отвлекая, целуя его. – Господин ещё не кончил, – замечает Тома. – Я не люблю недоделанную работу. – Вот и чудесно, но ты, вообще-то, тоже не кончил, – его рука обхватывает сначала член Томы, – зеленоглазый выгибает спину, довольно мурча с прикрытыми глазами, – после, Аято берёт и свой, сжимая их в ладони, оставляет на открытой шее Томы багровые пятна, ведя языком по пульсирующей венке. Тома застывает с широко открытыми очами, после, вновь жмурится, оставляя на плечах Камисато небольшие царапины, когда чувствует, как в него, с небольшим усердием, входит первый палец. Юношу снова пробирает дрожь, что своим приходом открывает новое ощущение; отяжелевший низ живота, что, Тома инстинктивно угадывает, должен "взорваться сотнями приятных микро-фейерверков" с наступлением разрядки. – Господин, умоляю, умоляю, ещё, – простонав, тараторит блондин, оставляя поцелуи на ключицах Аято, как бы извиняясь за расцарапанные плечи. – Мне нужно больше. – Почему ты так торопишься? – Я.. у меня уже живот сводит от возбуждения.. прошу-у, – Тома мученически тянет ноты, раззадоривая этим Камисато. – Хорошо, малыш, – он опрокидывает Тому на кровать, кусая его нижнюю губу и входит в него, слыша охрипший, а оттого такой крышесносный стон прямо в губы. – Господи-ин, – хнычет Тома и краснея, пытается двигаться в такт беспорядочным грубым толчкам Аято; ярко зелёные глаза теряются под отяжелевшими веками, Тома рвано стонет в унисон с Аято, чувствуя, как после финальных, уже более ленивых и долгих, движений бёдрами, они кончают. Голубоглазый окидывает беглым взглядом расслабленное тело "невесты", оставляя ещё пару укусов на его груди и шее; после, целует парня в бедро, улыбаясь на уставшие стоны и мычание со стороны блондина. – Ты же не вернёшься к своей госпоже? – обеспокоенно спрашивает Аято, ложась и приобнимая Тому за талию, прижимая к себе. – Не вернусь, если того не пожелает господин Камисато. – Никогда, – наотрез отказываясь возвращать такого чудесного мальчика, отвечает голубоглазый, вызывая у Томы смущённую улыбку и тихий смех.