В комнате идеальная тишина, нарушать которую позволено лишь редкому шелесту новеньких страниц книги в плотной обложке. Мегуми немного скучает: не то книга слишком посредственная, не то его собственные отвлечённые мысли оказались интереснее. Он невольно задумывается о том, что герои этой книги проживают уж слишком спокойную жизнь.
Они с Рёменом тоже жили спокойно до поры до времени. Однако с недавних пор это изменилсь. Он слишком углубляется в свои размышления и в какой-то момент замечает, что строки произведения остаются прочитанными бездумно, и он совсем потерял мысль автора, потому вздыхает и массирует уставшие глаза, закрывая книгу и откладывая её в сторону. Фушигуро вернётся к ней позже, сейчас — нет настроения. Непроизвольно подходит к журнальному столику, на котором валяется скомканный Сукуной клочок бумаги с кривым текстом. Это была уже четвёртая. Первую Мегуми нашёл на пороге дома, валяющуюся прямо на коврике под дверью. Вторая обнаружилась три дня назад, утром, когда Рёмен выезжал на работу и заметил её на лобовом стекле машины. Третью обнаружил садовник на каменной дорожке во дворе, а четвёртую, эту самую, снова обнаружил Мегуми, и этот случай взбесил обоих, особенно Мегуми. Выгуливая собак, он на время спустил их с поводка. В парке людей не было, да и собаки обе умные — далеко не убегут, никого не покусают, только побегают немного и вернутся к хозяину. Всё так и случилось, вот только к шерсти одной из них была прикреплена одна из таких бумажек. Липкая, непонятно в чём измазанная — Фушигуро готов был растерзать того злостчастного, что её подкинул, собственными зубами. Он переживал за собак, а Сукуна, узнав об этом, снова пришёл в ярость. Угрозы и требования встречи, начертанные на них, сыпались всё чаще, и Рёмен совершенно не хотел иметь дело с тем, кто им досаждает уже неделю. Но ему, видимо, всё же придётся, потому что он слишком переживает за Мегуми, ведь в этих клочках содержатся угрозы и в его сторону. За себя Рёмен не беспокоился совсем. Не то, чтобы он переживал, будто бы Фушигуро не сможет сам за себя постоять, просто он не мог и допустить, чтобы кто-то покушался на его сокровище.
Мегуми кидает скомканную бумажку в какой-то железный сосуд непонятного назначения, зато с красивыми кованными узорами. Он кидает туда подожжённую спичку и наблюдает, как бумага постепенно загорается и тлеет. Пусть лучше так. Рёмен, увидев её снова, опять вспылит, а Мегуми хочется, чтобы сегодняшний вечер прошёл без лишней суеты. Дождавшись, пока от бедового послания останется только пепел, он позвонил охраннику, спрашивая, всё ли в порядке с системой безопасности и всё ли чисто по периметру их земельного участка, и, получив утвердительный ответ, накидывает пальто — нужно выгулять собак.
На улице прохладно, Мегуми немного остывает. И мысли приводятся в порядок как-то сами, и ненужные тревоги улетучиваются вместе с лёгким вечерним ветерком. Задний двор хорошо защищён и отлично охраняем, поводов для беспокойства нет: Мегуми неоропливо прогуливается среди аккуратных кустов, листочки которых уже почти все отпали в связи с приближающейся зимой. Две гончие резвятся и играют, и Фушигуро присаживается на лавочку, наблюдая за ними и не думая ни о чём. Сколько времени они гуляют — он не обращал внимания, но это был действительно прекрасный способ немного расслабиться.
Но расслабляться, как оказалось, было рано: стоило ему вернуться в спальню, как его ожидал полнейший разгром и едва ли не огнём дышащий Сукуна. Постель была вывернута наизнанку, подушки валялись одна на столе, другая — на полу, картина над кроватью скосилась, тот железный сосуд оказался перевёрнут на пол, а все книжки, бумажки, даже пустая кружка, из которой Мегуми недавно пил чай, — всё валялось на полу рядом с опрокинутым журнальным столиком, где они некогда стояли.
Не успел он толком оценить обстановку, как Рёмен, мгновенно сбавив обороты и сменив гнев на обеспокоенность, подбежал к нему и обнял за плечи, внимательно осматривая.
— С тобой всё в порядке, благословение моё?
— Со мной — да, — спокойно, негромко и размеренно отвечает Мегуми, пригладив стоящую дыбом чёлку Сукуны. — Что у тебя стряслось?
Он прекрасно знает, что Рёмен — натура вспыльчивая, временами совсем не контролирующая свою агрессию. Но они понемногу исправляют это, регулярно заглядывая в кабинет хорошего психолога. Однако то, что произошло в этой комнате, явно свидетельствует о том, что этот случай — нечто из ряда вон выходящее, и Мегуми действительно обеспокоен. Таких вспышек гнева у Сукуны ему ещё не доводилось наблюдать.
— Эта мразь, — Мегуми считает наилучшим решением не прерывать почти бесконечный нецензурной брани и спокойно дослушать, дождаться, когда Рёмен, наконец, выпалит свою ярость и перейдёт к сути. — Кинула мне камень с этой блядской бумажкой в лобовое стекло моей тачке, пока я был на работе. И ведь, сука, он обошёл все камеры. Теперь он стал ещё серьёзнее, — в этот момент Сукуна вдруг прижал его к себе и начал поглаживать по голове. — Целится на тебя. Вот скотина, он продолжает требовать встретиться с ним. Я сожгу его заживо и закопаю в саду под удобрения.
— Думаю, стоит всё же согласиться на его условия. Он ведь не отстанет, — Мегуми обнимает его и успокаивающе водит ладонями по широкой спине, чувствуя, как напряжённые мышцы Рёмена понемногу расслабляются в его объятиях. Его и самого злит то, что из-за этого невесть из какой дыры выползшего ублюдка Сукуна тратит свои нервы и ресурсы. Они только-только начали выходить из этого состояния, когда Рёмен слишком остро реагирует на даже незначительные события, а сейчас он постоянно на взводе, и Мегуми, зная, как ему самому от этого тяжело, хочет помочь всеми возможными способами.
— Нет, — резко отвечает тот. — Я не хочу, чтобы ты пострадал. Он же в первую очередь будет держать прицел на тебе, чтобы манипулировать, я не согласен.
— Не думаю, что у него получится. Ума мало. В любом случае, я буду рядом с тобой и под твоей защитой. Тогда ты точно будешь знать, что я цел. И я тоже. Буду точно знать, что ты невредим.
Рёмен вздыхает. Мегуми прав, и он соглашется с его словами, молча положив голову на плечо Фушигуро. Мегуми продолжает поглаживать его по жёстким волосам, колется мягкими подушечками пальцев о ломкие кончики, которые было бы неплохо немного постричь. Рёмен не глядя берёт его за руки, переплетает пальцы и тянет в сторону кровати. Садится сам и усаживает Фушигуро к себе на колени. Глубокий взгляд спокойных тёмных глаз заставляет гнев потесниться, осесть где-то на дне души и вскоре и вовсе испариться; Сукуна не может иначе. Мегуми дня него как стоп-кран, как самое лучшее на свете успокоительное. Он обхватывает ладонями лицо Фушигуро, поглаживает большими пальцами скулы и манит податься вперёд, чтобы поцеловать. Такое простое и обыденное для них действтие, которое хочется продлить, желательно, навечно, однако приходится всё же прервать идеальный момент, а всё из-за чёртового звонка.
— Ало, — нехотя отвечает Сукуна, всё ещё приобнимая Мегуми одной рукой. — А сами разобраться вы не можете? — он разражённо вздыхает и закатывает глаза, отвечая абоненту, что скоро приедет и пусть они только попробуют где-то накосячить к его приезду. — Любовь моя, мне надо ненадолго отлучиться. Тачка в ремонте, там у них, как всегда, какие-то проблемы.
— Хорошо, — Мегуми раздосадован: Рёмен и так целый день был на работе, и тут снова его куда-то вызывают. Но тот обещал скоро вернуться, так что Фушигуро не спешил впадать в печаль; он встал, позволив Сукуне подняться и собираться в салон. — Я предупрежу охрану, чтобы были настороже, — Мегуми кивает. — И беспорядок тут поручу убрать. Не скучай и будь осторожен, — быстрый поцелуй в щёку, не больше, иначе Рёмен не сможет устоять и пошлёт все дела к чёрту.
Пока Мегуми набирает ванну, в комнате наводят порядок. Всё же день закончился удачно, несмотря на все эти потрепавшие нервы события. Рёмен сейчас за пару часов уладит дела с тачкой, а потом они перед сном немного поболтают о том, как бы так устроить взбучку докучателю, чтобы последние минуты жизнью сладостью не казались. Сукуна, сгенерировав сотню различных испытаний или, если точнее, пыток, для этого несчастного, заснёт крепким сном, стиснув Мегуми в своих объятиях, и Фушигуро этим более чем доволен. Он кидает в тёплую воду шипящую бомбочку голубого цвета и залезает в ванную, сразу же располагаясь поудобнее. Вода даже немного горячая, но так даже лучше: мышцы расслабляются быстрее, и Мегуми довольно прикрывает глаза, включая плейлист для релакса и погружаясь в воду ещё больше. Однако вскоре ему приходится вынырнуть — телефон звонит. Фушигуро сначала нервно выдыхает — кому приспичило его отвлекать в такой момент, но после гнев сменяется милостью, стоит увидеть на дисплее фото Сукуны и подпись ниже — «Рёмен» с красным и чёрным сердечками рядом.
— Уже соскучился? — спрашивает Мегуми, взяв трубку.
— Ага, — Фушигуро чувствует, что Сукуна улыбается в этот момент. — Что делаешь? Всё хорошо?
— Я в ванной. Грохота за стенами нет, так что, думаю, всё в норме.
Рёмен на том проводе смеётся.
— Оу, детка, раз ты в ванной, может, я перезвоню по видеосвязи?
— Я надеюсь, что ты там один, — скептически отвечает Мегуми.
— Не волнуйся, я на перекуре сейчас, абсолютно один.
— Хорошо, — он сбрасывает звонок, чтобы через несколько секунд принять видеовызов.
Рёмен стоит с сигаретой в зубах и делает затяг слишком торопливо, чтобы дым поскорее рассеялся и он смог взглянуть на Мегуми. Как только серые клубы отравы относит ветром как можно дальше, Мегуми видит, как Сукуна улыбается.
— Как всегда очарователен. Чёрт, я же сейчас побросаю все дела и помчусь к тебе, — говорит тот, снова затягиваясь, но на этот раз больше, чтобы сигарета истлела скорее.
Фушигуро хмыкает, наблюдая за тем, как цепко взгляд Рёмена впился в экран телефона — он действительно продумывает, как бы побыстрее закончить с делами и вернуться домой.
— Я только этого и жду. Но можешь не торопиться, я только прилёг. Хочу полежать тут подольше, вода идеальная, — он потягивается, и Сукуна в этот момент выпускает изо рта последний поток дыма и выкидывает сигарету.
— Тогда я присоединюсь к тебе. Всё, я пошёл. Скоро вернусь.
Они прощаются, и Мегуми наконец откладывает телефон, погружаясь в воду по нос. В плейлисте заиграла песня, навевающая воспоминания. Фушигуро вновь прикрывает глаза и мыслями уносится куда-то далеко-далеко, в события, произошедшие около десяти лет назад.
Мегуми тогда близился шестнадцатый год. Он был записан в огромное количество всяких разных кружков и едва ли успевал совмещать их со школой. Большая занятость его утомляла и раздражала, хотелось свободы, ведь Мегуми всего шестнадцать, это его лучшие годы, а он уже чувствует себя связанным по рукам и ногам.
В тот день он очень поздно возвращался домой с очередного кружка. Сколько тогда было времени — он не помнит, помнит только то, что вокруг было темно и безлюдно, он стоял на остановке с ранцем и мешком со сменкой и надеялся, что успел на последний автобус, и вдруг к остановке подъехала чёрная блатная тачка, из которой вывалился грозного вида бандит и ещё более грозно матерился, закурив рядом с Мегуми. Сделав пару затяжек, он перестал браниться и принялся внимательно рассматривать пацана рядом с собой. Фушигуро тогда вдохнуть не так боялся, не говоря уже о том, чтобы пошевелиться. А Сукуна с этого смеётся всегда — он говорит, что уже тогда втрескался по уши, но Мегуми всё равно выглядел забавно, будучи напуганным.
— Ждёшь автобус? — спросил Рёмен, ухмыльнувшись.
— Он скоро приедет.
— Разве? Они же уже не ходят в такое время…
Мегуми молчит. Не хочет продолжать этот диалог и свято верит в то, что его автобус вот-вот приедет и спасёт его от этого подозрительного типа. Но его мечтам, видимо, не суждено было сбыться.
— Давай подвезу.
— Нет, спасибо.
— Да ладно, с ветерком прокатишься, сейчас, только бензина подолью, а то еле едет, — Мегуми снова молчит, и Сукуна понимает, что к чему. — Не боись ты так, а то почти трясёшься. Не буду я тебя красть, по глазам вижу, нечего с тебя содрать. Просто помочь хочу. Чтоб карма хорошая была, — добавляет тот, хохоча, для пущей убедительности. По крайней мере, в своей убедительности уверен был только сам Сукуна.
И всё же ему удалось убедить Мегуми в том, что он ему ничего не сделает и в целости и сохранности доставит прямо на порог дома. Так и случилось; Рёмен даже дал Фушигуро свой номер, чтобы тот звонил, если вдруг кто-то будет его обижать и этому кому-то надо будет стукнуть кулаком по лицу раз тридцать. Мегуми скептично посмотрел на листок, но всё же сунул его в карман брюк и поблагодарил Сукуну за помощь.
Слышится стук в дверь: горничная сообщает, что спальню уже привели в порядок. Мегуми отпускает её и ставит плейлист на паузу. Вода уже не такая тёплая, чтобы лежать в ней было комфортно, и он поспешно вылезает из ванной, накидывая на плечи мягкий тёплый халат. В спальне, как и сказали, чисто, даже горит только что поставленная на подставку палочка; в комнате витает приятный аромат благовоний — похоже на эвкалипт или что-то типа того, один из любимых ароматов Мегуми.
Он всё же возвращается к той самой книге. На поиск момента, с которого он потерял суть, уходит некоторое время, и Фушигуро не удаётся толком вчитаться снова, как возвращается Сукуна. Он едва успевает скинуть с плеч пальто и бросить его на стул, как сразу тянется к Мегуми. Тот, в свою очередь, вновь откладывает книгу, забыв вложить меж нужных страниц закладку, и кладёт ладонь на щёку Рёмена, отвечая на поцелуй. Фушигуро мягко поглаживает большим пальцем острую скулу, и Сукуне совсем не хочется отрываться от нежных губ.
— Я соскучился, — вздыхает тот с улыбкой.
— Я тоже. Но сначала — душ. Запах одеколона слишком резкий, — Мегуми морщит нос. Тот, что он дарил Рёмену, уже закончился, и пока во всей этой суете с записками Фушигуро не успел подобрать ему новый, Сукуна нашёл где-то дьяволом забытый бутылёк с наиотвратнейшим ароматом.
— Как скажешь, душа моя, — Рёмен снова оставляет короткий поцелуй на лице Фушигуро и следует в ванную.
Мегуми думает. Они ведь не сразу пришли к тому, что имеют сейчас: Рёмен довольно долго пытался как-то подступиться к нему, чтобы заполучить его сердце.
После того случая на остановке они встретились совершенно случайно, и, возможно, это была судьба или что-то в этом роде. Сукуна просто проходил мимо, когда застал Мегуми в драке с другими школьниками. Конечно же, Сукуна его сразу узнал. Как потом он рассказывал, Мегуми видный — его сложно не заметить и не узнать. Рёмен вмешался, и те школьники, увидев огромного грубияна с татуировками на лице и по всему телу, перепугались до чёртиков и разбежались, едва Сукуна подошёл к ним метров на пять.
— Не знал, что ты местный хулиган, — хмыкнул Рёмен, провожая беглецов взглядом.
— Я не хулиган, — нахмурился Фушигуро.
— Правда? А чего дерёшься?
— Они обидели мою одноклассницу. Я просто заступился, но им было мало.
— Во даёшь, — рассмеялся тот. — Давай обучу тебя парочке крутых приёмов, так, на всякий случай. Вдруг пригодится.
Мегуми до сих пор не знает, как и почему согласился на эту авантюру в тот день. Но он провозились на старой площадке до вечера, разучивая какие-то приёмы из восточных единоборств, усовершенствованных Сукуной лично.
— А ты молодец, быстро схватываешь. Я даже вымотался, — Рёмен плюхнулся на лавочку, вытирая пот с виска. — Но ты всё равно звони мне, если вдруг снова влезешь в драку. Это так, на крайняк.
Фушигуро кивнул. Сукуна всё же не был настолько страшен, насколько ему показалось при первой встрече. С ним было весело, и Мегуми был бы не против провести рядом с Рёменом ещё немного времени, но стеснялся об этом заявить и лишь поджимал губы, напряжённо хмурясь.
— Завтра воскресенье, — сказал Сукуна, надев свою чёрную кожанку, которая до этого висела на турнике. — Школы вроде по воскресеньям быть не должно. Тут недалеко кафешка блатная открылась, свожу тебя завтра.
— В три, — раз Сукуна не стал спрашивать, будет ли ему удобно завтра, то и Мегуми о времени спрашивать не будет.
— Договорились, — заулыбался тот.
Своим неспешным чередом шли месяцы. Рёмен продолжал водить Мегуми во всякие разные места: начиная от той самой кафешки вплоть до красивого парка рядом с озером. Сукуна всегда со всей ответственностью подходил к выбору места, ведь, в певую очередь, понравиться должно Мегуми. Если Рёмен приглашал его в кино, то выбор фильма он предоставлял Фушигуро. Сколько прошло этих встреч и в какой момент они стали называться не просто встречами, а красивым словом — «свиданиями», Мегуми и не помнит, если честно. Зато хорошо помнит своё семнадцатилетие.
Важный праздник в жизни единственного сына Тоджи наглым образом испортил. Подарил ему нарды покойного деда, торт купить забыл и выслал в последний момент какого-то своего друга по работе за пирогом, да и тот привёз такой, который Мегуми терпеть не мог — с огромным количеством крема, от которого блевать тянуло. Вместо поздравлений младшему Фушигуро любезно посвятили отцовские пиздюли, за что — толком он и не понял, то ли за всё хорошее, то ли на всякий случай.
День был бы испорчен безнадёжно, не позвони тогда обидившийся Мегуми Сукуне. «Малыш, почему не предупредил, что у тебя день рождения? Жди. И скажи, какой торт любишь», — и через полчаса Рёмен забрал его со двора и увёз на своей чёрной машине в гости. На колени ему положил коробку с тортом — шоколадным, как и любит Мегуми, да ещё и каким! Три коржа, промазанные разными видами шоколада: тонкий слой тёмного; примерно одинаковые слои, потолще, — молочного и белого, а сверху торт был в меру присыпан мелкими кусочками орешков.
— Проходи в мою скромную берлогу, — Рёмен пропускает Мегуми с коробкой торта в руках в свою квартиру. Она довольно большая и просторная, хотя обставлена вычурно: как-то неуместно висят на стенах всякие разные картины, как будто их навешали только для того, чтобы их было как можно больше; ковёр, висящий на стене над старым диваном; на комоде и на столе валялись бумажки, открытые конверты с деньгами и разобранное оружие. Но Фушигуро отчего-то совсем не смутился этого. Он спокойно присел на диван, оставив торт на свободном месте на столе. Сукуна ушёл на кухню.
— Шампанское есть, будешь? — крикнул он с кухни.
— Нет.
— Точно? День рождения ведь.
— Не люблю алкоголь.
— Хорошо, у меня вроде был где-то дюшес. Сейчас поищу.
Рёмен вернулся с бутылкой дюшеса — для Мегуми — и шампанского, но уже для себя. Он прихватил пару тарелок и ложек, спихнул ненужное со стола на кресло и начал сервировку стола. Мегуми тем временем открыл коробку и приступил к нарезанию торта. Шоколадные слои были идеально ровными, и остаётся только предполагать, насколько дорогим был этот качественный торт.
Но на этом сюрпризы не закончились. Пока Фушигуро раскладывал кусочки торта по тарелкам, Сукуна подошёл к нему со спины и закрыл глаза ладонями.
— Малыш, у меня есть для тебя ещё один сюрприз.
Он достал из кармана косухи маленький бархатный пакетик и вложил его в ладонь Мегуми. Тот отложил нож и открыл пакетик. В нём лежала серебряная цепочка, которую Рёмен аккуратно надел на тонкую шею.
— Спасибо, — Мегуми коснулся цепочки на своей шее. Она ему очень понравилась, да и сам день рождения наконец-то начал приобретать оттенки праздника после приезда Сукуны. Рёмен включил какую-то кассету с музыкой фоном и всячески развлекал именинника, рассказывая ему истории или анекдоты, предлагая сыграть в какие-то забавные игры. И хотя Фушигуро не совсем привык к такого рода развлечениям, с Сукуной ему, на удивление, было весело; было у него какое-то своё, особое влияние на Мегуми, которое не поддавалось никаким объяснениям. И Мегуми было с ним комфортно, он чувствовал себя как будто бы на своём месте.
Наверное, он никогда не забудет их первый поцелуй, случившийся в ту ночь. Как Рёмен в какой-то момент наклонился к нему и, осторожно спросив, может ли он украсть один поцелуй Мегуми, лёгко взял того за подбородок, чуть приподнимая. Мегуми коротко кивнул и прикрыл глаза, после ощущая на своих губах привкус сладкого шампанского.
В ту ночь они уснули в обнимку. Мегуми тогда впервые за долгое время ощутил себя максимально комфортно, однако уже на следующий день произошёл некий пиздец. Тоджи рвал и метал, узнав, что сын сбежал. Не то чтобы Мегуми сильно досталось, но это сильно утомляло и заставило его изрядно понервничать. Мегуми снова убежал к Рёмену, лишь бы не выслушивать матерные лекции от отца.
А через неделю Тоджи стал ещё более нервным, чем обычно: выходил из себя из-за любого пустяка, крушил всё вокруг. Его дело украли, оставив ни с чем, более того, теперь ещё и появились проблемы с какой-то бандой.
А Рёмен тем временем одаривал Мегуми дорогими подарками, которые стали сыпаться на него уж слишком часто. Фушигуро не дурак, два плюс два сложил и понял, в чём дело. Он тогда отчитал Сукуну за то, что тот набедокурил, и Рёмен, гроза бандитов того времени, стоял, понурив голову, и неловко извинялся перед своим школьником за устроенную перестрелку. Ситуация до смеха нелепая, но серьёзный Мегуми в душе ликовал и злорадствовал, поэтому Сукуна своё прощение получил почти мгновенно.
— О чём задумался? — Рёмен подкрадывается почти незаметно и оставляет на чувствительной шее ласквый поцелуй; от Сукуны приятно пахнет новым гелем для душа и шампунем, и Мегуми лениво поглаживает его по влажным волосам.
— В воспоминания упал немного, о том, как мы познакомились, — отвечает, утаскивая Рёмена к себе под одеяло.
— Хорошее было время, — улыбается тот, охотно забираясь в постель. — Особенно смешно было, когда я тебя забирал. Ты тогда такой забавный был, — смеётся Рёмен, вспомнив выражение лица Мегуми.
— Ничего забавного. Сам подумай: ты посреди ночи залез ко мне в окно и сказал, что мы срочно уезжаем в другую страну. Что ещё ты ожидал, когда у меня на следующий день должен был быть школьный тест по математике?
— Но ты ведь согласился? Иначе мы бы сейчас не были здесь. Хотя, кто знает…
Фушигуро закатывает глаза в ответ на его загадочность, но он нисколько не обижен. Это Рёмен понимает по невесомым касаниям Мегуми по плечам, по его поцелуям и легонько подрагивающим ресницам. Сукуна, видя, что Мегуми сейчас настроен на нежность, откликается тоже: целует в ответ, мягко покусывая тонкие губы, водит ладонями вдоль красивых изгибов тела и сильнее сжимает бёдра Фушигуро, утаскивая его глубже под одеяло…
***
Прошло около двух недель, и наконец настал тот самый «день икс», важный для них обоих. Они не столько волнуются, сколко предвкушают скорое решение проблемы, что словно назойливая муха маячила под носом и лишь нервировала надоедливым жужжанием.
Чёрный классический костюм Рёмену немного не по размеру, кажется, будто ткань вот-вот треснет под напором напряжённых крепких мышц. Зато на Мегуми точно такой же костюм, только синий, сидит идеально. Фушигуро обладал модельными данными, и почти любая вещь из дорогих бутиков сидела на нём лучше, чем на людях с глянцевых обложек.
Под пиджаком у обоих спрятано оружие — они были готовы к любому исходу назначенной встречи.
Рёмен придерживает наушник и слушает, как один из охранников докладывает обстановку. Выслушав отчёт, он отдаёт команду, пока Мегуми поправляет галстук, который Рёмен так и не научился завязывать правильно. А зачем, когда есть такой прекрасный возлюбленный, готовый помочь ему с этим?
— Всё готово? — спрашивает Фушигуро, наконец отспуская воротник Сукуны.
— Да, моё благословение, всё схвачено, — уверенностью от него пахнет сильнее, чем резким одеколоном, и Сукуна быстро клюёт Мегуми в щёку перед тем, как они пойдут в кабинет.
Кабинет Сукуны — место, пугающее до холодных мурашек по коже. Тёмно-бордовые обои, изобилие чёрной, покрытой лаком мебели и жуткой атрибутики: от черепов каких-то неизвестных зверьков на тумбочках и комодах до уродливых картин, будто бы украденных из культовых фильмов ужаса. У любого, кого судьба заведёт в это место, кровь стынет в жилах. Даже у тех, кто на Рёмена работает. Лишь сам, собственно, Рёмен, а также Мегуми к этому интерьеру привыкли. У Сукуны обстановка в кабинете вызывает восторг, Мегуми же тяготеет к несколько другому, более приземлённому и простому стилю; единственное, что эти устрашающие атрибуты вызывают у Фушигуро, так это желание протереть их от пыли и поставить куда-нибудь в другое место для более удачной композиции.
Рёмен садится за свой рабочий стол, устремив взляд прямо, на дверь, через которую с минуты на минуту должен войти тот, кому у него уже давно руки чешутся пустить пулю в лоб. Мегуми садится по правую сторону от Сукуны, на небольшой чёрный кожаный диванчик, и закидывает ногу на ногу, начиная непринуждённо читать новостные каналы в телефоне, словно он не на деловой встрече в страшном кабинете, а на кухне утром ждёт свой завтрак в выходной день.
Коротая время в ожидании, Сукуна нехотя вспоминал «лучшие годы своей жизни». Будучи ещё совсем юным, он ввязался в ОПГ, пользуясь хаосом и всеобщей суетой, чтобы через грабёж и беспредел заработать авторитет. Наряду с ним в этой группировке был ещё один интересный кадр — Кенджаку, и если Рёмен свой авторитет строил на страхе к своей персоне, то этот гад подкупал именно харизмой и влиятельностью. Однако, в качестве одного из своих рычагов Кенджаку использовал именно Сукуну, зная, что его боятся члены ОПГ. И Рёмену это не нравилось совсем. Не хотелось плясать под чужую дудку, да и он предпочёл бы работать в одиночку. Поэтому придумал хороший план: заранее подготовить себе почву где-нибудь в Европе, чтобы улететь туда, как только появится возможность.
Но и тут возникли проблемы: Кенджаку каким-то образом узнал о планах Сукуны и всеми силами пытался удержать его подле себя, провоцируя и угрожая. Выход оставался только один — убить Кенджаку и, пока все разбираются, в чём дело, хватать Мегуми и давать дёру отсюда. Идея безупречная, исполнение — блестящее, только вот много лет спустя одному из самых преданных крысёнышей Кенджаку стало плохо спаться, и он решил во что бы то ни стало отомстить. Комедия, думал Рёмен.
А вот и виновник сего торжества, входит в кабинет в сопровождении двоих охранников Сукуны.
— Ну, вот мы и встретились вновь, — Дзюго говорит мерзко и с презрением, садится напротив Рёмена и складывает руки крест-накрест на груди. — Пора воздать тебе сполна, чёртов предатель.
— Разве мог быть предателем тот, кто изначально был против вас? — он склоняет голову набок и ухмыляется, повторив позу.
— Ты крыса, и ты убил Кенджаку! — тот хмурится и выпрямляется, отчего охранники позади него дёргаются — лишь меры предосторожности.
— Да, и что? — Дзюго не находит, что ответить на это, и Сукуну это невозможно веселит. Слова из «Учимся хамить красиво», которые Рёмен случайно запомнил ещё будучи подростком, действительно имеют невероятный эффект, когда их используешь на деле. — И какова же цель твоего визита?
— Отомстить за Кенджаку, конечно же, — Дзюго закипает от того, что Рёмен строит из себя недотрогу, словно он ничего не понимает и словно ничего не было.
— Ты так переживаешь за этого несчастного жмура, — он строит жалостливое выражение лица, а после снова улыбается, наслаждаясь тем, как стремительно доводит своего оппонента до кипения. — Хочешь, отправлю тебя к нему? Будете проворачивать свои никому не нужные аферы на том свете.
— Да как ты, мать твою, смеешь?! — он не выдерживает более этого цирка и изо всех сил бьёт кулаком по столу. — Ты трус! Думаешь, если свалил от проблем со своей цацой, то мы тебе всё простим?
— Начнём с того, что если бы я вас боялся, то прикончил бы всех сразу. Но я просто отпустил ненужное прошлое и уехал на своё заслуженное место под солнцем, — Рёмен самодовольно пожимает плечами, а Дзюго пытается найти новые рычаги давления на него, даже не догадываясь, что Сукуна таких рычагов нашёл великое множество, причём задолго до того, как Дзюго вошёл в это помещение, и теперь с безумной радостью дёргает за все подряд. — И в чём же твоя проблема? В том, что ты неудачник?
— Да пошёл ты к чёрту! Конченый улюдок, предатель, ты… Да ты просто съебался в другую страну со школьником и теперь трахаешь его в своё удоволь…
Он не успевает закончить поток брани. В затылок прилетает чем-то твёрдым, и Дзюго оказывается впечатанным лицом в дубовый стол.
— Всё сказал? — подаёт голос Мегуми, готовый нажать на курок и прострелить нежеланному гостю мозги. — Мы ещё, между прочим, не натрахались в своё удовольствие.
Сукуна поднимает на него взгляд и совсем не пытается прикрыть своего восхищения. Фушигуро, как обычно, эффектно появляется и отлично помогает ему поставить на место недоброжелателей, когда переговоры затягиваются. Хоть Мегуми и не так часто на них присутствует, но он всегда бесподобен.
— Мегуми, дорогой, всё хорошо — спокойно и равномерно говорит Рёмен, улыбаясь ему.
Фушигуро кивает и отдходит обратно к дивану. Дзюго не успевает подняться и сесть прямо, как пуля из пушки Сукуны с громким выстрелом оказывается позади него, застрявшей в древесине комода. Перед этим, конечно же, пройдя плечо насквозь.
— Уведите его, — сквозь крики Дзюго обращается Рёмен к охранникам. — Если окажется живучим, поднимите ему настроение пыточками, а дальше сами знаете, какая схема.
Те кивают и подхватывают гостя за руки, игнорируя усилившиеся крики от боли в плече.
— Думаешь, твоя взяла?! Мои люди уже на твоей территории!
— Эти что ли? — Рёмен поворачивает стоящий на столе ноутбук экраном к Дзюго. На дисплее запись с одной из камер, где все эти люди уже повязаны охраной Сукуны и сидят в пыточной, дожидаясь, когда их босс к ним присоединится.
Но и это не затыкает Дзюго; он продолжает сыпать проклятиями, пытаться выбраться или схватиться за пистолет за пазухой. Сукуна смотрит на это, как на захватывающее зрелище, а вот Мегуми уже порядком утомился. Его уши больше не в силах выносить эти крики, и он нервно вздыхает, ворчит и подходит к Дзюго, отточенным ударом вырубая его.
***
Вечером того же дня всё уже было тихо, мирно и гладко. Люди Сукуны ещё несколько часов назад разобрались со всеми делами, и теперь можно было спокойно отдохнуть.
Рёмен садится на кровать, расслабляется; Мегуми подходит ближе и помогает ему снять пиджак и галстук, и Сукуна залипает, наблюдая за своим молодым человеком, ложится назад, опираясь на локти.
— Ты сегодня был крут, — как бы между прочим замечает Рёмен, когда Фушигуро садится на его бёдра.
— Ты тоже. Хотя, — он щурится, а после хитро улыбается. — Ты всегда крут.
В комнате лишь рассеянный свет от лампы на тумбочке, но его вполне достаточно, чтобы Мегуми разглядел небольшие пуговицы на рубашке Сукуны, неторопливо их расстёгивая. Рёмен наслаждается моментом, мягко поглаживая Мегуми по талии и бёдрам, терпеливо ожидает, когда тот закончит своё кропотливое занятие. Он притягивает Фушигуро к себе за подбородок и, перед тем, как поцеловать, говорит:
— Завтра буду искать нам новое жильё. Подумай, в каком стиле ты хотел бы дом.
— Снова переезжаем?
— Ага, как тогда.
Рёмен улыбается, глядя в его глаза, и Мегуми отвечает ему ответной улыбкой, а после, мягко погладив кончиками пальцев по щеке, утягивает в долгий нежный поцелуй.
