Волшебная долина

Яркие фонари мигали на улицах, разбавленные редкими фейерверками и тучами бенгальских огней. Музыканты играли мелодию, не знакомую, но манящую, от которой ноги сами пускались в пляс. Кто-то лишь планировал напиться, кто-то уже был пьян, а кто-то, забыв про жгучие напитки, был опьянён лишь царящей атмосферой тем самым вполне доволен. Гектор был среди них. Никого здесь он, однако, не знал, и вряд ли успеет узнать перед тем, как уйти обратно. Его, должно быть, уже разыскались где-то там, за горами, но что он может сделать? Потерялся он ещё днём, и случайно забрёл в это странное место. На карте его не было, в школе о нём никогда не говорили, ни одного упоминания в своей жизни он не слышал о этом райском уголке, где все веселятся и радуются жизни, переполненный счастьем и волшебством. Он потерялся в этой толпе, отдаваясь музыке, ел всё, что лежало на столе, такое аппетитное, и пил сколько влезет. Местные дамы, довольно красивые, не отказывали ему во внимании, приглашая порой на парные танцы. Они же ранее расспрашивали его, только пришедшего, такого чудного, каково же там, за горами. И он, с интересом, обо всём им рассказывал. А они, в свою очередь, поведали ему об этом спрятанном от людей мире, в котором живут вот уже который год. Ноги начинали слегка подкашиваться от бесконечных танцев. Пришлось отойти в сторону, облокотиться о стену недалеко, и отдохнуть, наблюдая за ярким праздником. Гектор ещё раз осмотрелся, любуясь местными улицами и домом вдалеке, где, по словам жителей, жила семья, что могла творить всевозможные чудеса. Гектор вздохнул. Хотелось бы проверить, а правда ли это, но уже на рассвете нужно было возвращаться, пока его друзья не решили, что он пропал без вести, и, заклеймив его заранее погибшим, не ушли восвояси. «И всё же, какое чудесное место», подумал Гектор, вздохнув, и уже было прикрыл глаза, чтобы посильнее проникнуться играющей мелодией, как вдруг краем глаза заметил вдалеке мелькнувший силуэт. Поодаль от него мужчина в зелёном капюшоне так же стоял и наблюдал за происходящим с лёгкой улыбкой. Он, однако, не отдыхал, нет. Он и не думал подходить ближе ко всей этой толпе. Лишь стоять поодаль, наслаждаясь тем, как веселятся другие. Это его и отличало. Из всех горожан, собравшихся на небольшой площади, именно он привлёк внимание Гектора сильнее всего, и мужчина не стал себе отказывать. Он подошёл ближе, с лёгкой улыбкой, и со слегка опьянённой улыбкой начал невзначай разговор: — Такое хорошее время, чтобы повеселиться. Почему же ты стоишь здесь? — Ох, это не моё время, — робко улыбается мужчина, скрывая своё лицо, — Мне нет нужды веселиться. Да и с кем… Горожане меня не особо жалуют. Он тихо ухмыляется. Кажется, разговор не приносит ему той же радости, что и Гектору, однако тот всё же не желает отставать, слишком увлечённый такой загадочной фигурой перед собой. — Быть может, тогда я составлю вам компанию? — предлагает он, протягивая ладонь мужчине, вдруг вздрогнув, едва не протягивает в ответ ладонь. В последний момент он всё же останавливается и тихо, неуверенно спрашивает незнакомца перед собой: — А не боитесь ли вы неудач? Я вот, увы, полон их. Как и все, кто со мной поведутся… — Как же так? — протягивает с улыбой Гектор, — Не могу поверить! Ведь встретить вас — пока что самая большая моя удача за этот вечер. Незнакомец в капюшоне приоткрывает рот от такого неожиданного заявления, и вдруг заливается тихим смехом, будто боясь привлечь внимание толпы. Он всё же несмело подаёт руку новому спутнику и, скинув капюшон, осмеливается показать Гектору своё лицо. Жгучие чёрные волосы, как у него самого, такие кудрявые и пушистые, зелёные, как июльская трава, глаза, и чудный крючковатый нос. «Прекрасный юноша», — думает Гектор, и совершенно не понимает, зачем же прятать такое великолепие от остальных. Его, однако, утягивают подальше от праздника, не за дом или два, а дальше, гораздо дальше, настолько далеко, что от праздника остаётся лишь глухо играющая вдалеке музыка. У берега реки, по которой расплывается лунная дорожка, они останавливаются, улыбаясь друг другу, и Бруно — чьё имя гектор узнал по дороге — наконец осмеливается пригласить того на танец. Шаг за шагом, движение за движением, они ведут свои ноги куда пожелает их душа, и радуются этой неуклюжей интимной пляске словно маленькие дети. Они танцуют ещё и ещё, танец за танцем, что-то умело, что-то не очень, и лишь когда их ноги больше не чувствуются а дурман в голове кружит всё сильнее — падают на травяной ковёр без сил, радостные и утомлённые. — Почему же ты не хотел танцевать так же на площади? — спрашивает решаясь, Гектор, на что Бруно лишь неловко улыбается. — Горожане… Они не любят мой дар. Потому и меня они не любят. Всё, что я могу — это наблюдать за их весельем издалека. Однако появлению моему всё равно никто не будет рад. — Не могу поверить, — вздыхает удивлённо Гектор, слегка привстав, — Неужели такому прекрасному юноше не рада ни одна барышня? Такому очаровательному доброму парню не рад ни один человек? Что же у тебя за дар такой, что может так всех отпугнуть?! — Ох, видишь ли, я могу видеть будущее. но, увы, оно чаще всего несчастное, сулит лишь плохое… Бруно грустно улыбается, ненароком поправляя прядь слегка растрепавшихся кудрей, а Гектор лишь хмурится на его слова, тяжело вздыхая, и подсаживается ближе, заглядывая смущённому парню прямо в глаза. — Если это действительно так, то я хотел бы убедиться лично! — возбуждённо проговаривает он, уверенный, что его обманывают. Бруно вздыхает. Наверное, для человека, пришедшего издалека, магия приходится в новинку, и, конечно, ему будет интересно, как же она работает. Но так не хочется портить такой хороший вечер… — Боюсь, когда ты увидишь что-нибудь плохое, то тоже уйдёшь от меня, — вздыхает Мадригаль, обхватывая колени, и чувствует, вопреки всему, теплую ладонь на плече. Гектор одаривает его тёплой полуулыбкой. — Обещаю, не уйду. Я уже сказал, что за сегодня ты — моя самая большая удача. Бруно сглатывает вставший в горле ком. Его сердце предательски ёкает, но он приглушает это странное чувство. Вместо этого, всё же доверившись, парень вздыхает поглубже, концентрируясь, и, взяв Гектора за руки, слегка смущённый прикрывает глаза. В ночном небе песок с берега начинает вздыматься, превращаясь в ураган, и Гектор пошире распахивает глаза, наблюдая за этим. Действительно, какие же чудеса происходят в этом спрятанном райском уголке. И люди здесь — само чудо… Зелёное свечение собирается в воздухе воедино, превращаясь в небольшую стеклянную картину, которая сама, словно живая, прилетает в руки юноши, глаза которого, как два фонаря, горят ярко-зелёным светом, завораживая, не позволяя оторваться от них не на миг. И Гектор поддаётся этому чувству. До того самого момента, пока они не гаснут, вновь становясь обычными. Бруно вздыхает, опуская взгляд на картину, и вдруг покрывается румянцем, вытянувшись в лице. Гектор смотрит туда же, на полученную картину, и видит себя. Видит, как он, растрёпанный и обнажённый, сплетается с этим прекрасным юношей телами на небольшой кровати, и губами прижимается к его собственным в страстном поцелуе. — Говорил же, — вздыхает Бруно, понурый, сжимая пластину в руках, — Тебе оно совсем не понравится… — Кто сказал? — лишь усмехается Гектор, кладя свою ладонь на чужую, заставляя сердце Бруно стучать ещё быстрее, — По мне так очень даже хорошее предсказание. Если, конечно, есть желание его воплотить. Бруно смотрит на него, такого уверенного и решительного. Впервые кто-то вот так, не стесняясь, проявляет к нему интерес. Впервые кто-то смотрит на него так нежно, с такой милой улыбкой и не думает, какой же этот мальчишка проблемный. И Бруно тает. И он теряет себя в чужих тёмных как ночь глазах. — Есть…

***

Бруно трепетно выдохнул, когда прохладные руки коснулись его раскалённой кожи. Сегодня было достаточно жарко, в том числе и в его комнате. Гектор тихо выдохнул, не в состоянии налюбоваться этим прекрасным юношей, расположившимся под ним, таким смущённым и робким, но таким желанным. Он, опустившись ниже, прикоснулся к его шее губами, и, поднявшись выше, к уху, тихо прошептал: — Ты можешь остановить меня в любой момент. — Я… не остановлю, — выдыхает Бруно, пьянея от чужого горячего дыхания и бархатного голоса, — Я лишь прошу быть нежнее. Это мой п-первый раз… Мадригаль делает запинку на предпоследнем слове, и это почему-то кажется Гектору ужасно милым. Для него, впрочем, этот раз далеко не первый, но оно и к лучшему. Это лишь даёт ему уверенность, невидимую гарантию, что этот стеснительный юноша будет чувствовать себя хорошо. Его ладони оглаживают слегка впалый живот, такой нежный, слегка смуглый, и он не удерживается от того, чтобы коснуться его губами, пройтись ниже, до редкой дорожки волос… Дальше идёт лишь резинка штанов. Гектор сглатывает. Он смотрит Бруно в глаза, прося разрешения в немом вопросе, и тот, смущённый, кивает, закрывая лицо дрожащими ладонями. Его грудь трепетно вздымается, а ноги подрагивают, когда с них осторожно спускают штаны. Гектор вздрагивает, осматривая обнажённое тело перед собой. Он ещё раз убеждается, что никогда не видел настолько прекрасных людей. Этот человек перед ним… Он завораживал одним лишь своим видом, а голосом и вовсе сводил с ума. И не было ни единой причины противиться этой тяге сейчас, когда она определена самой судьбой. — Eres tan hermoso, — шепчет Гектор, продолжая губами исследовать нежное тело, пока ладони осторожно касаются напряжённого члена внизу, мягко проводя по нему пальцами, едва касаясь, заставляя Бруно дёрнуться, тихо всхлипнуть и вновь спрятать лицо. На такое Гектор только с умилением улыбается. — Откройся, mi cielo, позволь насладиться твоей красотой… Бруно дрожит, но всё же убирает руки. Его щёки горят, но он вверяет себя в чужие руки, и он прикрыв глаза, вздыхает, когда рука внизу сжимается вокруг его плоти, начиная двигаться. Тихие стоны начинают проноситься меж ними, и Гектор пьянеет всё сильнее с каждым из них. Пьянеет, пожалуй, гораздо сильнее, чем от любого на свете вина. Он снимает свои штаны следом, оставаясь обнажённым, и тянется к небольшой склянке масла. Он выливает немного на ладонь, приставляя её ближе к Бруно. Тот сглатывает, встревоженный, и всё же успокаивается, глядя на чужую тёплую улыбку. Гектор просит его расслабиться, и провидец послушно старается. Всё напряжение переносится в руки, которые, с первыми вставленными пальцами, покрепче вжимаются в простыню. Гектор упивается картиной перед собой. Он не может ей налюбоваться. Он и сам сгорает потихоньку, и чувствует, что скоро не сможет держаться, но продолжает, медленно и трепетно, принося своему спутнику удовольствие. Бруно подаётся на его ласки с большой охотой. Он томно вздыхает и тихо поскуливает, чувствуя, как шевелятся внутри чужие пальцы. И ему хорошо. Ему действительно хорошо. Он совсем не жалеет, что решил довериться Гектору. — Я могу продолжить? — спрашивает Гектор растрёпанного юношу, и тот робко кивает, давая согласие. Масло вновь проливается вниз, теперь уже не на пальцы, и Бруно чувствует, как его стенки раздвигаются сильнее. Лёгкая боль всё же охватывает его, и он недовольно мычит, жмурясь. Гектор выдыхает. Его тело горит, когда он входит всё глубже и чувствует, как пульсирует всё внизу, желая поскорее продолжить. Однако он терпит. Он терпеливо ждёт, позволяя Бруно привыкнуть к нему, и тот, успокоившись, расслабляет лицо, уже почти не чувствуя дискомфорта. — П-продолжай, не в-волнуйся, — шепчет он, запинаясь от робости, и, вместе с тем, обхватывает Гектора ногами, придвигая ближе. Такой очаровательный, что хочется зацеловать его до смерти. И гектор не отказывает себе в этом. Он сплетается с Бруно пальцами, занося его руки над головой, чтобы тот больше не мог закрывать своё милое личико, и начинает, кусочек за кусочком, покрывать его поцелуями, медленно двигаясь внутри, слушая, как тот тихо вздыхает и постанывает от медленных, но приятных толчков. — Гектор, когда ты уйдёшь? — вдруг спрашивает с тоской Бруно, и музыкант, одарив того поцелуем в шею, тихо отвечает: — На рассвете, mi sol. Мои друзья ожидают меня, они волнуются. — Значит, мы больше не увидимся?.. — Что ты, однажды мы обязательно встретимся, — улыбается ему мужчина, двигаясь слегка быстрее, — Однажды я обязательно вернусь проведать тебя. А если вдруг что-то случится, то не сомневайся, что мы обязательно встретимся после смерти. — После смерти? — хмурится Бруно, но получает лишь поцелуй в лоб, тая от него, словно снег под жарким солнцем. — Да, после смерти. Обязательно, в ярком и праздничном городе, где живут все мертвецы. Там мы однажды найдём друг друга и обязательно станцуем ещё раз. — Тогда я обязательно выучу побольше танцев, — улыбается Бруно, и Гектор ловит его настроение, перенимая на себя, — И всё же… подожду тебя и при жизни. Если горы раздвинутся и мир узнает о этом прекрасном месте однажды, то прошу, возвращайся ко мне. Я буду ждать. — А я сделаю всё, чтобы это произошло, — улыбается Гектор, и делает ещё один толчок. И ещё один. И ещё… Он сплетается с Бруно в поцелуе, разгоняя по телу приятную дрожь, и дарит им обоим ощущения, которые уже никогда не удастся забыть. И никогда не удастся забыть друг друга, этот праздник, полный смеха и танцев, и эту ночь, окрылившую их трепетными чувствами. Даже если один из них доживёт до глубокой старости, а второй однажды, будучи совсем молодым, умрёт от отравления, этот чудесный день всегда будет гореть в их сердцах. Для него у двух юнош в душе всегда будет особое место…