Что между нами?

Давно уже прозвеневший звонок, собирал учеников в кабинеты. Но те не торопились, а наоборот: мучительно долго поднимались из столовой и вальяжно шли к кабинету. В одном из коридоров формируется кружок из желающих поглазеть. Ну конечно — народу всегда нужно «хлеба и зрелищ». Ни единая неделя не обходилась без выкриков: «Смотрите! Смотрите! Сейчас начнут!», и тогда все ученики бросали свои рабочие места посреди урока и делали ставки. Учителям не раз приходилось вмешиваться, отводить их к директору. Простые отчитывания не помогали, обещания по типу «мы больше не будем» не вызывали должного эффекта. Преподаватели караулили коридоры, разгоняли толпы и молились «ка бы этот 9-Б уже выпустился». А между тем, импровизированная арена набирала обороты, круг становился плотным кольцом, из которого были видны «любопытные Варвары». Шум голосов: выкрики поддержки, подначивания, летящие деньги окружали парней, стоявших в поле зрелища. Что по выше, толкнул паренька напротив в грудь и тот упал на пол, опираясь на руки. — Тебе пизда, Владос! — усмехнулся лысый парень. Низкий, мерзкий голосок толпа поддержала улюлюканьем. Паренька поднял с пола и толкнул вперёд так называемый «тупой громила», только в данном случае ещё и «объевшийся булочек». Он глупо хохотал и озирался по сторонам. Наконец перед «игрушкой» вышла главная цель: крашеный блондин, чуть выше среднего, в чёрной кожанке и брюках — та самая «мафия» из «Бандитского Петербурга». Парень заправил светлые пряди волос назад. Его голубые глаза устремились на паренька. — Я кажется уже говорил, Владислав, — от его бархатного голоса какая-то девочка в толпе потеряла сознание, — но скажу ещё раз: у нас стукачей не жалуют. — Я… Я не виноват, — парень напротив сжал ладони у груди, его ломающийся голос прерывался, — вы не должны были уходить. Я… Я всего лишь сообщил преподавателям, это моя обязанность как старосты. Он пробежался изумрудными глазами по толпе: закатанные зрачки, вздохи. Ну конечно — старост, тем более «крыс», никто не любит. — Твоя прямая обязанность прикрыть наши задницы, но в данном случае тебе придется прикрывать свою, — лысый тип глупо оскалился и заржал. Смех поддержали остальные. Глава «банды» небрежно махнул рукой: своеобразное «можно», команда прямо как для собак. Ещё несколько парней отделились от толпы. Они ухватили Влада, тряхнули, заставляя осесть на пол и склониться. Толпа заревела, все стали выкрикивать, лезть вперёд, залазить на других, пытаясь увидеть, что делают со «стукачем». Брюнета сковал страх, для данной ситуации решения не может найти. Но он ведь не в первый раз попал, верно? Сколько лет уже они вот так с Виктором «конфликтуют»? Интересно, они родились раньше или их ненависть друг к другу? Философствование, как один из способов отвлечься. Вот только если размышления могут отодвинуть на второй план страх, то боль — нет. Цепкие руки больно надавили, заставляя сесть на пол, ударяясь коленями. Затем пинок в бок и вот он уже лежит на полу. А после посыпались удары. Парень прикрыл руками голову. Чужие ноги били по рёбрам, животу, ногам. Гул толпы отдавался в голове. Все начало плыть перед глазами, чуть ли не покрываясь красной пеленой. На губах почувствовался вкус крови. Дышать стало больно. Но он вытерпит их нападки, и пусть эта белобрысая мразь смотрит на него как на грязь, предателя, сына маминой подруги — не важно. Влад не умеет давать сдачи. — Марь Вановна!!! Чей-то голос перекрывает все остальные. Подумать только, имя одного преподавателя может произвести такой эффект: через секунды в коридоре оставалась лишь пара человек. «Братки» расступились и скрылись со своим предводителем. Пока учитель не заметил его, брюнет, хватаясь за живот, схватил рюкзак и нырнул в туалет. Звук каблуков удалился за закрытой дверью. *** Вода в перемешку с кровью сливалась в раковину. На урок он точно сегодня не вернется. Капли стекали по лицу за шиворот рубашки. Синяки саднили, а грудная клетка отдавала жжением. Закрыв кран, парень оперся руками о раковину и прикрыл глаза. За спиной послышался скрип двери. Затем неспешные шаги, отдающие стуком каблука о кафель, и вот чьи-то теплые руки смыкаются на животе. Чужое тело прильнуло к спине, положило голову на плечо. Влад сжал зубы и прошипел, слегка напрягаясь. — Прости… — бархатный голос прозвучал виновато и его владелец отпрянул. — Ничего, бывало и хуже, — губы дрогнули. Те воспоминания, в которых и наступил переломный момент их общения, казались сном. Человек, стоявший позади, мягко коснулся плеча и развернул парня к себе. — Ребята в этот раз перестарались, — на лице блондина промелькнуло подобие улыбки. Рука невесомо прошлась по скуле, затем к вороту рубашки. Голубые глаза встретились с зелеными, которые покраснели от слез. — Ты же помнишь, — парень в кожаной куртке коснулся щеки, — за болью всегда приходит наслаждение. Ресницы Влада дрогнули, его лицо опалило горячее дыхание напротив, а после чужие губы накрыли его собственные. Нежный, легкий поцелуй, которым Виктор всегда вымаливал прощение за «постановочные» драки, отдавал металлическим привкусом крови. Сердце снова бешено забилось и парни отстранились друг от друга. -Странно, — брюнет усмехнулся, — ты сначала избиваешь меня, а потом трахаешь в туалете. Блондин напористо подняла за подбородок. -Никогда, — бархатный голос понизился до повелительного, — никогда не говори, что мы просто трахаемся. Руки по собственнически прижали к телу, прошлись вдоль позвоночника, заставляя выгнуться. Влад запрокинул голову. Блондин опалил чувствительную шею дыханием, слегка прикусил, а после оставил влажную дорожку языком. — П… Подожди, — Влад мягко толкнул парня в грудь, — давай хотя бы в кабинку, вдруг кто зайдёт. Виктор, сжав брюнета за руку, затолкнул его в кабинку и усадил на крышку унитаза. Щелчок замка эхом отозвался в пустом туалете. Голубые глаза блеснули похотью и их обладатель опустился на колени, раздвигая ноги партнёра. — Вик… — Чш… — длинные пальцы прошлись по молнии брюк и дёрнули бегунок вниз. Влад томно выдохнул: внизу живота покалывало, хотелось набрать больше воздуха, чтобы расслабиться, но отбитые рёбра лишали такой возможности. Чужая рука проникла под нижнее бельё, касаясь плоти. Глаза непроизвольно закатились. Слишком «невинный мальчик»: даже простые касания доводили его до беспамятства. И дело не в них, просто Влад любит — странно и как-то болезненно. Любит холодный взгляд Виктора, его небрежное отношение, драки, за которыми следуют пошлые поцелую и томные вздохи. Внизу так влажно и жарко. Блондин сменяет руку языком, вытворяя вещи, которые брюнет видел только в порно. Холодные руки, пробравшись под рубашку, ложатся на рёбра и пробираются выше, задевая соски. Перед глазами накатила белая пелена, накрыл жар и забвение. Тело слегка содрогнулось и обмякло. Виктор поднялся на ноги и поцеловал. Его язык проник в рот, передавая солоноватый вкус. От привкуса спермы, чужих рук, блуждающих по телу, исхода событий быть замечанными сносило крышу, доводя все точки до максимальной чувствительности. Парни оторвались друг от друга, переводя дыхание. — Вик… — голос брюнета был молящим, глаза блестели от возбуждения. Парень не станет просить выговорить то, что желает «староста». Не в его стиле. Он может только приказывать. — Развернись, — от такого низкого голоса у парня напротив всё узлом внизу связалось. Он осторожно поднимается, спуская штаны и опирается руками на унитаз, пряча глаза в пол сексуально прогибается. Ладонь проходит между ягодиц, вызывая дрожь предвкушения. — Постарайся расслабиться, — горячее дыхание обдает ушную раковину и зелёные глаза непроизвольно обращаются в сторону источника. Дверь в туалет ударяется о стену. Слышится несколько пар шагов. — Пиздец, ещё немного и нас бы самих выебали. — Да нет, это только Владик у нас в жопу ебаться любит, — на имени писклявый голос сделал акцент. «Они знают? " — Влад оглянулся на Виктора, который стоял с хмурым лицом. Его челюсть нервно заходила из стороны в сторону. Блондин надавил на поясницу, принуждая не двигаться. — О, да, 100% инфа! Компания глупо засмеялась и сделав свои дела удалилась. В воздухе не было былой страсти, только холод. — Виктор? — брюнет не выгибался, не просил прерванной ласки. Он стоял и не понимал подслушанного разговора. Впервые с момента как их прервали блондин посмотрел на парня. Его злоба сменилась досадой. — Мне надо поговорить с ребятами, — Виктор поцеловал парня в щеку, — Жаль, что ты всё это услышал. Блондин резко оправил кожанную куртку и ушёл, хлопнув дверью. Внутри Влада все рухнуло, холодными и непослушными пальцами он пытался застегнуть пряжку ремня. В голове стоял загробный шёпот: нет, он не выдержит подобного. В районе сердца заклокотало, стали наворачиваться слезы, от самого себя стало мерзко. Парень стал рыться в рюкзаке, переворачивая содержимое вверх дном. Достав вещь, он агрессивными, резкими, размашистыми движениями нанёс полосы на запястье. Уставшее морально и физически юношеское тело опустилось на холодный кафель. *** Дверь за спиной закрылась, будто отделяя от всего мира вошедшего в квартиру. Парень стянул с себя куртку и скинул ботинки. Доплелся до комнаты и рухнул на кровать. Настрой был хуже не куда. Хорошо, что мамы дома нет, иначе бы стала опять спрашивать о синяках и настроении. Сознание абсолютно путалось, всплывал подслушанный разговор одноклассников: «Да нет, это только Владик у нас в жопу ебаться любит». В каком месте он себя выдал? Неужели их наигранные драки раскусили? Или, может, кто-то их видел вдвоём вне школы? Но он ведь так старается, он духу своего не показывает вблизи Виктора в неположенном месте, дабы не попортить репутацию своего «ухажёра». Хотя… Даже тут он преувеличивал: они не более чем любовники; мелкие несовершеннолетние любовники. Абсурд какой-то. Если бы только родители узнали, что он лишился девственности, да ещё с парнем, они бы точно записали его к психологу, священнику и гадалкам. Для них же подобные люди это болезнь, которая не должна существовать. Но он ведь есть? Он живой: ходит в школу, думает, ест, у него есть интересы и какие никакие друзья — значит он не вирус, что нужно стереть, он живой человек. На дворе уже XXI век, а люди всё как дикие не могут принять гомосексуальность. Что такого в том, что тебе нравятся не девушки с упругой грудью и шикарными бёдрами, а парни с большим… Нет, ну, тут уже от предпочтений зависит. А какие у Влада предпочтения? К примеру, тот же Виктор? Он брутальный, пользуется спросом и предложения на него растут, не сказать, чтобы он отбитый на голову, но в нём есть какая-то спесь. Он не глуп, учится неплохо, самостоятелен во всём. У него есть стиль в выборе одежде, и это позволяет ему поддерживать образа братка из «Бандитского Петербурга». Он всегда делает всё чётко и по делу, держится стойко и холодно. Его многие любят и, можно сказать, уважают. Но… Любовь к нему связана с другим; с тем, как Виктор ведёт себя по отношению к близким — он ими очень дорожит. Не разбрасывается громкими словами, старается помочь (Влад много раз видел его на улице и в школе с мамой, и их отношения выглядели как нечто возвышенное и очень теплое). Он прямо говорит, если ему что-то не нравится. Он не делает этого всего специально, просто у него такая натура — жестокая, холодная и одновременно тёплая, близкая. Они учились вместе с первого класса. Со сверстниками Влад долго не мог найти общий язык, в то время как Виктор был гиперактивным и завёл всю толпу своим настроем. Это со временем в нём что-то изменилось, и он огородился вот такой «гоп компанией» (А причина была в следующем: кризис ориентации в классе так 7, когда многие уже начали всерьёз западать на девочек и дрочить на них в туалете; а Вик в это время увидел плакат какой-то бойз-бенд группы и чуть слюни на них не пустил. Потом, правда, было ещё много ситуаций, дающих понять, что ему явно не с девушкой отношения нужно строить. В тот момент ему страшно стало и он не нашёл ничего лучше, чем просто рассказать родителям. Те уже примерно понимали, что к чему и спокойно восприняли новость — дальнейшие вопросы о невестах были закрыты, а откровенность сына дала почву для тёплых отношений). Влад уставился глазами в стену, красивая такая — ровная, с бежевыми обоями, незамысловатым арнаментом. Такая простая и в тоже время красивая, приятная для глаз. Брюнет хотел бы себе такую же жизнь: простую, приятных, полную нежностей и любви. А, что в реальности? Буллинг в школе, самокритический прессинг, драки, перепих в туалете (произошло это впервые в начале учебного года 9 класса; одна из драк привела их к директорв, парней принудили к примирению. Потом были едкие комментарии, затем громкие откровения и, наконец, та самая кабинка туалета). На лице возникла непроизвольная улыбка. «Переломный момент их общения». Они не решались говорить о любви и отношениях друг с другом напрямую. Какой смысл? Это Россия! Здесь таких как они всё равно не примут. Всё, что им остаётся это переглядываться на уроках, идти друг за другом до развилки по улице, переписываться в соц. сетях и изредка сумбурно видеться. Мда… Морально конечно больно, но физически приятно. Телефон в рюкзаке вибрирует — видимо кто-то хочет дозвониться. И Влад даже знает кто, но не то чтобы специально брать не станет, просто не хочется говорить сейчас. Рубашка неприятно соприкасается с запястьем, да и вообще вся одежда будто липнет к телу. Брюнет достаёт чистые домашние вещи и идёт в душ. Специально включает горячую воду и чувствует, как синяки и царапины начинают саднить ещё больше. Он наконец-то даёт волю чувствам и пускается в слезы. Они смешиваются с обычной водой, но солёный привкус всё же попадёт на губы. Хочется рвать, метать, выпить смертельную дозу таблеток, спрыгнуть с многоэтажки, вскрыться в конце то концов. Руки тянуться к волосам и сжимают их, будто хотят вырвать. От такой низкой самооценки ожидать другого и не стоило, парень просто закусывает губу до крови. Ему не то чтобы нравиться вредить себе, но он получает от этого некий кайф, ему хочется, чтобы все всё заметили и бросились его жалеть. Но миру абсолютно наплевать на него, поэтому единственный кто может помочь ему — он сам. Вода прекращает бежать, а из открывшейся ванной валит пар. Тело приятно расслаблено, в голове эйфория. Махровое полотенце, соприкасаясь с кожей, впитывает воду. Влад наслаждается наступившим спокойствием, но его нарушает стук в дверь. Парень вздрагивает от неожиданности и обматывается полотенцем. Он проходит в коридор, оставляя мокрые следы босых ног, и прислушивается к звукам за дверью. Где-то комнате снова вибрирует телефон, а за дверью слышится обеспокоенный голос. — Влад, открывай. Это Виктор. Сердце пропускает трепетный удар. Дрожащие руки тянутся к замку и открывают дверь. На пороге стоит предмет его воздыханий, нервно оправляющий волосы. — Чего трубку не берёшь? — Я в ванной был, — небрежный и безразличный ответ. Человек напротив нетерпеливо обводит обстановку глазами и задерживается на лице. — У тебя глаза опухшие, ты… — Нет, — взгляд зелёных глаз холоден. Парень будто хочет, чтобы его оставили в покое. — Зайти-то дашь? — блондин нервно одергивает куртку и прячет руки в карманы. Брюнет молчит, прежде чем ответить, а затем просто кивает и отходит в сторону. Виктор влетает в квартиру, бросая ботинки у порога и спешно обходит всё комнаты. «Ищет…» — Можешь не стараться, я уже выкинул, — он опирается на дверной косяк и надменно улыбается. Вик обеспокоен, его глаза широко распахнуты. Он широким шагом подходит к парню и хватает того за руку, на которой ещё видны свежие следы лезвия. Он прикрывает глаза и тяжело выдыхает. «Разочарован». — Не надо было оставлять тебя, — голубые глаза наполняются сожалением, а вторая рука осторожно касается порезов, — Где аптечка? — Там же где и обычно, — брюнет усмехнулся. Голубые глаза смотрят прямо в душу, хочется утонуть в этом голубом океане. Но он и так утонул, уже давно. Виктор ненадолго уходит и возвращается уже с перекисью и ваткой. Влад садится на диван, молча протягивает руку блондину и слегка морщится — ранки начинает щипать. Несколько минут они сидят в полной тишине, пока Вик слегка дует на запястье. Но напряжённое молчание разрезает полный холода голос: — Давай расстанемся. Парень замирает и даже боится дышать, а затем поднимает полные недоумения глаза на брюнета и спрашивает максимально осторожно: — Я где-то накосячил? — Накосячил? Блять! Виктор ты серьёзно?! — подобный вопрос вывел Влада. Нет, ну, правда. Он настолько не понимает? — Тогда просто объясни… — блондин смотрит щенячьми глазами, он хочет снова коснуться парня напротив, но тот резко поднимается с дивана. — Хотя… Какого чёрта. Мы даже не в отношениях, чтобы что-то там разрывать! — хочет ещё как-то съязвить, но просто отворачивается и ведёт плечами: то ли из-за нервозности, то ли от холода (голые ступни стоят на холодном полу, тело покрыто лишь одним полотенцем, а волосы толком не просохли). Со спины слышится скрип дивана: видимо собеседник тоже поднялся. — Хорошо, — голос максимально спокойный, но вся ситуация абсурдна и парень ничего не может толком понять, однако идёт на компромисс, — Влад, если это из-за того, что произошло сегодня… — Да не только сегодня, Вик, — его прерывают возгласом. Парень разворачивается к гостю и его всего начинает трясти, — Это происходит из раза в раз, понимаешь? Я устал! Устал быть игрушкой для биться, устал от этих мимолетных встречь, предоставляющих собой секс в туалете. Устал получать синяки в драке и вредить самому себе. Устал от невозможности спокойной подойти и обнять тебя. Я устал и морально и физически! К концу триады его голос охрип и он схватился за горло. — Я понимаю… — Да нихера ты не понимаешь! — Влад бросил гневный взгляд и прикрыл глаза. От хрипоты и раздирающего горла проступили слезы. — Я понимаю, что ты устал. Вижу, что тебя это всё выводит, — Виктор аккуратными шагами подходит к парню, — Но прошу, давай не будем всё сразу прекращать. Давай возьмём хотя бы перерыв, если тебе это необходимо. Брюнет отвозит взгляд в сторону. Хочется простить, броситься, обнять и одновременно наорать и выставить за дверь. А Вик, тем временем, оказывается ближе и касается ладонью щеки, поворачивая лицо к себе. — Влад, если я где-то накосячил, прошу, прости, — он ведёт пальцами по щеке, едва касаясь, а затем усмехается, — Ну, хочешь, выеби меня за это во всех смыслах. Влад тоже усмехается и слегка оттаивает. — Что между нами, Вик? — голос настолько тихий, уставший, что хочется просто обнять и никогда не отпускать. — В каком смысле? — В прямом. Это ведь не отношения, это даже толком не любовь это… Ему не дают договорить. Чужие тёплые и сухие губы накрывают холодные собственные. Слегка шершавые руки ложатся на рёбра и глядят по бокам. От этих действий кружится голова, по спине пробегают мурашки. По телу Влада разливается тепло и в тех местах, где его касаются, пробегает ток. Тело становится ватным, коленки дрожат и ноги подгибаются. Брюнет чувствует, как его обняли, прижали к себе не давая упасть. Полотенце упало на пол, оставляя тело абсолютно ногим. Ставшие родными руки проводят по лопаткам, как бы массируя и ещё ближе прижимая к телу. Светлая макушка опускается на плечо и Влад чувствует запах облепихи, мяты, розы — так пахнет только Виктор (его Виктор). — Я не знаю, что между нами, Влад, — Виктор веден носом по шее, от этих действий у Влада все падает вниз, а в паху тяжелеет, — Но я точно знаю, что люблю тебя. До уставшего сознания смысл слов дошёл не сразу, но Влад всей душой ощутил, как что-то встрепенулось и стало очень приятно. Он отодвинул Виктора от себя и посмотрел прямо в глаза. Между голубыми и зелёными зрачками образовалась невидимая связь, но парень ощутил её и залился румянцем. Виктор глянул вниз и снисходительно улыбнулся. Разум заволокло основательно, стоило ощутить тепло и влагу… *** (Несколько лет спустя) В однокомнатную квартиру пробирался рассвет. Солнце заливало комнаты, проникало в каждый уголок пытаясь отыскать человека. Казалось, что стояла тишина — оглушительная, звонкая. В спальне действительно было пусто, но на кухне слышалась возня. Прямо на столе, будто распятый, лежал парень. Его светлые волосы прилипли ко лбу, а грудь неровно вздымалась. Он ухватился за края столешницы, пытаясь себя удержать в реальности, подольше продержаться. Но прямо к его уху склонились и опалили горячим дыханием, а следом послышался низкий голос: — Давай, Вик, я знаю, ты на пределе, — специально дразня прикусили мочку уха и прошлись языком по шее. Душа была готова покинуть тело, настолько хорошо было. Но ещё больше в мандраж его ввело то, что на собственном члена оказалась чужая рука и стала изводить до истомы в такт толчкам. Парень издал гортанный стон и вцепился в плечи партнёра, откидывая голову назад. — Влад… — перед глазами была пелена наслаждения, и очертания темноволосого мужчины были размыты. — Я скоро тоже, — он склонился над партнёром, и они соприкоснулись лбами. По телам обоих прошёл ток. Стало мокро, грязно, липко, легко и тяжело одновременно. Влад припал губами и втянул возлюбленного в лёгкий поцелуй. — Я устал… — блондин тяжело выдохнул и окончательно откинул голову назад. — Косячь меньше, Викусик, и не придётся проебываться.