Северный ветер больших перемен

Гермиона осталась и на ночь, и на первую половину следующего дня, стараясь отвлечь Северуса разговорами и физической близостью. Сначала, несмотря на это, в нём ощущалась какая-то еле заметная скованность: как будто тень проявлений целого ряда его не лучших черт, его, как он наверняка думал, слабости, нависла над ним. Но Гермиона изо всех сил старалась развеять это чувство, даже заведя разговор, как бы невзначай, о том времени, когда потерла МакГонагалл память. Пусть лучше вспомнит, что женщина рядом с ним сама не идеальна, чем теперь днями бичует себя. Да, он был виноват, но на пользу им такое не пошло бы. Она не была уверена, что Северус провел нужную аналогию, и уж тем более, вспомнил о ее многочисленных недостатках, – судя по тому, как исступленно он ее целовал, то скорее всего, просто радовался, что она простила его. Ей казалось, что в этот момент, даже выскочи она на улицу, выкрикивая антимагловские лозунги и расшвыривая Обливейт направо и налево, он придумал бы для нее оправдание. Но так или иначе, Гермиона решила, что смогла его отвлечь. – Ты пойдешь на гуляния? – уточнила она, после того, как они разделались с поздним завтраком, который уже перетекал в ранний обед. – Желания нет, но мне будет спокойнее, будь я где-то поблизости, пока ты шатаешься в компании своих бестолковых, да к тому же подвыпивших, друзей. – Поверь, я способна не влипнуть в историю… – Да? Поверю, но предпочту проконтролировать. – По-моему, тебе просто нравится контролировать, это ключевое, – скривила она губы. – Но ладно. К тому же мне будет приятно столкнуться с тобой хотя бы случайно. Кстати, после часу ночи я могла бы улизнуть… Когда она перенеслась к себе, то обнаружила в их комнате и Броган. – Ну что, кризис миновал? Тон, которым был задан этот вопрос, был обманчиво легкомысленен, но было очевидно, что Броган, хоть и проявила удивительную для себя выдержку, не приставая с расспросами, все заметила и переживала. – Вроде бы да, – пожала Гермиона плечами, не желая уже отпираться от очевидного. – Все хорошо. – А это сатисфакция? – указала О’Доннел на гребень, так и лежащий у Грейнджер на рабочем столе. – Нет, просто подарок из поездки. Снейп действительно признался, что первоначально купил украшение в качестве подарка, когда бродил по Лондону после допроса, чтобы все обдумать и успокоиться. Успокоиться тогда так и не вышло, но презент был приобретен в одной из ювелирных лавок. Чтобы позднее сослужить роль экспериментального портала. – Ты гулял в Косом переулке? – поразилась она. – Под оборотным. Грейнджер теперь, с одной стороны, не очень понимала, понравится ли ей носить эту вещицу, навевающую ассоциации со скандалом. С другой, было все равно приятно. Надо было ему тоже что-нибудь подарить. – Красиво, – признала Броган. – А не хочешь сходить на городскую площадь? Там в одну из лавок привезли праздничный реквизит. Рядиться охоты нет, но какой-нибудь забавный аксессуар был бы кстати. Гермиона согласилась, и на велосипедах они быстро домчались до площади, которая уже была украшена: всюду были развешены гирлянды из засушенных листьев и цветов, растянута волшебная серебряная паутина, а на витринах красовались тыквы с вырезанным рожами. В воздухе стоял аромат шалфея, мускатного ореха, мяты и яблочной выпечки. На витрине одной из лавок Гермиона заметила невообразимое количество праздничных сладостей – пирожные в виде маленьких тыкв, внутри которых время от времени зажигался свет, сливочные помадки в форме призраков и сахарные скелеты изумляли тонкостью работы, и занимали пять стеклянных стеллажей. – Сюда. Они оказались в магазинчике, где куча ведьм выбирали себе символические украшения и прочую бутафорию. – Как тебе это? – поинтересовалась Броган, поворачиваясь к Гермионе в пышном в венке из опавшей листвы, среди которой то и дело вспыхивали огоньки. – Выглядит здорово. Она бесцельно заскользила вдоль рядов, не понимая, что именно могло бы прийтись ей по душе. – Слушай, что-то не хочу брать этот венок, для него придется разрядиться, а мне сегодня хочется одеться поудобнее, чтобы можно было от души нагуляться ночью. Может, обе возьмем вон те кошачьи уши и дело с концом? Они действительно приобрели одинаковые ободки из бархата с черными кошачьими ушами, и вышли на улицу. По Броган чувствовалось, что она впала в одно из своих гиперактивных состояний. – Вообще неохота пока домой, времени еще полно до пира. Не хочешь выпить ирландского чая? Гермиона уже знала, что это за чай – крепко заваренный, до черноты, напиток из чайных листьев, в который щедро добавлялись жирные сливки, мед и специи. После чего в это варево плескали хорошую порцию виски. Здесь эту амброзию подавали не просто так, а в довольно презентабельном заведении, носившем название “Чайный дом”. – Пошли, – решила все же согласиться она: ехать обратно так быстро по промозглой осенней погоде не хотелось. Броган была права, в эту ночь стоило одеться удобно и тепло, было не до особых нарядов. В чайной тоже толпились люди, но им удалось подыскать себе столик на двоих, правда одно из сидений было обустроено прямо на широком подоконнике, куда накидали подушек. – Сяду здесь, – кивнула на него Гермиона, которой нравилось рассматривать ловкую работу буфетчика, молодого парня, уже наряженного в эльфа – такого, какими их обычно представляли маглы, прочитавшие Толкина. Приятно было видеть кого-то с общим культурным кодом, как ни крути. Они пригубили напиток, который им подали сегодня в ярко-оранжевых, стилизованных под тыквы, кружках. На языке защипало от пряной сладости, смешанной с ядреным вкусом не слишком дорогого виски. Сколько в этом пойле было сахара, который будто бы даже поскрипывал на зубах, Гермиона старалась не думать, забивая дочку стоматологов в себе куда-то подальше, в пыльный, темный угол. – А знаешь, что в эту ночь умирают люди, нарушившие свои гейсы ? – Да, читала в ирландском фольклоре. В Шотландии это поверье тоже распространено. – Ага. Поэтому и “День мёртвых”. Как там было по версии матушки Этлинн? Смотрителя второй раз можно повстречать только приняв гейс перед Домну? В очередной раз Гермиона поблагодарила себя за то, что не стала соглашаться на сомнительные предложения бабки, когда повстречала ту у ручья. Еще бы понять, о чем это было – никогда не позволяй идти темному мужчине позади тебя. Явно что-то, о чем пришлось бы потом сильно жалеть, иного принципа работы в таких вещах быть не могло. Наверное, старухе понравилась тогда ее несговорчивость. Подсказала же она ей про сильную кровь… И дала совет бояться человека с синими глазами. Очень ценные советы, без сомнения, только даже по поводу последнего: кого иметь в виду – мужчину или женщину? Да и синеглазых было достаточно вокруг. Начиная с Моубрея, вдруг подумалось ей. Его-то точно следовало бояться. *** В Зале торжеств столы ломились от яств. В воздухе парили факелы и хлопали крыльями созданные из морока иллюзий летучие мыши, которые, впрочем, вполне натурально пикировали на некоторых гостей и путались в волосах, прежде чем осыпаться серебристым конфетти. Чем-то было похоже на старый-добрый Хогвартс, но как-то утонченнее, и менее радушно. Столы преподавателей стояли в отдалении и за каждым помещалось не более семи-десяти персон, тогда как студенты расселись за длинными столами, установленными рядами. Хотя еды было много, ее не выставляли, как в Хогвартсе, сразу и всю – явно была запланирована сменяемость блюд. Холодная говядина, буженина под клюквенным соусом, очень художественно напоминающим кровь, вяленая утиная грудка, крем-сыр с пикантными сухариками, для подачи которого использовались полые тыковки… Рот Гермиона вмиг наполнился слюной, а это были только холодные закуски. – Гермиона, сока или чего-нибудь покрепче? Невилл, сидевший от нее справа (слева была Броган), видимо, взял на себя функции кавалера. – Давай пока сока. Не хотелось пить алкоголь с самого начала. Ректор Фелан поднялся со своего места, сверкая темно-зеленой мантией, расшитой кельтскими узорами: – Счастливого Самайна! Будем же благодарны за жатву в этом году! Он поднял кубок, богато инкрустированный черными камнями, за ним повторили все присутствующие. – Счастливого Самайна! – повернулась к ней Броган, чтобы чокнуться. Когда тосты и поздравления пошли на убыль, Гермиона слегка вытянула шею в сторону преподавательских столов, желая углядеть за ними Снейпа. Лонгботтом неожиданно дернул ее за рукав: – Кого ты там выглядываешь? Гермиона удивленно обернулась к нему, и лицо Невилла тут же приобрело виновато-смущенное выражение, которое он попытался замаскировать улыбкой. – Никого, – рассмеялась Гермиона, надеясь, что смех не звучит деланным. – Просто смотрю. Невилл, к ее облегчению, уткнулся в собственную тарелку, а после завязал разговор с кем-то из сидящих напротив. Гермиона вновь беспрепятственно заскользила взглядом по группам персонала, на этот раз стараясь не палиться так откровенно. К своему удовольствию, теперь она быстро выцепила нужную ей, блестящую в неровном свете огня, черную макушку. Снейп сидел к ней полубоком и с отрешенным видом внимал чему-то, что шептал ему на ухо Марк Моубрей, лишь изредка кивая головой в ответ. Рядом Норма в лихо заломленной ведьминской шляпе кривила в беззлобной усмешке красные губы, с утомленной благосклонностью принимая оды, которые ей по всей видимости пел декан Скейлз. Кое-что не меняется никогда, подумала Гермиона, решив пока переключить свое внимание. Свет в зале стал более приглушенным, откуда-то с хор разносились ненавязчивые звуки флейты и ирландской арфы, и общая атмосфера стала еще более торжественной и мистической одновременно. Когда на столах появилась птица и дичь с пряными фруктами, жаркое с бульоном, рыба, пироги и паштеты, Гермиона попросила налить ей насыщенного, темного вина эльфийского производства. – “Кровь вампира”, – со знанием дела прокомментировала Броган, оторвавшись на миг от воркований с Пшемыславом. Их непрекращающаяся возня рядом немного утомляла Грейнджер, но возможно, ей просто хотелось иметь возможность также беззастенчиво виснуть на кое-чьей шее, поглаживая мужскую ногу и крадя поцелуи. – Я на выходных, кстати, отправлюсь домой, отец хочет собрать нас ко Дню всех усопших , заодно сделать какое-то официальное объявление, – закатила О’Доннел глаза. – Повидаюсь с любимой сестрицей. Что-то в этой новости заставило Гермиону напрячься. Странное чувство, пришедшее словно бы из ниоткуда, но на самом деле имевшее под собой некую инстинктивную подоплеку, результат мельчайших, пусть и отрывочных, наблюдений. – Что-то я давно не видела Кендры, – заметила Гермиона. – Она вообще посещает университет? – У нее что-то вроде академического отпуска на несколько месяцев. Как будто для подготовки к свадьбе. Хотя не знаю, к чему там можно готовиться, если свадьба не раньше следующего года. О ней еще даже в газетах не объявляли. Гермиона вновь посмотрела в сторону, где сидел Снейп, чтобы в этот раз перехватить его взгляд, интенсивность которого заставила ее немного покраснеть. Хорошо, что свет уже был приглушен, да и всегда можно сослаться на вино, пряной сладостью опаляющее изнутри. Честно говоря, Гермиону уже порядком развезло, хотя и выпила она совсем ничего. Но, видимо, жар от огромных каминов, пылающих по периметру зала и какой-то особый, насыщенный воздух этой ночи – острый и сладкий, как смесь корицы, жженого сахара и трав, соленого морского ветра, смешанного с ладаном и сандалом, кружил голову. Внезапно задняя часть кирпичной стены, украшенная гобеленами со сценами средневековой охоты и яркими витражами, будто исчезла, став совсем прозрачной, и все присутствующие увидели, как на всех холмах, ближних и дальних, вспыхнули костры. Весь свет в зале померк, даже камины больше не горели так ярко, и остались лишь эти багряные всполохи вдали. Люди вокруг захлопали, закричали, засмеялись. Общее настроение неуловимо изменилось, став куда более раскованным. Броган рядом сгребла ее в охапку, прижимая к себе и смеясь. Скамьи задвигались, кто-то встал и принялся ходить между рядами, желая поговорить не только с теми, с кем сидел рядом. Гермиона заметила, как в углах пространства заплясали тени: местные призраки почему-то были на редкость скрытными, редко откровенно заявляя о себе, предпочитая сторониться людей и чем-то напоминая ей Серую даму своими привычками. Но сейчас, в эту ночь, для них наступило особое время. Когда все высыпали на улицу, где уже до университетских корпусов доносились звуки гуляний местных с городской площади и пристани, от свежего воздуха грудь Гермионы почти сдавило. Броган рядом, румяная от выпитого вина со специями, задорно хохотала над какой-то шуткой Потульского, запрокидывая голову назад, так, что ее медные кудри совсем растрепались, а бархатный ободок в виде кошачьих ушей то и дело норовил упасть назад и ей приходилось постоянно придерживать его, прежде чем Гермиона взмахнула палочкой, фиксируя. Невилл просто молча шел рядом, чуть позади Гермионы, и когда она время от времени оборачивалась на него, чтобы послать ему ободряющую улыбку, тот улыбался в ответ. Ночь была звездной, а полная луна в чернильной вышине царила над миром, и даже всполохи многочисленных костров, зажженных в округе, из-за чего окружающий их мир казался слегка раскаленным, точно уголек, не могли сравниться с ее мягким, жемчужным, холодным сиянием. Как же хорошо, что на Инишрунде не водилось оборотней! Сегодняшняя ночь, без сомнения, стала бы идеальной для их дикой охоты. Гермиона передернула плечами. На площади, куда они пришли, уже толпился народ, жаждавший получить доступ к алкоголю и развлечениям. Менее многочисленные группы преподавателей слегка выделялись среди хаотичного движения остальных, проходя в забронированные заранее рестораны. – Смотри-ка! Броган указала на навес, под которым две девушки наносили всем желающим праздничный грим за десять кнатов. Не оставалось ничего другого, как послушно встать в очередь, ведь Броган тут же возжелала стать жертвой чужого креатива. Парней отправили раздобыть пунша, чтобы им топтаться в очереди было веселее. К облегчению Гермионы, в их случае фантазии художниц хватило лишь на длиннющие стрелки, черный кончик носа и кошачьи усики, что на самом деле вроде бы даже пошло и ей, и О’Доннел. Так или иначе, Броган была осталась довольна, слава Мерлину. – Ну все, мы теперь женщины-кошки! Подруга вытянула вперед пальцы, якобы выпуская коготки. – Откуда ты про нее знаешь? – поинтересовалась Гермиона. – Видела фильм 60-ых! Ты что, думаешь, если я ведьма и ирландка, то совсем деревенщина? Броган засмеялась над собственной шуткой, что заставило Гермиону с улыбкой покачать головой. – Предлагаю начать с ближайшего паба, – предложила она, уже порядком подмерзая. Не хотелось без конца накладывать согревающие чары, лучше было согреться в комнате, где есть камин, пусть и среди облепившего стойку народа. – Согласны, – хором ответили остальные. Они двинулись к ближайшему заведению, у входа в которое стоял муляж смерти с косой, зачарованный так, что весьма угрожающе замахивался последней над каждым, кто собирался войти. Неожиданно Гермиона ощутила удар где-то чуть выше коленей. Опустив голову вниз, она с удивлением обнаружила ребенка, девочку, очень худенькую, со странными, будто рыбьими глазами, на голове которой довольно нелепо выглядела традиционная ведьминская шляпа, явно ей большеватая и перелатаная. На чумазом лице девочки просияла широкая, щербатая улыбка, прежде чем ее довольно большой для крошечного личика рот открылся, обнажая почерневшие от кариеса зубы, и она с сильным местным акцентом заголосила строки неизвестной Гермионе песни: – Незримое хочет ступить на порог, В кровавом колодце твой крик не услышат! Воды сомкнуться, скорее, мой друг, Сердце в испуге, напрасно ты выжил! Тут ее голос приобрел особенно визгливые обороты: – Напрасно все то, что другим не сказать, За это поплатишься памятью, честью! Под толщей воды ты можешь кричать, Никто не услышит тебя, никто не услышит… Желудок словно окаменел, и в первые секунды все, что могла Гермиона – это стоять с открытым ртом, глотая воздух. Ребенок не унимался, явно намереваясь продолжить. – Довольно, – пальцы Грейнджер сомкнулись на хрупком детском плечике, легонько встряхнув. – Прекрати, слышишь… – Гермиона, ты что? Броган, заметив, что подруга отстала, вернулась обратно и теперь с некоторым недоумением взирала на сцену, которая разыгрывалась: – Это же просто колядующий ребенок… Ты же знаешь традицию… – В кровавом колодце… – вновь начала девочка с неприятной, истошной интонацией, хитро улыбаясь. Что-то в этой улыбке, прищуре глаз показалось Гермионе смутно знакомым. – Стой! Вот, – она пошарила по карманам, где действительно припрятала немного конфет для подобных ситуаций. – Держи. Девчонка протянула ручку, тонкую, похожую на лягушачью лапку, и проворно схватив угощение, скрылась в толпе, обернувшись лишь раз с этой своей странной улыбкой. – Ты такая бледная, – заметила Броган. – Тебе не помешает выпить чего-нибудь. Пошли. Она дернула Гермиону за рукав, побуждая идти следом и более не отставать. Грейнджер действительно направилась туда же, куда и остальные, хотя и чувствовала, что едва переставляет ноги. Что за дурь, в конце концов! – разозлилась она сама на себя. Нельзя быть такой чувствительной. Вся эта мистика решительно плохо влияет на ее умственные способности. Просто ребенок, просто вариация традиции “сладость или гадость”... В шумном помещении, пропахшем мускатным орехом, пшеницей и дрожжами, они протиснулись к барной стойке. – По одной пинте четыре раза! – выкрикнула Броган бармену, поднимая вверх четыре пальца. Гермиона лишь завертела головой, слегка оглушенная всеобщей суматохой, смехом, выкриками и шутливыми перебранками. Но это было даже к лучшему, помогало переключиться. – Ну что, тебе лучше? – Броган проявила участие, вглядываясь в лицо Гермионы. – Что-то случилось? – вклинился Пшемик. – К Гермионе пристала какая-то противная девчонка на улице, выпрашивала сладости. Ну знаешь, все эти жуткие песенки. – А! Грейнджер сделала большой глоток эля, ощущая, как сначала губ коснулась нежнейшая, сливочная пена. Наверное, ей просто нужно было расслабиться, неделя была стрессовой. Хорошо, что занятий завтра было совсем немного и начинались они после обеда. Этот университет ее доконает. Вскоре всем стало душно, а подпирающий их сзади народ заставил поторопиться. Ночной воздух теперь не казался сырым и холодным, а чудесно освежал. – Я слышал, что там подают набор праздничных шотов, – указал Невилл на одно из следующих заведений. Действительно, перед каждым из них поставили подставку с пятью маленькими рюмками, подписанными весьма занятно: например, "Болотный огонек" и "Глаз дьявола". – Ну что ж, рискнем, – ухмыльнулась Гермиона и под смех остальных принялась изрыгать пламя. Обычные волшебные приколы, избитые, но всегда встречаемые на ура. После третьего заведения сразу идти в следующее не хотелось. Решено было отправиться на один из ближайших холмов, где также был разведен костёр. – Хорошо, пойдемте, – Грейнджер пожала плечами. – Туда можно, но на Граинайнех я уже, чур, не полезу… Ее тут же беззлобно подняли на смех, но лезть по крутым склонам после выпитого действительно особого желания не было ни у кого. Пламя лизало иссиня-черный бархат неба, и как и в прошлый раз, эта картина завораживала. Вокруг кто-то водил хоровод, кто-то пел старинные песни, а кто-то также, как и Гермиона, просто любовался видом. Сноп искр вырвался, чтобы выхватить из темноты пространства новые лица, и Гермиона с радостным удивлением увидела Северуса, который о чем-то беседовал с коллегами. Он, скорее всего, приметил ее уже давно, поскольку его взгляд, якобы безучастно скользивший поверх плеча его собеседника, иногда как бы случайно проходился и по ней. Гермиона постаралась не улыбаться изо всех сил, но для этого ей пришлось буквально прихватить щеку изнутри зубами. – О, там твой милый, – смешок, раздавшийся у уха, заставил отвлечься. Броган просунула руку ей под плечо, зашептав: – Все-таки, это все очень пикантно… Хочешь подойдем? Гермиона качнула головой, на миг перед эти задумавшись: – Не стоит, мы встречаемся около часа. – Ах! – Тебе придется придумать объяснения для остальных, куда я улизнула. – Не проблема. Когда они вернулись к центру празднества, желания сразу идти в очередной паб ни у кого не появилось. Вместо этого Броган указала на большой цветастый шатер, к которому выстроилась очередь. – Смотри, там гадают! Гермиона неопределенно хмыкнула, останавливаясь. – Ты же не веришь во всю эту чушь? – Как сказать… Не верю, конечно, – подруга замахала руками, смеясь, видя, как вытянулось у Грейнджер лицо. – Но сегодня Самайн, и грань между мирами истончилась, как никогда, понимаешь? Гермиона обессилено покачала головой, осознавая, насколько на самом деле над Броган властны все эти полуязыческие представления. С другой стороны, нечто в ее душе осело холодным комком сомнений – имеет ли она право смотреть на подобные вещи свысока? Казалось, мироздание постоянно наказывало ее за излишнюю скептичность. Они все же подошли ближе, и когда шатер чуть приоткрылся, пропуская очередного посетителя, Гермиона смогла увидеть сидящую там женщину средних лет, очень красивую, с сияющими белыми волосами, в струящихся синих одеждах, вышитых кельтскими орнаментами. – Ну что, зайдем? – предвкушение в голосе Броган было сильно. – Ты иди, а я тебя подожду… – Ну неужели тебе неинтересно узнать, что она скажет? – Совсем не интересно, – улыбнулась Гермиона. – Ну хотя бы в образовательных целях – она гадает углем на шкурах животных, по древнему кельтскому обряду. Этот аргумент показался Гермионе весомей остальных, и казалось невежливым отмахиваться от него по отношению к Броган. – Ладно. Послушно заняв место в конце очереди, они принялись ждать. Люди выходили из шатра с разным выражением лица, но чаще с возбужденным и радостным. Когда пришел черед Броган, она без промедлений нырнула в загадочную темноту. Гермиона осталась одна, размышляя, не стоит ли ей выдумать предлог, чтобы не идти. Однако время промелькнуло быстро и вот уже О’Доннел вновь показалась снаружи, поднимая вверх большие пальцы обеих рук. – Это потрясно, – широко улыбнулась она. – Иди скорее. В шатре было довольно темно, и пахло жжеными травами и кожей. Теперь, казалось, лицо женщины не так то просто было разглядеть, ее черты терялись в неясном свете лампад. Однако Гермиона смело шагнула вперед, одновременно здороваясь: – Здравствуйте, мадам. Женщина сидела на высоком резном стуле в полоборота, и даже после приветствия не изменила своей позы. Гермиона в нерешительности застыла перед ней, отмечая разложенную на полу воловью шкуру, всю в подпалинах и пепле. – Садись, – неожиданно произнесла оракул и стекла со стула вниз. Ее голос показался Гермионе странным: слишком низким и хриплым. Она послушно опустилась на грязноватый пол, повторяя за ведьмой, и поджимая ноги под себя. Они теперь сидели довольно близко друг к другу, но удивительно – облик женщины стал еще невнятнее. Там, глядя на нее с улицы, она показалась Гермионе привлекательной и еще молодой, но теперь Грейнджер уже не была в этом так уверена. Она даже сощурила глаза, пытаясь вглядеться лучше, но то ли от стоящего в шатре дыма курительных трав, то ли от чего-то еще, ее зрение будто бы притупилось. Но Гермиона все же заметила, что на губах женщины, которая опустила лицо ниже, блуждает улыбка, не показавшаяся ей хорошей. – Мы… – Итак, – провидица взяла в руки щипцы с раскаленными углями, ярко вспыхнувшие и тут же погасшие, когда она бросила их перед собой на шкуру. Однако этих секунд Гермионе было достаточно, чтобы понять: перед ней вовсе не молодая, красивая женщина, а нечто иное. – Ты пришла. Как тебе моя колядка? Не узнала меня? Теперь Гермиона ее узнавала. Или ей так казалось? В голове было неясно, от тяжелых, земляных запахов перед глазами плясали круги. Она попыталась встать, но ноги стали свинцовыми, и пришлось неловко опираться на ладони. – Куды ты, не хочешь получить очередную подсказку? Беззубый рот старухи шамкал прямо перед ее лицом, а прекрасные белые волосы теперь торчали седыми клочьями. То, как она сидела теперь, по-старчески завалившись на бок, едва ли напоминало изящную позу прекрасно сложенной чародейки. – Вы играете со мной, – прозвучало обвинительно. – А я не люблю, когда со мною играют. Не люблю, когда запугивают меня. Старуха рассмеялась, и смех звучал словно карканье вороны. – Наглая, наглая девица. Нравишься. Ты увидела сегодня триединство – девочку, женщину и старуху, потому что сама стала женщиной, а девочкой была когда-то. А что касается старухи – в тебе всегда от нее было поболее, чем от остальных, – пока эти слова срывались с губ ведьмы, она водила узловатой палкой по шкуре, смахивая остывшие угли. – И как он, поможет тебе? Пребывая в шоке, Гермиона даже не сразу поняла, о ком идет речь. – Вы о… – О твоем темном мужчине, конечно же. Он пойдет за тобой? Гермионе понадобилось несколько секунд напряженного размышления: – Не вы ли говорили – не позволяй темному человеку идти позади тебя? Ведьма захихикала, мелко трясясь. Гермионе даже показалось, что та не в себе. – Не говорила, а предлагала принять гейс в обмен на помощь. Но ты хитрая, хитрая девочка. Но дурная, – ее тон разом стал гневливым, и начал звучать, точно наждак: – Я тебе сказала, что нужно делать в великую ночь! За просто так сказала! Почему же ты здесь? Нашла сильную кровь? – Я… – Слишком медленно доходит до тебя, постоянно хочешь еще один шанс. Но шансов не будет. На полпути между зимним и весенним солнцем – последний. Напрасно все то, что другим не сказать… Иди! Атмосфера так резко и явно изменилась, – словно спокойная гладь озера заклокотала лавой, – что Гермиона поспешно, хоть и кое-как поднялась на ноги, пятясь назад. – Стой, – неожиданно произнесла старуха, и ноги Гермионы, казалось, буквально вросли в пол. Ей не хотелось проверять, но было стойкое ощущение, что она была не в силах ими пошевелить, даже если бы и захотела. Ведьма вновь перевернула угли в специальной подставке, и подхватив щипцами один, бросила его перед собой. – В тисовой роще на болотах в Мейо лежит Верховный король , а в руках у него шкатулка… Пусть ночует в отцовском доме твоя подруга как можно реже… К концу фразы ее голос стих, словно шелест сухих листьев на ветру. Сама фигура старой ведьмы, казалось, начала обмякать, уменьшаться. Не веря в собственное безрассудство, Гермиона сделала шаг по направлению к ней, возвращаясь: – Мэм, с вами все в порядке? Нечто из ветхих тряпок перед ней (и куда делись прекрасные синие ткани?) зашевелилось, и с ужасом Гермиона наблюдала, как из под одежды показался, шипя, клубок тонких змей. Вскрикнув, она опрометью бросилась прочь. На улице перед шатром к удивлению Гермионы стояла лишь Броган, дожидавшаяся ее. – А где все? – Не знаю, – Броган растерянно пожала плечами. – После тебя поток желающих как будто иссяк. Ну что? – Это был… интересный опыт, – медленно произнесла Гермиона, изо всех сил пытаясь унять мелкую дрожь. – Тебе она сказала что-то хорошее? – Ну да! Всякую приятную чушь, знаешь… Очень эффектная женщина, настоящая кельтская жрица. – Ага. Они наконец-то пошли в следующий паб, но Гермиона твердо решила, что пока с нее довольно алкоголя. – Мне пунш на вишневом соке, пожалуйста. Барменша недоуменно пожала плечами, но послушно приняла ее заказ вместе с остальными. В этот раз ради разнообразия им даже удалось присесть за столик в углу – ближе к полуночи народу стало чуть поменьше. – Ну, за Хэллоуин, – Невилл поднял бокал. Все заулыбались, поддерживая тост, хотя сама Гермиона до сих пор была погружена в собственные мысли, по большей части мрачноватые. – Ребята! – к ним с радостной улыбкой продирался сквозь толчею Джеймс Маколифф, ведя за собой ту девушку, которую Гермиона видела рядом с ним перед их финальным разговором. Иветт Бинайш, кажется. Сам Маколифф выпустился в прошлом году, поэтому встретить его здесь было для Гермионы неожиданностью. – Джеймс! – разулыбалась Броган. – Какими судьбами, как ты? – Отлично. Мне удалось получить пригласительный от ректората, ведь все знают, как прекрасен Самайн на Инишрунде, и мы с Иветт хотели провести его вместе именно тут, – он с нежностью посмотрел на девушку рядом. Та довольно улыбнулась. – Это очень мило. Чем теперь занимаешься? – Работаю в экспериментальном отделе Министерства, трансфигураторы моего уровня везде нужны, сама понимаешь. И заодно присматриваю местечко для Иветт. Действительно, какая спокойная, ясная, как день, жизнь. Ни демонов прошлого, ни проблем с законом, ни мрачных тайн, ни зловещих потусторонних старушек, говорящих загадками. Если старая гарпия хотела ей помочь, то могла бы говорить напрямую, хотя бы иногда. Гермиона любила загадки, но сейчас предпочла бы обойтись без них, честно говоря. И что она имела в виду, говоря о Броган? Джеймса и Иветт позвали к ним за столик, хотя Гермиону это скорее напрягало – надо было как-то незаметно улизнуть ото всех ближе к часу. Она напряженно барабанила пальцами по столу, почти не принимая участия в общем оживленном разговоре, когда Броган пихнула ее в бок: – Давай выйдем, я покурю. Они вылезли из-за стола, двинувшись к выходу. На улице Броган действительно зажгла сигарету и затянулась, выпуская в сырой воздух кольца ароматного дыма. – Где вы с ним встречаетесь? – Под дубом возле Черных ворот. Мы будем под дезиллюминационными чарами. – Ну тогда постоим, а минут через десять пойдешь. Ребятам скажу, что ты устала, и я попросила своих знакомых проводить тебя в общежитие. Возможно, Невилл даже решит, что тебе взгрустнулось при виде счастливого лица Джеймса, – хохотнула Броган. – Наивный бедняжка, таращился на тебя весь вечер. Гермиона поморщилась, не став на сей раз никак комментировать эти фантазии. Минут через десять они попрощались, и она, накинув на себя чары невидимости, двинулась к месту запланированной встречи. По пути встречались шумные компании в подпитии, некоторые люди были наряжены в совсем уж странные костюмы. Например, ей встретилась целая толпа фавнов. Внезапно очень захотелось где-нибудь укрыться от всей фантасмагории этой ночи. Когда она дошла до намеченного места, то уже чувствовала себя абсолютно несчастной и отчаянно желала поскорее встретиться с Северусом, чтобы он увел ее отсюда куда-нибудь, подальше. К ее радости, уже через несколько секунд кто-то почти невесомо дотронулся до ее плеча, и хотя Гермиона увидела перед собой, когда обернулась, лишь неясные очертания зыбкой тени, но его запах – крепкого черного чая, чернил и чего-то мужского и мускусного, узнала бы из десятков других. Они синхронно и бесшумно двинулись вперед, и Гермиона ощутила касание к своему локтю, прежде чем почувствовала, как дыхание Снейпа пошевелило завитки у ее виска: – Предлагаю дойти до моего кабинета, а там воспользоваться камином. Она согласно кивнула, продолжая удерживать его руку. Ей было, право, все равно, как он предпочитал провести остаток сегодняшней ночи, лишь бы убраться отсюда скорее, лишь бы забыться в его компании и стряхнуть этот морок Самайна. Флигель зельеваров встретил их темнотой, запахом полированного дерева и скрипом паркета. Снейп взмахнул рукой, и лестничные пролеты осветились слабым огнем закрепленных на стене канделябров. Северус обернулся к ней, сняв с себя чары, и Гермиона отметила, насколько непривычен его взгляд – мягкий, ищущий… одобрения? Как у мальчика, который до сих пор не уверен, что его простили. Она ободряюще улыбнулась ему – ей вовсе не хотелось упиваться подобной властью над ним, и они поднялись по старой лестнице наверх. В его кабинете тут же вспыхнул огонь в камине, уютно затрещали поленья, распространяя вокруг смолистый, густой аромат. – Сразу переместимся в дом? У меня здесь бутылка эльфийского… – А давай немного задержимся, – кивнула Гермиона. Сейчас особенно приятно оказалось быть тут – в привычной обстановке, в которой теперь улавливалось нечто почти ностальгическое. Она оглядела стены в вишневых панелях, в которых провела столько неоднозначных минут, гобелен с кельтскими мотивами, диван перед камином, его рабочий стол… Стол. Непрошенный образ заставил ее щеки вспыхнуть. Северус протянул ей хрустальный фужер, наполненный густой, рубиновой жидкостью с легким цветочным ароматом. По тому, как заломилась его бровь, Гермиона решила, что хотя бы отчасти он угадывал ее мысли, непристойные, надо признать. – Как провела праздник? Вижу, некоторая склонность к эпатажу тебе не чужда, – он кивнул, глядя на ее лицо. Только сейчас Гермиона вспомнила о том, о чем совсем забыла – беглый взгляд в висящее на стене овальное зеркало напомнил ей о кошачьем гриме. Она смущенно улыбнулась ему, делая еще один глоток. – Пустяки. Это Броган захотелось… – Вижу уши, ну а где же хвост? – Снейпа, видимо, ее вид скорее заводил. Он отставил свой бокал в сторону, делая шаг по направлению к ней. На самом деле, сейчас это было бы чудесно – забыться таким образом. Гермиона подтянулась, залезая на стол и отодвигая в сторону какие-то пергаменты. – Я не настоящая кошка, – приблизила она свои губы к его ушной раковине, когда он встал между ее разведенных в стороны ног, упираясь ладонями по обе стороны от женских бедер. – Я притворяюсь кошкой, заманивая одиноких мужчин у Черных ворот, уводя их в уединенное место и… Ей не удалось закончить чушь, которую она несла, потому что язык Снейпа скользнул в ее рот, обрывая любые разговоры и путая мысли. Его пальцы уже подобрались к ширинке ее джинсов, и ей осталось только приподняться, чтобы помочь ему стащить с себя этот элемент одежды. Следом последовал ее свитер, а после Северус поспешно избавился от собственных брюк, вновь прижимаясь к ней внизу, уже без слоев теплой ткани между ними, давая ей почувствовать свое состояние. Видимо, они оба были слишком возбуждены тем, о чем обстановка невольно напоминала обоим, потому что уже через пару минут его член скользил в ней, растягивая, заставляя ее то цепляться за его плечи, то откидываться в истоме назад. Желая принять его еще глубже, Гермиона закинула ноги на мужские бедра, притягивая Северуса ближе. – Ох, быстрее… Он послушался, и кабинет заполнили влажные звуки их соития. Когда Снейп смял ее грудь руками, Гермионе показалось, что еще секунда, и она дойдет до края. Она скользнула пальцами вниз, лаская себя, желая приблизить разрядку. Его взгляд опустился вслед за ее рукой, туда, где они оба соединялись, и челюсть Северуса слегка отвисла, приоткрывая рот, обнажая нижний ряд неровных зубов. – Гермиона… – Да? – Я… Я уже скоро… – Давай же. Его проникновения стали хаотичными, когда он вколачивался в нее, тяжело дыша и постанывая. Это быстро довело ее до желанного края, к которому он моментально последовал вслед за ней. Какое-то время им потребовалось, чтобы отдышаться, пока пульс не пришел в норму. Северус, уткнувшийся носом в женский живот, напоследок легонько поцеловал ее в пупок, выпрямляясь. Гермиона хихикнула, в голове сделалось замечательно пусто. Они поспешно оделись, – прохладный, несмотря на пылающий камин, воздух кабинета сейчас был не слишком приятен для разгоряченный кожи, – и она вновь пригубила вина, усаживаясь на этот раз в глубокий кожаный диван. Было слишком хорошо здесь и сейчас, и идти никуда не хотелось. Хотя стоило уточнить: – У тебя завтра много дел? Снейп мотнул головой: – Не слишком. Есть кое-какие задачи в лаборатории, но я планирую заняться ими ближе к вечеру. – Замечательно. Она повернула голову к окну, за которым все еще была холодная ноябрьская ночь. Где-то там, в темноте, притаилось нечто, поджидающее ее в самых неожиданных местах, меняющее облик. По спине поползли мурашки. Чтобы как-то отвлечься, она спросила: – А ты как провел праздник? Посмотрев на него в ожидании ответа, она поняла, что он все эти минуты наблюдал за ней. Наверное, что-то в ее поведении могло показаться ему настораживающим, с его-то чутьем. – Теперь могу сказать, что отлично, – Северус низко рассмеялся. – Да что рассказывать – тот же круг лиц, те же разговоры. – А ты в курсе, Норма и Моубрей, они… ну, вместе? На лице Северуса мелькнула секундная вспышка удивления: – Судя по всему, ей действительно это удалось. – Хм. Интересно, какая у нее программа максимум? Она утверждала, что замуж она не хочет. – Он и не женится на ней, – с неприятной ухмылкой заметил Снейп. – Моубреи та семья, которая берет замуж женщин лишь с абсолютно респектабельной репутацией. – У него нет наследников? – Своих детей у него нет, если ты об этом. Все наследует Кириан. Он воспитывал мальчика с малолетства, дал ему свою фамилию, хотя Кириан сын его покойной сестры, связавшейся с чистокровным, но нищим эмигрантом из Испании. – Трогательная история. – Почему ты заинтересовалась? – Сама не знаю. Наверное, Норма слишком часто мелькает перед глазами, чтобы совсем ею не интересоваться. – Будь с ней начеку. Гермиона кивнула, вновь уходя в собственные мысли. Марк Моубрей, Кириан, Норма, Кендра, Броган… Какая-то шкатулка в руках Верховного короля. Она определенно тонула в пучине разрозненной, туманной информации. Моубреи женятся только на женщинах с определенным статусом, и Кендра грезит свадьбой с Кирианом, единственным наследником, тогда как Норма собирается довольствоваться ролью содержанки… А есть Броган, которой вроде бы лучше, но ночевать в отцовском доме не рекомендуется. И есть она, Гермиона, чьи нервы уже не выдерживают. – Гермиона? Она подняла на него взгляд, который, как она надеялась, был не слишком затравленным. Напрасно все то, что другим не сказать? – Северус, если я расскажу тебе кое о чем… мистическом… – она запнулась, сбивчиво продолжая: – Я знаю, в волшебном мире этот термин может показаться странным, но уверена… В общем, ты не сочтешь меня сумасшедшей?