Спирт

Поздняя, глубокая ночь, сопровождающаяся яркой, полной луной в просторном, пустом безоблачном небе. Сту уверенно двигался в сторону чужого дома на окраине, вслушиваясь в шорканье своей шины и треск камней под ним. Вокруг ни единой души, лишь изредка со стороны ещё горящих окон доносились еле слышные бурканья неспящих людей. Яркая расстёгнутая куртка приятно развивалась на слабом ветру, обдавая торс робота лёгким холодком, пробегающим вдоль ребёрной части до спины. Изредка тот крутился на одном колесе, любуясь звёздным полотном сверху, высоко задирая голову и приподнимая шлем. Хоть это и был город, цивилизованный и обустроенный, свойственно всем индустриальным местам грязный, но что-то в нём завораживало. Что-то живописное вокруг, царящее добрым уютом: всюду правили бары, клубы, опустевшие к вечеру лавки, томные, протягивающиеся вдоль большие магазины. Даже окраина, куда приближался робот, была красивой и на удивление добродушной, с пушистыми деревьями и кустами, засаженными вдоль тропинок. — Красота, — вздохнул Сту, вспоминая где живёт Барли. Тот покрутился из стороны в сторону, щурясь и напрягая голубой, светящийся словно фонарик глаз, пока не увидел в одном из горящих окон силуэт бармена, столь тонкий и изящный, словно парящий по квартире, который невозможно было не узнать даже из толпы. Он сразу же помчался под его окна, с грохотом ускоряясь по недостроенной дорожке уложенной каменистым гравием. Пуская петарды, Сту привлёк внимание, заставив Барли выглянуть с окна. — Барли, Барли! — кричал он, перебивая шипение и хлопки своих собственных искристых залпов, наплевав на соседей и жильцов дома, — Я здесь! Тощий робот ласково закатил глаз и закрыл шторку, помчав к выходу. Сту обрадовался, он хотел улыбаться во весь свой несуществующий рот, кружась и вертясь туда-сюда, эмоции так и пылали, отдавая блеском повсюду, как только он увидел фигуру своего заветного любимого робота, выбежавшего с подъезда, который бегло направлялся к нему, раскрыв руки для объятий. Крохотный, такой беззащитный Барли, с таким же некрупным, но высоким Сту, что же ещё нужно для полноценного счастья? Те обнялись, хватая друг друга так, словно не виделись несколько лет и жаждят долгожданного пламени. — Опять побитый, — ворчал бармен, — Кто тебя на этот раз так? — Детишки! Эти маленькие чудовища так и норовят пустить свои ручонки мне под кофту! — лишь усмехался Сту, обнимая лёгкую талию своими довольно крупными ладонями. — А ты ведь постоять за себя не можешь, балбес, — усы легли на чужую щёку, подарив сладкий разряд тока. Поднявшись до пятого этажа, роботы зашли в квартиру и Сту благополучно принялся оттирать свою шину от скопившейся пыли и налипшей слякоти, трясь о коврик: всё же, наводить бардак в доме своей второй половинки как минимум неуважительно, и даже такой отъявленный мародёр это понимал. Дом бармена был невероятно интересен и душевен: всё увешано картинами, не сказать что с понятными изображениями, но всё же вписывающимися в атмосферу жилья. Всюду стояли цветы, сочетающиеся с бежево-серыми старыми обоями, а аккуратность лежащих вокруг предметов так и кричала о чистоплотности. — У тебя так уютно, — подметил Сту, подъехав к спине Барли, обхватив её и прижавшись щекой. — Какой раз я уже это слышу, — последний же не сопротивлялся, а наоборот, прогнулся под тяжёлым, давящим металлом, чуть повернувшись и погладив, снимая синий шлем с его макушки. — Я бы никогда отсюда не уезжал. Твой дом так и молит о том чтобы в нём находился кто-то по типу меня. Только представь: не будь у нас работы, мы бы каждый день сидели здесь, нежились! Барли усмехнулся, — Ну, без работы не было бы и этого всего. Не глупи, — снова кроткий поцелуй в лоб и Сту отлипает, стягивая свою куртку. — А я просто предположил! Когда нибудь на своих выступлениях я заработаю столько!.. Что мы с тобой вместе до конца наших дней будем веселиться и отдыхать! И никакие дети больше меня не будут бить! А тебя не будут раздражать твои посетители, — после своей восторженной речи, множество раз перебитую его заеданиями, он взял Барли за руку, потянув на кухню, намекая на то что им пора-бы выпить. Худые руки потянулись за бутылкой машинного масла, специально прибережённой для долгожданного гостя. Пробка с быстрым, негромким вздохом слетела с горлышка и бармен принялся выливать содержимое в два бокала, поставленных на стол заранее, после чего сам сел напротив Сту, бережно взяв и подняв фужер. — Всё удивляюсь твоей манере пить. Так осторожно берешь эту стеклянную ножку, будто боишься уронить или разбить! А твой мизинец, который ты невзначай отводишь в сторону. Так по-дамски! — усмехался робот своей неисправной манерой, зажёвывая слова. — А ты как варвар. Хватаешь, выпил, и нету. Нужно ведь учиться манерам, Сту, — медленно отпивал Барли, пялясь прикрытым глазом на оголённый побитый торс напротив, — Ещё и голый сидишь. — Ничего я не голый! Я просто не хочу носить майку. Мешается, — фыркнул тот, вливая в себя уже третий по счёту бокал. — Кому ты врёшь, — Барли налил себе ещё, продолжая что-то бормотать. Уже совсем поздно. Горечь этилового спирта со сладковатым запахом бензина и серы била в квартире, отдавая чем-то волшебно-манящим в голове. Роботы сидели в зале, слушая приглушённую музыку из старинного граммофона, в котором покругу играла пластинка с шипящей песней. — Как приятно... — прикрыл глаз Сту, сидя рядом с Барли. — Нет ничего лучше чем иногда послушать старые песни. Именно для таких моментов я берегу эту развалину, — усмехнулся тот, — Только ты, я, и эти прекрасные мелодии. — Ты как всегда прав. А что насчёт потанцевать? Тоже, ты и я, — он вскочил с места, повернувшись для удобства и протянув свою ладонь возлюбленному. — Уверен, что на этой громоздкой шине сможешь танцевать? Ты вроде как создан выполнять трюки, а не перебирать ногами, — всё же, бармен поднялся и схватил протянутую руку, обвив шею и принуждая чужие пальцы стиснуть его пониже. Сту отъехал, с особой бережностью держа Барли рядом с собой. Повторяющаяся музыка манила своей изысканностью, тонкостью, протяжно гудя в ушах. В придачу к этому опьянённость, вскружив жестяные мозги, придавала всей среде необъяснимую, но такую розовую идиллию. Роботы кружились, Сту иногда сжимал, приподнимал Барли, заставляя его слегка подбирать под себя ноги. Колесо с грохотом каталось из стороны в сторону, вертясь с ощущением того, что обладатель каждый вечер отрабатывает подобные танцы. Было до боли комфортно и медово, хотелось плакать слезами гордой радости от подобных моментов, которые случаются чуть ли не раз в жизни. Корпуса тёрлись друг об друга, создавая утешительный спокойный скрежет, а раздетый Сту так терпко возбуждал, что не хотелось его отпускать никогда, держа рядом с собой всегда, ощущая его заботу и любовь, нетипичную для резкого каскадёра.