Shut up and kiss me!

Ноа редко отталкивается ногой от земли, раскачивая качель. Раз – скрип. Два- скрип погромче и противней. Ещё пару минут и нервы Ноа будут также скрипеть и болтаться из стороны в сторону. Ладони подрагивают от холода, она закатывает глаза, вспоминая чужие наставления. -Накинь что-нибудь, там холодно, - кричат из глубины квартиры. -Отстань,ма-ам!- паясничает она, нарочно растягивая гласные, чуть хныкая. -Я серьёзно, никто лечить тебя здесь не будет!– орёт он, но Ноа только хихикает и хлопает дверью. Теперь, когда дом минимум в трёх кварталах отсюда, она думает о том, что можно было натянуть куртку или хотя бы кофту. А ещё можно было надеть штаны, которые штаны полностью, а не на половину. Можно было купить кофе по дороге или чай, горячий и вкусный. Можно было вообще остаться дома, раз уж она тут впустую сидит уже пятнадцать минут. Ноа нервно проверяет время на телефоне, сдерживаясь, чтобы не отшвырнуть его. Уже совсем стемнело, она почти с детским опасением посматривает по сторонам. Она даёт этому ушлёпку ещё семь минут, засекая на таймере. Синие волосы под влиянием ветра лезут в глаза и рот, она про себя матерится. Когда семь минут потеряли три, она достала из кармана джинсов крохотное зеркальце, проверяя макияж на свету от уличного фонаря. Она с ненавистью подцепляет пальцем тонкую бретельку красного топа, оттягивая её и быстро отпуская, чтобы она шлёпнула по плечу. А всё потому, что перед выходом ей было достаточно простого солнечного света ещё не заходящего солнца, и она решила, что раз уж сейчас тепло, то и в девять часов будет также. В половине девятого поднялся ветер, холодный, как около моря. В Англии такой же, но там она носит другую одежду. Сейчас, дрожа всем телом, в тонком топе и джинсах с отрезанной штаниной, она проклинает всю Корею с её красивыми закатами и якобы приятным климатом. Из дома она выходила в приподнятом настроении, с удивительно нежной улыбкой на губах. Сейчас Ноа готова мучить и убивать, и даже его, этого огромного и высоченного, она придушит, он даже не успеет испугаться. Она вздрагивает, когда таймер извещает о том, что последние семь минут Джокера нещадно истекли. -Тебе конец, - тихо говорит Ноа, поднимаясь с качели. Она медленно поправляет одежду и волосы, параллельно прислушиваясь к окружающей обстановке. Честно говоря, она может посидеть ещё минут десять, если прижмёт колени к груди и спрячет замёрзшие руки. Но если говорить ещё честнее, она не может позволить себе на полном серьёзе ждать кого-то больше двадцати минут. Даже если этот кто-то предупредил об опоздании. А сейчас, в девять часов двадцать две минуты её никто не предупредил о своём опоздании почти на четверть часа. Она задумывается о том, что может зайти куда-нибудь, где тепло и подождать ещё немного. Она может пойти навстречу… А ещё она прекрасно понимает, что никого ждать она больше не будет. Девушка легко перепрыгивает парковую ограду, что почти доходит ей до груди. Холодно, это раз. Она хочет пить, это два. Она ненавидит ждать. Порой она может прождать сутки и больше , если цель того стоит. Она готова разбить ему лицо, потому что это уже слишком. Что-то внутри упрямится и заявляет, что этот мальчик того стоит. Она достаёт телефон, отправляет второе очень недовольное сообщение, которое опять не прочитают. Хорошо, если опаздывает он потому, что его там машина чуть не сбила, чуть не ограбили – это Ноа может понять, она даже простит. Но если он всё это время выбирал наряд и прихорашивался – она снесёт ему голову. Обычно они все приходят на час раньше, а Ноа скорее всего не приходит вообще. А здесь, она мало того, что пришла вовремя, может даже минутой раньше, а он ещё и опаздывает на сто тринадцать часов. -Придурок, - ругается она, обнимая себя за голые плечи. Она переходит пустую дорогу, освещённую парой фонарей и ярко-зелёной вывеской какого-то бара, перепрыгивает бордюр и не особо долго колеблясь направляется прямо в этот бар. Он, очевидно, находится в каком-то подвале, потому что к главным дверям ещё нужно спуститься по лестнице с такими же горящими ступеньками. Она любит всё яркое и горящее, будь то пламя или люминесцент. Ноа чуть хмурится, услышав, как кто-то присвистнул ей вслед. Сейчас она даже не улыбнулась, и чужое внимание только отталкивает её. Она с лёгкой неохотой медленно спускается по неоновым ступенькам, оглядывая стены, полностью изрисованные светящимися граффити. Она не любит ходить по клубам одна, без Гарри – пристают и нервируют, это обычно не заканчивается ничем хорошим. Она в состоянии постоять за себя, но тогда от идеи напиться впервые в жизни в Корее придётся отказаться. Можно, конечно, сделать это потом, в более приятной компании, но раз уж она начала, почти спустилась в это подозрительное заведение, то выйдет отсюда хотя бы немного пьяной. Один шот, два и больше – без разницы. Внутри её всё равно что-то тянет назад, наверх. Прочь из этого места, горящего ядерными жёлтым и зелёным. Телефон в кармане джинсов впервые за весь вечер подаёт признаки жизни. Ноа, сначала вздохнув и демонстративно закатив глаза, после минуты раздумий всё равно открывает сообщение. 21.42 he's not joking: прости, прости, прости 21.42 he's not joking: где ты? мне жаль, что тебе пришлось меня ждать Ноа не замечает того, как совсем скромная улыбка сама появляется на её бледном лице. Она стоит на полпути к шумному клубу, который, судя по вывеске, всё равно называет себя баром. Думает о том, что может это действительно того не стоит, и она может дать ему ещё один шанс. 21.44 Вы: бар на углу, у тебя минута. Это ощущается как проявление слабости, она не понимает: поступила правильно или поступила нечестно по отношению к себе. Если ориентироваться на один из спектров эмоций, которые она проживает прямо сейчас, то ей хочется его увидеть. Но если ориентироваться на другие эмоции, то она чувствует только детскую обиду и желание вообще больше с ним не общаться. В ней очень много этих проявлений-иррациональных и болезненных, но избавиться от них – лишиться половины своей личности. Она не хочет думать об этом, поэтому переключается на то, чего хочется прямо сейчас, и плевать, проявление слабости это или же внимательность к своему внутреннему голосу. Она отказывается от идеи выпить хотя бы что-то лёгкое и маленькое, чтобы просто согреться. А ещё появляется неожиданное спокойствие от осознания того, что ей не придётся туда идти. И толпа пьяных мужиков на входе сверху уже не кажется такой подозрительной и некомфортной. Она почти решила взять у них сигарету, но передумала. Ноа переходит на другую сторону лестницы, чтобы подняться не там, где стоят они, выпрямляется и натягивает маску спокойствия, что скрывает её недоверие к ним и отвращение от того, что она видит. Удивительно уверенной походкой Ноа наконец выходит на улицу, стараясь быть очень незаметной. Она знает, что улыбнёшься подобной компании – пристанут со своими слащавыми комплиментами и подкатами на уровне «что такая милашка здесь забыла?». Посмотришь как-то не так, слишком холодно, а если ещё и покажешь, что тебе противно на них смотреть – будет в десяток раз хуже, и тебе повезло, если они не захотят зайти дальше обычной словесной перепалки. Второй случай знаком Ноа особенно хорошо – она не любит мило и наивно улыбаться всякому сброду. -Ух ты, детка, не хочешь познакомиться?- Ноа сдерживает рвотный позыв. Она с трудом не смотрит в сторону того, кто это сказал, того же ей стоило не послать его, громко и грубо. -Глянь на неё, просто с ума сойти! – продолжает всё тот же. Ноа всё-таки оборачивается, сосредотачивая во взгляде весь холод и негатив, на который только способна. Она ожидала чего угодно, даже огромного сорокалетнего мужика, раза в три её больше и выше, но не это. Расплывшаяся, в грязной жирной футболке, с мелкими тёмными глазками, субстанция на коротких ножках, будто бы слепленных из пластилина двухлетним ребёнком. Стоптанные плоские кроссовки, грязные спортивные штаны, мерзко облепившие его ноги. Она успокоилась моментально, через секунду на её лице было самодовольства больше, чем у всех вместе взятых людей на земле. И этого она опасалась? -Не хочешь поразвлечься? – говорит уже другой, но Ноа уже ничем не смутить. Он выходит вперёд, ранее она даже не подозревала о нём, но куда выше первого, внушительней. Голос холодный, очень низкий, его можно даже назвать симпатичным, если бы Ноа привлекала примитивность. -Не хочешь пойти нахуй? – она отвечает на родном языке, даже не задумываясь. Он подергивает крупными плечами, выпрямляясь и убирая большие ладони в карманы синих спортивных штанов. -Иностранка? Ещё лучше, да ещё и с такой задницей, - он нарочно говорит быстро, чуть причмокивая. Ноа понимает каждое его слово, и чем ближе он подбирается, тем сильнее она хочет сломать ему шею. Походка с его-то тощими бёдрами кажется настолько нелепой, что она хихикает, глядя на парня. Она без усилий задушит его своими, если ситуация поставит их в подобное положение. Она удерживается от комментариев насчёт того, что грудь он выпячивает, как индюк, а сама поглядывает на время. Да сколько можно-то, а? -А чего мы церемонимся с ней тогда? – смело кто-то выкрикнул из толпы и сразу выступил вперёд : Ноа чуть не задохнулась от смеха. Как неваляшка, новый коротыш, в такой же грязной и наверняка вонючей футболке. -Берите и погнали, - сказал кто-то грубо и с пренебрежением. Тут она уже напряглась. Что значит «берите»? Куда берите? Кого?! Тот, что самый высокий обернулся на своих друзей, согласно подмигнул и направился к ней с отвратительной ухмылкой. «Блять….» - только пронеслось в её голове, когда он, пригнувшись из-за её роста, распахнул огромные сальные ладони. -Да пошёл ты, я же сказала! – она испытала отвращения больше, чем страха. Это была большая улица, это был центр города и в такое время полно людей – ей было практически нечего бояться, даже без учёта того, что она без проблем сможет отбиться. Ноа едва вздрогнула, когда этот бугай достал из кармана штанов что-то вроде карманного ножа, который она сначала приняла за зажигалку. -Советую не сопротивляться, - вывалил он, причмокнув ещё раз. Она выбирала, куда бить: можно в глаз ему заехать или между ног, но это уже дилетанство какое-то. У неё не было ножа – вот, что было обидно. Можно было бы очень изящно провести ему шрамирование, вот удивятся в полицейском участке! Когда он занёс одну руку для удара или скорее для того, чтобы схватить её за длинные волосы, ей стало не по себе. Вторая его рука была на уровне её груди и шеи, если подумать, то он сначала схватит её за волосы, прижмёт к себе или к стене, а нож зачем тогда? Убивать он её не будет – Ноа понимает, что вряд ли им нужен труп, даже если такой красивый. Проще всего просто отскочить, он не успеет её поймать – пьян в стельку, а если Ноа всё-таки решит ему врезать, то может попасть под нож. Она отступает чуть назад, не спуская глаз с его лапищ, по-прежнему отвратительных и наверняка источающих запах дешёвого пойла. -Куда это ты? Поиграть вздумала?! – слишком резко для пьяного он идёт прямо на неё и почти успевает схватить то ли за плечо, то ли за несчастную лямку красного топа. Его швыряют и впечатывают в стену здания раньше, чем она успевает опомниться. Ноа просто пялится на его лежащее на земле тело, которое даже не принимает попыток подняться или хотя бы пошевелиться. Она поднимает глаза к месту, куда его очень неплохо так приложили, и почти с восторгом обнаруживает кровь, тонкой струйкой стекающей по бетонной поверхности. Опускает взгляд снова на него, на того, кто буквально секунду назад был готов приложить к этой стене её саму. -Oh, fuck… - удивлённо говорит она, глядя вперёд. Смотрит снизу вверх, поражая своей красивой улыбкой ещё толком не отдышавшегося Джокера. -Это что-то вроде приветствия в Англии? - она только кивает, убирая синие волосы за спину. Пока она с восторгом и удивлением разглядывает кучку тел позади него, ворочащихся как гусеницы, и тело подле их ног, Джокер с очень плохо скрываемым восхищением смотрит на эту невероятную девушку. Он зависает, когда взгляд падает на обнажённую ногу и татуировку, скрывающую почти всю переднюю часть бедра. Он с очарованием замечает тонкий голубой колосок среди потрясающей синевы остальных волос. Короткие пряди у лица, фиолетовые кончики – он впервые в жизни ловит себя на мысли, что это буквально лучшие волосы, которые он видел. Он был в шоке от них и до, но теперь он едва ли справляется с желанием заплести ей косы. -Как насчёт извиниться за час твоего опоздания? – с наигранным недовольством уточняет Ноа, складывая руки на груди. Джокер вспыхивает, и это не уходит от её взгляда. -Я узнавал, как правильно это делать в Англии, но… - он запинается, обращая внимание на её обнажённые руки. -Мы в Корее, забыл? -Прости, я не мог освободиться раньше,- с сожалением говорит он, чуть оборачиваясь на звук далёкой сирены. – Если ты в порядке, то…- он возвращается глазами к Ноа и снова чуть заворожённо глядит на край татуировки у неё на талии, где топ оказывается недостаточно длинным. - Пойдём отсюда? Ноа чуть прищуривается, не понимая. А с чего бы мне быть не в порядке? Он с отвращением переступает тело, очевидно, живое, потому что, когда Ноа, якобы случайно, наступает на чужую руку, оно что-то пробурчало. Джокер чуть больше положенного останавливается глазами на её открытой, удивительно хорошо сложенной, спине. Хотя чего ещё можно ожидать от такой подтянутой фигуры? -Не холодно? Где твоя куртка? – на это Ноа только закатывает глаза. «Ещё один…» - цыкает языком она, оборачиваясь. -А драться-то зачем было? У него был нож… - спрашивает она, опуская глаза. Она заметила, что у неё побаливает шея из-за всех этих высоких людей. Джокер только выгибает бровь, мол, действительно, зачем же? С очень явным сарказмом, но это быстро проходит и сменяется странным осознанием. -Подожди-ка, - тихо добавляет он и отходит назад, прочитывая вывеску бара, как выразилась Ноа. Он хмурится и с удивлением смотрит на девушку. -И как бар? – с интересом узнаёт он, вновь догоняя её. Она закатывает глаза и отмахивается от него, как от комара. -Я не успела туда зайти, - она замечает на его обычно не шибко эмоциональном лице ухмылку. – Чего? -Это не бар, - он тихо смеётся, и Ноа смотрит на его улыбку почти с детским восторгом. -Ну, клуб, - недовольно поправляет она, засматриваясь на татуировку тонкого кинжала у него на щеке. -И не клуб, - всё ещё хихикает Джокер, забыв о том, что им нужно смыться отсюда поскорее. Если эта полуживая компания решит рассказать полиции о тех, кто их так потрепал, то служащим не составит труда их найти. Слишком колоритно, особенно Ноа. «-Девчонка с синими волосами? – недоверчиво уточняет полицейский. -Да, д-да, ещё без штанины! -Мгм. Конечно. А второй?- ещё более недоверчиво. -Серёжки в ухе и высоче-енный такой, я честно Вам говорю!» Ноа только пожимает плечами, мол, и ладно. Они оба поворачивают головы на звук сирены и машин. Полицейский автомобиль умело паркуется у тротуара, отключается вой сирены. Ноа тихонько разворачивается в противоположную сторону, слегка боднув Джокера плечом, мол, пойдём-ка. Рядом с первой паркуется ещё одна машина, уже побольше и с большим кузовом – для "дополнительных" пассажиров. Джокер спокойно наблюдает за медленно вылезающим из-за водительского места офицером, только спустя несколько секунд вспоминает, что избитая толпа, на которую приехали посмотреть блюстители правопорядка, его рук дело. А ещё они оба вспоминают, что ни одному из них нельзя попасть под арест. У кое-кого точно возникнут проблемы с документами, а у кого-то абсолютно точно могут всплыть какие-то неожиданные факты о нелегальной деятельности разного рода и степени тяжести. -Чёрт, - Джокер собирается по-тихому, незаметно сбежать, но Ноа соображает быстрее: их увидят, если побегут, а вот если они за секунду просто исчезнут… Она проворно проскальзывает в темноту какого-то переулка и также быстро утягивает Джокера за собой, подцепив его за рукав чёрной ветровки. -Ничего себе! Кто это их так? – похожий на сотни других голос полицейского, Ноа осторожно отпускает парня, прислушиваясь. -Да у одного тут как будто по роже трактор проехал! - здесь Джокер удовлетворительно кивает. -Охренеть просто! -Тебе конец, если там были камеры, - шепчет Ноа, но умолкает, смутившись. Она с непониманием смотрит перед собой, уткнувшись взглядом в чужую крепкую грудь. Поднимает голову и надеется, что темнота достаточно хорошо скроет её покрасневшие щёки. -Отодвинься… - тихо говорит она, опуская глаза и смотря на чужие ключицы. – Это невежливо. Джокер молчит пару секунд, шумно выдыхает. Её рука всё ещё рядом с его, он с трудом не смотрит вниз. -Здесь не так много места, снова прости,- почти шёпотом отвечает он ей, надеясь, что Ноа не различит того, что он сейчас умрёт от смущения. Её высокая грудь, редко вздымающаяся, касается его. Он думает о том, что ей неприятно, и уже не знает, скольких извинений ему нужно ещё сказать и что сделать,чтобы загладить свою вину за один только вечер. -Ничего… - Джокер готов ей в ноги упасть за этот характер. Сам бы себе он хорошо вмазал за всё, что сегодня произошло. «Ох, чёрт»- спохватывается он и стягивает с себя осторожно ветровку, чтобы не задеть Ноа ещё больше. Она только приподнимает брови, следя за ним. А когда взгляд падает на его правую руку, она чуть не вскрикивает от восторга. Полностью забитый рукав, такая мощная кисть! Откровенно пялясь, приоткрыв рот от немого «вау…», она пыталась разобрать рисунок у него на коже. -Надень, она чистая, - уверяет Джокер, ругая себя за то, что не сделал этого раньше. Она слегка смутилась и поспешно отвела взгляд от татуировки. Только сейчас, находясь так близко, что он чувствует её дыхание у себя ниже ключиц, он замечает её дрожь. Ноа приходится чуть отступить от холодной кирпичной стены и тем самым прижаться к Джокеру, чтобы накинуть ветровку. Она даже не собиралась первое время отказываться, а потом со вздохом согласиться – ей слишком холодно. Она набрасывает её на плечи, ещё тёплую и приятную на ощупь. -Полностью, рукава тоже, - намекает Джокер, заметив, что она просто накинула её. Она вздыхает, но просовывает и руки, поднимает голову. -Спасибо, - тихо благодарит, заглядывая своими голубыми яркими глазами ему чуть не в душу. Джокер застывает моментально, замечая её смущённый взгляд и непривычный для него изгиб её синих бровей. Упрямство, злость, кокетство, игривость, озорство – он видел очень много её эмоций. Но то, что только что заметил в полумраке – то, как сверкнули её глаза и поджались красные губы -это было невероятно. Он со страшным для него осознанием поднимает голову, смотря в ночное небо. Прислушивается к звукам улицы и слышит их так, словно бы эта самая улица где-то за десятки километров отсюда, за толстым стеклом. Ноа уже не опирается на стену, чтобы не испачкать ветровку. Они стоят почти вплотную–Джокер не возражает и почти не двигается, боясь её смутить или сделать неприятно. -Не понимаю, они опрашивают их на месте? – спрашивает он, делая вид увлеченности разговором полицейских, но Ноа даже не пытается вслушиваться. Если те решат осмотреть территорию, заглянуть в этот несчастный тёмный закоулок – бежать этим двоим будет некуда. Она думает о том, что вообще-то не при делах – она тех ублюдков и пальцем не тронула. А за Джокера она вполне сможет откупиться – он влез из-за неё, так что… В другой ситуации она бы и не думала о подобной добродетели, но сейчас совсем другой случай. Она пытается отвлечься, но чужой аромат парфюма сбивает её с адекватных мыслей. То ли сигареты, то ли это действительно такие духи, но запах свежий, даже холодный – как мятный и лаймовый крем в каком-то десерте. -Ты в порядке? – с лёгким беспокойством спрашивает Джокер, когда она чуть не склонила голову ему на грудь в попытке вдохнуть ещё больше. -Ага, - о нет, ты не узнаешь об этом. Джокер смотрит на неё сверху вниз, сглатывает и снова поднимает голову, смотря в сторону улицы. Если подумать, он бы вечно здесь стоял. Если она поднимет на него глаза и они встретятся взглядами, он не сможет отвести свой. Он застынет и не сможет пошевелиться, полностью поглощённый ею. «Боже, просто невероятно…» - в мыслях повторяет Джокер, но в этот же момент его сердце пропускает с десяток ударов. Ноа своими тонкими холодными пальцами слегка задевает его ладонь, поднимая руку. Он делает вид, что не обращает внимания, но вздрогнул он заметно. Ноа только с подозрением прищуривается, не веря, что он только что вздрогнул от её едва ощутимого прикосновения. На её губах расцветает ухмылка, а Ноа решает чуть поиграть. Она пальцем касается двух его серег на правом ухе, заставляя их столкнуться друг с другом, а сама «случайно» дотрагивается до горячего уха. -Ой, извини, - смущённо шепчет она, хотя от её настоящего смущения уже ничего не осталось. -Что ты хотела сделать? – голос такой приятный и комфортный, что Ноа слегка теряется. -С волос убрать там… листик, - врёт она, но всё равно исполняет то, что сказала. Она фиолетовым ноготком едва ощутимо задевает его висок и берет меж пальцев пару прядей голубых, очень светлых волос. Делает вид, что не может достать из-за роста Джокера, и другой рукой слегка цепляет его за подбородок, призывая опустить голову, Джокер же ещё и наклоняется. «Такой покорный, обалдеть…» - мелькает в мыслях, она делает вид, что выбрасывает куда-то в темноту листик с его волос. -На моём пути не было ни одного растения, Ноа, - тихо говорит Джокер, пытаясь разобраться. Ноа чувствует, что он легко догадается. -Наклонись и сам посмотри, - она без колебаний парирует, внезапно загораясь одной безбашенной идеей. -Ладно, я верю, извини, - он вновь смущается, думая, что обидел её. Ноа чуть не даёт ему в лоб за сдавание позиций. -Всё в порядке, не извиняйся, - Ноа в жизни столько раз не просила прощения, как Джокер у неё менее, чем за два часа. «Чёрт, как же с тобой сложно…» - думает она, проклиная разницу в росте. Было бы проще, если бы она была повыше сантиметров на пятнадцать хотя бы. Ноа в задумчивости чуть прикусывает губу, вперив взгляд в землю. «Что же делать… Что же делать…». Можно невзначай заинтересоваться шрамом у него на щеке, но ей кажется, что этого делать не стоит. Как бы ей это не нравилось, ему может быть неприятно. Оставим. Развязать ему шнурки? Ну-ну, вперёд. В её голове обычно очень много идей и желаний, большинство из них очень импульсивные, как фейерверк. Сейчас же её голова пуста, она думает только о том, сколько ещё таких же красивых шрамов у него на всём теле. Она гипнотизирует ткань чёрной свободной футболки перед ней и с колоссальным усилием сдерживает себя от желания схватить его за забитую руку и потрогать рисунок. -Ты в детстве была такой же? – вдруг спрашивает Джокер, его голос необыкновенно мягкий и… озорной что ли? Он улыбается, спрашивая у неё это. Ноа, запутавшись в своих мыслях, чуть тормозит с ответом. -А? – очнувшись. Джокер беззвучно смеётся, Ноа заворожённо смотрит на дрогнувший на его шее кадык. -В детстве была такой же? – Ноа задумывается. Какой такой? Она сейчас какая? -Не понимаю, - признаётся она. Джокер чуть склоняется к её опущенной голове, чтобы Ноа этого не заметила, вдыхая аромат синих волос. Сладкий, даже вкусный. -Просто размышляю над тем, попробуешь ли ты ещё раз или позволишь мне, -легко отвечает Джокер, решительно отбросив все сомнения. Ему нужно сильно пригнуться, чтобы оказаться с неё ростом. Он опускается даже чуть ниже, чтобы заглянуть ей в глаза под совершенно новым углом. В одно мгновение она вспыхивает так, как никогда до этого, а на лице отображается настолько очаровательное изумление, что Джокер задерживается на долю секунды. Тёплой ладонью разворачивает её лицо к себе и впервые в жизни целует очень нежно и осторожно, чего не ожидает от себя совсем. Её дрожащие от холода губы слишком мягкие, её кожа под его грубыми пальцами кажется чем-то невозможным. Джокер разрывает всё слишком быстро– тогда, когда Ноа ещё едва ли успела сообразить. Как у ребёнка, у которого отобрали конфеты – вот таким взглядом она смотрит на него, с недоумением и возмущением. Её щеки горят, она ждёт, что он пошутил и сейчас продолжит, но Джокер только с немым вопросом смотрит ей в глаза. -И всё? – тихо спрашивает Ноа, вскидывает недоумённо брови. -Для первого раза, полагаю… - Ноа не собирается слушать это. -Shut up. - немного грубо прерывает она, надеясь, что он не всегда переводит её реплики, когда у неё включается английская раскладка. - Учись. – добавляет Ноа, притягивая его к себе обратно. Настойчиво и дерзко – противоположно тому, как целует Джокер. Ноа бросает вызов в процессе, она дразнит и манит к себе, вызывая бурю несдерживаемых эмоций. Это смешивается с её собственным смущением, но явно не с неопытностью. Джокер понимает это, когда прохладная рука с его щеки незаметно перебирается на его шею, а затем на затылок, зарывается в его волосы и притягивает к себе. Ноа не углубляет поцелуй, не добавляет язык, но действует так, что Джокер теряется в ощущениях. Она целует нежно и чувственно, он старается ответить ей ещё большим. Когда они без слов отстраняются друг от друга, с лёгким смущением, глядя в сторону, Джокер осторожно берёт худую ладонь Ноа, поднимая к своему лицу и целуя белые костяшки. Она удивлённо поднимает на него слегка туманный взгляд. «У меня в жизни не было и не будет ничего лучше»- неосознанно он знал это уже давно, ещё когда она впервые на него посмотрела. Сейчас он был в этом полностью уверен, и если его жизни нужен смысл, то им без труда станет Ноа. Она уже заняла все его мысли и ей нужно сделать так мало, чтобы окончательно привязать его к себе. Достаточно просто улыбнуться, правда. -Они затихли, - вдруг говорит она, отходя от него и медленными, тихими шагами направляясь в сторону улицы. -Их там и нет, - спокойно отвечает Джокер и идёт за ней, напоследок обернувшись на узкий переулок. Она, как заяц, выглядывает, посматривая по сторонам. Джокер выходит первым, убеждаясь в том, что ни тех выродков, ни полиции больше нет. -Идём, - тихо зовёт Ноа, лукаво улыбаясь и цепляя его за мизинец, чтобы наконец сдвинулся с места. Он вскидывает от неожиданного действия брови, но следует за ней. Ему слегка непривычно, но хорошо. Он наблюдает за притихшей Ноа и вдруг снова замечает, что джинсы у неё не совсем джинсы. Она не впервые в подобном, но порой Джокер забывает. Он усмехается, но ничего не говорит, только думает о том, не холодно ли ей. Она с любопытством читает вывески, иногда уточняя перевод, показывает ладошкой на бродячих котов, в третий раз спрашивает, точно ли у него нет сигарет с ментолом. Когда она подозрительно спрашивает в «всё-всё, последний раз!», Джокер предлагает зайти в магазин, но она только отрицательно машет головой. -У тебя нет с собой зеркала? – вдруг спохватывается он, глядя на её губы цвета клубники с черешней. Она удивляется, но достаёт из заднего кармана джинсов маленькое зеркало, с любопытством наблюдая за тем, что он будет делать. Джокер с невозмутимым видом смотрит на своё лицо под светом фонаря, пытаясь понять, его губы всегда были чуть красноватыми или это кто-то постарался. -У меня ещё и помада есть, кстати… - ненавязчиво предлагает она, доставая её из переднего кармана той штанины, которая целая. -Нет, спасибо, - спокойно отказывается Джокер, сдерживая смех. -А по-моему, цвет вполне твой, - возражает Ноа, принимая зеркало обратно и осматривая собственное лицо. Пока она "поправляет" губы, Джокер осторожно ловит пальцами её колосок, сплетенный из синих волос. Рассматривает, перебирая пряди. -Тот парень…- вдруг начинает Джокер, чуть смущаясь своих же мыслей. -Какой? – хлопает глазками Ноа, пытаясь подтянуть на себе рукава его ветровки. -Он заплетает тебе волосы? – Ноа немного опешила от этого. По интонации Джокера не всегда легко понять, порой он говорит абсолютно без эмоций. Заплетает ли вообще или в какой-то конкретный момент заплёл именно он? -Я и сама умею, - всё-таки отвечает она. Они уже завернули в какой-то квартал, что в десяти минутах от дома Ноа. Временного дома, кстати. Джокера это осознание немного пугает – она здесь не навсегда. Однажды он снова пройдёт мимо того переулка, где впервые её поцеловал, но Ноа уже здесь не будет. Если когда-нибудь доведётся, он пройдёт мимо кондитерской и обнаружит тот же аромат, что и у неё на волосах. А его собственная ветровка? Если она её не вернёт, то у Джокера не будет ничего, что имеет хоть какое-то к ней отношение. -Красиво, - тихо отвечает он, отпуская колосок. Он опадает на чуть обнажённое плечо из-за её привычки носить верхнюю одежду чуть спущенной. У него так не получится из-за широких плеч, но вот на ней удивительно хорошо смотрится. Джокер всё равно молча указывает ей на рукав, намекая надеть нормально. -Зануды! – она закатывает глаза, но делает это. -Ну конечно, - смеётся Джокер, наблюдая за надувшей губы Ноа. Мысль о том, можно ли поцеловать её на прощание, приходит ему неожиданно. Они ещё увидятся вообще-то, ему бы хотелось. Район, где эти двое поселились, довольно хороший: ухоженные площадки, дорожки, что-то вроде аллей. Новые постройки и супермаркеты. Для простого сотрудника офиса будет дороговато даже снимать, Джокер зачем-то об этом думает. Её «друг…?» оплачивает все расходы или Ноа способна платить сама за себя? Даже если первое, значит, ей нужно будет вернуться вместе с ним в Англию- это тот случай, когда люди зависят друг от друга. Если второе, то ей всё равно нужно будет вернуться. Когда он проваливается окончательно во все подсчёты и раздумья, сосредоточив на этом всё своё внимание, они уже подходят к дому. Ноа с интересом разглядывает этого мальчика, борясь с желанием снова поиграть серёжками в его ухе. Она не хочет снимать ветровку и знает, что он не скажет ей этого делать. Он только кажется холодным, это она тоже знает. -Ещё встретимся? – вдруг с надеждой спрашивает Джокер, наблюдая за удаляющейся по направлению к двери Ноа. Она поворачивает голову, легко встряхнув синими волосами. -Ты опять опоздаешь на три часа, - цокает она языком, медленно возвращаясь к нему. -Больше никогда, - обещает он, снова кольнув себя за опоздание в тридцать минут. -Точно? – приподнимает тёмно-синюю бровь. Взгляд голубых глаз снова задорный и горящий, Джокер неосознанно напрягается, будто бы ждёт от неё подвоха. -Я тебе обещаю, поверь, - спокойно отвечает он, с ожиданием наблюдая за эмоциями на её лице. Спокойствие сменяется задумчивостью, а её красиво смещает озорство. Её щёки больше не красные, а смотрит она с потрясающей уверенностью. -Тогда встретимся, - тихо говорит она, неожиданно поднимаясь на носочках и прохладной рукой заставляя его чуть наклониться. Он ошеломлённо понимает, что всё пошло не по плану, и его идея поцеловать её первым на прощание сорвалась, но Ноа делает другое. Она оставляет совсем лёгкий поцелуй ровно там, где у него проходит шрам – от уголка губы до линии челюсти. Сердце отозвалось моментально, чуть не убив Джокера на месте. Ноа успевает исчезнуть, пока он пытается собрать себя всего заново. В голове не укладывается абсолютно всё. Его били и ломали в тысячи раз больше, но самые настоящие эмоции, противоположные всему, что он испытывал всю свою жизнь – они пришли только сейчас. За секунду на него словно обрушился весь чёртов мир, но не уничтожил, как обычно, а ласково прижал к себе. Это настолько страшно и непривычно, что Джокер не понимает, что это вообще с ним только что произошло. Он бы простоял в прострации до утра, а то и больше, если бы мог. Его никто и никогда не целовал туда, где у него шрамы. Ему никто и никогда не улыбался так, словно он является чем-то важным и значимым. Ни один чёртов человек никогда не касался его ласковей, просто притягивая к себе. Кроме неё.