Miscommunication

— Так значит, ты хочешь, чтобы я был твоим… переводчиком? Новость о том, что Волк Ларсен наконец-то сорвал себе голос, быстро разнеслась по «Призраку», и Хэмфри был в курсе происходящего ещё задолго до того, как ему передали, что капитан ждёт его на баке. Хотя, не столько передали, сколько неловко пробормотали: «Старику, кажется, тебя надо». Хэмфри решил не представлять, на какие ухищрения пошёл Ларсен, чтобы донести эту мысль до Луиса. Сорванный голос не был преувеличением, как сначала подумал Хэмфри. Ларсен сорвал его вполне конкретно и хотелось верить, что не с концами. Во всяком случае, теперь команда действовала, следуя не грубым окрикам, а тяжёлым взглядам, которыми сопровождалось каждое их действие. Чего всё равно было недостаточно, ведь смотрел так Ларсен большую часть времени, а потому ни матросы, ни охотники не имели понятия, что от них опять нужно капитану. Тогда взгляд становился ещё тяжелее, но погоды это, опять же, не делало. А общаться жестами не получалось. По большей части из-за того, что до команды доходил только один жест, которым можно было объяснить что угодно, но не то, куда держать курс или какие паруса поднять. В общем, ситуация была более чем безвыходная, и именно это на протяжении пяти минут объяснял Ларсен Хэмфри, широко размахивая руками и показывая пальцами в разные стороны. Поклонником пантомимы Хэмфри никогда не был, но не смог не признать, что наблюдать за этим представлением было… занимательно. И когда они поняли, что они друг друга поняли, то оба вздохнули. И оба от облегчения. Ларсен быстро закивал и, вновь показав на команду, сделал пару быстрых жестов руками, имея в виду, что они его не понимают. Хэмфри смутно узнал в них язык жестов, которым когда-то давно от скуки увлёкся и от скуки же бросил. — Да-да, понимаю. И я буду отдавать команды вместо тебя? Ларсен закивал ещё быстрее, радуясь, что его наконец-то понимают. Но, видимо, вспомнил, что ему потребовались добрые пять минут, чтобы это случилось и тут же озаботился тем, как сделать так, чтобы до Хэмфри доходило куда быстрее. Это он понял, увидев, как Ларсен принялся ходить из стороны в сторону, рассуждая «вслух». Под этим, конечно подразумевались жесты, в одном из которых Хэмфри углядел идею записывать команды на бумаге, а потом передавать их ему. Идея показалась ему до невозможности бредовой, и он наконец заметил: — Я, кстати, немного знаю язык жестов. Так что, можешь не утруждаться, я и так понимаю. Ларсен резко затормозил на каблуках и удивлённо взглянул на него. Хэмфри отметил, что с потерей голоса его мимика стала куда выразительнее. Подумав где-то с минуту, он быстро «отжестикулировал» Хэмфри: «Правда, знаешь?» — Да. Не слишком углублённо, только общие фразы, конечно, но мне вполне хватает. Только не показывай слишком быстро. Некоторое время Ларсен просто смотрел на него невероятно долгим и уж очень пронзительным взглядом. Он был Хэмфри хорошо знаком. «И ты всё это время молчал?» спросил Ларсен всё с тем же мрачным выражением лица. — У тебя неплохо получалась пантомима, не хотел прерывать, — пожал плечами Хэмфри, — Да и не знал я, что ты его тоже знаешь. Не нужно было быть гением сурдоперевода, чтобы понять, что означал следующий жест. Ларсен вполне доходчиво показал, что он хотел бы сейчас сделать с Хэмфри, и уж точно бы сделал, если бы тот не был его единственной надеждой нормально вести дела на корабле. К счастью самого Хэмфри.

***

— Я правда должен ему это сказать? Оказалось, что от Хэмфри требовалось передавать команде не только указания, как управлять шхуной, а вообще всё, что Ларсен «говорил». А говорил он до ужаса много, и не всё из этой речи Хэмфри желал переводить дословно. Не потому, что заботился о ранимых душах команды «Призрака», но о своей «ранимой душе». Которая считала, что джентльмену так ругаться не пристало. Тем более, что со стороны эти ругательства звучали как-то жалко. Всё же у Ларсена было к ним что-то вроде таланта. А ещё Хэмфри причины ругаться совершенно не видел. По его личному мнению, команда выполняла указания вполне сносно. Но профессиональный взгляд Ларсена замечал каждую мелочь и каждой мелочью был недоволен. От гнева Волка Ларсена, даже потерявшего голос, не мог укрыться никто. И команда не знала, кого она теперь ненавидела больше: Ларсена с его дотошностью или Хэмпа, который эту дотошность передаёт. Хэмфри чувствовал, то ненавидят их обоих примерно одинаково. Ларсен, до этого не отрывавший взгляда от Луиса и большими глотками пивший кофе (Хэмфри насчитал где-то три кружки до этой), взглянул на Хэмфри и коротко кивнул. Тот поморщился. — А можно не дословно? Ларсен покачал головой. И коротко показал руками, на Хэмфри даже не смотря: «В чём проблема?» — У тебя слишком… Выразительная речь. Я уже на годы вперёд ругательств наговорил, а я ещё и не все их понимаю! Может, перефразируем? Ларсен сердито выдохнул через нос и указал пальцем на свой рот, потом на Хэмфри, а потом и на Луиса. Вполне просто способ потребовать от Хэмфри передать всё слово в слово. — Да не хочу я! «Мы же договорились» — Мы договорились, что я буду помогать раздавать указания команде. «Иди и сбрось свою бесполезную тушу в море, дерьма кусок» — не указание! Ларсен нахмурился и перешёл к совсем примитивному способу изъяснения, отвесив Хэмфри лёгкий подзатыльник. — Чёрт! Это ещё зачем? « Говори». — Сам говори, не немой ещё! А я на такое не согласен. «Я тебя помочь просто так просил по-твоему?». — Я так помогать не собираюсь, — упрямо покачал головой Хэмфри и махнул рукой, — Ищи себе другого переводчика, которому интересны твои перепады настроения. Потому что я ими по горло сыт. «Прекрати» — Сам прекрати. А с меня хватит, — ответил Хэмфри и отвернулся. Отличный жест, чтобы показать, что разговор окончен. — Хэмфри. Он тут же остановился, но его имя утонуло в потоке хриплого кашля и прочих посторонних звуках. Он обернулся и увидел Ларсена, закрывающего рот рукой и пытающегося усмирить приступ кашля, он на мгновение подумал, что погорячился и слишком уж взвёлся из-за пары грубых слов. А в следующее мгновение подумал, что со стороны это выглядит очень уж некрасиво. Он вообще-то штурман и, как ни крути, должен помогать капитану. А он не очень-то помогает. А потом он подумал, что он та ещё скотина, если вынуждает сорвавшего голос человека говорить. Был ли то голос совести или ещё что похуже, Хэмфри выяснять не стал. Просто заглушил его вполне обычным «Да к чёрту». Ларсен, тем более, уже от кашля оправился и, кажется, дальше вполне справится сам. Они смерили друг друга тяжёлыми взглядами. « Ну так что?» спросил Ларсен. — Ты меня слышал, — ответил Хэмфри, — Ищи себе другую помощь, у тебя двадцать человек на корабле. Даже если бы Ларсен и мог что-то сказать, он бы не захотел. Он даже и не показал ничего. Просто фыркнул и махнул рукой, говоря «Иди». Хэмфри с удовольствием это и сделал.

***

Хэмфри возненавидел собственный голос совести. Где-то около двух часов он душил его, подавлял и пытался утихомирить, но всё было тщетно. Тот уж слишком громко кричал о том, что Хэмфри поступил неправильно. И только когда сражаться с ним стало совсем бесполезно, Хэмфри нехотя признал свою ошибку. Он действительно слишком сильно вспылил. Ему действительно не стоило так резко реагировать. И действительно стоит проявить себя с более приятной стороны, чем… с такой, в общем. Да и у него была куча времени, чтобы обдумать их разговор, и сознание никак не переставало цепляться за это «Хэмфри». Глупо, наверное, придавать своему имени столько значения, но, когда человек делает над собой усилие и всё равно его произносит, кто знает. В конце концов, перегнав мысли в голове по десятому кругу, Хэмфри решил всё же сделать попытку уладить конфликт. Голос совести всё равно не дал бы ему и дальше сидеть на месте. — Ты занят? — спросил Хэмфри, постучав в дверь каюты и сразу же её открывая. Ларсен ему ведь всё равно не ответит. Тот преспокойно сидел за столом, бесцельно перекладывая книгу с одного места на другое и время от времени хмурясь. Так выглядел мыслительный процесс, который Хэмфри в другой ситуации не стал бы прерывать. — Я тебе… принёс кое-что. Ларсен едва ли поднял на него взгляд, но махнул рукой, подзывая к себе. «И на том спасибо» подумал Хэмфри. Он осторожно присел на край стола и поставил на колени кружку, что до этого держал в руках. Она была до ужаса горячая и больно обжигала ладони. На этот раз Ларсен взглянул на него и слегка дёрнул головой. «Что?» — Слушай, возможно я… немного переборщил тогда, на палубе. Ты помнишь. «Ищи себя другую помощь» и тому подобное. Ларсен очень уж выразительно поднял бровь, заставив Хэмфри поморщиться. — Не смотри на меня так. «Я никак не смотрю». Что ж, хотя бы говорить он настроен. — Нет, поверь мне, смотришь. Так, словно я тебе жизнь испортил. «Тебе кажется» — Ты знаешь, насколько ты невыносимый, когда не можешь говорить? — закатил глаза Хэмфри. Ларсен бесшумно рассмеялся, примирительно вскинув руки. «Знаю, конечно» — Был бы толк, — буркнул Хэмфри и опустил взгляд на кружку на коленях, потом коснулся её пальцами. Ещё не остыла, всё такая же горячая. Краем глаза он уловил заинтересованный взгляд Ларсена и, вздохнув, протянул ему кружку. — Чтоб ты знал, кофе при сорванном голосе пить не рекомендуется. Только связки сильнее повредишь. А ещё курить не советую. Ларсен с подозрением взглянул на жидкость, очень выразительно это подозрение демонстрируя. — Это чай, успокойся. Может, не самый лучший, но по крайней мере горячий. Пей, тебе полезно будет. Он вполне ожидал, что Ларсен сейчас возмутится, что с ним так обращаются или хотя бы поинтересуется, с чего вдруг Хэмфри такой щедрый. Это было бы вполне в его скверном характере. Но он лишь пожал плечами, отхлебнул из кружки и тихо усмехнулся. — Можешь не благодарить, — кивнул Хэмфри, — То есть, правда, не стоит. Тебе же разговаривать нельзя. Ларсен понимающе кивнул. До Хэмфри донёсся лёгкий скрип стула, и в следующую секунду он почувствовал, как кто-то уткнулся носом ему в ладонь. То есть, вполне понятно кто. Просто тяжело было поверить, что это Волк Ларсен. Настолько тяжело, что Хэмфри сначала дёрнулся, но, поймав на себе, не столько требовательный, сколько просящий взгляд Ларсена, остался сидеть на месте. Он благодарно кивнул, и его веки едва дёрнулись прежде чем опуститься. Хэмфри улыбнулся. Неужели его маленький и сделанный, скорее, из желания оправдаться перед самим собой жест, мог принести столько радости? И неужели так легко их примирил? Верилось с трудом, но верить очень хотелось. Хэмфри мягко потрепал Ларсена по плечу и решил, что на сегодня нежностей вполне достаточно. — Хэмфри… — прохрипел было Ларсен, но вновь закашлялся, чуть не выронив кружку, и закрыл рот рукой. Хэмфри вздрогнул и тут же наклонился к нему, кладя руки на плечи. — Всё-всё, дыши, сейчас всё пройдёт! — шёпотом воскликнул он, тут же ещё более озабоченно добавляя, — Горло же больное, куда ты говорить собрался? Да ещё и слова такие сложные. Ларсен покачал головой (а большего он, собственно, сделать и не мог) и, общими усилиями с Хэмфри принялся останавливать свой приступ. «Извини. Хотел тебя поблагодарить, но не знаю, как показать твоё имя» неловко усмехнулся он, когда обе руки наконец оказались свободны, а кашель ушёл, и пожал плечами. Хэмфри, уже было собравшийся вновь ругаться о том, что Ларсену лучше бы здоровье поберечь, а не придумывать такую чепуху, захлопал глазами и замолк, так и не начав говорить. Что ж, теперь то «Хэмфри», сказанное на палубе имело больше смысла. Не мерзкая попытка надавить на жалость или оказать влияние. Он просто… не знал. Какое глупое, совершенно глупое, объяснение. Хотя, чего на самом деле Хэмфри ожидал? Не чего-то такого ли? — Я, честно сказать, и сам не знаю, — пробормотал он, пока Ларсен возвращался на прежнее место, устраиваясь удобнее, — Я же только общее слова. «Хэмфри» — не очень общее. «А Хэмп?» каждое слово «выговаривалось» невероятно медленно. Кажется, Ларсена это уже не волновало. Его вообще уже мало что волновало. Хэмфри слегка нахмурился и пробормотал: — Общее… Вполне. Правда, я его помню плохо, — поспешил он добавить. Ларсен усмехнулся и едва-едва, чтобы не напрягать горло, прошептал, приятно щекоча чужую ладонь: — Вспомнишь… Хэмфри улыбнулся и вновь погладил его по плечу, так и оставив там руку. — Ты лучше чай пей и на воздухе времени проводи поменьше. Может, и вспоминать не придётся. Ларсен довольно усмехнулся и больше ничего говорить (или показывать) не стал. Скорее всего, проснувшись, он ещё потребует вспомнить это пресловутое «Хэмп». Но на самом деле, Хэмфри был не против вспомнить. Немой Ларсен — это, конечно что-то. Но, скорее всего, что-то хорошее.