Mi esposo

      Иногда люди казались мне настолько примитивными и убогими, что приходилось ловить себя на страшной мысли: «Этот мир обречён!». Долгие десять лет прошли в огромном напряжении из-за семьи Мадригаль и горожан в целом, а статус жены «того самого Бруно» отпечатался на сердце глубоким шрамом, терзаемым пропажей мужа. Я ненавидела любые их взгляды: сочувствующие, ненавистные, высокомерные — было без разницы. Удивительно даже то, что мне позволяли сидеть за общим столом, хотя неприязнь членов семьи можно было почувствовать за километр. За неимением Бруно, пришлось стать его заменой и продолжить делать предсказания, но уже на картах. Никто не смел обвинять, а уж тем более применять силу по отношению ко мне. Один холодный, словно остриё лезвия, взгляд и оппонент вжимался в сиденье, теряя дар речи. По мнению горожан, муж и жена — одна Сатана, поэтому совокупность моего сложного характера «как вы ко мне — так и я к вам», образ Бруно в Энканто и куча перевёрнутых по семь раз сплетен породила определённое отношение.       Мир замер на мгновение, когда Бруно возник среди руин Каситы: с лёгкой сутулостью, явным недосыпом и посеревшей кожей из-за отсутствия контакта с Солнцем. С того дня все делают вид, что ничего не было, а мужчина принял единственную (по его мнению) правильную позицию «понять, простить и извиниться». После, чуть ли ни каждый вечер я проводила на его коленях, прижавшись к родному телу, перебирая пальцами темные, тронутые срединой, кудри, до истерики боясь, что на утро он снова исчезнет, будто его и не было.       Однако каждое утро Бруно оказывался на месте, а вместе с ним и горожане, не понимающие слово «нет». Их узкое мышление отказывалось принимать тот факт, что после нескольких лет эксплуатации дара и хамского отношения, а также изоляции в стенах виллы, Мадригаль не скоро вернётся к работе, если вообще это сделает. Перчинки в ситуацию добавляла Альма, каждый завтрак проводившая тирады о том, что каждый член семьи ответственен за благосостояние жителей Энканто. И однажды Бруно сдался…       На улице стояла кромешная тьма, когда Бруно вернулся в комнату, стараясь вести себя максимально тихо, однако понял, что я жду его. Мужчина обреченно опустился на пол перед кроватью и положил голову мне на колени. Сердце болезненно сжалось от вида моей любви, выжатой как лимон физически и эмоционально. Я привычно запустила пальцы в каштановые кудри, массируя кожу головы, второй рукой нежно проводя по спине, будто успокаивая дитя.       — Mi amor, я так устал… — выдавил из себя он.       Его тон был таким, будто ещё немного и он заплачет. Эта ситуация должна прекратиться, потому что на грани были уже мы оба. Праведный гнев, отчаяние и жажда справедливости кипели во мне. В молодости Бруно был не подарок, иногда мог дерзить, иронично подшучивать, но он точно не являлся лжецом — говорил то, что видел, не скрывал ничего. Людям просто несвойственно адекватно воспринимать то, что разнится с их ожиданиями. За долгие годы мужчина стал более замкнутым, однако былого очарования ни коим образом не потерял. Сейчас он был милым и нежным, немного чудным, а я, как ответственная жена должна была быть его опорой, защитой, отдать ему всю любовь и ласку, что он не получил ранее. Никто не имеет права так измываться над дорогим мне человеком, поэтому им придётся прочувствовать на себе границы моего ангельского терпения, которые за десять лет начали жалостно трещать по швам.       Завтракать на улице — одна из любимых традиций в семье Мадригаль. Запах свежеиспечённой арепы в совокупности со свежим воздухом и лёгким ветерком создавал мирное настроение. Вокруг нас то и дело летали колибри, которых позвал малыш Антонио, сидевший в компании других своих пушистых друзей. Даже Бруно, что в кой-то веке более менее выспался, слегка улыбался, хлопая полусонными глазами. Я поправила его растрёпанные кудри и чмокнула в щетинистую щёку. В такие моменты он был безумно милый.       — Постарайся не перегружаться сегодня. И не пренебрегай моей помощью, когда почувствуешь, что всё совсем плохо, — поучительным тоном напомнила ему я.       Мужчина сжал мою ладонь и нежно улыбнулся. Конечно, он меня не послушает и сделает так, как скажет Альма… Сразу после завтрака и небольшой уборки, Мадригали разбрелись по своим делам в город, остались лишь abuela, Джульетта, я и мужчины. Бруно юркнул в свою башню, так как кому-то срочно понадобилось узнать будущее. Помогая по дому, мимоходом приходилось поглядывать на дверь. Один, два, три… Это уже шестой человек подряд, что посещает провидца. Надеюсь всё хо… Резкий звук разбитого стекла эхом разнёсся по Касите, мы все замерли. Последовала ругань, Альма уже собиралась было проверить, что там происходить, как прямо перед ней пронёсся озлобленный ураган в виде меня, и настежь распахнул дверь в комнату Бруно. Это была последняя капля. На месте проведения ритуала стоял зашуганный провидец в полуобморочном состоянии, напротив — пекарь с перекошенным в гневе лицом, а между ними, разбившись на крупные осколки, зелёная таблица с предсказанием.       — Да я тебе сейчас..! — сквозь зубы бросил он в сторону Бруно.       — Что «Вы ему»? Теперь, в принципе, ясно, почему Ваша жена изменяет Вам, — из последних сил стараясь не переходить из пассивной агрессии к действиям, обратила на себя внимание я.       Мадригаль плюхнулся на песок и измученно опустил голову. От такого вида моей любви, в голове что-то щёлкнуло, и я решительно двинулась в сторону горожанина, что сыпал проклятиями уже меня. Бруно бормотал что-то вроде: «Не надо. Стой. Всё хорошо, правда». Минуту назад уверенный в своей правоте пекарь замолк и снизу вверх уставился на меня.       — Что ещё интересного о нас расскажете? — пугающе приторно процедила я, сверкая холодными глазами.       — Вы оба — самое настоящие проклятье этой земли. Дьявольские отр…

Шлёп

      Громкий звук отрезвил всех, кто находился в комнате, и даже Альма шокировано замерла на полпути к нам. Бруно широко распахнутыми глазами глядел на меня со смесью непонимания, страха и восхищения, пока житель Энканто стоял, прижимая руку к щеке. Где-то сзади удивлённо вздохнул Агустин, подоспевший на помощь вместе с Феликсом. Глядя на пекаря злобно прищуренными глазами, я произнесла твёрдое «вон отсюда» и указала ему на дверь. Тот ретировался. С тяжёлым вздохом, игнорируя abuela, опустилась на песок прямо перед мужем, протянула к нему слегка трясущиеся руки и погладила по влажным щекам.       — Mi cielo, mi luna y mis estrellas… — зашептал он мне.       — Ты самое дорогое, что у меня есть в этой жизни, mi esposo. Мы с тобой пережили множество боли, горя и радости вместе, и ты всегда был неугасающим лучом света. Я больше никогда и никому не позволю навредить тебе.       Мужчина крепко прижался ко мне, обхватив жилистыми руками за талию. Он тяжело дышал, пытаясь остановить поток подступавших слёз, спрятал лицо в ткани моей блузки. Бруно Мадригаль имел полное право на слабость, ведь рядом был тот, кто всегда мог подставить сильное плечо.