Над комнатой нависла мёртвая тишина. Никто не хотел что-либо говорить, да и имело ли смысл? Все уже знали, что бывшего капитана ничем не убедить, а все аргументы он будто пропускал мимо ушей. Стоял на своём и точка. Никто не пытался даже возражать ему. Всё его упрямство и прочую вредность с его стороны оправдывали тем, что в его венах текла аккерманская кровь. Он родился таким. Но пора вырастать. Он уже не в том состоянии и положении, чтобы с пеной у рта угрожать всем, делать вид, будто он ничего не знает и не хочет знать. Это – глупое поведение несмышлёного ребёнка, который не доволен игрушкой. Взрослые люди не должны себя так вести.
Капитан исподлобья оглядывает всех присутствующих в помещении и глубоко прерывисто вздыхает. Так он больше похож не на человека, а на разъярённого быка, который вот-вот, да и побежит на тореадора. Всё это так забавно, ведь на самом же деле он абсолютно безобиден. Мужчина никуда не побежит и ни на кого не набросится. Никогда он уже не встанет.
Все серьёзными взглядами сверлили его, а он лишь вцепился в подлокотники кресла. Он бы с радостью устроил бы скандал, сказал бы гадость, но присутствие Жана напротив его, останавливало солдата. Аккерман лишь ждал. Лица присутствующих были очень серьёзными, даже очень. Можно сказать, каждый злился.
– Что? – Сквозь скрежет зубов наконец-то произнёс отставной капитан, разрезая напряжённую атмосферу тем самым голосом, которым обладало подавляющее большинство солдат, умеющих лишь рявкать «есть, сэр» на каждый вопрос.
– Вы слышали? Он спрашивает «что»! – Вскрикивает Жан и оглядывается на товарищей. – После всего, он спрашивает лишь «что»!
Конни, стоявший в отдалении, презрительно фыркнул:
– Он просто привык нам мозги накручивать. А как беспомощным стал, так и боится что-то говорить. А, видимо, ума не лезть не хватает.
Микаса, до этого спокойно смотревшая в окно, тяжело вздохнула. После той большой битвы обнаружилось, что капитан Леви оказался в весьма затруднительном положении. Фантом титана-перевозчика укусил его в области поясницы. Позже он не участвовал в сражении, наблюдая за битвой издалека. Ранение болело, а ноги не двигались. Оказывается, он потерял драгоценные минуты, когда всё ещё можно было восстановить. После «Гула Земли» его определили в госпиталь, где любезно рассказали, что его двенадцатый позвонок (перед поясничным отделом) буквально сплюснуло, а спинной мозг перенёс огромную травму. После этого он не сможет ходить, да и в принципе чувствовать свою нижнюю часть тела. Благо, с почками и надпочечниками особых травм не случилось. Небольшой разрыв кишечника и внутреннее кровотечение он перенёс только благодаря своей аккерманской крови и регенерации. Но не всё подлежит восстановлению.
То, чего он когда-то боялся; то, за что он когда-то корил и осуждал Эрвина, называя командира «обузой», теперь стало его действительностью. Он и правда больше ничего не мог и был для всех настоящим грузом. Сначала помощь предложила Пик. Ей было слишком жаль капитана. Но, увы, вскоре она отказалась как-либо ухаживать за Леви. Помощь инвалидам вообще дело трудное, а особенно для девушки, что уж говорить о капитане, который всячески придирался и ругался с девушкой, указывая ей то на грязь в доме, то на грязь на собственной одежде. Верхом недовольства для Пик стало то, что Аккерман хотел принимать полноценную ванну каждый день. Ей и так было очень тяжело помогать ему пересесть с кровати на инвалидное кресло, сходить в туалет или переодеться, что уж говорить о душе! Её можно было понять.
Тогда скромную помощь предложила Микаса. Но и та вскоре не выдержала дурной характер мужчины. Она была в шоке и ужасе, когда поняла, что имела ввиду Пик, когда пыталась отговорить девушку от этого. Тогда у ребят созрел в голове более чем прекрасный план – нанять сиделку. Но и тут их ждал огромнейший крах. Даже за большие деньги квалифицированные девушки через несколько дней отказывались от своей работы. Разговоры так же будто бы не оказывали совершенно никакого влияния на мужчину. Впрочем, человека ведь не перевоспитаешь? Верное высказывание, которое в сложившейся ситуации подходило как нельзя кстати. Но неужели Леви не понимал серьёзности всего происходящего? Зачем мешал?
Ни Райнер, ни Жан, ни Конни даже не решились помогать. Трое были уверены, что могут в итоге «набить рожу этому кретину», как выразился последний. У приятелей рука не поднималась оставить некогда важного для них человека без присмотра, потому с горем пополам в дело вступил Армин. Как завещала Ханжи, он стал командиром Разведкорпуса, а значит имел полную власть над отставным капитаном. И, пусть они все стали дипломатами, это не отменяло факт того, что он главнее Аккермана.
И вот Леви уже месяц исправно слушался своего «начальника», да только на долго его не хватило. И сегодня Все собрались, дабы обсудить, что же теперь делать с мужчиной. Нет, он не был каким-то особенно непослушным, просто требовал он действительно слишком многого, при этом слишком уж настойчиво; и нередко забывал, что абсолютно не может ходить. Вот потому недавно он возвращался с почты (туда он ездит каждый день, чтобы забрать свежие газеты, уж очень он любит их читать) и наткнулся на шайку каких-то оборванцев. Он, разумеется, проехал мимо них, но из-за своего скверного характера проворчал что-то в духе: «грязные идиоты» – чем очень привлёк внимание гопников. Те немного подумали, остановили и попросили пояснить за базар, а Аккерман рассказал им всё, что думает о них, после чего его вполне успешно избили и перевернули инвалидное кресло вместе с самим калекой, напоследок плюнув в него. Когда к вечеру Леви не вернулся домой, Армин вышел его искать, зная, куда тот поехал. В итоге он обнаружил его в подворотне с разбитым лицом, лежащим на земле. Кресло немного испортилось, но всё же отвезти на нём отставного командира не составило труда. Когда Арлерт попытался объяснить, что в следующий раз стоит молчать, потому что сейчас Аккерман не в том положении, чтобы кому-либо делать замечания, разразился огромный скандал, где Леви старался отстаивать свою позицию, но Армин слишком устал от капризов. «Завтра мы с друзьями решим, что с вами делать, капитан. Знайте, что я вызвался помочь лишь потому, что однажды вы выбрали не Эрвина, а меня.» – этим юноша выдал предупреждение, что лучше перестать так вредничать. Увы, Аккермана это, видимо, ничему не научило и он устроил ещё один скандал. Армин был просто слишком добр и ответственен, потому в тот день не ушёл к друзьям напиться и забыться от этого кошмара.
И вот все сверлили «виновника торжества» взглядами.
– Леви, – начала Микаса, поворачиваясь к мужчине, – ты же должен осознавать, что не в том положении, чтобы так сильно придираться к нам. Я на своей шкуре испытала твои капризы. Я понимаю, тебе тяжело смириться со своей инвалидностью, но ты же должен подумать об окружающих тебя людях, которые только и хотят тебе помочь! Зачем ты ставишь нам палки в колёса?
– Вот-вот! – Подхватил Конни. – Ты же сечёшь, что уже никто не хочет ухаживать за тобой?
Аккерман не шевелился. Ему вдруг стало так страшно. Они же не хотят его вот так просто бросить? Неужели он действительно доигрался?
– Послушайте, капитан, – спокойным внушающим голосом заговорил Райнер, – Армин – единственный из нас, кто и правда хочет вам помочь. Если вы не сможете ценить его труд, его заботу, то кто же будет за вами ухаживать? Признайте, вы же сами толком вымыться не можете. Что уж говорить о походах в туалет, как бы это стыдно не звучало. Мы, люди – стадные животные. Если вы будете отталкивать от себя последних добродетелей, то что же с вами случится?
– Подумай над своим решением, – брезгливо отрезал Жан, – иначе нам придётся сдать тебя в пансион для недееспособных. А ты знаешь, что там делают с такими, как ты? Либо вообще не ухаживают, либо бьют, пока все мозги не выбьют!
Леви затрясло. Теперь до ума солдата дошло, что он ходит по лезвию бритвы и действительно не в том положении, чтобы вести себя вызывающе, капризно и эгоистично, но по выражению лиц всех собравшихся у него складывалось впечатление, будто они действительно хотят его бросить. Он не сможет жить один. Этот мир совсем не приспособлен для инвалидов как он, а потому надо немного набраться терпения и снизить планку. Мужчина опускает голову:
– Вы бросите меня?
– Никогда! – Выпалил Армин, стоявший в углу. – Не говорите так, капитан! Мы вас очень уважаем, просто… Ждём того же отношения к нам. Понимаете?
– Да. Я понимаю, – кивает Аккерман.
– Отлично. А зачем же ты до этого делал такие глупости? – Уже без былой злости спросил Конни.
Леви смотрит на Спрингера и тут перед ним вновь проносится та страшная картина. Он же спасал этого бритого придурка! Из-за него он потерял свои ноги! И теперь слышит такую благодарность?
– Это не глупости! – Зло закричал он. – Вы смотрите на моё положение будто сквозь пальцы! Я вам завидую! Вы целые и невредимые,
а я?! Никому не нужный калека. Как Райнер и сказал, я даже в туалет сам не могу сходить! Неужели вы не понимаете? Я хочу свою прежнюю жизнь! Хочу, чтобы Эрвин и Ханджи были рядом! Хочу, чтобы с того света вернулся Кенни! Хочу снова прибираться дома и печь горелое печенье! Хочу как обычно лежать в ванной по нескольку часов. Я не хочу сделать вам плохо, я лишь хочу немного почувствовать свою жизнь
свободной и не прикованной к коляске. Теперь я понимаю Эрена.
Всё затихли и переглянулись. На самом же деле любой поступок человека можно было объяснить. Объяснение нашлось и для скверного поведения со стороны Леви.
Сидящий напротив Жан положил руку на плечо Аккерману:
– Не переживай, брат. Прорвёмся. Многие жили так и до войны. Не переживай. Мы все родились и выросли на Парадизе. Мы одной крови. Не бросим. Так ведь, ребята?
Все одобрительно закивали.
– Я хоть и не с Парадиза, – усмехнулся Райнер, – но поддерживаю общее мнение. Не переживайте по этому поводу, кэп. Мы лишь хотели объяснений. Уверены, если вы будете чуть менее критично относиться к нашей помощи, каждый будет рад взять на себя ответственность за вас.
Леви улыбнулся. Эти слова действительно заставили его задуматься. Он слишком обесценивал их труд.
***
– А ну-ка, открывайте глаза! – Голос Армина сегодня звучит особенно радостно.
Леви, словно по команде, просыпается. Привык он уже в лице Арлерта видеть Эрвина и Ханджи, а их он слушался беспрекословно, хотя нередко грубил им (теперь он невероятно жалеет об этом). С момента той беседы прошло уже полторы недели. Всё изменилось в лучшую сторону. По крайней мере это было для Армина, ведь он словно расцвёл. Стал высыпаться и даже пытался развлекать Аккермана. Леви это очень нравилось, ведь он чувствовал себя не брошенным и уж точно не одиноким. Что может быть лучше, чем это?
Ему читали книги и делились сплетнями с работы. С ним гуляли и много разговаривали. Разумеется, порой отставному капитану хотелось вновь поругаться и покомандовать, но он останавливал себя. В этой жизни Леви уж точно не один, а потому он должен ценить, что за ним хоть кто-то следит и ухаживает. Так он и делал, ведь знал, какая это огромная удача иметь таких прекрасных, заботливых и ответственных друзей. Вскоре он даже начал привыкать к отсутствию ноги, хотя новым ударом для него стала потеря былой формы. Кубики на животе вскоре начали терять свои очертания, а ноги очень сильно похудели (называется такое явление атрофией и как правило случается со всеми прикованными к коляске людям). Множество комплексов буквально убивали Аккермана. Он хотел было заняться физическими упражнениями, но врач запретил, сказав, что тогда мужчину и вовсе парализует, а ему ужасно не хотелось такого исхода. Бедный Армин и так изо всех сил старается для него, а если Леви станет ещё и прикованным к постели, то тогда что? Это же будет нонсенс!
Стискивая зубы, приходилось жить так и благодарить Бога за то, что он не отнял у капитана в своё время жизнь. Хотя, нужно признаться, что личико у него оставалось всё тем же красивым и обворожительным, как и всегда. Если бы девчонки не смотрели лишь на кошелёк, он бы был невероятно счастлив. Хотя, они не все такие. Ни в коем случае! Есть и хорошие девушки, просто Леви не нашёл такую. Точнее, его окружают Пик и Микаса, но с ними у него нет шансов. Он показал себя с ужаснейшей стороны, а потому уже из соображений этики не стал бы им докучать.
– К чему такая спешка? – Сонно произносит Аккерман, глядя на радостное личико Армина. – Сегодня выходной.
– Вот именно! Сегодня мы пойдём в кинотеатр! – С задором отвечает Арлерт. – Я погладил твой парадный костюм и приколол медали.
Мужчина глядит в эти сияющие глаза. Почему они продолжают делать ему приятные и неожиданные сюрпризы? Он не самая глубокая и разумная душа, чего с ним так возиться-то? Видимо, это и называется дружбой.
– Надеть его будет трудно… – Задумчиво протягивает мужчина, приподнимаясь в кровати на локтях.
– Ничего страшного. До сеансов ещё долго ждать, так что успеем. Позавтракаем в «Провансе»! Закажем всё, что только захочется, – отвечает Армин, помогая Леви полноценно сесть. – Наденьте пока что рубаху. Я разберусь с брюками и носками.
Аккерман принимается застёгивать белую блузу. Какая тёплая. Видно, погладили её недавно. И пахнет очень вкусно, какими-то цветами и свежей травой. Наверное, наконец-то начали выпускать хороший стиральный порошок, раз рубаха такая чистая и мягкая. Порой хорошо, что он не чувствует своей нижней части, ведь становится не так стыдно, когда ему помогают с брюками и бельём.
Армин подкатывает инвалидное кресло к кровати Леви. Они уже давно научились слаженно пересаживаться с кровати, поэтому и сейчас это не составило особенного труда. Даже наоборот. Так как теперь отставной капитан уж очень сбросил вес, таскать его туда-сюда стало намного легче, хотя врач и сказал, что в худобе нет ничего хорошего. Отчасти он действительно прав. Хотя, после сегодняшнего завтрака Аккерман уж точно наберёт как минимум килограмм к весу. Но к чему такая щедрость и радость? Кинотеатр, ресторан, прогулка. Сегодня какой-то праздник? Да бог его знает.
– Мы молодцы! – Выдыхает Армин. На первый взгляд блондин выглядит таким слабым, но оказывается намного сильнее.
– Ты молодец. Спасибо. – Как бы невзначай говорит Леви и откатывается на кресле от кровати. – Ладненько. Я марафет наводить, а ты тоже красоту себе сделай. Хвостики заплети, что у вас там сейчас в моде.
Арлерт смеётся. Его всегда забавляло, с каким невозмутимым лицом Аккерман умеет говорить такие глупости и подколы. Поистине удивительный человек.
Умыться получилось крайне быстро. Чуть смочив пальцы холодной водой, Леви пригладил волосы. Лак закончился ещё перед прошлым его выходом в свет. А вот Армин и правда очень красиво оделся. В его клетчатых брюках он походил на богатого денди. Особенно эти светлые пышные волосы… У бывшего капитана никогда таких не будет. Да здравствуют новые комплексы!
– Задумались? – С улыбкой спрашивает юноша.
– Да так… – Протягивает капитан. – А в какой кинотеатр мы едем?
– На Гёртон-стрит. Там новый открылся. За нами Райнер заскочит.
– Там будет ещё и Райнер?! – Удивлённо спрашивает Леви, оборачиваясь назад.
– Ага. Здорово? Три человека – почти компания.
И ведь действительно, спустившись по лестнице (не без проблем), на улице они увидели машину Райнера. Такую красивую, отполированную, да только за рулём вовсе не Браун, а Пик. Райнер сидел сзади.
– А это что? – Недоверчиво спросил Леви.
– Видимо, Райнер решил позвать ещё людей. Но ведь вместе веселее?
– Наверное. Они с нами в «Прованс»?
– Конечно. Они с утра ничего не ели.
Заприметив товарищей, Браун тот час же выскочил из автомобиля и, поздоровавшись, подхватил Леви на руки. Так банально легче его перенести. Пик смеялась, глядя на то, как отчаянно Аккерман в шутку ругал Райнера. Когда все уселись в машину, всем почему-то стало так радостно. Ну разве не забавно? Очень даже. Поэтому все громко расхохотались. Они не знали почему. И, казалось бы, сидят тут одни взрослые люди, а ведут себя, как малые дети. Стоит повзрослеть, но ведь тогда они лишаться этой беззаботности.
Педаль газа в пол, и чёрная машина несётся по узеньким улочкам. Казалось, прошло мгновение, а они уже у ресторана. И правда, разговоры коротают путь. За время поездки все успели посплетничать насчёт дипломатов и даже поспорить на настоящие деньги. «Клянусь, выпью целую бутылку и буду твёрдо стоять на ногах» – таково было обещание Райнера. «Ну-ну. Ты, небось, пить не умеешь. Выпью бутылку и буду трезво читать Шекспира!» – таков был ответ Аккермана. Увы, Пик запретила пить, пока они не просмотрят фильм, потому спор был отложен, но бывшие солдаты смотрели друг на друга с искрой азарта в глазах.
Зайдя в ресторан Леви вновь настигло удивление.
– Жан? Конни? Микаса? А они что тут делают?
– Я подумала, что завтракать в такой скудной компании будет варварством, – хитро отметила Пик и помахала друзьям.
Все расселись. Принесли меню. Каждый начал разглядывать, чего бы заказать.
– Что можете посоветовать? – Конни с недоумением посмотрел на товарищей. – Я в рестиках раз в сто лет бываю. Мне нужно мнение экспертов.
– Закажи гюдон. Тебе понравится. – Отметил Армин. – Это блюдо очень любила та дамочка из Адзумобито.
– И как?
– Раз любила, значит вкусно.
Конни важно закивал головой.
– Ого, видали, что тут подают? – Жан ткнул в меню. – Жареное молоко!
– Фу, какая-то бредятина. – Высунул язык Спрингер.
– Вы как дикари, – рассмеялся Райнер. – Никогда тут не были?
Жан, Конни и Микаса переглянулись, а затем кривовато улыбнулись и чуть ли не хором сказали:
– Не-а…
– Всё с вами ясненько, – Протянула Пик и приобняла Леви. – Надумал, что будешь?
– Нет. Хотелось бы, чего-то мясного взять и какую-нибудь сладость. С малиной.
– Да уж, расплывчатые очертания вкусовых предпочтений. Может тебе понравится… – Девушка уткнулась в меню. – Как тебе «скалопини»?
– Курица – не мясо. – Скучающе отозвался Аккерман.
– У меня тут друг работает. Скажу, чтобы сделали с другим мясом.
– Тогда я был бы не прочь покушать говядины… Столько времени живу в Марлии, а всё равно не могу до конца испробовать вкус. Отголоски Парадиза не покидают меня. А на десерт я бы взял «малиновый мильфей». Думаю, будет неплохо.
Заказ получился большой. Стол был заставлен всеразличными блюдами. Глаза просто разбегались. Друзья разлили по чашечкам чай и чокнулись, хотя он был безалкогольным. В компании это вызвало громкий смех.
Микаса улыбнулась:
– А у меня тут… Семь билетов в кино! Пойдём на «Джеймса Бонда»!
– Ребят… – Голос Леви звучал озадаченно, – почему мы празднуем? Собрались вместе, веселимся. Вы все так красиво оделись. А у вас, Пик, Микаса, такие платья модные. Что за торжество?
Все переглянулись и разулыбались.
– Как «какое торжество»? Твой день рождения, – ответил Жан.
– …Мой день рождения?
– Конечно. И мы хотим поздравить тебя с тридцатипятилетием, – засмеялась Микаса. – Ты теперь совсем большой.
Он до тех пор не был настолько счастлив.
– Спасибо вам, ребят. Я почувствовал себя таким свободным и по-настоящему счастливым.
