Сегодня или никогда

— Простите, что отвлек вас от важных дел… Выражение лица Макса Бергмана было вовсе не извиняющимся. Даже не по обыкновению спокойным — слегка подергивалась левая бровь, а глаза бегали из стороны в сторону. — Мы были невероятно заняты, Макс. Стив как раз пытался угробить прекрасный кусок мяса, превращая его в подошву, и начал рассказывать анекдот. Так что ты спас не только мои мозги и желудок от взрыва, но и избавил пожарную команду от внезапного вызова в дом Стива, — успокоил его Дэнни. — Честно говоря, детектив Уильямс, я не нахожу коммандера таким уж плохим рассказчиком. Я взял на себя смелость позвонить, так как нечто показалось мне весьма странным и занимательным. — Да, только ты можешь назвать занимательными два свежих трупа, — хмыкнул Дэнни. — К моему несчастью, анекдот Стив успел рассказать в машине. Он был чудовищно несмешным, так что теперь любое развлечение сойдет. — Давай, Макс, не молчи, — кивнул Стив. — В любом случае это лучше, чем слушать его вечное бухтение. Итак, мужчина и женщина, не местные, около двадцати пяти… — Двадцать семь и двадцать четыре, если быть точным, — кивнул Макс. — Приехали на остров в начале месяца из Северной Каролины, вместе с еще одной парой друзей. Пять дней назад отправились в джунгли на Мауи и пропали. На второй день друзья обратились в полицию. Телефоны не отвечали, спасатели облетели остров и предполагаемый район на вертолетах, но никого не заметили. Сегодня утром телефон девушки ненадолго поймал сеть, полиция добралась до места, и вот… — Не сказал бы, что тела в прекрасном состоянии, — хмыкнул Стив, по кругу обходя два стола. — И тем не менее, коммандер, их смерть наступила незадолго до того, как «отозвался» телефон. Тем интересней вам будут результаты вскрытия. Оба находились на грани смерти от обезвоживания. Но самое странное — летальный исход наступил от недостатка кислорода. О чем свидетельствует и их прискорбный вид. — Я правильно понимаю, ты хочешь сказать, что они задохнулись в джунглях? — Дэнни почувствовал, как у него начинает дергаться глаз. — Тела нашли на холме Лаки, и совершенно очевидно, что туда их не перетащили и не сбросили с вертолета, — кивнул Макс. — К тому же совсем рядом с холмом протекает чистый пресный ручей, мы с Сабриной посетили те места в прошлом году. — То есть у нас два трупа без следов насилия, но задохнувшихся и с крайней степенью обезвоживания? — Еще и с признаками истощения. Последний прием пищи установить невозможно, но со всей уверенностью могу утверждать: он был не намного позже времени их пропажи, — кивнул Макс. — Их рюкзаки остались нетронутыми у подножья холма, на телах множество царапин и ссадин, кожа и одежда испачканы грязью, но все это не свидетельствует о пытках или физическом насилии и вполне могло быть получено во время дилетантского путешествия по джунглям. Полиция не обнаружила никаких следов, только арендованную лодку, в которой они пять дней назад приплыли на Мауи. Владельца допросили, но у него несомненное алиби — все прошедшие дни он катал множество туристов по разным маршрутам и ни разу не был на Мауи. — А их друзья? — Тоже ни на секунду не отлучались с Оаху, их полиция взяла под подозрение первыми. — Это очень странно, — пробормотал Дэнни. — Именно! — Хорошо, Макс, — кивнул Стив. — Теперь и мне стало любопытно. Может, мы найдем то, что пропустила полиция. Завтра с утра мы с Дэнни отправимся на Мауи и обследуем холм Лаки. Дэнни показалось, что Макс чихнул, словно ему в нос залетела мушка. — Спасибо, коммандер, — уже обычным голосом продолжил тот. — В этом действительно есть что-то необычное, но я никак не могу понять, в чем причина. — Оставайся у меня, — предложил Стив, когда они уже сидели в машине. — Тогда завтра мы не будем терять времени и отправимся на Мауи как можно раньше. К тому же идет бейсбол, ты же хотел посмотреть. — Подозреваю, что стейк уже не спасти, — вздохнул Дэнни. — Он и час назад не был похож на еду. — Ладно, закажем что-нибудь. — Ты неожиданно покладист. Слушай, а что это за холм Лаки? Какой-то особо счастливый бугор над землей, который, конечно же, объявили священным? — Не, это не «счастливый холм», а холм богини по имени Лака. — Что-то в этом роде я и предполагал. — Считается, что Лака подарила гавайцам хулу. — А, так это ей я обязан тем, что моя дочь раз в году наряжается в эту кошмарную травяную юбку? — Да. Еще Лака — жена бога Лоно. — Познавательно. — Она — самая красивая из гавайских богинь, покровительница не только танцоров, но и лесных растений, вдохновения и любви, а холм Лаки… — Дай-ка догадаюсь: туда приходят влюбленные, чтобы дать клятву верности, как под какой-нибудь балкон Джульетты, и всё в таком, любимом туристами, духе. — Да, — коротко ответил Стив. — Очевидно, эти двое несчастных отправились туда за этим же. — Ну в общем-то это романтично, — кивнул Дэнни. — Если бы не закончилось двумя трупами на столе у Макса. — Угу. — Вот все, что ты можешь сказать по поводу романтики: «угу», — рассмеялся Дэнни. — Похоже, морским котикам прижигают мозг электродами, чтобы убить нейроны, отвечающие за чувства и романтику. — Я бы поспорил с тобой, но мы уже приехали и мне нужно сосредоточиться на заказе ужина. А это нелегко, между прочим, выбрать такое меню, чтобы ты не возмущался ближайшие двадцать четыре часа. — Надеюсь, хотя бы шесть из них я буду спать, а не страдать от изжоги. Стив действительно расстарался. Странное на вид мясо оказалось вполне съедобным, соус не отдавал излишком карри, а жареная картошка была выше всяких похвал. «Метс» выигрывали, и Дэнни, пожалуй, согласен был стерпеть полет на вертолете и очередное скитание по джунглям, если бы Стив, плюхнувшись рядом на диван, не заявил: — Я только что звонил Мамо. — Что-то новое в гавайской мифологии? Я непременно должен надеть красные трусы и два разных носка, перед тем как вступить на холм Лаки? — Не представляешь, как я хочу сказать «да»! Но мне просто нужно было убедиться, что я не забыл старые сказки островов. Ведь влюбленные часто ходят на холм Лаки, несмотря на то, что он глубоко в джунглях. Считается, что Лака может распознать истинную любовь и помочь признаться в чувствах. Но на памяти Мамо там никогда не находили трупов. — А ты? — подтолкнул его локтем Дэнни. — Уверен, ты таскал какую-нибудь девчонку из группы поддержки в джунгли, чтобы порисоваться перед ней. — Зачем бы? Всегда и так понятно — любят тебя или нет. — Гхм… Что же, ты никогда не бывал тайно влюблен? Вот так, чтобы не получалось сказать, чтобы язык прилипал к горлу, все нужные слова пропадали, и ты мог только смотреть… Я первый раз так влюбился лет в шесть. Или в восемь, не помню точно. У нее еще были рыжие хвостики и такие, знаешь, резиночки на них, с пластиковыми клубничками. Стив от смеха согнулся пополам, уложив голову Дэнни на колени: — Могу совершенно точно сказать, что так я не влюблялся никогда. Пластиковы-ы-ые клубни-и-ички-и… Он слегка подвывал от смеха, и Дэнни опустил руку ему на затылок, ероша короткие волосы. Неожиданно мягкие и податливые, переходящие в короткий нежный пушок у самой шеи. — Клубнички… — простонал Стив. — А что такого? Тогда мне это казалось весьма привлекательным. — Мамо рассказал мне еще часть легенды, — Стив все еще упирался горячим лбом в бедро Дэнни. — Раз в сто лет Лака объединяется со своим альтер-эго, богиней темных сил Капо, возвращается на Мауи и задерживается там от полнолуния до полнолуния. И тогда она может покарать тех, кто принес нечестные клятвы на ее холме, или испытать тех, кто не решился принести честные. — А, ну прекрасно. В знак своего гнева она надевает им на голову пластиковые пакеты и душит до смерти. Ничего другого я от нее не ожидал. Хуже хулы в принципе ничего придумать нельзя. Слушай, а если Лоно и Лака родили бы сына, то как его звали бы? Лони? Лики? Или, может, Локи? — В тебе нет ни капли уважения к традициям, — фыркнул Стив, приподнялся и крепко обнял Дэнни. — Постарайся завтра не говорить ничего подобного вслух. — Коммандер МакГарретт верит в сказки! — прокричал Дэнни перед тем, как закрыть дверь в гостевую комнату. ― Шок, сенсация, подробности читайте на второй полосе! Кажется, Стив запустил ему вслед ботинком. Дэнни и не надеялся заснуть. Причиной тому было не «нежное» пожелание спокойной ночи. Бессонница, и без того донимавшая его много лет, только усиливалась, когда он оставался у Стива. Вовсе не потому, что мешал шум океанских волн — за эти годы Дэнни привык не обращать на него внимания. Сильнее отравляли ночной покой запахи и тихие шорохи. Вот и сейчас чистые простыни едва уловимо пахли Стивом. Он прикасался к ним, когда стелил постель. А наволочка хранила слабый аромат его волос. Возможно, Стив решил заночевать в комнате для гостей несколько дней назад, а потом забыл сменить белье. Или специально подсунул Дэнни свою подушку. Может быть, из лучших побуждений — она оказалась такой большой и мягкой, что голова проваливалась в нее, как в облако. А стены в старом доме были такими тонкими, что в соседней комнате без труда различался каждый звук. Сначала плеск воды в ванной, потом стук двери, шаги и скрип пружин матраса. Дэнни мог лишь представить, как Стив сидит на краю кровати, в одних трусах или полотенце вокруг бедер, и молча смотрит на стенку, разделяющую их спальни. А после ложится, всем телом вытянувшись на простыне, и старается выровнять дыхание. Возможно, сжимает сквозь ткань член или поглаживает себя по соскам и груди. Не для того, чтобы подрочить всласть, всего лишь чтобы получить несколько приятных успокаивающих секунд перед сном. Он мог бы вспомнить, как лежал на коленях у Дэнни, и теплые пальцы зарывались ему в волосы. Он мог позвать, почти неслышно прошептать имя, и Дэнни непременно услышал бы. И пришел. Перешагнул бы порог его спальни, пусть даже потом окажется, что Стив хотел всего лишь уточнить план действий на завтра. Без полной, несомненной уверенности Дэнни никогда не решился бы. А Стив, в совершенстве владеющий сигнальной техникой любого типа; Стив, так беззастенчиво и легко стягивающий с себя одежду посреди самой людной улицы; Стив, никогда не упускающий случая похлопать Дэнни по плечу или спине, крепко обнять и прижаться так, что перехватывало дыхание — Стив всегда подавал нечеткие знаки. Для Дэнни чувства Стива были абсолютной загадкой, тайной за семью печатями. Он мог прочитать по лицу Стива легчайшую эмоцию: недовольство, изумление, восхищение, раздражение и злость, печаль или радость, но каждая из них была мимолетной, сиюминутной, всего лишь реакцией на слова или ситуацию. Если бы чертова богиня Лака спросила Дэнни, то он ответил бы, не задумываясь: да, он любил. Легко любить того, с кем почти сроднился, несмотря на кажущуюся массу противоречий. Легко любить и молчать. И вместо нужных слов нести несусветную чушь. Это Дэнни понял еще в те дни, когда метался между сидящим в тюрьме Стивом и опечатанным полицией офисом Пять-ноль. Кажущаяся легкость отравляла его существование несколько долгих лет, и если бы Стив позвал… Скажем прямо, Дэнни не мог похвастаться великим опытом. Но губы — всегда губы, не так ли? А чувства — всегда чувства и, в конце концов, они бы привели к нужным действиям. Если бы Стив позвал. Если хотя бы позволил себе подумать… — Дэнни! Черт, Дэнни, подъем! Вертолет ждет нас через полчаса! Стив был омерзительно бодр для человека, уже успевшего сварить кофе и соорудить несколько сэндвичей. — Ты крепко спал, — сказал он. — Постарался не будить тебя до последнего. — В твоем доме в кои-то веки нашлась удобная подушка, — проворчал Дэнни, нехотя вылезая из постели. Стив расплылся в широкой улыбке, совершенно неуместной для шести утра. Дэнни не успел толком насладиться всем, что следовало высказать, когда оказалось, что на холм Лаки придется опускаться сверху на спасательном тросе. — Или так, или взбираемся сами от подножья, — развел руками Стив. — Тебе понравится часовая прогулка вверх по крутой узкой тропинке. И не успел Дэнни пробормотать: — Вот это высший уровень романтики, — как Стив прыгнул с борта и повис на постепенно опускающемся тросе. Дэнни был бы счастлив никогда больше не повторять такого и выдохнул, только когда его ботинки коснулись твердой земли. Едва он отстегнул карабин, как вертолет качнулся из стороны в сторону, сделал небольшой круг, сигнализируя «до связи, коммандер», и направился в сторону побережья. — Ну разве это не романтично, Дэнни? — Стив стоял на небольшой плоской вершине холма, раскинув руки, и жмурился от удовольствия. — Посмотри, какая красота. Леса в этих местах совсем не похожи на те, что на Оаху. — Как ты их вообще различаешь? Зелень и зелень. Ага, вижу вон там внизу небольшой водопад. Видимо, о нем говорил Макс, когда упоминал ручей. А тут, — Дэнни со вздохом подобрал обрывок полицейской ленты, — словно стадо носорогов пронеслось. — Тела, похоже, лежали вот здесь, — указал Стив на примятую траву и длинные рыхлые вмятины в земле. — Но как их сюда перенесли? Он осмотрел все края плоской площадки, но не заметил ничего необычного — одна узкая тропинка, протоптанная в высокой траве, по которой десятилетиями поднимались парочки, а вчера полиция спускала носилки с трупами. — Если их рюкзаки нашли внизу, значит, они не планировали задерживаться здесь надолго и устроить пикник или что-то в этом роде, — сказал Дэнни. — Может, они вообще не добрались до вершины. — Скорее всего, добрались. Но почему-то не смогли спуститься. Что-то им помешало. Вот только что? — Не знаю, — пожал плечами Дэнни. — Но вот представь: ты приводишь кого-то на вершину священного холма богини любви. Не для того же, чтобы полюбоваться видом. Может, он хотел сделать предложение. Или просто признаться, если не делал этого раньше. — Или она. Мы не знаем, кто был инициатором. — Пусть так. И вот влезаете вы сюда после часа сомнительных физических упражнений. Грязные, потные, с обломанными ногтями. Ну, посмотрели с высоты на джунгли. Что он стал бы делать дальше? — Признаваться? — Вряд ли играть в прятки или догонялки — места здесь не так уж много. Тем более, они были влюблены. — Или кто-то один из них, — поправил Стив. — Я бы ни за что не полез на дурацкий холм в дебрях далекого острова, если бы не испытывал особых чувств к спутнику. — Но ты здесь. — И, благодаря твоей заботе, не полз по склону как муравей. Так что спасибо. Они должны были стоять рядом, почти как мы с тобой. Скорее всего, вот тут, где потом нашли их тела, потому что иначе где-нибудь среди ботинок полиции остались бы и глубокие следы их обуви, а я их не вижу. Значит, они стояли в центре. Подойди-ка. Чуть ближе. Еще немного. Представь, что ты влюблен и пытаешься объясниться. Нет, давай я. Ты бы просто стоял столбом, молчал, хлопал глазами, а потом промычал что-то невнятное. — Да с чего ты взял?! Не все дергаются, будто ужаленные роем пчел, когда хотят сказать что-то важное. — Ну, допустим. И все же он должен был что-то сделать. Например, взять ее за руку или обнять. Стив быстро протянул руки и ухватил обеими ладонь Дэнни, не давая вырваться. Дэнни и не стремился, продолжая размышлять вслух: — Думаю, он был понежнее. И если бы она была не против, то не отшатнулась бы, а приблизилась. Вот так. Дэнни сделал небольшой шажок вперед. Теперь они стояли так близко друг к другу, что тепло тела Стива чувствовалось через несколько слоев одежды. — И, думаю, они бы не молчали. Нормальные люди объясняются словами. Он бы сказал что-то вроде… — Это священное место, где богиня Лака оценивает искренность клятв, — вдруг заговорил Стив. — И если мы тут оказались по доброй воле, значит, неравнодушны друг к другу. — Что-то в этом роде, да, — кивнул Дэнни. — Но, допустим, я не верю ни в каких богинь и знаю, что клятвы не вечны. Ты бы стал меня переубеждать? — Я или тот несчастный парень? — Ох, да какая разница? Мы просто пытаемся прикинуть, сколько времени они могли провести здесь, прежде чем что-то случилось. — Он бы стал спорить. Он бы сказал, что они знакомы уже несколько лет, что он никогда раньше не встречал таких, и с тех пор каждый день для него стал во много раз сложнее, но и счастливее — потому, что рядом человек, без которого он не может жить и которого боится потерять, а жизнь предоставляет ему для этого сотни разных способов. А потому он никогда не стал бы рисковать и добавлять к ним еще один. Но если этот человек согласился прийти с ним сюда и оказаться перед лицом Лаки… — Это все еще может ничего не значить, Стив, — тихо и хрипло сказал Дэнни. — С признанием жизнь становится только сложнее. Возможно, кому-то нужны четкие и однозначные слова, чтобы осмелиться кардинально все изменить. Дэнни шептал уже почти в плечо Стива — губы касались жесткой ткани рубашки, рука в ладонях Стива пылала огнем, и Дэнни пришлось прихватить его за талию, чтобы колени не подогнулись. — Что может быть понятней? — Стив отвечал так же тихо, и его дыхание касалось волос надо лбом Дэнни. — Я знаю все твои предпочтения, могу предугадать любые твои слова или реакцию. Я чувствую твое присутствие, даже когда тебя нет рядом, и я… — Да-да, я тоже, от всего сердца… Как я ненавижу тебя, Стив, за все, что ты со мной творишь! Земля ушла у них из-под ног. Мигом, словно вершина холма развалилась на две половинки. Они полетели вниз, теряя опору. Куда-то в глубину и темноту, все еще держась друг за друга. Стив успел перевернуться в воздухе и повалился на бок, а потом перекатился на спину, крепко прижимая к себе Дэнни. В полной темноте под спиной ощущалось что-то мягкое, пружинистое, пахнущее горьковатой свежестью, как сплетение зеленых лиан. — Отпусти меня, придурок, задушишь, — прошипел Дэнни. — Что за хрень происходит? Стив вытащил фонарик и повел лучом вокруг и вверх. Они были в небольшой круглой пещере с ровными стенами и плоским потолком, высотой не больше трех человеческих ростов. Справа виднелся яркий рисунок: красные цветы охиа в окружении длинных зеленых листьев халы — знак единства Лаки и Капо. — Знаешь, я думаю, тебе не стоит открывать глаза, — Стив говорил тихо, но голос эхом отражался от стен. — Мы провалились куда-то под землю, — кивнул Дэнни. — Смотри внимательно, вдруг где-то мелькнет Белый Кролик. Каков шанс, что мы сделали все, как они? А если так, то перспективы у нас хреновые. Что за больной ублюдок придумал этот механизм? — Дэнни, — Стив нашарил в темноте его руку и вновь крепко сжал, — будь осторожней со словами. Это не механизм — это магия. Мы в святилище Лаки и Капо, на стене их общий символ. — Какая магия убережет меня от приступа клаустрофобии? Однажды мне объяснили, что она возникает, когда мозг и тело подают ложные сигналы об опасности, но сейчас опасность вполне явная. И у меня начинается паника. Они продержались почти пять суток, прежде чем умереть от нехватки воздуха. — Ни один из них не был морским котиком, — твердо сказал Стив. — Я уверен, что выход есть. В конце концов, к вечеру нас начнут искать, потому что телефоны не отвечают, и… — Они придут на холм и найдут то же, что увидели спасатели при поиске туристов — то есть ничего. Сколько у тебя воды? Стив похлопал себя по карману с плоской фляжкой: — С поллитра, не больше. Мы не умрем здесь, Дэнни. Я найду выход. — Тогда хорошо бы начать его искать, пока я еще в состоянии себя контролировать. — Если бы ты искренне ответил на мое признание… — Во-первых, я был совершенно искренен, а во-вторых, ты ни в чем не признавался. — Ты совсем не слушал? Я говорил, что знаю тебя лучше всех и не могу без тебя жить. — Это не признание. Я мог сказать то же самое. Давай, покажи свои суперкотиковые штучки, пока мы не начали слизывать влагу с камней и дышать по очереди. — Я люблю тебя, Дэнни, — сказал Стив. — Это признание. По-настоящему люблю. — Поверю, только если крышка этой кастрюли откроется, и нас выпустят, — проворчал Дэнни, изо всех сил стараясь выровнять дыхание. — Попробуй честно ответить, что чувствуешь. Это магия. Вдруг сработает. — «Ненавижу» не подойдет же? — Вряд ли. — Ладно, но это будет считаться признанием под пытками. Я никогда еще ни к кому не относился так же, как к тебе. И я представляю, насколько прекрасна и спокойна была бы моя жизнь, не встреть я тебя. И насколько несчастной она была бы, потому что тогда я не узнал бы, что в моем солидном возрасте можно влюбиться как мальчишка, как в ту девочку с клубничками в волосах. Правда, к ней мои чувства были куда как невинней, а по поводу тебя у меня есть… ну ты понимаешь… фантазии и желания. — Дэнни, чем больше ты говоришь, тем неэкономней расходуешь воздух. А его тут немного. — Люблю. — Что? Не слышу. — Стив, я люблю тебя. А теперь, черт возьми, вставай и начинай свои трюки, потому что я не собираюсь сдыхать после всего, что сказал и услышал. Выберемся — тогда поговорим. Я уже в одном шаге от панической атаки. Стив осторожно прижал его к себе и коснулся губами лба. Сунул в руки флягу с водой и попросил: — Не двигайся с места и дыши ровно. Я обследую местность. Надеялся, что после честного признания магия сработает сама собой, но, видимо, нет. Стива почти не было видно — только луч его фонарика, прорезавший кромешную тьму. Зато очень хорошо слышно. И с каждым досадливым возгласом или ругательством уверенности в его голосе становилось все меньше. — Не говори, что не знаешь, как отсюда выбраться, — крикнул ему Дэнни, когда очередная попытка влезть наверх по самой отвесной и гладкой в мире стене окончилась неудачей. — И экономь, пожалуйста, воздух. Ты так пыхтишь, что я буквально чувствую, как ты превращаешь драгоценный кислород в углекислый газ. Не хотелось бы, конечно, умереть вот так, и чтобы эта дрянь, ой, прости, Лака, выплюнула нас наверх в виде раздутых посиневших трупов. А после того, что мы друг другу сказали… — Если бы мы не провалились сюда, ты бы никогда не признался, правда? — Стив, тяжело дыша, опустился рядом с Дэнни и погасил фонарик. — Как будто в этом был бы какой-то смысл. Я знаю тебя, Стив. Ты бы тоже молчал. Может, это даже хорошо. Наши отношения меня всем устраивали. — Абсолютно всем? — Стив положил голову ему на колени. Так, как делал это прошлым вечером в своем доме, и Дэнни так же зарылся дрожащими пальцами в его волосы. — Ты же в курсе: в этом мире нет ничего, что устраивало бы меня полностью. Даже моя дочь взрослеет, а теперь я вряд ли увижу ее в платье выпускницы. — Дэнни, мы выберемся, — слова Стива прозвучали не так уж уверенно, он ткнулся лицом в бедро Дэнни и вздохнул. — По твоим нечленораздельным вскрикам я понял, что ты не нашел приток воздуха, стены отвесные и забраться наверх получилось бы, только если один из нас был бы Человеком-Пауком. В Коронадо тебя не кусал радиоактивный хищник? Жаль. Здесь довольно жарко, воздуха все меньше, от обезвоживания мы умрем дня через четыре, а вот от кислородного голодания гораздо раньше. И ты не можешь совершить какой-нибудь акт милосердия, вроде взорвать все к чертовой матери вместе с нами. — Мы глубоко под землей, Дэнни. Стены сделаны из какой-то гладкой смолы, в которой нет ни единого выступа или щели, и… — Я всегда предполагал, что ты станешь причиной моей смерти. Но все же надеялся получить инфаркт или хотя бы пулю. — Дэнни, мы не умрем так. — Не расходуй воздух. В полной темноте они слышали лишь дыхание и стук сердец друг друга. Пульс Дэнни бился в кончиках пальцев, которыми он водил по волосам и шее Стива. И отзывался в другой ладони, лежавшей у Стива между лопаток. Стив чуть сдвинулся и теперь уперся лицом ему в живот, слегка прикусив ткань рубашки, и весь скрутился вокруг сидящего Дэнни, будто хотел обернуть его собой, как пледом. — Послушай, — прошептал Стив. — Если вдруг мы все равно умрем… Если вдруг… После всего, что мы сказали друг другу… Там, на небесах, ты не будешь ни капли жалеть, что мы так и не зашли дальше? — Я понял. Ты просто хочешь убить нас побыстрее. Чувствуешь, у меня сердце колотится как безумное, следовательно, я потребляю намного больше кислорода…. Стив схватил его ладонь и уложил на свое сердце, стучащее ничуть не реже. — Прекрасно, — прошептал Дэнни, хотя, кто, черт возьми, их мог бы здесь услышать. — У нас хотя бы есть пистолеты, а значит, можно долго не мучиться. — Я что-нибудь придумаю, Дэнни, мне точно что-то должно прийти в голову. Только минутку отдохну, — бормотал Стив, отрываясь от него и становясь на колени рядом. — И если я все же умру, то хуже смерти для меня будет то, что я знал — ты любишь, но так и не рискнул… Их губы встретились в полной темноте. Осторожно и нерешительно, как бывает лишь тогда, когда чувства переполняют больше, чем желание. — Я никогда не… — выдохнул Дэнни. — Делай все то же самое, — шепнул в ответ Стив, — как умеешь. Он поцеловал первым. Сразу, жадно, как Дэнни и воображал. Накрыл рот ртом и тронул языком губы, слегка раздвигая. Дэнни успел в ответ прикусить его нижнюю губу, лизнуть верхнюю, и дальше все произошло само собой. Он весь был в Стиве — в его руках, в его запахе, в его легком постанывании, изучая губами в темноте давно знакомые черты: высокий лоб, нежные веки, скулы, глубокую ямку на подбородке, мягкую мочку уха, изгиб крепкой шеи, на которой пульсировала под языком выступающая жилка. Стив не выпускал его из объятий, лишь слегка откидывал голову, позволяя провести языком по кадыку и впадине яремной вены. — Что это? Что?! — вдруг вскинулся Дэнни, оторвавшись него. — Ты слышал? Какой-то гул. — Это у тебя кровь стучит в ушах. У меня так же звенит в голове. Кстати, об ушах. Он засосал мочку уха Дэнни, как сладкий кусочек зефира, и Дэнни почувствовал, что теперь уж точно умрет от удушья. Сердце подпрыгнуло к самому горлу, а кровь, — вся, которая была в организме, устремилась вниз. Именно в этот миг Стив потерся об его бок твердым бугром на штанах и едва слышно зарычал, обдавая ушную раковину горячим дыханием. — Как я и предполагал: животное без капли понятия о романтике, — простонал Дэнни. — Мы тут умираем, а у него стояк размером со Стейт Билдинг. — Это не от недостатка кислорода. Это потому что я на самом деле хочу тебя. Стив крепко оседлал бедра сидящего Дэнни и потерся еще раз, теперь о живот, прижался всем телом — от паха до груди, позволяя Дэнни крепко прикусить плечо под рубашкой. — Давай-ка поговорим об опыте, — выдохнул Дэнни, когда понял, что его ладони уже давно блуждают под рубашкой Стива, оглаживая грудь, бока и живот, и только какая-то нелепая скромность не позволяет ему засунуть пальцы под ремень. — Я — морской котик… — Гхм… Как это понимать? — Я учился, рос, взрослел, тренировался и работал в окружении таких же здоровых и крепких парней. Думаешь, мы ни разу за все эти годы не протянули друг другу руку помощи? — Прости, сейчас я даже представлять не хочу. — Это хорошо, Дэнни. Очень хорошо. Просто разреши мне. Я сделаю все правильно, я… — Дурень, я уже разрешил, — Дэнни нашел его губы и на сей раз показал ему самый умопомрачительный из трюков Джерси с участием языка и зубов. Стив отстранился с недовольным стоном. Ладонью уперся в плечо Дэнни, заставляя его лечь на мягкие сплетения лиан, а дальше не стал сдерживаться — нашарил ремень брюк, легко расстегнул и быстро стянул все вниз. Широкая ладонь обвилась вокруг горящего члена Дэнни, но Стив не стал ею двигать, лишь несколько раз сжал кулак и почти умоляюще простонал: — Я включу фонарик, ладно? Пожалуйста, Дэнни. Если это первый и последний раз, я хочу тебя видеть. — Черт. Да. Конечно. Я тоже. Я представлял это столько раз… Луч света ударил по глазам, но вместо того, чтобы расслабиться и продолжить, Дэнни вновь потянулся к губам Стива. По ним блуждала улыбка потрясающей красоты — чувственная, обреченная и восторженная одновременно, и Дэнни слизывал ее, жмурясь от удовольствия. Стив не убирал руку с его члена, но не сжимал крепко, а слегка водил вверх-вниз и касался пальцами места под краем головки. — Так этому учат в военном интернате? — простонал Дэнни, приподнимаясь на локтях. — Нет, это был внеурочный факультатив, — Стив чуть отодвинулся и успел сказать: — Первые два года. Потом мы перешли на продвинутый уровень. Его губы опустились на член Дэнни аккуратным мягким кольцом и скользнули до самого корня. И тут Дэнни почувствовал… — Эй, нас трясет… — Да, да. Так и бывает, когда люди безумно хотят друг друга. У тебя красивый член, Дэнни, и я сейчас… — Нет. Нас действительно трясет. Погоди…. — Дэнни ухватил Стива за плечи, останавливая, пережидая резко нахлынувшее удовольствие. — Чувствуешь? Стены как будто вибрируют. И звук… — Как мелодия. Такая знакомая, но не могу сообразить… — Мне тоже кажется, что я ее где-то слышал. Постой, Стив, Стив, я никуда не денусь. Ну посуди сам, куда я отсюда сбегу, да еще и с таким стояком. А ведь я еще не видел твой. Интуиция и твои расстегнутые джинсы подсказывают, что там нечто выдающееся. Давай соберем остатки мозгов и рискнем подумать. Эти двое умирали от обезвоживания и задыхались, так? А твоя Лака — богиня не только любви или леса, но и хулы — движений идущих от самого сердца. Прекрати так пялиться, невозможно жить здесь и ничего не знать о хуле. Что если, чтобы выжить и подтвердить свои клятвы, им стоило просто заняться сексом? Макс, кажется, не упоминал, что нашел следы близости. Может, они… Я не знаю… Поссорились тут, недостаточно любили друг друга или просто посчитали, что секс — не лучшее, что следует делать при недостатке воды и воздуха. — То есть мы продолжаем? — Боже, ты вообще слышал, что я сказал? — Да-да, конечно. Дэнни знал о способностях морских котиков действовать очень быстро. Но Стив скинул одежду в мгновение ока, представ в перекрестном свете двух фонарей совершенно голым, с крепким и длинным членом, почти прилипшим к животу и тонким темным завиткам в паху. — Я никогда не… — пробормотал Дэнни, оценив решительное выражение его лица. — Ты вообще первый мужчина, коснувшийся меня ниже пояса не в драке. Обычно за такое я сразу бью в морду. — Давай попробуем продолжить, а дальше посмотрим, как пойдет, — ответил Стив, опускаясь на колени и завороженно глядя на раскачивающийся член Дэнни. — Если что, то я… — Ладно, разберемся, — выдохнул Дэнни. Когда губы Стива вновь опустились на его член, воздух вокруг словно задрожал, а ушей коснулась едва слышная мелодия. Стив делал все неожиданно нежно, не так порывисто и резко, как мог предполагать Дэнни. Может быть, из-за того, что действительно хотел получить все с первого раза и боялся, что он оказажется последним. А, может, потому что под всеми бронежилетами и камуфляжной униформой действительно был таким ― мягким, отзывчивым, текучим как ртуть, без капли стеснения или сомнений. Он наслаждался игрой с членом Дэнни: жмурясь, похлопывал головкой по высунутому языку или заглатывал глубоко и демонстрировал пресловутую способность морских котиков надолго задерживать дыхание. Поднимал мутные от удовольствия глаза и все гладил, гладил ладонями бедра, живот и грудь Дэнни, пока тот не остановил его, силой не потянул за плечи вверх, возвращая губы к губам и лицо к лицу. ― Мне нужна передышка, ― прошептал Дэнни. ― Я всего лишь живой человек. Ты сводишь меня с ума, но еще чуть-чуть, и я кончу. Так что не торопи развязку. Кажется, музыка стала громче, но я все еще не могу дышать. ― Это не от того, что не хватает кислорода, ― кивнул Стив. ― Просто тебе понравилось. ― Да, детка. Это лучший минет, который был у меня в жизни. Но хотелось бы больше материала для сравнения. Стив терся каменным членом о его бедро. Было бы весьма эгоистично позволить кончить ему вот так, и Дэнни наконец-то решился. Аккуратно перевернул несопротивляющегося Стива на спину, встал на колени рядом и пробормотал: ― Только не жди чудес. Широко облизал свою ладонь и коснулся члена Стива. Другой член ощущался совсем иначе, чем свой собственный. Крепкий горячий ствол улегся в кулак, Дэнни сжал чуть сильнее и повел запястьем вверх-вниз. Стон Стива отразился от невысокого потолка и окутал Дэнни целиком. Такой надрывный, томный и сладкий, что внутри все задрожало, а стены затряслись еще сильнее. Дэнни быстро сунул в рот палец, а потом коснулся им округлой, потемневшей от крови головки, грубовато потирая уздечку и задевая припухший край. ― Там, там… ― Стив потянулся куда-то в сторону. ― Там где-то мои штаны… В левом большом кармане. ― Ты на каждое задание таскаешь с собой лубрикант и кондом? ― присвистнул Дэнни. ― Наши выезды больше не будут прежними. ― Универсальная защита от влаги и универсальная смазка, ― ответил Стив, откидываясь на локти. ― Не используй всю сразу, оставь на… Ох… В своих фантазиях Дэнни никогда не заходил дальше того, что происходило сейчас. Стив широко раздвинул ноги, позволяя Дэнни устроиться между ними. Мокрая от смазки рука быстро ходила по горячему члену, а Стив поддавал бедрами, делая движение еще сильнее и резче. Его мышцы дрожали, и он производил столько шума, что за стонами почти не было слышно протяжной монотонной музыки. Дэнни не удержался, наклонился и на пробу тронул пальцами его левый сосок. Сначала перекатил, как крупную бусину, потом потер и, наконец осмелившись, коснулся губами и зацепил зубами. Стива подбросило вверх, словно электрическим разрядом. Он заметался, крепко перехватил руку Дэнни на своем члене и сжал, безмолвно умоляя остановиться. ― С такими чувствительными сосками нужно носить под рубашкой майку, ― пробормотал Дэнни. ― Я вот ношу. Ну ты и громкий, детка. Даже не ожидал. ― Здесь же можно, ― улыбнулся Стив. ― Кто услышит? ― Эта твоя Лака, видимо, считает, что мы недостаточно страстны. Иначе уже давно показала бы нам выход. На самом деле Дэнни и думать не хотел о том, что магия ― сплошная чушь, стены вибрируют от того, что где-то рядом ― живой вулкан, а музыка вокруг ― всего лишь звук в его голове, вызванный кислородным голоданием. Но если в мире существовало лекарство от клаустрофобии и страха смерти — то сейчас оно было перед ним. Гибкое, крепкое, загорелое тело Стива с широкой, не тронутой солнцем полосой на бедрах и круглой, такой же светлой, задницей, заигравшей яркими цветами в свете фонаря, когда Стив перекатился и встал на колени и локти. — Ты смерти моей хочешь, — простонал Дэнни, оглядывая это великолепие: широкий пояс татуировки, целиком охватывающей поясницу. — Надо закончить, — Стив подтолкнул к нему тюбик смазки. — Уверен, ты хоть раз это делал, так что не переживай. Мужчины, конечно, отличаются от женщин, но… — Я закончил колледж, — усмехнулся Дэнни. — Ты мне лекцию по анатомии читать собрался? — Просто хотел подбодрить. И Стив не нашел ничего лучше, чем прогнуться в пояснице, уложив голову на руки и широко расставив колени. Такого энтузиазма в, возможно, последние минуты жизни Дэнни не испытывал никогда. Он мял ладонями упругие ягодицы, вылил целую лужу смазки в расщелину между ними и терся членом вдоль, крепко прихватив Стива за бедра. В голове гудело, и звуки уже порядком поднадоевшей мелодии сливались с тем, что не могло бы наскучить никогда — громкими пьянящими стонами Стива. — Давай скорее, — Стив нетерпеливо лягнул его пяткой. — Это не потому, что так нужно… Черт возьми, Дэнни, трахни уже меня! Я, может, годами об этом мечтал! — Сейчас, сейчас, детка! — Дэнни задохнулся от восторга. — Только резинку найду. — Мы собираемся умирать. Ты уверен, что стоит переживать о безопасности? Дэнни ничего не ответил, но кивнул, соглашаясь. Напустил смазки прямо в пульсирующее отверстие, осторожно потрогал пальцем, продвигаясь внутрь, и Стив раскрылся — сразу, будто только этого и ждал — расслабил мышцы, насаживаясь на палец, дернул бедрами и недовольно простонал: — Не думаю, что это удовлетворит богиню. А тем более меня. — Ни одна богиня до сегодняшнего дня не жаловалась, — Дэнни еще мог шутить, но уже чувствовал: где-то там предел, за которым крышу сорвет окончательно. Он не желал причинять Стиву и малейшую боль, хотя знал, что тот может выдержать адские пытки. Сил и рассудка еще хватило на то, чтобы действовать медленно и основательно: извести остаток смазки на член, добавить еще немного в узкую дырочку, приставить головку ко входу и увидеть, как мышцы растягиваются, позволяя проникнуть внутрь. Он крепко держал Стива за бедра — своей несдержанностью, желанием поскорее получить все и сразу, тот мог бы испортить удовольствие. Дэнни входил неторопливо, очень медленно, с каждой четвертью дюйма открывая для себя новые ощущения. Сначала влажность и тепло, потом легкое сопротивление, крепкое давление мышц, наконец-то сжавших головку, как бархатной бейсбольной ловушкой. От этого жар разливался в паху и перетекал волнами от пяток до самой макушки. В легких пылал огонь, и Дэнни было уже плевать, последние ли это глотки кислорода или анатомия вдруг решила преподнести сюрприз, и в магической пещере оргазм начинался прямо из сердца. Стив рванулся вперед, едва Дэнни вошел до конца. — Мы ставим рекорды на скорость? — охнул Дэнни, когда тот стал качать бедрами быстро и резко, сам помогая отыскать нужный ритм и скорость, чтобы при каждом толчке Дэнни чувствовал членом набухший бугорок внутри. — Дэнн… Дэнни… Здесь не хватает воздуха. Не хочу умереть раньше, чем… Раньше, чем… Я люблю тебя, Дэнно! — почти прокричал Стив, так крепко сжимаясь внутри, что Дэнни показалось: он уже умер и душа улетает куда-то вверх, к слепящему яркому пятну, и только губы все еще шепчут « Я люблю тебя, Стив, люблю, люблю». И руки сами тянутся, чтобы поднять, прижать спиной к груди, ткнуться лицом в самое основание шеи, слизнуть сладкие капли пота и задрожать разом — склеенными, слипшимися вместе навсегда, до конца, в едином удовольствии до последнего вздоха и громкого стона — одного на двоих. Горячая сперма Стива потекла по руке Дэнни. — Надо же, ― пробормотал он, — и гребаная музыка стихла. Он все еще прижимал к себе Стива, а тот тянулся губами к его губам, изворачивая шею. Их обнимала совсем другая темнота, свистели и верещали ночные птицы, вдали шумел небольшой водопад, и можно было вдохнуть полной грудью прохладный воздух джунглей. — У нас получилось, Дэнни, получилось, — восторженно вскрикнул Стив, повернулся и так стремительно уронил Дэнни на спину в траву, что, казалось, был тут же готов ко второму раунду. — Э, нет, постой, — сумел сказать Дэнни, когда Стив наконец оставил в покое его губы и вновь дал глотнуть воздуха. — Только не на земле в зарослях, как дикие звери. У цивилизованных людей есть такое чудо, как кровать, и в следующий раз… Что пытался ответить Стив с таким счастливым выражением лица, Дэнни так и не узнал — оба телефона, оказавшиеся в груде одежды, сваленной неподалеку, зашлись истерическим звоном. — Ну спасибо, хоть вещички нам оставила, — пробурчал Дэнни, расправляя скомканные брюки. — Легче было бы застрелиться, чем голым болтаться на тросе в небе. Они, обнявшись, сидели на холме в ожидании вертолета. Летняя тропическая ночь действительно была прекрасна — с мириадами ярких, почти слепящих звезд, на треть надщербленным кругом убывающей Луны и безоблачным небом. Стив растянулся во весь рост, опять уложив голову на колени Дэнни, и тот был бы не против, чтобы Стив поступал так каждый вечер. За исключением тех, разумеется, в которые Дэнни самому захочется поваляться на диване, и чтобы кто-то погладил его по шее и щекам. — Все-таки эти несчастные не выдержали испытания, — печально вздохнул Дэнни. — Их нашли почти одетыми, значит, они даже не пытались. — Точно! — подскочил Стив, нашаривая телефон, и спустя минуту уже отдавал приказ главе полиции Мауи оцепить все подходы к холму Лаки и нести круглосуточную вахту вплоть до ближайшего полнолуния. — Хорошо, что следующее воссоединение Лаки и Капо случится уже не в мою смену, — криво улыбнулся Дэнни. — Но следует предупредить внуков. Раз в сто лет ― не так уж редко. Стив фыркнул, опять полез за поцелуем, и вертолет прилетел неожиданно быстро. — Что скажем остальным? — прокричал Дэнни, перекрывая шум лопастей, едва они приземлились в Гонолулу. — Предлагаю что-то о сдвиге грунта на холме, увлекшем за собой парочку в пещеру, где они задохнулись, а потом так же вынесшего их обратно. — А мы, значит, тоже угодили в него, как Слонопотам в ловушку? — Ну да. Мы же — отличные детективы, Дэнни. — Я — очень голодный детектив. Мы провели в этой гребаной яме почти сутки. И если сейчас я не вымоюсь, не поем и не высплюсь… И если тебя не будет рядом… А ну как эта Лака все еще наблюдает за нами? Стив рассмеялся, останавливая машину, и принялся целовать его так, будто от этого вновь зависела их жизнь. Дэнни воспользовался возможностью и набросился на Мамо прямо с порога на ужине по случаю Дня благодарения. — Слушай, вот ты такой спец во всех ваших гавайских делах… Что за гребаная мелодия? Она месяцами не выветривается у меня из головы. Я поседел наполовину, пытаясь вспомнить. Он напел давно навязший в зубах монотонный и гулкий мотивчик. — Тебя не часто приглашают на торжественные церемонии, — улыбнулся Мамо. — Но как минимум несколько раз ты должен был ее слышать. Это — традиционная свадебная песня. В давние времена достаточно было под нее признаться друг другу в любви, и пара считалась в браке по закону. Сейчас ее часто поют на местных свадьбах. — Стив, эй, Стивен! Я кое-что хочу у тебя спросить! — Дэнни отыскал Стива на заднем дворе, с серьезным лицом колдующего над разжиганием барбекю. — Стив, я тут кое-что узнал у Мамо, и выходит… — Мы с тобой уже почти полгода женаты, — кивнул Стив в ответ на его догадки. — Я вспомнил мелодию еще в пещере, а спустя три дня отправился к Мамо… Его лицо отражало сложную смесь чувств: от полной готовности спасаться бегством до высочайшей степени восторга. — И ты ничего мне не сказал?! Ты просто зажал ужин на месяц со дня свадьбы, кольцо и вообще все прелести медового месяца, включая отпуск на работе. — Если ты напряжешь память, то вспомнишь, что все это было. — Ужин в бургерной не считается праздничным, Стивен! И кольцо от гранаты, оставшееся на моем пальце, не считается обручальным! И вообще, мне хотелось бы знать об официальном статусе, я-то, дурак, до сих пор считал, что мы просто живем вместе! — Но ты все еще любишь меня? — Стив плеснул на угли жидкость для розжига, и они занялись ровным высоким пламенем. — Я? Да я тебя ненавижу! Лицо Стива озарила счастливая, полная уверенности улыбка: — Продолжай в том же духе, Дэнни! — Между прочим, Лака — богиня не только хулы и любви, а еще фертильности и плодородия. Так что, считай, тебе невероятно повезло в тот день. А то магия-шмагия, всякое могло случиться. Так ты этого не знал? — Дэнни прыснул и расхохотался, глядя, как ползут вверх брови Стива. — Что смотришь? Я умею пользоваться интернетом, а там чего только не прочтешь.