Заплаканными, красными глазами смотрела на своё отражение ненавидящим взглядом. Всё мне было не мило, всё мне было противно…
Всё… Начиная от собственного лица, заканчивая своими гнилыми поступками.
Всю мою жизнь мать учила тому, что я должна, что я обязана, что мне жизненно необходимо найти подходящую по её мнению партию для будущего. Она всегда только и делала, что твердила о моей никчёмности, о несостоятельности, о том, что я лишь смазливая кукла, которая без сильного плеча не сможет добиться высот. Которая придёт к ней и будет падать на колени при первом же провале. Которая станет сломленной, обозлённой, ненавидящей после того, как впервые разобьют сердце. Которая не заслуживает права личного голоса. Которая не заслуживает ничего, ведь своим появлением я разрушила её жизнь.
Смешно. Безумно смешно, ибо я не только выбилась «из грязи в князи», но и сделала это сама. Сама, чёрт возьми! Без мнимого сильного плеча, которое только и могло что гадить в квартире. Сама, уповая лишь на свои силы и возможности, а не широкую спину, что в случае чего не только не закроет меня от опасности, а и перегородит путь к спасению…
Но моя же внутренняя сила, моё душевное спокойствие, моя гордыня, всё то, что я превозносила в себе, сыграли со мной злую шутку. Я, кажется, потеряла того, кто смог меня полюбить со всеми демонами.
Разбила на мелкие осколки того, кто собирал меня по частям, разодранную, сломленную, обиженную миром девчонку. Того мужчину, что смог во мне разглядеть не куклу, не модель, не натурщицу, а женщину. Того, кто так и не осмелился сказать: «
люблю», потому что я, дура, кричала о его сумасшествии.
«Бейкер, да ты сумасшедший. Друзья так не зажимаются».
Кричала я, когда он пытался меня покрепче обнять, дабы унять мою дрожь от злости, которая накатила неведомой волной после провального показа мод.
«Брайан, прекращай, не то я обижусь».
Возмущалась, когда желанные губы коснулись моей макушки. Чёрт возьми, как же мне хотелось, чтобы тот самый миг длился вечность. Как же хотелось вжаться в крепкое тело, стать единым целым. Любить его всего и без остатка.
«Котёнок, да ты в хлам. Или я не могу найти другого объяснения нашему поцелую».
Говорила я, когда он страстно впивался в мои губы. Когда уста прямо-таки жгло от адского желания, чтобы это безумие не кончалось. Когда душа рыдала от того, что некогда брошенное: «ты не в моем вкусе», вспыхивало при каждом его прикосновении.
«Котёнок, я люблю тебя, но не так, как ты этого хочешь…»
Последняя сказанная фраза была ложью. Ложью, ибо я любила его всей своей душой, но была уверена в том, что она ему не нужна.
Кому вообще сдалось то, что находится внутри меня? Кто вообще смотрит дальше моего лица либо декольте? Кто вообще был готов проводить со мной время потому что интересно, а не потому что
хотел…?
Жаль, что ответ на свой вопрос я узнала так поздно. Тот самый «кто» всегда был рядом. Вот последние шесть лет мужчина не просто хотел быть рядом, он хотел боготворить, лелеять, уважать, ценить и безмерно любить. Он хотел быть со мной…
Хотел… Так интересно звучит это прошедшее время. Раньше думала, что оно будет страшным, но нет, оказалось всего лишь интересным. Забавно, как человек может себя накрутить всего лишь от одного слова, одного отрезка времени, одного понимания того, что это прошлое, которое не изменить.
Не знаю, насколько хороша моя привычка, но я следую одному жизненному правилу, что говорила мне ещё бабушка, когда я была совсем крошкой:
«Никогда не возвращайся к прошлому. Никогда не думай о том, как бы ты могла поступить иначе. Каждое твоё решение верное, ибо если ты приняла его тогда, значит, так было нужно».
И я слепо верила этим словам. Именно по этой же причине отказала Брайану, которого пусть и любила, но считала
очередным ценителем
прекрасного. Когда Бейкер начал проявлять больше знаков внимания, делая акцент на всём, чём только можно, я продолжала слепо следовать бабушкиному совету. Продолжала, но так удачно подстроила эти правила под свой лад и мировоззрение, что и жить стало легче.
«Я не возвращаюсь к прошлому, а беру то, что хочу — это раз. Я никогда не думаю о том, что бы я изменила в том или ином поступке, но всегда могу переиграть историю по-новой, создав подобное, — это два. Каждое моё решение верное, но только в том случае, если я окончательно осталась удовлетворена его результатом — это три.»
И тогда я решилась на тот шаг, который могла предпринять с кем угодно, но не с младшим Бейкером. Это было бесчестно, это было подло, это было низко. Но всё же я так поступила…
Я изводила его, дразнила, держала всегда рядом, будто на поводке, но когда он пытался приблизиться, то не подпускала ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Я не подпускала его к себе так, как он того желал.
Играла с ним, словно он был марионеткой в моих руках. И чёрт возьми, сколько же Брайан мне позволял. Как же я далеко смогла дойти, раз взрослый тридцатилетний мужчина сходил с ума только от моего вида. Сколько же в нём было чувств, раз он, художник, эстет, ценитель прекрасного, отказался не то, что изображать, но даже смотреть на других натурщиц, то и дело, требуя у агенства лишь меня.
***
Прошло полгода, а меня так и не выбрали ни для одного показа мод, не позвал ни один художник, не было ни единой фотосессии. Голова твердила, что пора бежать, пора браться за ум и искать работу, которая хоть немного сможет меня обеспечить. Душа кричала, что рано, стоит подождать ещё немного, и я скоро так же, как и все куклы, подобные мне, взойду на подиум и буду сиять своей красотой.
Но громче, чем голова и душа, кричал желудок, который питался крайне редко, и не только из-за фигуры, но и из-за того, что деньги имели хреновое свойство заканчиваться.
Опустив голову на туалетный столик, устало простонала. И кто знает, сколько бы я так просидела, если бы не большие ладони, что мягко опустились мне на плечи.
Вздрогнув от неожиданности, я не спешила поднимать голову. Сильные руки мягко начали массировать забитые мышцы, и невольно я издала ещё один стон, только в этот раз он был от удовольствия.
— Кто бы ты ни был, — прошептала, всё так же утыкаясь носом в лакированную поверхность столика, — я готова боготворить твои руки.
После сказанной мной фразы, руки незнакомца остановились и аккуратно опустились на предплечья, мягко поглаживая. Несколько мгновений, и мужские ладони уже нагло трогали спину, временами проходясь по обнажённой пояснице, задевая кромку джинсов.
Аккуратно, как бы невзначай пальцы неизвестного прошлись по краю штанов, а после, немного оттянув его, нырнули ниже по пояснице, едва прикоснувшись к тонкому кружеву белья.
— Если ты решил снять меня на ночь, то можешь сваливать отсюда. Не продаюсь, — фыркнула я, не поднимая головы.
Было ли мне страшно от того, что я в гримёрке одна с незнакомым мужчиной? Безумно. Но что-то внутри меня будто кричало, что он не тронет. Что-то подсказывало, что эти руки не принесут мне вреда.
— Я не этого хочу, — шепнул приятный голос мне на ушко.
— А чего же ты хочешь, котёнок? — проговорила тем же тоном.
— Чтобы ты меня называла так каждый раз, когда будешь приходить в мою мастерскую. Что скажешь?
Медленно подняла голову и уставилась в зеркало. Первое, что привлёкло мой взгляд в отражении незнакомца, так это его глаза. Обычная каряя радужка, что по ободку вокруг зрачка была обрамлена золотом, невероятно притягивала, я бы сказала даже, что завораживала.
Опустив взгляд ниже, я задержала его дольше положенного на губах. Тонкие, но такие выразительные; они были сложены в соблазнительную ухмылку. Готова поспорить, что он знал, как его улыбка действовала на женщин, знал и нагло этим пользовался.
— Чего утихла? — спросил мужчина, развернув моё кресло так, что теперь я была к нему лицом.
— А что мне говорить?
— Можешь так и продолжать молчать и пялиться на меня, а можешь идти к Лиз и подписывать бумаги о том, что мы с тобой заключаем сотрудничество на ближайшие три месяца.
Услышав его слова, я чуть не завизжала от радости, бросаясь ему на шею. По крайней мере, хотела всё это сделать, но вовремя взяла себя в руки, вежливо кивнула и попыталась встать. Вот только это оказалось не так просто, он не дал мне такой возможности, облокачиваясь руками на подлокотники кресла.
Тактично прокашлявшись, я бросила взгляд на его руки, намекая, что ему как бы стоило отойти, но мужчина не спешил этого делать. Наклонившись ниже, тем самым нарушив все мои личные границы, он прошептал мне прямо в губы:
— Я так и не услышал ответ на заданный мной вопрос. Что скажешь?
Приятный мужской голос словно обволакивал меня тёплой пеленой соблазна. Я никогда не была стеснительной, но в этот момент раскраснелась, как школьница после первого поцелуя с мальчишкой.
Не желая показывать своей робости, я подняла руку и невесомо погладила щетинистую щеку, стараясь продемонстрировать максимально расслабленное состояние. Практически соприкоснувшись носами, также прошептала ему:
— Хорошо, котёнок.
Что мной тогда руководило, до сих пор понятия не имею. Но именно в тот момент моя смелость и позволила мне получить не только первую работу, но и мужчину, что был готов носить меня на руках…
***
Ещё тогда хозяйка агентства мне говорила о неких
особенностях Брайана Бейкера, но я всегда отмахивалась, ссылаясь на то, что все творческие люди с лёгким душевным недомоганием. Но как же я ошибалась на этот счёт…
По правде говоря, когда у него начали проявляться эти же
особенности при мне, то я не испугалась. Брайан не был агрессивен, он не был опасен для общества или себя. Он не был опасен для меня.
Каждый человек имеет зависимость. Каждый из нас наркоман, в той или иной сфере. Только не каждому хватит смелости в этом признаться.
Я всегда знала, что моя страсть, мой «морфин» — это сцена, подиум, фотовспышки множества объективов. Знала и никогда не упрямилась этому. Меня пьянила моя тяга, будоражила и заставляла чувствовать себя такой живой в этой стихии, какой я, пожалуй, не была никогда.
Вот так же и Брайан. Он упивался искусством, пил его так жадно, будто не мог насытиться. Фотограф, художник, критик — в нём жила не одна личность, которая открывалась при определённых обстоятельствах, с определёнными людьми. И это восхищало!
Изначально я видела в нём фанатика своего дела… Со временем я увидела в нём своего фанатика…
В какой момент произошло то, что мы не в силах были больше изменить, я так и не поняла. Брайан теперь не мог насытиться своим любимым делом, если в нём не участвовала я. Не мог получить того глотка кислорода, если агентство на замену мне присылало новую натурщицу, когда я улетала на важные показы.
Он больше ничего не мог без меня…
Но хуже всего для меня стало то, что
я больше не могла без него. Казалось бы, в чём проблема, признайся в чувствах и живи долго и счастливо. Да? Но это оказалось не так просто.
Мало того, что я изводила его, играла, манипулировала, я всегда ставила жесткие границы в виде дружбы, которые не позволяла ему переступить. Это было до того момента, пока мы не занялись сексом прямо посреди стадиона «Янки». Тогда я и дала слабину перед ним…
Тогда, возможно, я уже и была готова сдаться, признаться в своей безграничной любви и утопать в нём полностью и без остатка, если бы не одно
но…
Брайан не любил меня, он был маниакально зависим от меня, что и пугало, и в то же самое время восхищало. Он в буквальном смысле был готов посадить меня на цепь, закрыть от всех и навсегда, с жадностью спрятав от чужих.
Мой мужчина был безумен и даже не отрицал этого ни передо мной, ни перед кем бы то не было…
Возможно, и стоило попробовать, попробовать с ним строить то, о чём я так мечтала, но уже было поздно. Вчера, когда я ему позвонила, дабы предложить встретиться, я услышала голос
другой женщины, а после безразличное: «я сам с тобой свяжусь, когда это потребуется для работы».
Он меня оттолкнул… Я доигралась… И проиграла…
Телефонный звонок из спальни привлёк моё внимание. Медленно, чуть ли не покачиваясь от бессилия, направилась на звук, дабы отключить надоедливый гаджет и дальше себя жалеть, как никогда этого не делала.
Взяв смартфон в руки, увидела любимое:
«Котёнок». Хотела ли я ответить? Безумно! Могла ли? Не уверена…
Дрожащей от недавней истерики рукой свайпнула зелёную трубку вверх, ответив на звонок. На том конце провода раздался такой родной голос, вызывая мурашки по уставшему телу:
— Не хочешь сегодня ко мне заехать? — спросил он сразу же без приветсвия.
— А надо? — едва выдавила из себя два слова.
Я так боялась, что он сейчас услышит мою слабость, что он воочию узрит мою неуверенность, и я невольно зажала рот свободной рукой, как будто это могло помочь скрыть всё то, что я таила внутри.
— Это ты мне скажи, — тихо шепнул Бейкер.
Его голос отчётливо давал мне понять, что он так же, как и я, боится. Боится, что я его сейчас оттолкну. И я понимала, что если в данную минуту это сделаю, то это будет последним, решающим шагом в наших недоотношениях.
— Надо, — прошептала в ответ, — буду через несколько часов.
Не дожидаясь, что он мне скажет, сбросила звонок и вернулась в ванную. Открыв шкафчик, достала оттуда глазные капли, дабы хоть немного избавиться от последствий истерики и усталости.
Когда моё лицо и тело выглядели более-менее достойно, вернулась в комнату. Открыв шкаф, стала размышлять, что надеть, дабы удивить его. Даже не просто удивить, а чтобы вернуть
тот взгляд, которым он смотрел на меня раньше.
Что я могла ему предложить? Я даже не подозревала. Но точно знала, что он
хочет, и как именно я могу его снова заинтересовать. Захлопнув деревянную дверцу, последовала в коридор.
Бросив взгляд на вешалку, практически сразу определилась: чёрное кашемировое пальто, что едва доходило до колена, идеально скроет наготу и ещё более идеально откроет её тогда, когда это потребуется.
Обув туфли, закинула ключи от машины в сумочку и резко открыла дверь. Прямо напротив квартиры меня ожидал сюрприз. Мужчина в расслабленной позе стоял, облокотившись плечом на дверную раму. Одна его рука сжимала папку с бумагами, которые, видимо, он привёз мне на подписание, вторая зависла в воздухе прямо напротив моего лица, так и не коснувшись дерева.
Серые глаза бегло прошлись по мне от лица до самых пят. Когда наши взгляды встретились, в его что-то изменилось. Сейчас во взоре брюнета появилось то, что я раньше никогда не замечала по отношению ко мне. И это мне очень не понравилось.
Ходж… мать… твою… Бейкер…
