О прошлой жизни
7 мая 2022 г. в 00:59
Винс шёл по городу со своей второй половинкой. Такой светлый город, такой ослепительный контраст между белым гранитом, тёмными холодными переулками и голубым небом. Такие чистые улицы, всеобъемлющее пространство. Мир должен был потерять краски, а стал ядрёным и смазанным. Быть может, этот мир — ад чужих миров?
Так легко провалиться в давящую мозг необъятность, в причину твоей головной боли. Скарлетт устремилась вперёд, но Винс держал её ладонь. Раннее утро, двое любящих людей, впереди свободный день.
Улица завешана агитацией: предстоят выборы в парламент. Социал-демократы предупреждают: корпоратократия собирается перекрыть нам воздух. Винс не сильно любил морочить голову политикой, в отличие от своей возлюбленной, хотя традиционно голосовал за консервативные партии. Порыв ветра сорвал одну из листовок со столба, и та врезалась Винсу точно в лицо.
— Скорее бы эта кампания кончилась, — недовольно проговорил Винс, содрав с лица и смяв агитацию, сплёвывая мерзкий вкус клея, приставший к языку вместе с листовкой. Скарлетт закатила глаза: хоть бы раз обратил внимание на проблемы, на мир вокруг себя. — Ты наивная, какая разница за кого ты там проголосуешь? Ты не спасёшь природу или свою свободу, за кого ни голосуй.
— Это ложь! Государство должно заняться регулированием предприятий и взять на себя больше обязательств, не отдавая всё в руки частников. Корпорациям плевать есть ли у тебя деньги на лечение, а страховка от государства ничего толком не покрывает, им плевать на экологию: большинство дней в году у нас серое небо и реки грязи, им плевать на тебя! — больная тема, надавив на которую можно с лёгкостью вывести Скарлетт из себя. Надрывающийся голос и широко раскрытые глаза, в которых, как она считает, должна считываться прописная истина.
— Ну и что ты сделаешь? Чиновники у них давно на зарплате сидят.
— Собираемся в воскресение с друзьями выйти на пикеты.
— Пфф… Удачи тебе там, не наживи проблем.
— Уж не беспокойся за меня. — С обидой произнесла Скарлетт.
— Ладно тебе, не обижайся. — Увидев, что его девушка поникла, Винс приобнял её за плечи.
Разговор, как это всегда было, закончился ничем. Скарлетт никогда не хотела спорить до конца, чтобы не испортить отношения, а у Винса, даже в теории, никогда не было достаточно веских аргументов, помимо нытья насколько всё пропало и как это всё бесполезно.
Как же это всё бесполезно, можно просто раствориться в эскапизме, уйти в себя. Серому небу никогда не почернеть, если ты закроешь глаза и представишь, что оно ярко голубое. К всеобщему удивлению, сегодня оно таким и было, как в самых сладких фантазиях.
Сегодня оно было столь необъятно, оно гипнотизировало, вытягивало все силы и заставляло задаваться вопросами, которыми обычно не задаёшься: наказание ли это для Винса, или логичное следствие?
Голубые просторы свернулись в необъяснимый калейдоскоп, лунный нимб возвысился над человеческими головами. Эхом переливаются голоса вокруг, хватают в разные стороны. Ах, вот бы можно было взять и упасть, забыться в этих голосах, забыться в мечтах о прошлой жизни.
Винс продирался сквозь смеющуюся толпу, сквозь дебри сознания. Так странно, что Лей позвала его на вечеринку по случаю своего дня рождения: они ведь совсем не ладили в последнее время. Вокруг так много знакомых и незнакомых лиц. Здесь так легко затеряться, если не быть осторожным, если не следить за собой.
Он не сказал Скарлетт о том, что идёт на вечеринку в доме Лей, подумав, та ведь обязательно приревнует. Может быть, и не зря он так подумал. По очертаниям множества женщин уже успел пройтись заинтересованный взгляд Винса.
— Привет! — раздался из толпы голос его подруги. Лей подскакивает к гостю.
«Она меня хочет» вмиг стал уверен Винс.
— Хей, привет, так странно, что ты позвала меня.
— Да вот решила, хех. Почему нет? — в её голосе не чувствуется уверенность. — Стало интересно, придёшь ли ты.
Разговор начался и сразу же зашёл в тупик. Несколько секунд простояли рядом, придурковато улыбаясь, и разошлись кто куда. Стыдный разговор.
Всё что угодно может произойти здесь, никогда не предугадаешь, что будет далее. Никогда не предугадаешь, кроме того случая, когда вновь провалился в коматозный сон и он душит тебя мечтами о прошлом. Но что будет в конце?
Луна продолжает сверлить взглядом, возвысившись над Винсом, заглядывая в окно. Что будет в конце? В глазах потемнело, Винс присел на диван, ощупал то, насколько он мягок. Хочется пролежать вечность на бархатной поверхности. Рядом сидели три девушки, но сейчас они привлекали куда меньше внимания. Они мешали Винсу распластаться и пролежать здесь столько, сколько ему захочется. Так хотелось удостовериться, что это не иллюзия.
— О, нет…
Винс наконец осознал что будет в конце. Почему так важно то, что он напьётся до беспамятства. После мягкого дивана он обязательно проснётся в металлической клетке. Страшным осознанием это вгрызалось в его и без того помутнённый разум. Так вот почему взгляд с неба такой сверлящий. Возможно, он что-то знает. Возможно, он знает, сколько времени Винсу отведено.
Ангельски белые волосы Лей захватили внимание Винса. Почему-то он стоял у выхода, а та преграждала путь. И, обнимая за пояс неизвестную Винсу девушку, Лей выдала: «Кстати! Я не представила тебя Катрин! Мы теперь встречаемся, можешь представить!?»
В живот будто пнули, захотелось выбежать на улицу и проблеваться. Он проснётся в оковах через несколько часов, а эти двое будут жить счастливую жизнь. Она его не хочет. Опустошающее чувство, что тебя оставили позади и пошли в счастливое будущее.
— Да… Поздравляю!
— Что-то не так? — Лей замечает, как покосился Винс. Ещё бы. Как избежать неизбежного?
— Я проснусь в ебаном непонятном месте в оковах, скажи мне, это всё твой план? Что ты знаешь об это? Что ты знаешь!? — он вцепился в плечи Лей и стал трясти её как ненормальный. Его глаза переполнялись яростью, что смешалась с отчаянием. А Лей встретила его полным непониманием.
Стало жарко как никогда, но он всё смотрел на луну. Или она на него. Но это было ослепляющее нечто. Острый нимб, что так напоминал… Так тянул, вытягивал в реальность. Реальность выцвела, а затем вновь приобрела свой смазанный окрас. Такой… Такой ядрёный, такой мерзкий, ничтожный, такой… ебаный.
Отвратительное разлагающееся нечто, злая сущность, что-то смотрело на Винса, что-то наблюдало за каждым его шагом. Так вязко. Так тяжело сделать хоть один шаг. Хоть одно движение. Так тяжело вдохнуть полной грудью. Так тяжело не быть опутанным оковами.
Потерянный человек потерялся в бескрайних неописуемых просторах собственного разума, что уничтожал его. Так жарко вновь. Текут горячие слёзы. Текут от созерцания испепеляющего глазные яблоки света беспощадного лунного нимба, что так напоминает ему…
Какой-то образ, какой-то невнятный образ, какие-то невнятные горячие реки… Чего-то липкого. В этом можно завязнуть и не выбраться. Винс завяз и не выбрался.
Испепеляющий свет никуда не уходил, с каждой секундой радиус сияния неумолимо увеличивался.
Пришло время раскрыть глаза и встретиться с реальностью. Миссия по избеганию неизбежного не могла не быть проваленной.
Теперь Винс не был в той металлической ржавой коробке, вместо этого он очутился в палате. Его руки и ноги по-прежнему были закованы, но теперь лишь по краям кровати. Наконец можно было хоть пошевелить бёдрами. Чего, правда, делать совсем не хотелось. Между ног отвратительно ныло, и если шевелить, боль усиливалась.
Белая палата, размытое окружение, Винс лежит под пристальным взглядом ламп накаливания. Взор частично закрывает белая ширма по бокам кровати, и собственное помутнение в глазах, но всё же. Но всё же.
Сквозь все препятствия проглядываются очертания фигуры. Смазанные контрастные очертания фигуры некоей персоны, что возвышалась сейчас над ним. Кто-то, кого Винс так хотел достать. Кому хотел сдавить шею. Кто-то, кто делает с ним эти кошмарные вещи.
Он не мог пошевелиться. Хотел было выдавить что-то из себя, но по подбородку потекли слюни. Винс был покрыт простынёй, но её с него тут же сдёрнули. Он всё никак не мог прийти в себя, ощущая слабость и невозможность шевельнуть пальцем. Пахнуло прохладой, а затем и леденящим холодом по всему телу, когда чья-то рука в латексных перчатках несильно сжала и прощупала его яички.
На месте, где раньше располагался член, теперь были марля и пластыри, а под ними аккуратный шов и мочевой катетер, так как уретральный канал оказался повреждён.
Рука вновь коснулась Винса, по всему телу пробежали мурашки. Кто эта фигура и что ей надо? Чувства оказались притуплены, голова плохо переваривала происходящее. Но он почуял, как у его, теперь наполовину несуществующих, гениталий копошатся.
От тела отлепили пластыри и марли, рука провела пальцами по шву, а затем нанесла перекись водорода. Винс ощутил весьма неуютное покалывание и холодок, но смог лишь невнятно промычать в знак недовольства. На тело вновь наложили марлю и пластыри. Покалывания относительно быстро прекратили беспокоить Винса, но остаток общей ноющей боли всё никак не покидал его.
Он вновь устремил взгляд на высокую фигуру, в надежде что-то разглядеть. Причёска была короткая, довольно широкие плечи, и, кажется, белый халат. Может, он бы разглядел всё подробнее, но эта персона поспешила удалиться, хлопнув дверью напоследок и закрыв её на замок. Вновь оставив Винса наедине с собой.