Кричи для меня

      Эрик совсем не ожидает, что это будет так — ярко, сильно и внезапно.       Что он наконец-то решит довериться кому бы то ни было — а в особенности человеку.       Но сейчас, когда крепкие руки Дэвида Аллена уверенно скользят вверх по бёдрам, подбираясь к самой границе тонкого кружевного чулка, Эрик захлёбывается, тонет в ощущениях, не делая ни малейшей попытки отстраниться.       Он ощущает улучшенными сенсорами колкую щетину в районе своей шеи, чужие губы на имитации кадыка, и в груди, в самой глубине тириумного насоса вспыхивает что-то доселе незнакомое, темное, жадное. Что-то, что требует прижаться сильнее, вплавиться скином в кожу, разделить на двоих один воздух — выдыхаемый человеком и имитацию дыхания андроида.       Они едва успевают дойти до гримёрки после выступления. Эрик несдержанно стонет и едва успевает заблокировать вход, когда Дэвид подхватывает его под бедра и усаживает на самый край стола, подтягивая край платья повыше, чтобы не цеплялось. Глаза Дэвида темные, почти черные от расширившихся зрачков — Эрик видит это четко, так же как и вспыхивающие показатели человека на обратной стороне век: частоту сердечных сокращений, температуру тела, поднимающийся уровень окситоцина и эндорфинов. Эрик читает его, как открытую книгу, но все равно каждый раз теряется — настолько сильны эмоции, настолько неожиданны принимаемые решения. У Эрика в голове все энциклопедии и знания мира, но перед чувствами он беспомощен, как младенец.       Дэвид, видимо, умудряется что-то прочитать по его лицу, потому что внезапно замедляется. Ладони все так же скользят по коже, но уже нежно, осторожно. Он бережно снимает с плеча бретельку платья, намеренно задевая костяшками пальцев чувствительную шею, легко тянет за замочек, расстегивая молнию, аккуратно стягивает платье через голову Эрика и не глядя кидает куда-то назад. Эрик сглатывает несуществующую слюну, когда чуть грубоватые пальцы проходятся по кольцу регулятора тириумного насоса — самому чувствительному и уязвимому месту на поверхности тела. Одно неверное движение — и поломка может стать необратимой. Эрик чувствует себя распятым под пристальным жадным взглядом, которым Дэвид окидывает лежащее перед собой тело.       Эрик знает, что красив, — всю линейку РК создавали особенными, чертовски красивыми, даже более привлекательными, чем остальных андроидов из других серий, но под этим пронизывающим взглядом он чувствует себя особенно желанным. То, как смотрит на него Дэвид — как на самое ценное сокровище, которое когда-либо попадало к нему в руки – вызывает внутри стойкое томление и жажду близости. Мужчину не пугают даже многочисленные повреждения корпуса, не покрываемые скином и выглядящие как шрамы.       Эрик залипает на его глазах — спокойных, уверенных, пронзительно голубых, как небо ранней весной, и совсем упускает тот момент, когда Дэвид умудряется снять с него длинные красные перчатки и небрежно швырнуть их на столик, попутно скинув с него пару тюбиков губной помады. Эрик чувствует участившееся дыхание мужчины, когда тот отводит взгляд и рассматривает красное кружевное белье, под цвет перчаток и платья, после чего уверенно просовывает пальцы под кромку белья и делает попытку стянуть его вниз.       Эрик замирает на секунду и тут же, с силой, хватает Дэвида за запястье, намертво сжимая в стальной хватке. Тот смотрит недоуменно, явно не понимая, в чем заминка, и Эрик, обмирая внутри, закрывает глаза и шумно выдыхает, прежде чем снова взглянуть в глаза мужчине: — Подожди, я… Я должен тебе кое в чем признаться, прежде чем ты зайдешь дальше.       Дэвид вопросительно приподнимает одну бровь, не делая попытки отстраниться, и Эрик, немного скованно, озвучивает то, что беспокоит его: — Когда я пришел на работу в клуб, мне предложили апгрейд половой системы. И я выбрал максимальную комплектацию. — И? — подталкивает его к дальнейшим откровениям Дэвид.       Эрик смело смотрит ему прямо в глаза и с вызовом произносит: — И я не был уверен, что тебе это понравится.       В глазах Эрика — вызов, в глазах Эрика — жажда.       В глубине зрачков Эрика — необузданная ярость.       Дэвид издает еле слышный смешок, после чего подносит вторую руку к руке Эрика, которой тот до сих пор удерживает его за запястье, и по одному аккуратно разжимает стиснутые пальцы. После чего опускает свою ладонь ниже, обратно к кружевному кусочку ткани, и неловко стягивает его с длинных ног, цепляясь за длинные каблуки.       Дэвид смотрит на него, и Эрик чувствует себя не просто обнаженным — максимально открытым и беззащитным под пронизывающим взглядом. Дэвид нежно оглаживает пальцами крепко стоящий член, намеренно задевая головку ногтем, вызывая у Эрика громкий шипящий звук, после чего тянется дальше, к влажным припухшим половым губам, попутно отмечая отсутствие тестикул.       Дэвид кружит пальцами вокруг, собирая липковатую вязкую смазку, щедро выделяющуюся у возбужденного Эрика, касается набухшего клитора, проникает самым кончиком пальца внутрь — самую малость, буквально на пару сантиметров — но этого хватает, чтобы Эрик начал выгибаться в его руках.       Эрика потряхивает, он прикусывает губу и тут же облизывает место укуса, приковывая взгляд Дэвида к себе. Тот прослеживает взглядом движение юркого язычка, шумно выдыхает, протягивает вторую руку, не отрываясь от поглаживаний, и касается кончиком пальца мокрого участка губы. Эрик тут же послушно втягивает палец в рот, прикусывает острыми зубами, и взгляд человека чернеет ещё больше.       Дэвид всё ещё одет — Эрик прослеживает взглядом широкую линию уверенных плеч, мощные накачанные руки, которые не скрывают даже широкие рукава рубашки, контрастно-тонкую талию. Он тянется к верхней пуговице на рубашке, но Дэвид качает головой, и Эрик тут же убирает руку. Вместо этого, он опускает ладонь вниз, на ширинку, и с удовлетворением отмечает, что у человека стоит.       Эрик выдыхает, выпуская из жаркого влажного рта палец Дэвида, и не глядя расстёгивает одной рукой сначала ремень, а потом и ширинку на брюках Дэвида. Тот только шипит, когда Эрик проходится пальцем по чувствительной головке, уже мокрой от выступившей смазки, после чего уверенно тянет руку вверх и облизывает свои пальцы, смакуя вкус человека.       Это становится последней каплей. Дэвид сдержанно ругается, чуть приспуская брюки и полностью высвобождая напряжённый член, после чего приставляет его к узкой щели, закидывая ноги Эрика себе на талию. — Кричи, — раздается тихий, но уверенный приказ, и одновременно с этим Дэвид делает первый толчок. — Не сдерживайся, Эрик. Кричи для меня.       И Эрик кричит, так громко, что его, наверное, слышно в каждом уголке клуба, не оставляя у остальных сомнений, что именно происходит за закрытыми дверями гримёрки.       Дэвида много, так много — он, кажется, везде: его руки на бедрах, его губы на груди, целуют прямо в колечко регулятора, короткая щетина проходится по чувствительной коже на груди. Дэвид, кажется, проникает в каждую точку тела, разносится по трубкам вместе с тириумом, намертво вплавляясь во все доступные кластеры памяти.       Напряжённый член болезненно трётся о живот, оставляя на коже слюдяные разводы смазки, и Эрик тянется к нему рукой, чтобы облегчить свои ощущения, но Дэвид перехватывает его руки и закидывает себе на плечи. Эрик вцепляется в него, наверняка причиняя человеку боль, но тот будто не замечает этого, продолжая уверенно толкаться внутрь, все сильнее и сильнее.       Эрику хорошо, как никогда раньше. Он привык не заморачиваться, воспринимая секс как механические движения, совершаемые для обоюдного удовольствия. Но то, что происходит сейчас между ними двумя, является чем-то большим — признанием своей слабости, принятием своих желаний. Осознанием зависимости от одного человека.       Эрик захлёбывается стоном, когда толчки Дэвида становятся глубже и бессистемнее. Скин в промежности сходит волнами, обнажая светлый пластик, активно выделяющаяся смазка пошло хлюпает при каждом толчке. Эрик выгибается, становясь почти на лопатки, пока Дэвид крепко сжимает его бедро, второй рукой опираясь на стол в попытке удержать равновесие.       Возбуждение изначально зародившееся где-то глубоко внутри, волнообразно нарастает с каждой секундой, проносится искристым вихрем по всем системам и прочно укореняется внизу, там, где твердый член так глубоко погружается в жаждущее ласки тело. Все тело горит, микросхемы плавятся, перед глазами Эрика зажигаются и гаснут звезды, теряясь в мириадах вспыхивающих предупреждений. Все противоречивые сигналы сворачиваются в тугую спираль где-то в самой глубине живота, и Эрика колотит от нахлынувших ощущений. Он сам движется навстречу к Дэвиду, в попытках усилить контакт, теснее вплавиться телом в тело, стать с человеком единым целым. И в следующий момент, когда Дэвид отпускает его бедро, кладет наконец свою ладонь на истекающий каплями смазки член Эрика и нежно сжимает, накрывая большим пальцем головку, того вышвыривает в оглушающую пустоту оргазма.       Дэвид кончает вслед за ним, резко вбиваясь практически до упора и замирая. Он тяжело дышит и почти падает на Эрика, в последний момент успевая подставить руку, чтобы не навалиться на лежащего под ним андроида.       Оглушенный оргазмом, Эрик молча смотрит вперёд невидящими глазами. Грудь поднимается и опускается в имитации дыхания, которое Эрик неосознанно включил в попытке подвигаться и охладить пылающий тириумный насос. Его глаза вдруг ловят взгляд Дэвида — внимательный, нежный, и Эрик внезапно теряется, смущается настолько, что отворачивает лицо в сторону и крепко зажмуривается, не в силах выдержать столь незаслуженную заботу. — Ну что же ты, а? — раздается голос Дэвида, и Эрик по интонации понимает, что мужчина улыбается. — Сам же говорил, что у тебя в голове вся Кама Сутра скачана. А теперь чего засмущался? — Я… — Эрик теряется, не зная, что сказать. Он открывает глаза и видит, что Дэвид низко склонился над ним и с нежностью смотрит прямо в глаза. Внутри у Эрика что-то вспыхивает, и он чувствует, как щеки начинают пылать. Он отворачивает лицо в сторону, чтобы Дэвид ничего не мог прочесть по его глазам, но тот мягко обхватывает лицо Эрика ладонями и прижимается к губам нежным, осторожным поцелуем. — Я люблю тебя, — Эрик вскидывает голову и неверящим взглядом смотрит на любовника. Дэвид абсолютно спокоен, как будто не перевернул сейчас мир Эрика тремя простыми словами.       Молчание затягивается. Эрик во все глаза смотрит на Дэвида, который неспешно подтягивает брюки и застегивает ремень, после чего оглядывается по сторонам. Подхватив висящее на спинке стула полотенце, он бережно стирает с живота и бедер Эрика все потёки спермы, после чего притягивает андроида ближе и крепко прижимает к себе, устраивая голову у себя на плече.       Эрик неловко хлопает ресницами, впервые после секса ощущая себя кем-то отличным от доступного дешёвого тела. В груди томится непонятное чувство, привычное за столько месяцев недоверие не даёт до конца осознать, что он нужен кому-то, просто потому, что это он, сам по себе.       Эрик приоткрывает губы, порываясь что-то сказать в ответ, но слова застревают где-то в горле. Он сглатывает несуществующую слюну и нервно смотрит на Дэвида, приподняв голову, а тот улыбается, поглаживая его по скуле. — Ничего сейчас не отвечай. Я все понимаю. Я готов подождать, пока ты не почувствуешь того же, чтобы сказать мне в ответ.       Эрик кивает, и Дэвид выдыхает ему прямо в губы: — Но я сделаю все, что от меня зависит, чтобы ты чувствовал ко мне то же самое.       В груди Эрика ярким светом горит надежда. Он обязательно скажет, ему просто нужно немножко больше времени.       Дэвид готов ждать.