Словно книга

      Живая картина: два мальчика сидят в тени дерева. Юный наследник торговой гильдии читает книгу, обнимая ушедшего в размышления экзорциста, пока он сам невольно проводит рукой по тёмным и нежным, словно шёлк, волосам. До Заоблачного Предела, где по слухам поселился призрак, идти ещё несколько дней, далеко, а пройдена всего лишь одна пятая от всего пути. Торопиться некуда, можно делать остановки и собираться с силами столько, сколько посчитают нужным. Пускай весь мир подождёт, позволит ребятам насладиться компанией друг друга.       Медленно переводя взгляд на читающего компаньона, Чун убрал с его головы руку, перекладывая её на талию, прижимая юношу с янтарными глазами к себе. Экзорцист зарылся носом в нежные волосы, целуя в макушку. День выдался достаточно жарким, сам Син Цю был тёплым, но крио глаз бога позволял создать более комфортную атмосферу. На лице книголюба появилась нежная улыбка, а на щеках почти незаметный румянец. — Что ты читаешь?       Тихо прошептав на ухо поинтересовался Юнь, заставляя вздрогнуть от легкого мороза, что подарило дыхание голубоглазого. Масла в огонь подлил поцелуй в шею — небольшая месть за недавнюю шутку, выдуманного призрака. Цю шумно вздохнул, улыбка стала хитрее. — А ты посмотри и узнаешь.       Книгу будто бы специально чуть прикрыли, заставляя юного экзорциста прижать тёплое тело к себе, заглянуть за плечо. Но стоило приблизиться ещё немного, как уголок бледных губ атаковали поцелуем. Победно усмехнувшись, Син потёрся о скулу компаньона своей, заставляя его буквально таять, а излюбленные кошачьи зрачки разшириться. Смущённо забухтев, крио боец отвёл в сторону взгляд. — Ты хитрый лис, Син Цю.       Наследник гильдии в ответ на это лишь звонко засмеялся, оставляя в книге закладку и откладывая в сторону. К возлюбленному развернулись, обнимая его за шею и соприкасаясь носами, всё же вызывая на бледном лице долгожданную улыбку. И как бы противоречиво ни звучало, именно этот холодный юноша грел сердце книголюба, позволяя читать себя как книгу. Самую лучшую, бесценную и в единственном экземпляре. Таких нигде больше нет, Син Цю уверен в этом на все сто, даже больше, процентов. Чун занял особое место в его сердце с самого начала. И пусть постоянно хочет добиться чего-то большего в своем деле, уже давно стал номером «один» в янтарных глазах и жизни своего сначала друга, а после и возлюбленного.       Стоит признать, что и себя гуру школы Гухуа сравнивал с книгой. Его часто встречали по богатой обложке, не стараясь заглянуть в описание и узнать его настоящим. Но даже если бы и попытались, то это не имеет смысла, ведь юноша написан на каком-то странном, непонятном языке, который помимо этого скрывается шифром. Единственный, кто знает и то, и другое — Чун Юнь. Только ему доверяют настолько, что рассказывают все секреты, мечты и планы, дарят свои романы которые пусть и не читают, но зато бережно хранят на полке, протирая от пыли каждые несколько дней. Все эти книги пахнут Син Цю. От них исходит аромат его чувств, касаний, легких поцелуев и нежной улыбки. В каждой странице, абзаце, предложении и букве. Эти книги хранят так же, как и самого гидро писателя. Их забота друг о друге прослеживается во всём, в каждом вздохе, взгляде, во всех словах и даже молчании.       Не сумев устоять перед блеском хитрых глаз, Чун утянул хитреца в поцелуй. Нежный, наполненный искренней и верной любовью, которая несмотря на элементы мальчишек с каждым лишь разгоралась. Яркое и горячее пламя, которое согревало сердца обоих, при этом не причиняя никакого вреда. Холодный язык проскользнул в приоткрытый рот, вновь хозяйствуя там, проверяя на какие-либо изменения в «интерьере», сплетаясь с контрастным по темературе обитателем в страстном танце, спустя непродолжительное время разрывая его и поцелуй. С влюблённой и нежной улыбкой экзорцист посмотрел в прикрытые глаза юного любителя книг, нежно проводя большим пальцем свободной руки по вспыхнувшей румянцем скуле.       Ребята устроились на траве, крепко обнимая друг друга. Син, прижимаясь к компаньону, уткнулся лицом ему в грудную клетку, прикрыв глаза и легко улыбнувшись, вдыхая морозную свежесть. Воцарилась тишина, но она и не нуждалась в нарушении, будучи наполненной временами опасным, но столь прекрасным чувством — любовью.