Журавли влюбляются лишь раз.

Волосы белоснежного оттенка, довольно длинная и прямая челка, спереди по пряди с каждой стороны перевязаны милыми и розовыми бантиками. Стоило мне перевестись в новую школу, она встретила меня с доброй улыбкой и спокойным голосом, который звучал по-настоящему гипнотизирующим. И да, она таки в самом деле удивительная. Красивая, опрятная, быстрая, с безупречными манерами и примерным поведением в школе, с приятным и дорогим ароматом лепестков сакуры. Прямо как её известный старший брат, который уже давно закончил школу и руководил известнейшей фирмой. — Добро пожаловать в Академию Тейвата! Меня зовут Камисато Аяка, мне уже давно сообщили о новеньком… Я секретарь студенческого совета, поэтому если у тебя будут вопросы, обращайся ко мне, хорошо? — Девушка медленным шагом подошла ко мне, отчего я смог разглядеть её лицо полностью. Ни единого изъяна, лишь маленькая родинка под глазом. Я начинаю вспоминать каждую прочитанную информацию в книгах и интернете и вроде бы, по поверьям эта родинка означала, что человек рождён плакать. Совсем на неё не похоже. Она, хоть и излучала лёгкую меланхолию, но казалась очень приветливой и совсем не грустной. — Д-да, хорошо. Благодарю за прекрасный приём, Камисато-сан! — Приветливо ответил я, отчего девушка счастливо улыбнулась. Похоже, ей самой-то было очень неловко встречать новеньких, но позиция в студсовете обязывала это делать. И мой положительный ответ и реакция сразу произвели на неё облегчённое впечатление и улыбку, которая была для меня словно наградой. Была ли эта любовь? Вряд ли… Скорее, влюблённость. Интересно, у неё вообще есть парень? А может, за ней толпами бегают ухажёры? Если это так, я не удивлюсь. Но всё изменилось так быстро, что я начал жалеть о том, что вообще ввязался в это. Заговорил с ней. Посмотрел на неё. Холодное подвальное помещение, настолько тёмное, что создавалось ощущение безнадёжности и конца света. Как я тут оказался? Я лишь помню, что возвращался с Люмин домой после школы… Но теперь, я сижу тут, абсолютно без сил, способный лишь изредка выдавать тяжелый вздох, вперемешку со стоном. Почему мне так плохо? Такое чувство, что даже сердце почти не бьётся, словно я живой труп, который может лишь изредка смотреть в прямую стену. Мои руки связаны. Так туго, что даже кисти и ладони побелели и вот-вот атрофируются. Не очень-то хороший приём, но главное, что я жив. И затем я вспоминаю, что до этого договорился на встречу с Аякой в клубе каллиграфии. Милая беседа, коих у нас было уже множество за моё полугодичное обучение в этой академии. Вспоминаю, как заходил в клуб и видел наследницу Камисато сидевшей на полу и аккуратно вырисовывающей какие-то символы. «Аромат хризантем! Два журавля безмолвно сходятся на лугу… Посреди хризантем журавли выступают четою, как цветы, белы и чисты… » И сейчас я словно один из этих журавлей. Пойманный и теперь находящийся в неволе где-то в подвале… Тяжелые и подвальные двери раскрылись с противным звуком, озаряя тёмную комнату, к которой, я кстати, уже привык тёплым светом… Я был словно мотыльком, которого так и тянуло на свет, но я не мог даже пошевелиться. Не было никаких сил. — Я наконец-то освободилась, Итэр. Ты же хотел встречи со мной? — Раздался такой же спокойный голос, который в текущей обстановке звучал как голос гребанной психопатки. Как можно оставаться такой спокойной, когда у тебя в подвале сидит человек?! Я поднял голову, увидев её. Домашняя одежда Аяки состояла из легкой юкаты нежно-голубых цветов с узором из улетающих журавлей, волосы были распущенными и всё так же сияли, словно маяк в этой кромешной тьме. Её лицо было таким расслабленным, что мне даже стало не по себе. В горле встал ком, я не мог даже и слова сказать… Мог лишь смотреть на неё с такой тревогой и ужасом внутри. Что она сделает дальше? Выпотрошит мои кишки? Будет отрывать мне ногти? Вырвет зубы? Аяка медленно спустилась по лестнице, подходя ко мне. Её руки опустились на моё лицо. Такая же нежная и мягкая кожа, словно сделанная из самых дорогих шёлков. Она подняла мою голову, немного согнувшись надо мной, чтобы наши взгляды пересеклись. — Что такое, Итэр? Почему ты замолчал? Неужели, ты больше не хочешь со мной дружить? — Осыпала вопросами она. Смотря на Камисато, у меня создавалось впечатление, что она прямо сейчас слетит с катушек и отсечёт мне бошку. Взгляд, пускай и был спокойным, но граничил с каким-то безумием. Я прямо чувствовал исходящую от неё ауру, чувствовал тяжелое дыхание Аяки и слышал её бьющееся словно отбивной молоток сердце. Кажется, сама мысль о том, что она может держать моё лицо, что я нахожусь полностью в её власти просто сводила её с ума, превращая в конченного психа. И тут я сразу понял. Передо мной стоит не та самая девушка из Студсовета, которая любезно предложила показать мне школу. Передо мной стоит настоящий демон. — К-Камисато-сан, прошу, отпусти меня… — Сказал я, единственное, что мог выдавить. Я не хотел ни знать причин её эмоциональных порывов и какой-либо другой информации. Я просто хотел домой. — Отпустить? Я не хочу… Я хочу, чтобы ты всегда был рядом. Ты только мой, понимаешь? Ничей больше. — Говорила она с дрожью в голосе, продолжая держать моё лицо. Эти все фразы… они звучат так безумно, так ненормально. Мне становилось безумно страшно, с каким взглядом, голосом и интонацией она это говорит. Буквально присваивает меня себе. В её голосе читается жадность, агрессия и ненависть ко всему миру. Ко всему миру, кроме меня. Откуда это всё в ней? И знают ли её близкие о её странных увлечениях? — Это ненормально… Ты понимаешь, что это ненормально?! — Говорил я на повышенных тонах, пытаясь привести её хоть в какие-то чувства. Я всегда жил идеологией понимания и любви. Моя сестра всегда была рядом и научила меня тому, как должна выглядеть настоящая и искренняя любовь. То, что делает сейчас Аяка больше похоже на страшный сон, кошмар, который хочется забыть. Но сколько ты не ущипни, ты не проснешься. После моих слов, Аяка резко отпустила мою голову, и я почувствовал лишь тяжелый удар по щеке. Обжигающая боль и покраснение, но это было не так важно. Она достала небольшой стул, который стоял в углу и села передо мной. Её взгляд прошёлся от моих школьных брюк до рубашки и затем она заговорила. — Ненормально?.. Я лишь хочу защитить тебя от других. Если я отпущу тебя, ты уйдешь к ним ко всем. Я хотела больше о тебе узнавать, дольше за тобой гнаться. До этой встречи, я думала, что обширное небо над головой и необъятный мир — лишь созданная кем-то пустышка, как и эта медленно тянущаяся боль в груди тоже. Мои мысли о тебе, которых я лишаюсь, словно мне сделали анестезию, даёт всему начало! Потому что только рядом с тобой, я ощущаю себя человеком! — Сказала Аяка, резко приближаясь ко мне и впиваясь в мои губы поцелуем. Всё тот же аромат сакуры, нежные губы и щекочущие нос и ноющие от боли щёки блистательные волосы. Я не отвечаю на поцелуй, но судя по всему, ей это и не нужно. Он длится долго, мучительно и томительно долго. Как только Аяка отстранилась, она снова села на стул, касаясь своих губ так неловко и по-детски. Похоже, это был её первый поцелуй. И как эта девушка умудряется балансировать между милой пай-девочкой и чёртовой маньячкой? Она снова посмотрела на меня серыми глазами, просверливая меня насквозь. — Аяка, я… — Ничего не говори. — Она положила палец мне на губы, прежде чем её взгляд изменился на жадный, садистский. — Братец рассказал мне историю, что журавли однолюбы… А значит, ты моя судьба. Я тебя никуда не отпущу, Итэр. — А чтобы доказать всем… что ты мой и только мой, — она снова вскочила со стула, подходя к какому-то комоду с инструментами, доставая оттуда лезвие. Это был старый нож с ржавчиной и немного искривленным кончиком. — Я хочу вырезать это на твоей груди…. — Сказала она так же сладко, словно читая колыбельную. И тут, страх полностью окутал моё тело, не позволяя даже шевельнуться. Я застыл, словно восковая фигура, не имея возможности что-либо сделать или как-то возразить. Тихий ужас. Она подошла ближе и присев ко мне, разорвала мешающуюся рубашку, которая тут же полетела на пол. Стало еще прохладнее и я понял, насколько этот подвал проклятое место, словно вышедшее из декораций фильмов ужасов. Аяка провела лезвием по моей груди. Противная, ужасная рвущая боль вырвалась там, а я лишь громко и истошно закричал. Это был крик отчаяния и боли, ведь я понимал, что меня никто не услышит. Абсолютно. Я мог лишь мечтать о том, что это когда-нибудь закончится. Пока Аяка вырезала красивые символы на моей груди, из моих уголков глаз показались хрустальные слёзы, которые капали на пол и растворялись в нём. Сколько длилась эта пытка сказать сложно, казалось, что она длилась вечность. Как только она отстранилась от меня, я смог рассмотреть её творение. На моей груди большими и красными порезами было вырезано её имя. Такое проклятое и страшное. Я был словно заклеймённым скотом, которого просто унизили. «Принадлежит Камисато Аяке». Девушка прошлась по груди пальцем, собирая остатки крови и кладя на свой язык, будто бы смакуя ей. Точно чёртова психопатка. Она села на стул и снова улыбнулась. — Теперь-то, ты точно мой. Моя судьба навеки. Обещаю, Итэр. Я тебя не разочарую. Всё-таки, журавли очень тщательны в выборе своей пары. — Она прошлась по его волосам, продолжая психически улыбаться. «Журавли не только однолюбы, но еще и хищники.» Это я понял навеки.