кремень-динамит

это всё так бесконечно глупо. все эти долгие взгляды, похожие на игру в гляделки без победителей и правил; случайные прикосновения больших прохладных ладоней то к локтю, то к талии; нахальные улыбки - прямо так, без обиняков, суда и следствия. Дилюк злится, Дилюк не понимает, Дилюк очень, очень хочет, чтобы это никогда не заканчивалось и в то же время прекратилось уже наконец - она же не из железа и не из стали, как верный клеймор, всего лишь плоть и кровь, да огненная энергия, божьим благословением циркулирующая по телу. Дилюк ведь стала рыцарем не для того, чтобы умирать по обворожительным юношам, а наоборот. жить, в смысле. не ради юношей, а ради всего Мондштадта - не спасла отца, значит, спасёт всех, кто не он. глупая-глупая Рагнивиндр - наверно, это у них семейное. она даже думала, почти мечтала, что после возвращения из полугодовой экспедиции всё станет так, как и должно быть - он одумается, начнёт смотреть на неё обычно, с вежливой безразличностью. Дилюк начнёт отвечать тем же - они же коллеги. она капитан, он - один из подчинённых, это - базовая субординация, прошу любить и не жаловаться. жаркий и быстрый поцелуй "на удачу" с шаловливой улыбкой, врученные ей прямо перед отправкой на лестнице штаба ордо фавониус, эту надежду никак не подкрепляли. (Дилюк ни за что не сознается, что иногда, перед тем, как уснуть, она позволяла себе вновь окунуться в этот момент - легко касалась губ кончиками пальцев и закрывала глаза, вспоминая. и уже ни чуждость небес, ни предстоящие трудности не казались такими реальными - она оказывалась там, на винтовой лестнице из кедра в штабе ордо фавониус, стоящая прямо напротив вора, укравшего её первый поцелуй) а ещё она вспоминала, как решила стать рыцарем. заявилась - стыд-то какой - прямо в кабинет магистра Варки, взъерошенная, с копотью на одежде (мужской одежде) и с целью убедить всех в том, что она, собственно, и есть мужчина. думала отчего-то, что это повысит шансы. Лиза, главный библиотекарь, понимающе хихикала, чуть склонив голову и прищурив глаза. из холла доносились крики поджаренного ею охранника. Дилюк до сих пор не представляет, как её взяли. *** обратная дорога выдалась непростой - солнце нещадно палило почти весь путь, и лишь родные земли анемо архонта смогли порадовать прохладой. экспедиция завершилась без потерь - все живы, почти все целы. Дилюк полагала, что это можно считать за успех. результаты тоже радовали - им удалось найти новые возможные торговые пути до Фонтейна. старые стали слишком опасны. позже, сваливая кучу отчётов, карт и бумаг на стол магистра Варки, Дилюк надеялась, что свалить удастся и ей, но не тут-то было. жизнь - дама крайне юморная, и ей, видимо, крайне нравится шутить над Дилюк. в дверь постучали. — да-да, входите, Кэйа, вы как раз вовремя, — Варка даже не поднял глаз от бумаг. Дилюк это в какой-то мере на руку; она может быть уверена в том, что никто не видел, как мгновенно напряглись её спина и плечи. секундная слабость - не более, но она бы предпочла самовоспламениться, чем знать, что Кэйа заметил. раздаётся щелчок, пламя свечей на столе магистра чуть колышется от потянувшегося вслед за вошедшим сквозняка, и Дилюк оборачивается. он похорошел - раздался в плечах, взрастил в себе прежде лишь проклёвывавшуюся вальяжность, загорел до бронзы - хотя, казалось бы, куда ещё сильнее. и ходил теперь не в стандартных рыцарских доспехах, а в облегающем синем мундире с бесстыдным вырезом. какая пошлость. Дилюк отворачивается, уколовшись о расцветшую при виде неё ухмылку. субординация и вежливость, не более. когда Варка объявляет, что следующая экспедиция пройдёт под их с капитаном Кэйей совместным командованием, единственное, чего хочется Дилюк - поджечь кабинет и убежать отшельницей куда-нибудь в горы Ли Юэ. увы. через две недели она вновь в седле в походной одежде; ведёт отряд куда-то безнадёжно далеко. с одним лишь только исключением - он едет рядом. переговаривается шутливо с рыцарями, насвистывает мелодии, подбрасывает без конца свою монету - Дилюк очень хочет, чтобы та ненароком отлетела ему в лицо - и смотрит, смотрит, смотрит. Дилюк почти готова выбить ему оставшийся глаз. для симметрии. Кэйа изводит её целые три недели - и она стоически держится, правда, но как же сложно сопротивляться, когда тебе без конца говорят обжигающе приятные вещи, выглядя при этом... так. искренне, открыто, без обычно излучаемой Кэйей самоуверенности. он смотрит так, будто Дилюк - всё, что он способен видеть, и это пугает в той же степени, что и подкупает. они сидят в палатке; сквозь плотную ткань проникает мягкий отдалённый свет костра. Дилюк поддерживает его при помощи глаза бога, поэтому дозорный не нужен - все в лагере спят. кроме них. по крайней мере, Дилюк на это надеется Кэйа сидит прямо позади неё, близко настолько, что у неё кружится голова; он чуть тянет вбок её убранные в хвост волосы, лаская обнажённую шею. ей жарко, приятно, очень непривычно - от губ на тонкой коже, дыхания, опаляющего чувствительное ухо. второй рукой - господи, какие же у Кэйи красивые руки, Дилюк клянётся, что скоро расплавится в них, и никакая крио стихия не сможет помочь ей остыть - он гладит её по животу и рёбрам, скрытыми тонкой рубашкой. медленно, не торопясь, будто опасаясь спугнуть разнежившуюся совсем Дилюк. бояться ему откровенно нечего - она уже растеряла весь стыд и все принципы. они убежали из головы прямиком через покрасневшее ухом и скатились с шеи по влажной дорожке, любезно оставленной языком Альбериха. "скатертью дорожка", - думает Дилюк, подставляясь под поцелуи. если надо будет, то беглецов она отыщет, но сейчас есть дела поважнее. — ты не против, если я сниму это? — раздаётся совсем тихое. Кэйа поддевает кончиками пальцем край туго намотанного вокруг груди бинта, обозначая предмет вопроса, и Дилюк отрицательно качает головой. она чувствует, как смыкаются зубы под линией роста волос, и возмущённо шипит. — скажи вслух, — требует этот совершенно невозможный, архонты его раздери, человек, и Дилюк, краснея не то от злости, не то от смущения, чеканит твёрдое "нет". ответом ей служит очередной укус - на этот раз в плечо. Дилюк ойкает и шлёпает Кэйю по ноге, пытается развернуться, но тот лишь сильнее стискивает её в объятиях. она начинает возмущённо ворчать, на что Кэйа, расхохотавшись, чмокает её в висок. — "нет" что, Люк? будь немного конкретнее, — она чувствует его улыбку перед тем, как он вновь начинает рассыпать по её шее прикосновения губ. очень медленно. выжидающе. Дилюк сглатывает рвущиеся наружу ругательства. — нет, я не против, чтобы ты снял бинты, — выговаривает чётко, так, чтобы точно не пришлось повторять. — доволен? — более чем, — Кэйа запускает под рубашку вторую руку, сосредоточенно ими двигает, перебирая бинт. Дилюк чувствует, как с каждой секундой становится легче дышать, и жмурится от облегчения, откидывая голову Кэйе на плечо. — болит? — он чуть оглаживает грудь большими пальцами, утыкаясь ей носом куда-то в затылок. — мхммм, — Дилюк мычит, пережидая неприятные ощущения, — сейчас пройдёт. уже привыкла. Кэйа водит пальцами по рёбрам, оглаживает пресс, трёт тазовые косточки; Дилюк расслабленно перебирает его волосы, ни о чём не думая. ей спокойно и хорошо. Кэйа чуть щекочет её бока, целует в щёку и просит повернуть голову. она послушно выполняет просьбу, с довольным звуком встречая чужие губы своими. шея намекает на неудобность позы неприятным тянущем ощущением, но Дилюк удивительно плевать - она не собирается двигаться с места ближайшую вечность, шея может подождать. ей восхитительно вылизывают рот, не забывая касаться то чувствительных кончиков ушей, то груди, живота и ключиц; она же, в свою очередь, одной рукой оглаживает лицо Альбериха, второй зарываясь поглубже в его волосы. завтра будет новый день - один из череды тех, что затеряются в пути. Дилюк очень хочется, чтобы он как можно дольше не наступал.