Детективное агенство «Следуй за Потрошителем»

      – Вы уверены, что этот детектив справится? Я не очень доверяю любителям.              – Поиск Потрошителей – семейное дело рода Блэквуд. Поверьте, Маршалл, наследник не разочарует вас.              Высокий рыжеволосый мужчина с львиными бакенбардами и глубоко посаженными глазами вздохнул. Он не привык полагаться на удачу, но обратиться было не к кому – упоминание Потрошителей заставляло знатных особ бесцеремонно выгонять гостя за порог, простых обывателей – креститься и молча закрывать дверь перед спрашивающим, работяг из трущоб – сплевывать и грязно насмехаться над «умником».              В конце концов, поиск того, кто сумеет дать ответы, привел Маршалла сюда.              Рядом с дверью висела небольшая табличка с выцветшими буквами. Прищурившись, мужчина прочел: «Следуй за Потрошителем».              – Семейное обязательство, – пояснил сопровождающий.              Заходить вместе с Маршаллом он не стал, лишь объяснил, что нужно подождать в гостиной – хозяин лично встретит посетителя.              Гость сразу увидел нужную комнату, подмечая мрачный и скупой интерьер. Камин не горел – помещение казалось мертвым и неуютным. Маршалл прошел к окну и заглянул в него: сопровождающий стремительно удалялся.              – Идущие по пути Потрошителя всегда оказываются здесь.              Посетитель обернулся: человек, сидящий в кресле, был настолько худ и невысок, что гость не сразу заметил его. Стянув с головы шляпу, мужчина пустился было в извинения, но детектив отмахнулся.              – Пустое – церемонии оставьте для чопорных особ высшего света. На меня, хоть и принадлежу к древнейшему роду, всегда смотрят свысока – слишком грязной работой запятнали себя Блэквуды – не стоит нарушать традицию. Вы пришли сюда из-за этих тварей?              Мужчина кивнул. От его лица отлила краска: мощный детина сразу стал выглядеть иссушенным и уставшим. Ничуть не удивившись такой перемене, парень в кресле указал на стул для посетителей, куда Маршалл и сел. Достав из кармана платок и промокнув им вспотевший лоб, он заговорил:              – Впервые это произошло прошлым летом. Я отправился погостить к своей дорогой кузине Анне в Нортумберленд. Встреча прошла тепло: кузина и ее дочь, Агата, были милы, весь день и вечер мы развлекались, а после ужина разошлись по комнатам. Мне предоставили прекрасное помещение – мягкая постель, ненавязчивые, скромные тона мебели. Но кое-что смущало...              Он осекся. Парень, обратившийся в слух, ободряюще качнул головой.              – Подойдя к окну, я увидел на столике рядом с ним открытый анатомический атлас. Удивился – такое чтиво не назовешь подходящим для леди. Решил было полистать – и заметил, что некоторые страницы были испачканы... чем-то крайне напоминающим кровь. Конечно, Анна или Агата могли порезаться, пока перелистывали страницы, но отчего-то эти расплывшиеся по бумаге пятна казались мне зловещими. Атлас я вернул на место, а сам отправился спать.              К особняку, в котором я гостил, прилегает псарня. Всю ночь я ворочался: собаки выли как бешеные и рвались с цепей. Удивительно, но все остальные спали спокойно и удивились, когда я спросил, не помешали ли им ночные звуки.              Только Анна объяснила, что с некоторых пор все они принимают после ужина специальный порошочек, выписанный местным доктором: несколько месяцев назад люди в округе начали массово страдать от бессонницы. Я никогда не сталкивался с подобным явлением, но списал все на особенности местного климата и образа жизни. Кузина и мне благодушно предложила порцию порошка, я не стал отказываться.              В следующую ночь я спал крепко: пронесись мимо меня поезд, я не разомкнул бы век. Утром я почувствовал себя невероятно свежим и полным сил, и мысленно возблагодарил неизвестного доктора за чудесный препарат. Кровь пульсировала так, что я ощущал ее ускоренное движение по артериям, а нахлынувшее возбуждение было столь приятным и естественным, что я не заподозрил неладное.              – А неладное случилось?              – Именно, но об этом позднее.              Через пять дней я решил перестать употреблять порошочек: я собирался возвращаться в Лондон, где, как мне казалось, он был ни к чему, стоило начинать отвыкать от благостного лекарства.              Надо ли говорить, что после ставшего привычным мгновенного засыпания я с раздражением отнесся к возобновившимся трудностям. Нервничал, ломал пальцы, мерил комнату шагами: в какой-то момент даже прикрикнул из окна на вновь разбушевавшихся собак. Хотелось взять револьвер и пристрелить их, одного за другим – тут я понял, что природа моей раздражительности обусловлена не только невозможностью выспаться. Я искренне люблю псов и ранее никогда не стал бы думать о том, чтобы перестрелять целую псарню, если там не завелись бешеные особи.              Словно дикий зверь, я ходил из угла в угол до самого рассвета. Голова раскалывалась, в руках началась дрожь, вскоре передавшаяся всему телу. Дождавшись пробуждения кузины, я застал ее в гостиной и потребовал, чтобы она рассказала мне об этом докторишке.              Анна испугалась: я понял это по тени, пролегшей на ее обычно безоблачном лице. Она готовилась наотрез отказаться от этой затеи, но я был настойчив, и в конце концов кузина сдалась: назвала мне место, где обитал лекарь-горемыка. Но, как я не выпытывал, она не сумела описать мне его внешность: изображала растерянность так умело, что я чуть было не поверил. В путь я отправился, даже не позавтракав.              Дорога привела меня к заброшенному дому. Ни намека на живое существо – забитые досками двери и окна, потрепанный вид. Мне повезло поймать кэбмена, чтобы уехать обратно, и тот уверил меня, что этот дом пустует уже несколько лет. Я был растерян: неужели кузина солгала мне? Но почему? Анну не назовешь трусихой – как мог простой доктор так повлиять на эту сильную женщину?              На пороге меня встретили собранные чемоданы. Анна отказалась выйти и попрощаться со мной, и я покинул дом кузины, ощущая себя чужим человеком.              – Но на этом история не заканчивается?              – Спустя два месяца особняк опустел. Ни Анны, ни Агаты, ни слуг – все просто исчезли, растворились. А собак потравили – псарня сплошь была в их трупах. Но что примечательно: все богатства моей родственницы оказались завещаны этому самому проклятому докторишке!              Мужчина стукнул кулаком. Лицо его исказилось, стало уродливым от невыразимой гримасы. Детектив же улыбнулся.              – Замечательная история! О, не поймите неправильно, – тотчас же осекся он, заметив непонимающий взгляд посетителя, – обычно люди приходят ко мне для того, чтобы поведать о зловредном соседе или раздражающей свекрови, которую «будто дьявол подменил», уверяя, что мне следует незамедлительно пристрелить их. Ваш же рассказ носит весьма характерный почерк.              – Значит, вы поможете разобраться в этом ужасном случае? Вы найдете шарлатана, вскружившего голову моей несчастной кузине и ее дочери? – вскричал, подобравшись, Маршалл. Молодой человек прищурился.              – Приходите сюда ночью, часов в двенадцать, и нас будет ждать славная охота.              Посетитель долго кланялся, благодаря своего спасителя, на что наследник Блэквуда отмахнулся – семейное дело и честь, как тут отказать в помощи? Как только удалось выпроводить мужчину за порог, детектив снова опустился в кресло, сложив руки на коленях и задумчиво покачиваясь.              – Еще один наивный, да, Брэм?              Из угла выползла тень – тощее длинное тело, глаза горят нечеловеческим огнем, силуэт сливается с обоями, растворяется в интерьере неведомым образом. Приглядишься – увидишь мужчину с серыми глазами и блеклым лицом, держащего в руках обыкновенный медицинский саквояж. Отвернешься – едва ли вспомнишь хоть одну черту.              Человечек в кресле снова улыбнулся.              Точно такие же глаза сверкнули сталью, встретившись с братьями-близнецами, не запоминающееся гладкое лицо растянулось в некой торжествующей эмоции. Рука приоткрыла ящичек стола, извлекая оттуда пакетик с белым порошочком, и детектив высыпал содержимое себе в рот, сыто облизываясь.              – Он пришел не ради справедливости. А ради... – пакетик затрясся в задрожавших руках: Брэм зашелся в беззвучном смехе.              Тень скользнула ближе к детективу, устроилась позади него.              – Интересно, к чему был анатомический атлас?              – Доктор явно проводил какие-то эксперименты на местных псах. Не удивлюсь, если по неосторожности испачкал захваченные из особняка книги. Дилетант, – презрительно заключил Брэм. – Мы с тобой поработали бы гораздо чище, если бы захотели проверить пустяковую теорию на какой-нибудь живой твари, верно? Например...              Двое с предвкушением переглянулись.              – Может и выйдет из Маршалла толк – тогда не придется пускать на забавные эксперименты. Интересно, сможет ли этот разорившийся шулер сам признаться в том, что обрадовался, узнав, что его ненавистные родственницы исчезли?              – Искать Потрошителей бессмысленно. Они не поймут, даже если встретятся с ними лицом к лицу. Они не запомнят: разве можно воскресить в памяти весь старый добрый Лондон? – побарабанив пальцами по саквояжу, задумчиво протянул мужчина-тень.              Детектив прикрыл глаза.              Перед ним возникали образы один за другим: портовый рабочий, в порыве пьяной ревности забивающий жену-проститутку ногами; мстительная богатая особа, подсыпающая яд в чай надоевшей соседке; улыбчивый мальчишка – бродячий пес – в окружении состайников, душащий кошку ради общей забавы.              Такие разные.              Такие одинаково безликие.              Чем они отличаются от Блэквудов, прикрывающих темные дела детективным знаменем? Хочешь что-то спрятать – положи на виду: именно так звучал девиз Алана Блэквуда, первого Потрошителя, который забавлялся коллекционированием органов легкомысленных дам.              Следующее поколение только убедилось в этом.              – Впору ли сменить вывеску на «Пробуди в себе Потрошителя»?              – Слишком очевидно, Брэм.