Никто так и не понял

Никто так и не понял, когда это случилось, никто в общем-то и не ожидал, что произойдет то, что произошло. Но все приняли новость о том, что порывистая и рассеянная Фея и смешливый Джек вдруг оказались вместе как давно известный факт. Привыкли к тому, что по отдельности теперь никого из них не встретить: за быстрыми крылышками Феи всегда следовал холодный ветер, предупреждающе обдувающий лица - и не только лица - ее собеседников, а если разговор слишком затягивался, то из-за ее плеча, совершенно не заметно там оказавшись, появлялась долговязая фигура, а окружающий воздух становился холоднее на пару градусов. Пару десятков, если быть точнее. Привыкли к тому, что во всегда залитом светом гостеприимном замке Феи замерзли вечно журчащие там водопады, с которых теперь, как на горках, катались маленькие помощницы, оглушая окрестности своим писком, что на золотистых подиумах платформ теперь лежал мягкий и рассыпчатый, переливающийся снег. Привыкли, что неуловимого разгильдяя Джека, которого до этого было не найти, если он сам того не хотел, теперь зачастую можно было встретить именно в обители детских зубиков. Привыкнут-то привыкли, что, конечно, не спасало от ехидных взглядов Кролика и кривящего в ответ рожу Джека, уже спешащего за стремительно улетающей и жутко занятой Феей. - Не Фея… - тихо произнес Джек. - … Пташка. Внутри что-то опять привычно и знакомо замерло от восторга, когда по губам прокатился на выдохе шепот ее прозвища, которым она позволяла называть себя только ему, алея при этом каждый раз щеками. - Ты звал, Джек? - на мгновение прекрасное создание остановилось, обращая на него свои бездонные сиреневые озера. Удивительно глубокие, искристые, напоминающие цветущую глицинию вокруг зрачка и переходящие ближе к окаемке в… - Джек? Он отмирает наконец, ерошит волосы. Улыбается, опираясь на древко посоха: - Ничего особенно. Просто подумал, что давно не летали вместе. Хочешь, этой ночью?… Договорить не успевает, прерываемый громким: - Конечно! То есть да, давно…это прекрасная…. - под конец совсем тихо, прикрывая лицо узкой ладошкой. - …идея. Маленькие крохи, привычно окружившие ее, неожиданно замолкают, напуганные почти что криком, а затем начинают пищать, приходя в какой-то подозрительный восторг, из-за чего уже две нежные маленькие руки скрывают от него порозовевшие щеки. Джек прищуривается, усмехаясь, потом дует на визжащую стайку, посылая легкий ветерок - крохи визжать не перестают, но разлетаются, повинуясь просьбе. Затем он втыкает посох в небольшой сугробец рядом, забирается на вершину деревянной петли, выпрямляется во весь рост, оказываясь на одной уровне с Пташкой. Рассматривает бликующие в лучах солнца сине-зеленые перышки, встречается взглядом с посматривающей на него сквозь тонкие пальчики смущенной Феей, молча распахивает свои руки, приглашая, и тут же ловит легкое тело, с силой вжавшееся в него. Тонкие перламутровые крылышки бесшумно складываются, и Джек чувствует, как ноги Пташки оплетают его, притягивая ближе. Чувствует, как чужой горячий острый носик утыкается в ворот толстовки, как ее нежные перышки щекочут подбородок. И тает, как лед на весеннем солнце, растекаясь отвратительной лужицей, но только мысленной, а на деле обхватывает узкую спину руками, прижимая сильнее, тихонько чешет шелковое оперенье. И шепчет в так удачно подставленное нежное розовое ушко, обычно скрытое размашистыми лицевыми перьями: - Соскучилась по ночным полетам, да, Пташка? Чувствует слабый удар в спину и тихо-скомканное, заглушенное тканью толстовки и крепкими объятиями, опаляющее холодную шею: - Очень. И Джек… - Да? - щекочет мягкие бока, зарываясь пальцами в мягкое подпушье под перьями. Пташка отстраняется, заставляя окунуться в сиреневую гладь прекрасных озер, очерченную длинными ресницами, закусывает белыми зубками губу, затем улыбается хитро, показывая очаровательные клычки. Джек все еще тает. А она сладко выдыхает в лицо: - Знаешь, Джек… - трется свои теплым острым носиком об его холодный, мягко прижимается нежными губами к бледно-белой щеке, спускаясь, касается ими да еще обжигает горячечно-жгучим языком его ледяные губы. И вдруг безмолвные до этого крылышки приходят в движение, распахиваются, взрываясь отблесками солнечных лучей, юркое тело изгибается в его руках, тонкие руки легко толкают Джека в грудь, и он, оказавшись без поддержки, преданный ослабшими коленками, падает с навершия посоха, далеко не изящно сваливаясь в сугроб. Пташка смеется очаровательно, громко и уже в полете кричит: - В этот раз я тебя сделаю! А Джек медленно откапывается и уже сам закрывает ладонями лицо, как до этого делала улетевшая хулиганка, разве только покраснеть не может, слышит визги непонятно откуда взявшихся фей-помощниц и стонет от восторга. Какая же она милая. Крохи пищат еще сильнее, а Джек вскакивает на ноги, подбрасывая ногой посох, вскидывает руку и кричит нетерпеливо: -Ну же, Ветер!... - и верный друг приходит на помощь, подхватывает и несет в высь, сбивая запутавшиеся в белых волосах снежинки. Никто так и не понял, когда это случилось, никто в общем-то и не ожидал, что произойдет то, что произошло. Но все приняли новость о том, что порывистая и рассеянная Фея и смешливый Джек вдруг оказались вместе как давно известный факт. Но и по сей день никто не сомневается, что свою Пташку Джек догонит везде и всегда, при любых обстоятельствах, каким бы не был попутный ветер, какими бы быстрыми не были перламутровые хрупкие на вид крылышки. Догонит и будет всегда за ее спиной.