cherry burger

                    Чувствуя привычный привкус металла во рту, Бомгю понял, что вновь натирает на языке саднящую мозоль. Но ни до неё, ни до всех предыдущих ему не было дела — его голову жадно вжимали в горячий пах напротив. А парень, в свою очередь, истекая собственной слюной, безропотно вылизывал железную молнию в ожидании, когда Мастер позволит ему её расстегнуть.       Он не мог видеть через плотную повязку, но все равно знал, что на него неотрывно смотрят. На его босые, высеченные кнутом стопы; на закрученное в крепкий умелый бандаж оголённое тело. А ещё на измученные, напухшие губы, которые совсем стёрлись об ткань чужих брюк. Мастер, словно грозный надзорный, следил за каждым движением, выискивая малейшую провинность. Бомгю было приказано вылизывать его пах, пока не услышит новую команду, ослушаться которую было никак нельзя. Парень тихо постанывал, теряясь в ощущениях и в обезоруженной слепоте. Мастер даже не касался его сегодня, но собственный член сочился смазкой и подрагивал от болезненного возбуждения.       — Открой рот и приподними голову, живо, — властно послышалось сверху. Чужая рука оттянула парня за отросшие волосы, заставляя запрокинуть голову. Бомгю гортанно выдохнул, покрываясь колкой мурашкой и замер в томном ожидании. Он не знал, что творилось в голове его Мастера, который привстал из своего бархатного кресла и навис над его лицом.       Его звали Чхве Ёнджун, и он был тем человеком, с которым не знакомишься просто так, по случайности. Он тот, кого рекомендуют в узком кругу для особенных случаев. Не только как отличного психолога, коим он был в нормальной жизни, просиживая свои гладко выглаженные брюки в роскошном кресле, но и как профессионала в той тёмной сфере, которую Бомгю активировал кодовым словом почти сразу же на первой консультации.       — Итак, о чем бы вы хотели поговорить сегодня? Что вас беспокоит?       — Знаете, мне ужасно нравятся вишнёвые бургеры.       Ёнджун тогда наклонил голову с лёгкой ухмылкой и оценочно взглянул на нового парня перед ним. Он выждал пару секунд, убеждаясь в правильности ситуации, подмечая, как вошедший вальяжно устроился на клиентском диванчике и дерзко смотрел в ответ.       — Как неожиданно, но мне тоже. Что ж… — Ёнджун сменил один блокнот — другим, который достал из нижней полки своего закрытого на ключ ящичка и не переставая сладко улыбаться, продолжил. — Можете рассказать мне подробнее, что вам ещё нравится?       А Бомгю нравилось всё, что выдумывал для него Ёнджун на их сессиях. Все его грязные игры и слова, хлестающий тонкий кнут по бёдрам и сперма, наполняющая его сжимающееся в судороге горло. Нравился крепкий узел на запястьях, требовательно оттягивающие волосы пальцы и чувство открытости, когда Ёнджун по-хозяйски разводил его ноги шире и включал вибрацию на погруженной в парня силиконовой игрушке. Но больше всего Бомгю нравилось после сессии видеть его довольную ухмылку, когда тот помогал ему убрать следы со своего тела или когда спрашивал донельзя неправильные вопросы: «Сегодня все было хорошо?» от которых Бомгю от вредности закатывал глаза и не признавался, что с каждым разом становится только лучше. Но Ёнджун понимал ответ и без слов, даря парню очередную улыбку, которую Бомгю с тщательностью вкладывал в личную коллекцию подобных.       А пока он был удостоен лишь капли слюны, которую Мастер спустил прямо Бомгю на язык, такую вязкую, отдающую табаком и вишней. Колени, на которых стоял парень, безжалостно затекли, но тот держался смирно, будто по выстроенной стойке.       Потому что Бомгю послушен.       Потому что Бомгю хочет большего, лишь бы Мастер был благосклоннее.       Его большой палец оказался во рту жалобно скулящего парня, скучающе изучая его нежные стенки, размазывая по ним собственную слюну. Корень языка щекотала стекающая жидкость, и Бо рефлекторно проглотил её, тут же получая звонкую пощёчину.       — Нетерпеливый щенок, — прошипели сверху, совершенно недовольно. — Кто разрешал тебе сглатывать?       Щека горела, но член Бомгю отозвался на удар как на ласку, и парень желал быть наказанным вновь. Но награда за послушание была слаще и ценнее, поэтому тот покорно уткнулся носом в чужую руку, находя её вслепую. Он чувствовал Мастера своей замученной кожей, каждой её клеткой. Для него присутствие Ёнджуна поблизости было словно сигнальная ракета, обязательно красного цвета. Он был опасен и беспощаден, но Бомгю знал, что вынесет все, даже стоя в эпицентре радиуса поражения.       — Гав-гав, — Бомгю подвывал, как настоящая собачонка, зная, что Ёнджуну это нравится. Он тёрся покрасневшей щекой о тёплую, шершавую ладонь, ласкаясь и вымаливая прощения.       — Не думай, что я спущу тебе такое нахальство. — Его рука вцепилась в чужое лицо, заставляя саба жалостно стонать. Его грубый тон только распылял в Бомгю болезненное желание быть истерзанным и использованным. Напротив его лица послышалось металлическое скрежетание — ширинка на чужих брюках была расстёгнута. У Бо поджались пальцы на ногах от нетерпения, ведь он знал — что это совсем далеко не наказание. Просто Мастер играл с ним в грязные игры, подпитывая желание своего подчинённого.       Когда влажная головка уткнулась в приоткрытые губы, парень уже знал, что делать. Он сомкнул их покрепче вокруг разгорячённого члена и позволил себе вобрать его полностью, за раз, почти утыкаясь носом в чужой лобок. Дыхание перекрыло, но он не отстранился, выжидающее слушая реакции. Мастер томно выдохнул, и наградил парня за его старания встречным толчком в податливый рот:       — Хороший мальчик, — Ёнджун взял того под горло, другой рукой фиксируя затылок, перед тем, как начать вдалбливаться в предоставленный горячий рот. Ёнджун был беспощаден, даже чувствуя, что парень в его власти задыхается, не сдерживая одинокие дорожки слез из-под кожаной маски. Но его глухие стоны говорили о том, что и так знали оба — им это чертовски нравится. Бомгю гортанно скулил, не обращая внимания на отсутствие кислорода и накатывающую тошноту, ведь он уже был способен справиться с этим. Все, что его беспокоило, так это собственная разрядка, которая близилась с накатывающими волнами, отдаваясь во всем подрагивающем от дикого возбуждения теле.       Ёнджун вжался в его голову до предела, изливаясь в разрозненную глотку парня, который кажется, закашлялся от неожиданности. Бомгю думал, что потеряет сознание от удушья, но бояться асфиксии он перестал ещё после их второго раза, когда Мастер выбил из него желание упасть в обморок, измываясь над чувствительной кожей на внутренней части бёдер и ягодицах кожанной плетью. Это был один из лучших способов приведения в чувства, на которые Ёнджун был способен, но Бомгю особенно нравилось, когда он делал то, что делал сейчас: Мастер поднял бившегося в страстной агонии парня за волосы и откинул на кресло, в котором сам вальяжно восседал не так давно. Он вновь навис над ним, совсем близко, обжигая каждым словом:       — Какой развратный вид, — Ёнджун забавлялся над распростёртым по мебели парнем и его ухмылку не нужно было видеть. Она ожогами чувствовалось на коже, на влажной промежности, на напряжённых сосках. Бомгю был готов на что угодно, лишь бы Мастер наконец довёл его до желанной вспышки перед глазами, до блаженного пика. И когда тот коснулся его набухшего от нетерпения члена, Бомгю взвыл от медлительности, с которой тот томно потирал влажную головку.       — Тебя стоит научить терпению, — он издевался нарочно, понимая, что их сессия длится уже и так преступно долго. Бомгю был готов кончить и полчаса назад, и час, и даже два. Он был готов излиться от одного прикосновения, но Мастер мучил его намеренно, не давая разрядке случиться. Член парня вновь дрогнул, призывая к действию. Бомгю так хотел бы видеть, как Ёнджун сейчас плотоядно скалился, обнажая ровный ряд зубов. — Но вижу, тебе сейчас не до нравоучений, пёсик.       — Вуф! — отозвался Бомгю, сдерживая свои бедра, чтобы не толкнуться в чужую ладонь. Он должен оставаться послушен, даже если сойдёт с ума окончательно, утопая в собственных безумных ощущениях.       — Лай погромче, если хочешь кончить, — с этими словами Мастер стал с силой надрачивать пульсирующую плоть, заставляя парня действительно не по-человечески взвыть. Бомгю беспардонно стонал во все горло, откидывая голову на спинку кресла, ему хотелось в момент зареветь и биться в конвульсии от ударившей в голову крови. Он чувствовал, как собственные глаза под маской безвольно закатываются от мощного обхвата чужих пальцев на плоти, от амплитудных движений.       Ёнджун был беспощаден, загоняя его в угол своим напором. Он сорвал с него маску на последних секундах, когда парень уже постыдно пачкал мебель и самого себя собственной спермой. Его лицо в сладостном блаженстве запечатлилось на подкорке сознания Мастера, и без того укореняясь там от сессии к сессии. Бомгю был единственным его сабом, лицо которого его так привлекало, а голос, который тот дарил ему в своём судорожном оргазме, он хотел слышать все чаще, наперекор всей своей господствующей власти над парнем. Наперекор собственному устоявшемуся правилу «Никакого проникновения, никакой привязанности».       И когда позже, они делили одну сигарету на двоих, возвращаясь к реальному миру, Бомгю лишь подлил масла в огонь:       — У твоего этого правила… нет исключений? — Бомгю медленно выдыхал никотин из лёгких, не решаясь заглянуть Ёнджуну в глаза. Все его тело блаженно ныло и таяло в мягкости дивана, на котором оба парня сидели почти вплотную к друг другу, передавая поочерёдно пепельницу.       — Нет, Бомгю-я, никакого проникновения, ты же знаешь, — аккуратно забирая из чужих рук сигарету, нравоучал Ён, словно повторял это каждому клиенту не единожды. Но рядом с Бомгю он впервые повторял это самому себе, чтобы не сорваться.       — Нет, я… про второй пункт, — Бо неловко кашлянул, отводя взгляд, — Мне кажется, я уже напортачил.       Ёнджун как-то по-особенному прямо взглянул на парня, пока крепко затягивался и затем, с откинутой головой выдыхал сизый дым в потолок. Он чему-то улыбался, каким-то своим скрытым ото всех, от Бомгю, мыслям, а тот лишь запоминал его вытянутые ухмыляющиеся губы, будто складывая очередной подарок в бесценную коллекцию.       — Что ж, раз мы оба не смогли следовать второму пункту, предлагаю найти лазейку для первого. Ведь правило действует в рамках сессии, в стенах этого кабинета. Но моя квартира находится неподалёку…       — Оба? — Бомгю похлопал глазами, переставая слышать что-либо после этого встречного признания. Ёнджун потушил остатки сигареты о стеклянное дно пепельницы и лукаво заулыбался вновь:       — Правила существуют, чтобы их нарушать, не так ли?