Кровавый и сырой, но я клянусь, что он сладкий

Звезды только начали занимать свои места на тускнеющем небе, когда Сяо был вызван в резиденцию Моракса. За тяжелыми дверями его встретило воистину ошеломляющее зрелище: в банкетном зале стояли пустые кувшины, а за обеденным столом сидел только один человек. Это был сам геоархонт, полуоцепеневший и негнущимися пальцами обхвативший ножку наполовину наполненного винного бокала. Сяо прикрыл нос, вонь алкоголя была настолько сильной, что жгла глаза. "Вы... попросили меня о помощи?" Сяо сделал несколько осторожных шагов вперед. Он никогда не видел Моракса в таком плачевном состоянии, но все же не мог представить, что архонт с каменным лицом мог выпить такое абсурдное количество в одиночку. Оглядевшись по сторонам, Сяо не увидел в комнате никого другого. Нетвердой рукой Моракс поднес бокал к губам. Сяо поспешил поймать его запястье, прежде чем он успел выпить еще одну каплю. Моракс повернул голову, чтобы взглянуть на него, но Сяо не ослабил хватку. "Простите за неподчинение, - начал он. "Но я полагаю, что на сегодня с тебя достаточно вина". Махнув рукой в сторону пустых кувшинов с вином, расставленных на столе, Моракс пробурчал: "Это все от него, а не от меня. Боюсь, я выпил только один кувшин. Если я хочу догнать его, я должен выпить..." Затем он начал считать на пальцах, останавливаясь и начиная снова, по крайней мере, дюжину раз, прежде чем наконец продолжил. "Много больше. Я должен выпить еще много кувшинов, если хочу победить его в этом испытании". Ах, так вот что здесь происходило. Зная Моракса, он был не из тех, кто отказывается от состязания. Даже от соревнования по выпивке. Но... кто был виновником? В комнате были только он и Моракс. "Кого ты должен догнать?" спросил Сяо. Отвлекшись, Моракс, к счастью, потерял интерес к бокалу в своих руках и медленно поставил его обратно на стол с тихим звоном. "Куда он делся?" "Этот проклятый бард..." пробормотал Моракс себе под нос. Трудно было расшифровать его слова, но Сяо был экспертом в переводе пьяного бормотания в понятную речь. Старый друг из его прошлого позаботился об этом. "Он обманул меня". Сяо долго думал, но он не знал ни одного барда. Его старый друг и причина того, что он свободно изъяснялся пьяным лепетом, всегда любил музыку - слушать ее, сочинять, исполнять. Обманом напоить Моракса было как раз тем трюком, на который мог бы пойти этот друг, но... это ведь не мог быть он, правда? Он спал уже много веков. Тем не менее, Сяо почувствовал, что биение его сердца усилилось. В этот момент у входа в зал появилась третья фигура. В его руках был поднос, уставленный множеством ароматных чаев. С его копной рыжих волос Сяо узнал в нем Предвестника , который приглянулся Мораксу. Сяо не понимал, почему геоархонт захотел познакомиться с таким отвратительным человеком, но не осмеливался вслух оспаривать суждение своего бога. "Вот, Сяньшэн. Этот чай поможет тебе протрезветь..." Он остановился, сузив глаза, когда они остановились на Сяо. "...Когда ты здесь появился?" У Сяо действительно не было времени на мелочность. "Объясни мне, что, во имя Семерых, здесь происходит?" Тарталья пожал плечами, почесав голову. "Я и сам не совсем уверен. Я пришел навестить Чжунли, и когда я пришел, он пил с кем-то, кто утверждал, что он его старый друг". Тарталья поставил поднос перед Мораксом и осторожно помог ему отпить из чашки, аккуратно, чтобы не пролить на него. "После нескольких раундов он убежал, сказав, что у него есть важное дело". Сяо хлопнул кулаками по столу. Поднос зазвенел, и темный чай в чайнике расплескался. "Как выглядел этот друг?" Тарталья поднял руки перед собой, как бы сдаваясь. "Успокойся, ты напугаешь Сяньшэна!" Тарталья покачал головой и проворчал. "Что касается друга, то он был тощим коротышкой. Волосы были такого же цвета, как у тебя. Имел две короткие косички, по одной с каждой стороны. Красивые глаза". Барбатос. Это был его Барбатос. Он был уверен в этом. Руки дрожали, Сяо прошептал: "Он сказал, куда идет?" "Конкретно нет. Только то, что он кого-то ищет". Это был он. Барбатос искал его. Прошли сотни лет с тех пор, как Сяо в последний раз видел Бога анемо. Из-за отравления и медленной деградации он погрузился в сон, из которого его невозможно было пробудить. Однако перед тем, как заснуть, Барбатос с гордостью наблюдал за ростом Мондштадта и бродил по Тейвату, но невольно спас безнадежного воина песней своей флейты. С тех пор эти двое были связаны друг с другом, пока не пришло время архонту вновь покинуть Тейват. Но он вернулся. Он проснулся. Сяо снова мог видеть его, снова мог целовать его, лежать с ним, поклоняться ему и быть обожаемым им. Все это, все это он сможет сделать снова. Если бы Барбатос пришел спросить о местонахождении якши, Моракс сказал бы ему найти Сяо в гостинице Ваншу. Он должен был быть именно там. Стук захлопнувшихся за ним дверей, когда он бросился наружу, был больше похож на гром. Прибыв в гостиницу, Сяо не стал ждать, пока лифт спустится вниз. Он ускорился по лестнице настолько, что не раз чуть не споткнулся, но не мог замедлиться, даже если бы захотел. Когда он преодолел последнюю ступеньку и подошел к входу в гостиницу, в его груди разверзлась пустая яма, и тупая боль заставила его замереть. Что, если он все неправильно понял? Что, если Барбатос искал вовсе не его, или что, если он отправился искать его в другом месте? Что, если человек, которого описал Тарталья, вовсе не Барбатос? Что, если он все еще находится в дреме и будет находиться в ней еще несколько сотен лет? А что, если он вообще никогда не проснется? Сомнения в его голове были настолько громкими, что Сяо почти не услышал знакомый голос, доносившийся изнутри гостиницы Ваньшу. "Господи, леди, я же вам уже говорил! Сяо - мой друг, почему вы мне не верите? Я просто хочу знать, где он". Прилив эмоций - облегчение, блаженство, удивление и любовь - был ошеломляющим в самом лучшем смысле этого слова. У Сяо закружилась голова, он почувствовал себя человеком, как никогда раньше. И впервые он приветствовал это. Барбатос был прямо за углом, прямо через вход. Всего в нескольких футах от него. Сяо наконец убедил свои ноги двигаться, и он заглянул в светящийся вестибюль гостиницы. Сияние, которое мог видеть только Сяо, окутало его. Верр Голдет что-то сказала ему, но ее голос угас. Барбатос полностью, совершенно, по-настоящему очаровал его. Он хихикнул над ее словами - выстрел прямо в сердце Сяо. Для человека, который утверждал, что не понимает концепций, созданных смертными, Сяо питал к этому мальчику большую любовь, чем та, что была даже постижима для большинства людей. "Да, да, меня зовут Венти, ты уже спрашивал меня об этом. Вы можете сказать мне, где он сейчас?" Венти. Так его теперь звали. "Венти", - сказал Сяо, его голос надломился. Когда он обернулся и увидел, откуда доносится голос, Венти застыл на месте. Были вещи, которые могли поставить на колени даже Бога. "Пойдем. Я отведу тебя в свою комнату". - Сяо потянул за красную шелковую ленту, завязанную вокруг его запястий. Ткань была непрочной, а завязки свободными - если бы он захотел вырваться из своих уз, то смог бы сделать это с легкостью. Хорошо, что он этого не хотел. Это был первый раз, когда Сяо был связан. Алатус был связан несколько дней подряд, Алатус был закован в кандалы, использован и испорчен, пока не перестал узнавать себя. Алатус знал, что его связывание было источником страха, напоминанием о его положении ниже своего хозяина. Но Сяо не был Алатусом. Больше нет. Сяо знал, что ласкающие его сейчас путы - это источник безопасности, напоминание о доверии Барбатосу, о доверии своему любовнику. "Ты скучал по мне?" спросил Барбатос сверху, каким-то образом сохраняя сладкое дыхание своего смеха, даже когда он принимал всю длину Сяо с той невинной грацией, которую мог использовать только Бог. И какой же это был нелепый вопрос. Эти сотни лет ожидания, молитв о том, чтобы Барбатос вернулся к нему домой - Сяо не просто скучал по нему. Он тосковал по нему. За эти сотни лет одиноких скитаний единственным напоминанием об архонтах анемо у Сяо были его статуи, установленные по всему Мондштадту, и цветущие сесилия. Но у статуй не было ни тепла, ни сердцебиения, а сесилия погибли через несколько дней после того, как их выкорчевали. Барбатос приподнял бедра, пока в него не вошел только кончик. Сяо вздохнул: "Больше, чем ты думаешь, Барбатос. Каждый день. Я скучал по тебе каждый день". Архонт все еще висел над ним, сложив руки на груди Сяо, такой прекрасный в своей развязанности. Сотни жизней начались и закончились за то время, что Сяо ждал, государства могли пасть и отстроиться заново - Сяо думал, что если Барбатос заставит его ждать еще секунду, чтобы оказаться внутри него, он окончательно потеряет рассудок. "Вставь его внутрь. Пожалуйста, мне нужно почувствовать тебя, нужно взять тебя, владеть тобой..." Эти отчаянные, умоляющие слова превратились в хныканье, когда Барбатос опустился обратно, медленно, чтобы он мог почувствовать каждый дюйм Сяо, растягивающего его. Изгиб его спины казался изваянным из гладкого мрамора, и когда он наклонился, чтобы поймать губы Сяо, он прошептал: "Ты чувствуешь это, Сяо? Как идеально мы подходим друг другу? Я был создан для этого, создан для тебя". Вот так, с Барбатосом верхом на нем, с этим навязчивым взглядом, мерцающим в его глазах, воспоминания о прошлом наложились на настоящее, и Сяо мог поклясться, что видел пару девственно белых крыльев, возвышающихся над ним. Призрачные остатки их исчезли, но ощущение того, что он находится под защитой любви Архонта, не ослабевало. "Я все еще не могу поверить, что это действительно ты", - осмелился прошептать Сяо, наверное, в двадцатый раз за эту ночь. "Теперь, когда ты вернулся, я хочу тебя каждую ночь". "Каждую ночь", - повторил Барбатос, сжимая его бедра и доводя его до самого основания. "Всю ночь". "Осторожнее с желаниями", - предупредил Сяо, подергивая бедрами, чтобы еще больше погрузиться во влажное тепло, окружающее его. Барбатос вскрикнул, пытаясь устоять на ногах, ногти впились в плечи Сяо. "Думаешь, ты сможешь продержаться всю ночь, старик?" "Кого ты называешь стариком?" Барбатос выстрелил в ответ. Каждый раз, когда его тело перекатывалось и задница встречалась с бедрами Сяо - ритм одновременно жестокий и нежный, - кровать тряслась и дребезжала. Барбатос не знал, ездил ли он на нем когда-нибудь так раньше, такой голодный и жаждущий большего. Он не будет удовлетворен, пока каждая капля семени Сяо не выльется глубоко внутри него, оставляя его полным, влажным и готовым к траху. "Я думаю, ты... извратил..." Барбатос задыхался между божественными стонами. "Это ты не сможешь выдержать меня всю ночь". "Правда?" Сяо насмехался сквозь стиснутые зубы. Ему становилось все труднее и труднее притворяться, что он не находится на грани краха, и его голос дрожал, когда он заговорил. "Посмотрим, сможешь ли ты еще так говорить, когда тебя трахнут моей спермой". Тело Барбатоса задрожало, крепко сжимаясь вокруг него. Это что-то зажгло в нем, открыло желание, о котором он даже не подозревал. Комната закружилась, и Барбатос боялся, что вот-вот потеряет сознание - пока звук чего-то щелкнувшего не вывел его из оцепенения, и две руки обхватили его за талию, повалив спиной на кровать. Он даже не успел перевести дух, как Сяо снова погрузился внутрь. Выключатель внутри Сяо был не просто переключен. Он был разбит в пух и прах. Сяо почувствовал себя животным, зверем. Как будто ему нужно было спарить этого человека под ним, напомнить ему, что Сяо владел им сотни лет в прошлом, владел им в этот момент, и будет владеть им еще сотни лет в будущем. Он хотел размножить его. "Твое тело отреагировало на это, баобей", - хмыкнул Сяо ему в ухо. "Ты этого хочешь? Чтобы ты забеременел от меня?" Под ним Барбатос извивался, приподнимая бедра и пытаясь вобрать в себя еще больше. Хотя он чувствовал Сяо у основания своего живота, это все еще было недостаточно глубоко, поэтому он обхватил руками спину Сяо, а ногами - его талию, удерживая его на месте. "Пожалуйста, Сяо", - кричал он, пойманный в ловушку и заключенный в клетку телом Сяо. Он не хотел, чтобы было иначе. "Внутрь... пожалуйста, внутрь. Сделай меня своей женой, Сяо, будь хорошим мужем сейчас и держи свою жену накачанной твоим концом, хорошо?". Глаза Барбатоса слезились; не от боли, страдания или страха, а от экстаза. Это желание, которое овладевало им... оно было плотским, укоренившимся в нем столько, сколько он себя помнил. Сяо трахал его сильнее. Пот блестел на его груди, как и влага на кончике игнорируемого члена Барбатоса. При каждом толчке все тело Барбатоса сползало дальше по кровати, и Сяо приходилось руками возвращать его на место. Ощущение теплой жидкости, стекающей по спине, вывело его из состояния бешенства, но когда он понял, что это кровь, вытекающая из тех мест, где ногти Барбатоса вцепились в его кожу, он только еще больше погрузился в бред. "Я так долго этого ждал", - шипел Сяо, приникая губами к шее Барбатоса. Он покусывал кожу, оставляя маленькие острые следы там, где его зубы требовали его. "Так долго. Просто чтобы снова прикоснуться к тебе вот так". Сяо аккуратно убрал волосы Барбатоcа с глаз и осторожно поцеловал его в лоб, и все это он делал, не прекращая погружаться в него до самого основания, проникая глубже, даже когда архонт анемо вскрикивал под ним. "Сяо, Сяо, Сяо", - повторял Барбатос, выкрикивая слова сквозь захлебывающиеся рыдания и завесу слез. "Сейчас, сейчас нужен твой приход". "Ты возьмешь все? Не потратишь ни капли?" Барбатос сильнее впился ногтями в спину Сяо, оставив на его коже еще один набор поразительных красных царапин. Жаль, что они не будут постоянными, но, по крайней мере, это давало Барбатосу повод наносить новые отметины на его тело каждый раз, когда они сцеплялись. "Я бы не посмел", - ответил он, его голос теперь едва можно было разобрать. Слова смешивались с его бессмысленными причитаниями и хныканьем - самый прекрасный вид хаоса. "Отдай его мне, Сяо". Да и кто он такой, чтобы ослушаться прямого приказа бога Анемо? Со стоном Сяо почувствовал, как его тело обмякло, когда он выпустил многовековое сдерживаемое разочарование в отверстие Барбатоса. Его было так много, он покрывал внутренности архонта красивым, греховным доказательством преданности Сяо. После того, как Барбатос снова погрузился в дремоту, он не трахал никого другого - ни разу. Он берег это для себя, это была его жертва почитаемому богу Мондштадта, его подношение. Это было ритуально, священно, не то, чем можно поделиться с кем-то еще. Насыщение, должно быть, и привело Барбатоса к кульминации, потому что как только первая капля кончилась внутри него, его собственный член начал жалобно дергаться у него на животе, а затем покрыл их с Сяо груди липкими белыми канатами. Он продолжал умолять и плакать, повторяя "пожалуйста, еще и еще" и "прости меня", но он был настолько потерян в наслаждении, что даже не понимал, чего именно он жаждет. Из отверстия Барбатоса, грязного и болезненного, вытекла тонкая струйка спермы, которая все еще тянулась вокруг члена Сяо. Сяо собрал ее и просунул свои мозолистые пальцы мимо губ Барбатоса: "Нельзя терять ни капли, верно?" Барбатос покачал головой и сглотнул, обхватив толстые пальцы Сяо. Вкус - знакомый, как возвращение домой после долгого отсутствия - заставил его улыбнуться, обхватив пальцами губы. Неохотно Сяо вытащил их, но не забыл размазать слюну с пальцев по губам Барбатоса. Затем он поцеловал эти грязные, покрытые слюной губы, провел языком по ним и вторгся в полость рта. Обхватив лицо Барбатоса мягкой рукой за обе щеки, он прижал его к себе и молча пообещал любить его. "Добро пожаловать домой, Барбатос", - сказал он ему в губы. "Я знал, что ты придешь, чтобы найти меня". Размякнув, Сяо начал отстраняться от него, чтобы они могли очиститься от следов своих грехов, но Барбатос остановил его, крепко обхватив за талию. "Не надо. Оставайся во мне". Тогда Сяо снова погрузился в него, снова поцеловал и поклялся оставаться рядом с ним столько, сколько позволит судьба. - "Это не невозможно". Они долго молчали. Сяо все еще не выходил из него. Невозможно было определить, сколько времени прошло, но это было неважно. Единственное, что имело значение, - это восполнение всех ночей, которые они не могли провести вместе, сколько бы времени ни ушло на то, чтобы лежать в одной позе и прижиматься друг к другу. Сяо подмигнул ему. С тех пор как они закончили, на его лице была все та же довольная ухмылка, и он даже не пытался ее скрыть. "Что невозможно?" Барбатос беспокойно зашевелился и зарылся лицом в шею Сяо. "...Ты знаешь. Ты... сделал меня беременной. Это не невозможно". Сяо мгновенно вышел из ленивого оцепенения, в которое он был погружен. Это... все, что они сказали, было просто словами, вырвавшимися в момент страсти, верно? Конечно, Барбатос не имел в виду... нет. Сяо не годился в отцы. Это была хорошая фантазия - брак, дети, жизнь в блаженном, невежественном покое, как у смертных, - но это было лишь фантазией. Просто фантазия. Когда Сяо не ответил, Барбатос продолжил. "Хм... Я думаю, что два - это магическое число, но я не против большего. Представляешь, как мини-Барбатос бегает вокруг? Ха, какой это был бы великолепный кошмар". Тем не менее, от Сяо не было ни слова. Барбатос не мог всерьез хотеть иметь с ним семью, это должна была быть шутка. Сяо был... испорчен. Он испортит их. "Сяо?" призывал Барбатос, тыкаясь в его щеку. "А, скажи что-нибудь, ладно? Ты меня нервируешь своей тишиной". "Ты... ты серьезно?" Барбатос кивнул. Сяо вздохнул, качая головой в разочаровании. Конечно, он хотел этого, конечно, он хотел дать Барбатосу все, что он хотел, даже детей. Но это было сложно. Они не могли получить все, что хотели, так просто. "Не говори мне таких вещей, Барбатос. Ты знаешь, что я хочу этого так же сильно, как и ты. Но ты также знаешь, как и я, что я не буду подходящим отцом". "Ты идиот." Сяо почувствовал себя так, словно его ударили хлыстом. "Я люблю тебя, но ты идиот", - продолжал Барбатос, хихикая на коже Сяо. "Ты сам говорил это много раз, Сяо. Ты больше не Алатус. Ты теперь свободен, и ты другой. Ты научился быть любимым". "Не говори того, чего не имеешь в виду..." "Я говорю серьезно!" Голос Барбатоса повысился, становясь все более нетерпеливым. "Я не... мое тело не такое, как у человека. Я могу рожать детей. Я хочу родить тебе детей. Ради этого я готов отказаться от вина!" Сяо рассмеялся и усмехнулся: "Нет, не откажешься". "Ладно, может быть, не вино". Тишина снова заполнила воздух, пока Барбатос пытался придумать, что сказать. Ему нечасто приходилось подбирать нужные слова - в конце концов, он был любимым бардом Мондштада, - но это было не то, над чем он хотел шутить больше, чем уже шутил. Он был серьезен, черт возьми. Другие архонты всегда относились к нему как к шуту, как к позорному богу, и, возможно, он заслуживал этого, будучи таким ребенком. Но если в чем-то он и был искренен, если в чем-то он и нуждался в серьезном отношении, так это в этом. "Подумай об этом, ладно?" - вздохнув, решил он. "Я бы не стал говорить, что хочу иметь с тобой семью, если бы не имел в виду этого. Я знаю тебя лучше, чем кто-либо другой, Сяо, и я знаю, что ты не монстр, каким ты себя считаешь. Ты нежный и добрый. Заботливый. Ничто не сделает меня счастливее, чем вырастить с тобой пару маленьких идиотов. Так что... просто подумай об этом. Я никуда не уйду". Эти слова эхом отдавались в ушах Сяо снова и снова. Они не давали ему покоя. Сяо доверял ему. Если Барбатос верил, что Сяо был всем этим - нежным, добрым и заботливым, - то Сяо тоже должен был в это верить. "Хорошо, баобей". Сяо перевернул их так, что Барбатос снова оказался сверху, и стал покрывать влажными поцелуями все его лицо, пока архонт не перестал хихикать, говоря, чтобы он прекратил, что ему щекотно. "Я подумаю об этом". Приступ смеха Барбатоса медленно утих, и в его глазах появилось потерянное выражение. Он пытался скрыть это, глядя мимо Сяо, но якша уже уловил это. Барбатос сглотнул и выдавил из себя тихое: "Прости". Сяо нежно погладил его по волосам, перебирая спутанные косы между пальцами. "Прости за что?" "Мне жаль, что я так долго не возвращался домой". Выражение его лица было душераздирающим. Сяо не хотел больше видеть своего Барбатоса, своего беззаботного, веселого, вечно любимого Барбатоса с таким печальным выражением лица. "Это не твоя вина. Ты не можешь это контролировать". "Но я заставил тебя ждать..." "Ты не заставлял меня ничего делать", - сказал Сяо, заставив его замолчать поцелуем. "Я ждал тебя, потому что хотел ждать тебя. И я бы сделал это снова, без колебаний. Без сожалений". Проведя руками по скрещенным линиям на спине Сяо, Барбатос закрыл глаза и позволил Сяо целовать его до умопомрачения. "Я не хочу снова заснуть. Я не хочу снова покидать тебя". "Не думай об этом сейчас, хорошо?" Ради Сяо Барбатос отодвинул свои сомнения в сторону и расслабился под его прикосновениями. Он был прав. Было бы глупо тратить время, проведенное вместе, на страх перед будущим. Барбатос мог придумать миллион лучших способов провести время, чем хандра, поэтому после нескольких минут молчания он наконец заговорил. "Как бы мы их назвали?" "...Ты имеешь в виду детей?" Барбатос хмыкнул в знак согласия. "А ты не думаешь, что сначала мы должны завести их?" "Ты только сказал, что подумаешь об этом. Ты еще не согласился". Это было правдой. Сяо все еще не знал, готов ли он принять такое решение, но он заверил Барбатоса, что подумает, и так и сделал. Он думал о маленьком ребенке со следами сине-зеленых бликов в волосах. Он подумал о ребенке, который суетился, когда Барбатос пытался заплести его волосы в милые косички. Он думал о том, что у него есть настоящий дом, куда можно вернуться, что у него есть жизнь вне его обязанностей защитника Лиюэ. Он думал о том, как по утрам с трудом готовит завтрак для своих двух баобабов, а ночью укладывает их спать. Это был мир грез, в котором он мог легко потерять себя, и он изо всех сил старался понять, что эта мечта может стать реальностью. Все, что ему нужно было сделать, это произнести слова. "Однажды, хорошо?" сказал Сяо, борясь со слезами на глазах. "Может быть, не сейчас. Но однажды. Это обещание".