Красный замок. 260 г З.Э.
На кровавом ложе лежала юная женщина. Мейстер, принимавший роды и получивший щедрое вознаграждение с поклоном покинул затемненное помещение. Энния Мартелл подошла к измученной роженице, её чудесные золотые волосы прилипли к висками, неукротимые зеленные глаза смотрели устало и обреченно. Копошащийся, завернутый в лиловый шелк сверток лежал рядом с девушкой. Дорнийка склонилась над ребёнком — дивной девочкой с золотистым пушком на голове и глазами глубокого фиалкового оттенка. Энния сокрушенно вздохнула, не было никакой надежды: внешность ребенка слишком явственно говорила о своем происхождении. Дракон и лев произвели на свет это несчастное дитя. Молодая женщина, которой только прошлой весной исполнилось семнадцать лет, со слабым стоном попробовала сесть. — Не поднимайся, — поспешила уложить её дорнийка, она сама не так давно произвела на свет ребенка и знала, какая слабость владеет телом пережившим роды. — Отдыхай Джоанна. — Что с ней будет? — спросила зеленоглазая красавица голосом слабым, но достаточно твердым, чтобы за ним угадывалась сильная воля. — Полагаю, её отдадут на воспитание, — Энния пощекотала ребенка под подбородком, девчушка закряхтела. — У неё его глаза, — впервые отчаяние прорвалось сквозь маску светской выдержки. — Ей не дадут спокойной жизни, если Тайвин, или мой брат узнают, то … — она не договорила внезапно всхлипнув и прикусив белую изящную кисть. — Прекрати! — принцесса подняла девочку на руки и, прижав к себе слегка покачала. — Ты ведь знала, какая опасность поджидала это дитя. — Да, но я надеялась, что она будет похожа на львов, а она унаследовала валирийские глаза! — Джоанна подавила желание горестно разрыдаться. — Есть ли возможность спасти моё дитя? — Боюсь, что нет дорогая, принцесса Рейлла велела доложить ей как только ты разрешишься от бремени, она желает удостовериться, что бастард покинет Красный замок, — сказала дорнийка с сожалением. — Бастард! — зеленные глаза вспыхнули от гнева. — Дочь Джейсона Ланнистера, произвела на свет бастарда! — внезапно она расхохоталась, от этого леденящего смеха Энния вздрогнула, ребенок заворочался у неё на руках. — Прошу тебя, милая будь потише, — зашептала принцесса с тревогой оглядываясь. — И, так чудо, что вести о твоей беременности не достигли слуха принца и твоего кузена. Принцесса Рейлла тоже будет молчать, иногда, когда это требуется женщины умеют хранить секреты друг друга. — Энни, — позвала Джоанна необыкновенно жалостливым голосом, дорнийка приблизилась к девушке. — Помоги мне, помоги нам. Дорнийка посмотрела в изумрудные глаза и вновь ощутила слабость как в тот день, почти год назад, когда при дворе представили семнадцатилетнюю Джоанну Ланнистер.***
Это случилось в день печальной коронации Джейхериса II, король недавно лишившийся почти всей семьи в трагедии Летнего Замка, повелел провести скромную церемонию. Его помазали семью елеями в септе Бейлора и возложили на серебряные волосы черную корону его деда короля Мейкара. Энния тогда была беременна дочерью Элией, её немного мутило от запаха воскурений и пения септонов. Внезапно внимание дорнийки привлекла необыкновенно красивая девушка в шелковом платье цвета весенней травы, с изумрудным колье на горделивой шее и великолепными золотистыми волосами, спускавшимися ниже спины. Девушка стояла недалеко от гордого Тайвина Ланнистера, который накануне был посвящен в рыцари. Юноша бросал нежные взгляды на прелестницу и не мог сдержать улыбки любуясь её серьезном лицом. Рядом с юнницей стоял еще один ланнистерский лев — сир Джейсон. Дорнийка сообразила, что девушка должно быть и есть та самая Джоанна Ланнистер, которую должны были определить в фрейлины к принцессе Рейлле. Сама принцесса вместе со своим супругом-братом находилась подле короля лицом ко всем собравшимся. Уцелевшие драконы, Рейлла держала на руках новорожденного принца Рейгара. В тот день Энния заметила, что Эйерис был особенно печален, его взгляд бесцельно блуждал по септе, по присутствующим гостям, пока не остановился на лице юной Джоанны, тут его лиловые глаза удивленно расширились. Вечером устроили пир на котором девушка много танцевала, особенно с явно влюбленным в неё кузеном и с принцем. Рейлла сделала вид, что ничего не замечает, но всем остальным интерес принца бросился к глаза. Веселье продолжалось, Эннии было тяжело: болела поясница и она чувствовала, как опухшие ноги больно впиваются в узкие изящной работы туфельки. Они искала взглядом красавицу Джоанну и не находила её, похоже тем же самым был занят и Тайвин. Только в отличие от Эннии он не заметил, что и принца Эйериса тоже нигде не было видно. Спустя час принц объявился и занял свое место рядом с постылой супругой. Джонна чуть позже невозмутимо вошла в пиршественный зал. Тайвин улыбнулся ей и поспешил пригласить на танец, она с очаровательной улыбкой согласилась. В то время разгорелась война Девятигрошевых королей, Джехейрис послал за узкое море вестеросские войска, чтобы противостоять, главным образом, ужасному Мейлору Блэкфайру. Эйрис и Тайвин оказались в составе экспедиционного корпуса, Красный замок словно осиротел лишившись самых блестящих и отважных рыцарей. Энния оправившись от родов, сблизилась с прелестной Джоанной, именно старшей подруге девушка доверила свою тайну. У неё уже два месяца, с того самого времени как войска покинули Вестерос, не было лунных кровотечений. Не трудно было догадаться, что могло случиться. — Неужели он тебя обесчестил? — спросила в сильной тревоге дорнийка. — Нет, я сама захотела, — девушка гордо посмотрела на подругу. — Принц был несчастен, я посчитала, что если могу его утешить такой малостью как моя честь, то это того стоит. — Ты любишь его? — осторожно поинтересовалась Энния. — Нет, — Джоанна опустила глаза. — Но я ему сочувствую и … жалею его. Долго скрывать состояние новой фрейлины было невозможно, дорнийская принцесса сама поговорила с Рейллой. Той не понадобилось никаких объяснений она и так догадалась кто был отцом будущего ребенка. Оскорбленная принцесса велела держать Джоанну в покоях дорнийки до самых родов, девушка тяжело переживала свое пленение, но компания Эннии её утешала. В день, когда стало известно о гибели сира Джейсона Ланнистера у его дочери начались роды. И вот сейчас две беззащитные девочки зависели полностью от неё. Дорнийка посмотрела на подругу, затем перевела взгляд на крошку, которую держала на руках, в груди разрасталась бесконечная жалость. Почему из-за мужского эгоизма должны страдать невинные? Дорнийка вновь посмотрела в лиловые глаза новорожденной. — Скажи, согласилась бы ты, если бы твоя дочь жила где-то очень далеко? — заговорила принцесса, Джоанна жадно прислушалась. — Что если она вырастет в красавицу, будет знать взлёты и падения, родит детей и состарится, но никогда не появится в Вестеросе? Ты не будешь знать, что с ней, но главное не это, а то, что она будет жива и благополучна. Как ты на это смотришь? — Ты хочешь увезти её в Дорн? — с надеждой спросила Джоанна. — Нет, дорогая, — Энния подошла к ней и передала ребёнка. — Она будет далеко, очень далеко и от Вестероса, и от Дорна, даже не на этой земле. Джоанна прижала дочь в белой груди, ей удалось сесть, опираясь спиной на подушки. Прелестная малышка закрыла фиалковые глаза и мирно уснула. Девушка не совсем поняла о чем говорит дорнийская принцесса, но посчитала, что лучше довериться ей. — Я согласна, если это позволит моей девочке жить, — тихо произнесла Джоанна. Энния проверила как закрыты двери, затем погасила все свечи кроме одной, взяла тонкий стилет дорнийской работы и провела им сначала по своей ладони затем по ладони Джоанны, та даже не поморщилась. Принцесса соединила их руки рана к ране и зашептала слова на древнем ройнарском языке. То чему научила её старенькая няня из сирот Зеленокровной, легко вспоминалось и ложилось горьковатым медом забытых слов на язык. Няня предупреждала её, что такое можно сотворить лишь однажды: растянуть время и разрушить преграды между мирами, чтобы спасти одну жизнь Она предупреждала, чтобы Энния сберегла и передала эти знания дочери, большего сказать не позволяли лежавшие на женщине запреты. Но сегодня сердце дорнийки переполнило сочувствие, она решила поделиться своим даром с юной подругой. В комнате словно сгустилась темнота, Джоанна смотрела не мигая на вдохновенное лицо женщины, на её черные глаза в которых словно сверкали молнии, на иступленное лицо с широкими скулами. Тьма подступала к кровавому ложу, она завертелась с бешенной скоростью черным вихрем вокруг ребенка. Джоанна стиснула зубы, когда почувствовала, что маленькое живое тельце на секунду пропало, а затем вернулось, но уже иным более тяжелым и холодным. Тьма отступила и в комнате посветлело, Энния в изнеможении опустилась прямо на пол. Джоанна смотрела на дитя, которое было завернуто в лиловый дорнийский шелк. Они увидела незнакомое посеревшее личико и распахнутые голубые глазки, ребенок был мертв и Джоанна залилась слезами. Она поняла, что её дочь, её первенец и правда находится где-то очень далеко, там где его не достанет мстительная рука Тайвина, или яд принцессы Рейллы. Энния поднялась на дрожащие ноги и подойдя к двери отворила её, затем велела служанке привести мейстера. Немного сердитый Пицель вскоре показался на пороге комнаты. — Ваше высочество? — почтительно спросил он у Эннии. — Чем еще могу быть полезен? — Дитя погибло, — тихо произнесла дорнийка, мейстер в страхе отшатнулся от неё, ему почудилось, что из её глаз на него смотрит что-то очень древнее и бесконечно опасное.Париж. Мост Менял. 1400 г. от РХ.
Повитуха покачала головой, она завернула ребенка в простынь и положила в приготовленную колыбель. — Жаль хозяйка, но девочка мертвенькая, — произнесла женщина без особого сочувствия. Подумаешь, велика потеря — это ведь всего лишь девчонка. Тем удивительней была реакция жены ювелира, Жакетта всё так же сидя на родильном стуле, не меняя положения спрятала лицо в ладонях и горько зарыдала. Встревоженный муж, который ожидал снаружи, услышав плач жены и отсутствие детского крика все понял. Он как-то потерянно провел ладонью по лицу и опустил голову, ему было жаль Жакетту и того маленького, который сегодня должен был появиться на свет. Но на все воля Божья, у них есть Лоиза — чудо, а не девочка, завтра же он сделает пожертвование в Церковь и попросит отца Сильвестра молиться за Жакетту и старшую дочь. Повитуха, собрала свои вещи и кивнула своей помощнице, обе вышли оставив хозяйку наедине с её горем. Гоше передал женщинам заготовленный кошель с вознаграждением, повитуха поклонилась, и вскоре обе покинули притихший дом ювелира. Мэтр Легуа отослал служанку, а сам немного поколебавшись, все же вошел в тускло освещенное помещение. Жакетта переместилась на кровать и легла, укрывшись одеялом. Она теряла уже второе дитя, после Лоизы не получалось выносить здорового ребёнка. — Можешь радоваться это была девочка, — неожиданно зло произнесла Жакетта горестно всхлипывая. — Ну, не надо, так, — его сердце было готово разорваться от жалости. — Я ведь говорил, что был бы рад и девочке. С ними хлопот меньше, а потом можно выдать замуж за парня с толковыми руками и головой. Девочке я был бы тоже рад, — он словно оправдываясь, присел на край кровати и погладил опечаленную супругу по плечу. — Не надо, Господь прибрал наше дитя с какой-то целью. — Она ведь даже не крещенная, — женщина вновь принялась всхлипывать. Внезапно словно ветер пролетел по комнате, отчего огонек в лампе задрожал, муж и жена ничего не заметили, но где-то в глубине дома пробудилась Лоиза и громко заплакала. Жакетта вздрогнула и повернулась к мужу, не успели они обменяться взволнованными вопросами, как вдруг со стороны колыбели послышалось кряхтенье. Супруги кинулась к люльке, они с изумлением увидели, что их дочь была жива! Она смотрела темными неопределенного цвета глазами наверх, золотистый пушок волос окутывал головку изящной формы. Супруги радостно вскрикнули, Жакетта подняла девочку и прижала к своей груди. Гоше выбежал позвать служанку и распорядиться догнать повитуху. Пусть знает, что ошиблась негодная! С этого дня радость поселилась в доме ювелира на Мосту Менял. Девочка росла необыкновенной красавицей, а её лиловые глаза покоряли любого кто попадал под их взгляд. Одна Лоиза недоверчиво относилась к младшей сестре, она не могла бы сказать чем именно Катрин так сильно раздражает её, но чудилась ей в девочке какая-то нездешность и недостоверность. Хотя родители не обращали на хмурость старшей дочери внимания, полагая, что это обычная в таких случаях сестринская ревность.