***
— У меня есть холодная пицца, осталась с просмотра матча, — Ридель почесал гладкий затылок, демонстрируя Шнаю свои скудные запасы продовольствия. — Значит время показать свои отсутствующие навыки готовки! — весело проговорил Шнайдер, — берём хлеб, пару яиц, сыр, соль, перец, доставай зелень и… Масло подсолнечное. — Ты что задумал? Кристоф прогнал хозяина дома с кухни и принялся за готовку самого простого, но очень вкусного ужина. Через минут пятнадцать Оливер, почувствовав запах чего-то жаренного и подгоревшего сыра, заглянул к Шнаю. — Ты тут что за Feuer frei устроил?! — Ты вовремя, всё готово, прошу к столу! Чай, кофе? Оливер вспомнил, как-то же самое говорил ему сосед по комнате в общежитии — Хайко Пауль Хирше, который недавно стал Ландерсом (Ридель был при этом свидетелем, его очень тронуло, что из всех, кого мог позвать Пауль, он пригласил именно Олли). Вот только его солнышко иногда говорило при этом «любимый», а Кристоф его так не называл. «Ехать в гости к Паулю просто, чтобы он сварил мне кофе и подавая, сказал: «Это твоя чашка, дорогой, как ты просил — две ложки сахара, кофе столь же сладкий, как и ты», а после фразы его милая улыбка и не менее милое, но за редким исключением раздражающее «м?», обязательно поеду к нему в гости. На день рождения!» — Чай, он там, в левом шкафчике, справа на второй полочке, вон тот, в зелёной баночке с крышечкой с красным узором. Трапеза продлилась совсем недолго, так Ридель не терпелось поехать с другом в бар и, опять напившись, почувствовать, как Шнайдер тащит его на себе, сажает в машину, как Оливер падает ему на колени, а Шундер придерживает, чтобы пьяное тело не упало на грязный пол такси. Ему хотелось почувствовать заботу и прикосновения пока что, самого близкого человека. — Два мартини! — скомандовал Ридель, — вон к тому столику. Сидели они в углу, там было темно и уютно. — Ну так что, — спустя пору бокалов начал разговор Кристоф, — рассказывай, почему ты почувствовал себя одиноким? — Да что ж тут непонятного? У меня никого нет. — Я? — Нет, ты не тот человек. Мне не хватает девушки, с которой я мог бы, не знаю, ходить в кино. Слушай, я даже толком разобраться не могу, может быть мне парень нужен… — Ты зачем так сразу?! Кто заставил тебя усомниться в… Ну в этом. Оливер пристально посмотрел в глаза Дума, надеясь, что всё понятно и так, но нет, непонятно. — Эх… Пауль. — Так и знал! Всё этот клоп виноват! «Забавно, Шнайдер, ты теперь клоп». — Мне не с кем сходить в кино, — перевёл тему Ридель. — Сходи со мной. — Мне не с кем ходить по парку за руку. — Ходи со мной, даже за руку, разрешаю. — Мне некому плакать в плечо при неудачах, эмоциональном выгорании или депрессняке. — Я хоть раз отвернулся от тебя, когда ты плакал, когда тебе было плохо? Нет. — Мне… — Оливер! — Шнайдер перегнулся через столик, задевая краями кофты бокалы, приблизился к уху Олли и прошептал. — Я не хочу, чтобы у тебя кто-то был… Я не хочу тебя терять. Да, помню, говорил, что выкарабкаюсь, но нет, не смогу. Если у тебя кто-то будет, я уйду далеко, даже не на второй план… И вдруг Ридель чувствует на своих губах чужие… Нет, родные губы, которым всегда было место там, где они сейчас. Кристоф долго не отлипал от Олли, но не углублял поцелуя. — Ничего не говори, замяли, — густо покрасневший от стыда, или выпитого, или возбуждения, Дум вернулся на место. — Короче ты, думаю, понял, что я не хочу уступать тебя кому-то. Тогда, ещё во времена учёбы, я понял, что нет мне никого ближе тебя. Мне нужен только ты. — В таком случае поцелуй меня ещё раз, и я буду рад отказаться от женского пола. И Кристоф выполнил простую просьбу. — Я требую больше. И я знаю, что ты можешь дать мне то, чего желаю. — Прямо здесь или в машине? Давай лучше в кровати? Домой дотерпишь, я вызову такси. Ридель обессиленно рухнул на стул с мягкой обивкой и махнул рукой. — Ладно, — и Оливер понял, что не так уж ему и плохо быть «одиноким, никому не нужным человеком».Eine
11 апреля 2022 г. в 08:18
Оливер был тем человеком, который любит свой день рождения, он не видел причин не любить эту дату. Обычный рабочий или выходной день. Зачем придавать ему значение?
Но тридцать восьмое празднование он решил сделать особенным. Правда, пока не знал как.
Ничего не придумав за две с половиной недели, в утро одиннадцатого числа он просто напился, что делал крайне редко.
«Одинокая сволочь… Вот, я сижу один, с бутылкой чего-то непонятного в руке, и всем всё равно, что я пью, что со мной будет после этого» — привёл самый простой пример своего одиночества Оливер.
Друзья, конечно же, звонили ему, поздравили, сказали, что на выходных соберутся все вместе и круто отпразднуют, но разве этого хотел Ридель? Он хотел простого человеческого тепла или без «п».
Давний, со времён колледжа, друг просто обязан был как-то помочь в этой ситуации, чем он, собственно и решил заняться.
«День рождения, с Олли не так сложно, как с Рихардом, например, Ридель любит этот день, поэтому я куплю ему… Что я куплю ему? Ничего не куплю, угощу где-нибудь в баре».
Звонок в дверь очень обрадовал Оливера, но это был лишь курьер с какой-то забытой посылкой.
«Когда я успел это заказать? Что это вообще?»
— Не имеет значения когда-нибудь я обязательно посмотрю, что там.
«Сам он ни за что не придёт! Чёрт кудрявый» — после этого заключения Оливер решил позвонить.
— Алло, Шн-шн-ш-нэ… Чёрт! Шнай-дер, а… — язык заплетался, даже не думал понятно произносить не то что слова, даже отдельные звуки, — т-ты это… Приди сюда.
— Олли, господи, да ты бухой в кончину! Ты хоть дома?! Дебила кусок! — тут же взвился Кристоф.
— Ой, да иди ты… Я не бухой, это ты бухой!
Оливер сбросил вызов.
«Ну. И. Лад-но».
Шнайдер, который думал приехать к Оливеру ближе к вечеру и затащить его в бар, после звонка подорвался с места и кинулся в гараж, заводить машину.
— Оливер, придурок, открывай, гад!!! — орал он в домофон.
— О, Ш-ш… Кр-р-рхкх… Дум, привет, заходи.
— Ты зачем напился? — допрашивал Шнайдер, пока держал под руку полуживого друга.
— Да чёт грустно стало, одиноко, Шна-а-ай… Я такой никому не нужный.
Кристоф поднял взгляд и увидел, как по щеке Оливера потекла слеза.
— Давай не раскисай тут. Сейчас проблюйся и поедем, прогуляемся.
Пока Ридель пошёл выполнять наказания, Кристоф решил выпить чего-нибудь.
— Пу-пу-пу-ру-пу-пу-пу, заварю-ка кофейку, кофе-машинка в помощь.
Слушать, как выворачивает Риделя было не самым приятным занятием, поэтому Кристоф начал отбивать ритм, подходящий для какой-нибудь панк-песенки.
— Всё, я почти готов, приму таблетки и пойдём гулять.
— Хорошо, жду в коридоре.
Минут пять Оливер гремел где-то на кухне, потом в спальне и, наконец, всё-таки вышел.
— Олли, ты даже в этом мешке выглядишь потрясно.
— Не надо смеяться, не хочу я сейчас всю эту мешуру натягивать.
— Я не смеюсь, ты правда секс.
Они ехали по городу, потом выехали на трассу, и Кристоф, включив драйвовый Motörhead, вдавил педаль газа в пол и начал подпевать.
— У меня никогда не было постоянной девушки,
Мне нравится, как я живу,
Нравится мчаться вокруг света.
Мне нравится дурачиться, нравится покорять.
И если я уйду, ты будешь скучать по мне.
Я уйду, потому что я люблю рок-н-ролл,
Он удовлетворяет мою душу.
Если так и должно быть, я не стану сердиться.
У меня есть рок-н-ролл, чтобы спастись от холода.
Если он есть, всё не так уж и плохо.
Рок-н-ролл! Рок-н-ролл!
Е-е-е-е!!!
— Да ты просто гениален! Зачем нам Тилль, если ты так круто поёшь? — смеялся Оливер, гладя на Шнайдера, выжимающего из себя последнее дыхание для завершающего «Рок-н-ролл».
— Смешно тебе? — шуточно злился Кристоф.
«Отпустило его — это хорошо» — думал он.
Сделав несколько кругов по загородному шоссе, Кристоф устал.
День постепенно клонился к концу, на электронных часах показывало без пятнадцати четыре.
«Самое время поворачивать домой».
— Куда ты едешь теперь? — поинтересовался Олли.
Кристоф ответил вопросом на вопрос:
— Помнишь, несколько лет назад у нас был концерт, а потом ты повёз меня в лесополку?
Ридель кивнул и улыбнулся.
— Прекрасная ночь была. Приятное воспоминание. Так а едем куда?
— К тебе домой. Праздник не окончен, мы что-нибудь поедим и поедем в бар, потому что там толком из еды ничего не подают.
— Поедем? Ты не пьёшь? Зачем тогда будем куда-то ехать? Я не хочу пить один!
— Ну… Поедем на моей машине, а вернёмся на такси.
— Зачем?
— Надо.
Больше никто не сказал ни слова.