похоть

«Камики-сан, могу я... п-поцеловать вас?» Камики Юи была человеком целеустремлённым. Несмотря на предпочтение сидеть за кулисами, она всегда добавилась, чего хотела. А если её планы срывали, то она строила более грандиозные и более жестокие – к тем, кто эти планы сорвал. Она найдёт нового лидера для клана Чиёда, которым будет управлять, и нового подходящего короля Нео-Токио, и сделает всё, чтобы от неё потребуется, чтобы отомстить всем, кто уничтожил её многолетние труды. Минато, Шинагава, Тайто, Адачи, Ота и в особенности Оджиро и Казуки Аояма. Все они ещё поплатятся. Особенно Оджиро. Но Юи была женщиной терпеливой, она знала: чтобы победить, нужно идти на жертвы. К тому же, выбора-то у неё особо и нет – клан Ота были единственными известными ей наёмниками Нео-Токио. Вряд ли они проиграют второй раз, в конце концов, даже у отпетых наёмных убийц должна быть честь. Её снова провели шестёрки Соноды внутрь, но по ним было видно, насколько они были настороже. Девчонка не опускала вниз свой гранатомёт, громила ходил с тесаком наперевес, другие двое вертели ножи в руках. Неожиданная осторожность, несколько раздражающая, но логичная – в конце концов, естественно ожидать нападения от человека, которого они недавно обокрали. Сонода сидел на том же самом месте, закинув ноги на ящик. Глаза у него были прикрыты, но он открыл их спустя секунду после того, как они вошли внутрь. Не слишком хорошая реакция для человека его положения, но Юи предполагала, что он намеренно не отреагировал раньше. В голове у него творится полный бардак, пытаться понять его ход мыслей себе дороже. — Камики-чан? – Ленивый тон, которым он когда-то приветствовал её, всё ещё тут, не поменялся. – Чем могу быть полезен на этот раз? — Ты и в прошлый раз был не очень-то полезен, – Юи прикрывает глаза и чувствует спиной, как шестёрки позади неё напряглись, приготовили оружие. Она кладёт чемодан на ящик, открывает его, показывая деньги. – Но надеюсь, что на этот раз исправишься. — Хе~ Сонода заглядывает внутрь, бегает взглядом. Юи не собиралась его обманывать – там были настоящие деньги, никакой подставы. Работу она предпочитает честную, пусть и не самую чистую. Сонода поднимает взгляд на неё, вскидывает брови. Видимо, ждёт, когда она продолжит. Можно было бы подумать, что он хочет рассудить, будет он браться за задание или нет, но он не создавал впечатление человека, который думает в принципе о своих решениях. — Я хочу, чтобы вы избавились от Казуки Аоямы и Оджиро Отори. Они, скорее всего, где-то скрываются, но вряд ли вышли за пределы Нео-Токио. Сделайте с ними, что посчитаете нужным. «Но только так, чтобы я больше никогда не слышала о нём» Сонода изгибает одну бровь, снова смотрит на деньги. По его взгляду Юи понимает – он считает, что оригинальностью она не блещет. Да, наверное, неправильно снова обращаться к помойным неудачникам, которые даже прошлое задание не смогли выполнить, но у Юи и без того слишком много дел на данный момент, чтобы заниматься поиском двух дезертиров. — ...оставьте нас. Юи кидает беглый взгляд назад, замечая недовольство в лицах шестёрок. Цыкают, но уходят. Она не может не отметить то, как они послушно ему подчиняются, несмотря на всю хаотичность их клана. Впрочем, Юи видела, что было в прошлый раз, когда на него попытались организовать нападание – он в одиночку избавился от десятка людей, которые покусились на него, не получив даже и царапины. Нет сомнения в том, что его власть в этом районе заработана его силой, вряд ли есть в этом клане хоть кто-то, кто мог бы ему противостоять или хотя бы остаться целым после столкновения один на один. Сонода закрывает чемодан и сталкивает его ногой с ящика, встаёт на ноги. — Мне не нужны твои деньги. Неужели отказывается от задания? Юи, не меняя выражения лица, чуть наклоняет голову вбок. — Отказываешься? — Я этого не говорил. Сонода достаёт нож из внутреннего кармана пальто, и Юи инстинктивно напрягается. Внешне не подаёт виду, смотрит на него, не двигается, но уже готова схватить пистолет. — Я сделаю это только потому, что ты мне нравишься. Сейчас Юи уже не сдерживает реакции – удивлённо вскидывает брови и напрягает плечи. Ответ неожиданный и, что более важно, настораживающий. Для человека, ищущего денежную выгоду во всём, это крайне подозрительный ответ. Юи ожидает подвоха. — Ты хочешь, чтобы я сделала что-то взамен? И она его получает. — Хаос вокруг тебя потрясающий, Камики-чан. Я хочу увидеть тот хаос, в который ты погрузишь мир. Возможно, он не врёт, но его лицо говорит о том, что сейчас это не единственное его желание. Сонода стаскивает с лица противогаз, обнажает свою ленивую улыбку и вертит в руке ножом. Его глаза оглядывают её с ног до головы, и Юи понимает, к чему всё ведёт. Этот взгляд ей знаком и знаком, наверное, каждой девушке в мире. Это тот взгляд, которым иногда на неё смотрел Теншин во время работы. Это тот взгляд, которым мужчины провожают её по улице. Это тот взгляд, которым Оджиро когда-то давно смотрел на неё, когда ещё был ребёнком. Похоть. Юи вздыхает, расстёгивает пальто. Чтобы победить, нужно идти на жертвы, это надо помнить. — Плата телом – не самое обычное явление, которое можно ожидать от кого-то, вроде тебя, но, наверное, стоило бы. — Секс? – Сонода наклоняет голову вбок. – Нет, Камики-чан, ты не поняла. Я хочу не тебя. Я хочу твой хаос. ...у него не все дома. Сонода перехватывает крепко рукоять ножа и резко замахивается, попадая ей прямо в грудь, но не пронзает, а тянет лезвие вниз, рвёт одежду, задевая даже бюстгальтер. Юи шипит, потому что острие задевает и кожу, оставляя неглубокую, но длинную царапину от груди до середины живота. Взгляд у него тот же, что и у остальных. Но цель у него совершенно иная. Юи хмурит брови, стягивает пальто с плеч, откидывает его. Сонода хватает её за волосы на затылке, фиксирует на месте, и сам целует, и идёт сразу в атаку, проталкивая свой язык. Оджиро был ещё ниже неё, когда скромно спросил, заикаясь, можно ли ему её поцеловать. Она разрешила, и поцелуй был очень невинный и целомудреный – он даже не попытался сделать что-то из ряда вон. Схватился дрожащими руками за одежду на её плечах, крепко зажмурил глаза и боялся шелохнуться. Юи ударила по руке Соноды, выбивая из неё нож, и он сразу же положил освободившуюся ладонь ей на грудь. Юи дёргается, от неожиданности кусает его за губу, потому что руки у него холодные, как и кольца. По телу пробегают мурашки, одно из колец задевает мгновенно затвердевший сосок, и Юи выдыхает прямо в поцелуй от неожиданности. Сонода улыбается, она это чувствует на своих губах, и оттягивает её волосы назад. Оджиро так не мог. Его руки дрожали, и он боялся лишний раз прикоснуться, и тогда Юи, тихо посмеиваясь, взяла его за ладони и положила на свою грудь. Его щёки пылали, но он не убирал руки, очень осторожно сжимая и краснея всё сильнее каждый раз, когда слышал выдохи Юи. И целоваться снова не лез, поэтому Юи сама его целовала и проводила языком по губам, слыша, как он каждый раз ошарашено выдыхал. Сонода был активнее, агрессивнее, грубее. Языком прошёлся по поверхности зубов, игнорируя периодические укусы, и это всё было больше похоже на то, будто он пытался трахнуть её языком в рот. Впрочем, опыт, в отличии от Оджиро, чувствовался. Хах, интересно, это та девчонка из его шестёрок была? Она бьёт его ногой в бёдро, бьёт ощутимо, отталкивает, и потом бьёт ещё сильнее, отправляя в полёт. Тяжело дышит, слизывает чужую кровь с губ, и смотрит на то, как он смеётся, лёжа на спине. — С дамами так не обращаются, Фучо Сонода, – говорит она, игнорируя странное тепло внизу живота. – И даже с мусором, вроде тебя. Сонода смеётся громче, поднимает голову. Взгляд его не изменился, на самом деле, кажется, что его улыбка стала даже шире. Когда Юи замечает на его бледной коже румянец, с удивлением обнаруживает, что собственные щёки тоже горят. — Да, Камики-чан... Дай мне свой хаос... У Юи зубы скрипят от злости. Потому что он не говорит прямо, что хочет взять её, он без конца говорит про какой-то там хаос, и это явно не то, чем она гордится. Она гордится своим телом, крепким, сильным, без единого шрама. У неё выделяющаяся талия, красивые бёдра, длинные ноги – это то, чем она действительно гордится, и на что не обращает внимания Сонода. Тем не менее, от грубых прикосновений внутри что-то щёлкнуло, как зажигалка. Что-то распалилось, требовало больше, даже несмотря на кровоточащий торс. Юи рванно выдыхает, приближается за пару шагов и седлает бёдра Соноды, тут же хватая за волосы, также грубо, как это делал он. Целует, перехватывая инициативу, уже не позволяет ему самому хозяйничать в неё во рту и ощущает, как в этот же момент его руки вцепились ей в бёдра, впиваются ногтями, и это ощущается даже сквозь ткань её комбинезона. Ладони поднимаются вверх, хватают за ягодицы, резко притягивают, и Юи чувствует промежностью его возбуждение. От неожиданности даже отрывается, чтобы выдохнуть удивлённо, и смотрит на него несколько растеряно. — Я хочу... – Голос у него хриплый. – Чтобы тебя слышали... Не чтобы он слышал её. Чтобы другие её слышали. С Оджиро наиболее вокальным был он сам. Юи даже не сдерживалась толком, потому что для неё всё было не настолько хорошо, как для него. Но каждый раз, когда она издавала хоть какой-то звук, он стонал громче, прижимаясь к ней ближе. Счастье в его глазах заводило сильнее, чем всё то, что он неумело проделывал руками у неё между ног. Сонода проводит ладонью по её животу и между грудей, собирая кровь на своих пальцах, и почти сразу опускает руку вниз, заползая под нижнее бельё. Когда его пальцы прижимаются к ней, Юи осознаёт – она мокрая. Ещё даже без непосредственного вмешательства, её организм уже желал этого, уже готовился. Нежность Оджиро привела к тому, что они привели над прелюдиями больше времени, чем требовалось бы. Грубость Соноды привела к тому, что Юи сейчас судорожно хваталась за его ремень, пытаясь расстегнуть его, пока глаза прикрыты. Сонода целует её шею, периодически кусает, всасывает кожу, и это особенно заметно на её аристократично бледной коже. Его пальцы погружаются внутрь, и Юи резко выдыхает, открывая глаза. Он не снял кольца. И пальцы его смазаны в её собственной крови. Это всё крайне опасно, отвратительно, и очень, очень заводит. Юи напрягает мышцы бёдер, насаживается сама, отпускает ремень и хватается за чужое пальто, тянет его вниз. На них слишком много одежды. Она чувствует кожей его ухмылку, и её это раздражает. Между ней и этой помойной крысой есть одно существенное отличие: он не сдерживает свои желания. Он делает то, что хочет, чтобы удовлетворить себя. Камики Юи столько лет была одержима желанием защитить клан Чиёда, даже когда решила лишить девственности одного из потенциальных наследников, так как сразу разглядела его потенциал, что забыла о том, чего хочет она. Она думала о том, что мальчиками-подростками легко управлять, легко влюбить в себя, и даже если чувства потом пройдут – первая любовь всегда оставляет за собой след. Она думала о будущем своего клана и как могла бы управлять им, стоя в тени, используя чувства нового короля. И только сейчас Камики Юи думала о том, что она хочет, чтобы в неё вошли не пальцами. Что она хочет, чтобы её тянули за волосы, пока она грубо царапает длинными ухоженными ногтями чужую спину. Что она хочет кричать так, чтобы можно было сорвать голос, и чтобы ей на ухо стонали так громко, чтобы она не слышала свой собственный голос. Камики Юи хочет, чтобы её грубо взяли и трахали до тех пор, пока она не забудет собственное имя. Сонода одной рукой расслабляет свой галстук, потом убирает от неё руки, чтобы скинуть пальто. Юи пользуется мгновением полной власти, хватая одной рукой за шею, сжимая крепко, не достаточно, чтобы придушить, но достаточно, чтобы оставить ногтями тонкие царапины. Второй рукой заползает под штаны, обхватывает стоящий член, проводит ладонью вверх-вниз пару раз, с наслаждением наблюдая за удивлением на лице Соноды. Он тяжело выдыхает , чуть разводит ноги, кладёт руку ей на талию и притягивает ближе к себе, прижмаясь грудью к груди. Юи больше не хочет тянуть. Ей надоело. Она хочет, чтобы то, что она держит сейчас в своей руке, было внутри неё. И она видит, что он это понимает, и ожидает. Сонода Фучо, как и все в его клане, не знали о таком человеческом пороке, как гордость. Сонода хотел, чтобы она тоже о нём забыла и отдалась полностью. Только Камики Юи всё ещё на работе, и неважно, что происходит прямо сейчас – она в любой момент может его прикончить, если ей надоест, и они оба об этом знают. Но, как говорилось ранее, Сонода не тот человек, который стал бы сдерживаться в своих желаниях, и предпочитает брать всё и сразу. — Я хочу выебать тебя так, что ты будешь думать только об одном. «Хаосе», наверное, думает он, но Юи думает только о его члене. Валит её на спину, берёт ноги под колени и входит грубо, резко и очень глубоко. Юи выдыхает, ощущая дискомфорт, потому что он толкнулся прямо в стенку матки, туда, куда подросток Оджиро даже пальцами достать не мог. Но он ухмыляется, пользуется её гибкостью, опускает её колени почти до груди и выходит. Юи стискивает зубы, потому что осознаёт, что ощущение пустоты гораздо неприятнее, чем то, что было чуть раннее. Она кладёт руки ему на ноги, сжимает в руках ткань штанов, и смотрит злобно. Юи сейчас в уязвимом положении во всех возможных смыслах, и худшее в этом то, что ей уже достаточно снесло крышу, чтобы не думать об этом. — Продолжай, – выдавливает она из себя. – Умоляю. Сонода удивлённо вскидывает брови. Не ожидал? Значит, есть в этом какая-то победа Юи. Тем более, что он входит снова, и на этот раз более мягко. Не нежно, но достаточно, чтобы не толкнуться прямо в самый конец, как было недавно. Оджиро предпочитал сидеть, а она сидела на нём. Он крепко прижимался к ней, осторожно обнимая, уткнувшись лицом в грудь, и аккуратно толкался внутрь. Иногда он поднимал взгляд на неё, и Юи понимала – он ждёт, что ей тоже будет хорошо. Поэтому она выдыхала, говорила, какой он молодец и отлично справляется, потому что ей действительно было хорошо, и клитор тёрся о его лобок, и он очень старательно целовал её и гладил. Юи тогда почти ощущала себя любимой. А сейчас её голос действительно сорвался, и, вероятно, её слышат шестёрки снаружи. Сейчас в неё толкались не мягко, с чуть более замедленным темпом, но жёсче. Юи слышала громкие шлепки кожи о кожу некоторое время, пока Сонода не опустился к ней, схватив одной рукой за волосы, накручивая их на ладонь и оттягивая. Он стонал ей прямо в ухо, иногда прерывался на смех, безумный, в его стиле, а иногда тихо рычал. Юи схватила его за воротник рубашки и намеренно порвала его, и это был последний момент, когда она была в своём уме. Сознание затуманило животное удовольствие. Она схватилась за его спину, вероятно, разрывая ткань пиджака, запрокинула голову назад и кричала. Торс горит из-за недавнего ранения, волосы натягиваются на чужую руку, и в сочетании с удовольствием, которое она испытывала от проникновения, Юи ощущала, что сходит с ума. ...это и есть хаос, видимо. Сонода рычит ей на ухо, и толчки перестали быть такими же жёсткими, но стали более частыми. Он даже вжался ближе, и Юи чувствовала невероятное удовольствие от того, как сильно ему нравилось её тело. Как сильно ему нравилась она сама. ... Интересно, а он ощущал тогда хоть что-то похожее? На пике Юи впивается зубами в шею Соноды, не давая вырваться с уст чужому имени. Она клыками впивается в кожу, оставляя более глубокие ранки, чем от ногтей, и слышит над ухом его удовлетворённый выдох. В этом парне очень странно сочетались садизм и мазохизм. И даже не потрудился выйти. Кончает прямо внутрь, прижавшись настолько близко, насколько можно. Юи вспомнила, как то же самое было с Оджиро, но она не чувствовала его спермы – на нём был презерватив, который она сама на него и надела. Соноде, кажется, плевать не только на болезни, но и на возможное потомство. Юи устало откидывает голову назад, слушая его тяжёлое дыхание. Ощущение заполненности медленно пропадает, когда он отстраняется, и она чувствует на своих бёдрах вытекающую сперму. Мерзость. Поднимает на него усталый взгляд и смотрит на то, как он застёгивает ремень, а потом тянется к своему противогазу. — Я выполню твоё задание, – говорит он, будто не давал согласия чуть ранее. – Потому что мне нравится идея того, что из этого будет. — И попросишь взамен регулярный секс? – Фыркает она, медленно поднимаясь. Ноги ватные, едва держат, но Юи вкладывает в это всю силу воли. – Ты много о себе думаешь, Сонода. — Разве не ты сама этого хотела? Юи мгновенно кидает на него недовольный взгляд, но не обиженный, а тот, которым говорят «я тебя прикончу». Каблук у неё острый, и она прямо сейчас готова вонзить его в шею этой крысы. Сонода поднимает руки в примирительном жесте и, кажется, улыбается. Сквозь маску не видно. — Звиняй-звиняй, просто шутка, – в голосе слышен смешок. – Можно считать это единственной платой. Только в следующий раз уточняй, что хочешь отомстить бывшему. Он берёт своё пальто с пола и кидает ей, потому что одежда Юи разрезана. Она его берёт, и ей хочется закутаться в нём так сильно, чтобы можно было исчезнуть из этого мира. ...бывшему... — Тогда я жду от тебя скорейших и лучших результатов, – натягивает пальто, поворачивается к нему спиной. – Больше не подводи меня. На выходе Юи убеждается, что шестёрки действительно тут. Смотрят на неё удивлённо, один даже смутившись, натянув шарф на нос, отводит взгляд. Юи понимает, что Оджиро, вероятно, был тогда даже младше этого мальчишки, и это заставляет её обнять плечи, пока она удаляется из этого, откровенно говоря, засранного района. До посещения этого места она даже не осознавала, что хочет убрать Оджиро и Казуки даже не столько из-за того, что они угроза для будущего Чиёды, сколько из-за обиды. ...бывший, хах. Юи прикрывает глаза и медленно выдыхает пар, потому что на улице холодно. «Я люблю вас, Камики-сан» Лжец.