Глаза цвета красной киновари

      Каждое утро Мстислав просыпался с мыслью, что весь мир должен лежать у его ног, и всю свою сознательную жизнь он рос именно с ней. Его воспитывали, давая ему всё, чего бы он ни захотел, и день ото дня повторяли, что он – гордость своего рода. Наследник.       Мстислав верил в это безоговорочно, с честью нося имя Сварожича. Имя, позволявшее ему творить всё, что он только пожелает, и брать то, что ему понравится, не встречая сопротивления.       Рождённый высшим духом, буквально божеством, он был наделён многими чертами, о которых простые смертные могли лишь мечтать. Чертами, которые он получил по праву рождения, а не из-за заслуг.       Каждое утро Мира просыпалась с мыслью о том, какая она ничтожная. В ней не было ни красоты, ни ума, ни силы. С рождения она была слишком болезненна, чтобы хорошо освоить полёты в ступе или на метле, и летала слишком медленно и неуклюже в сравнении со старшим братом Жданом. И даже те крупицы магии, что хранились в её теле, она толком не могла использовать из-за своей болезной слабости.       За своей спиной она часто слышала, как другие говорят о ней, как о позоре рода Маревичей, признаке вырождения, совершенно точно связанным с безумием её предков. Её воспитывали с мыслью, что единственное, на что она сгодится – брак, но кто захочет брать её в жёны такую?       Бесполезная ведьма.       Мстислав и Мира много слышали друг о друге, пусть и не были знакомы лично.       Ждан, являвшийся наследником рода Маревичей, с детства дружил с Мстиславом и иногда рассказывал ему о своей младшей сестре. Духу не было интересно слушать о ней – слабой, никчёмной и совершенно бестолковой, но отчего-то ему совсем не хотелось перебивать друга, когда тот начинал разговор.       Мире Ждан никогда не рассказывал о друге. Всё, что она слышала о юном Сварожиче, девочка знала от других и совсем не понимала, почему брат так избегает разговоров об этом замечательном мальчике.       Но стоило Ждану покинуть этот мир, как ведьма поняла.       Их первая встреча была короткой. Мимолётное пересечение взглядами, не более, но этого было достаточно, чтобы дать начало катастрофе.       Мстислав смотрел на Миру и ощущал то, чего раньше не испытывал никогда. Как и говорили, она не была особо выдающейся: бледноватая кожа, покрытая сотней родинок и тысячами веснушек, золотисто-русые волосы, сплетённые в спутанную, но длинную косу и… глаза цвета красной киновари.       Мира смотрела на Мстислава с лёгкой тревогой. Это будоражило его, и каждый раз, когда их взгляды пересекались в дальнейшем, он чувствовал то, как в самой глубине его сути просыпается что-то необъяснимое. Что-то тёмное. Звериное.       Ему хотелось следовать за ней по пятам. Хотелось подчинить её. Сломать.       Во взгляде Миры Мстислав ощущал ужас добычи, загнанной диким хищником в ловушку, и ему это нравилось, но иногда Сварожичу казалось, что глаза Маревны светятся в темноте ледяной жестокостью.       «Быть такого не может!» – отмахивался юноша тогда и возвращался к тихому преследованию, как ни в чём не бывало. Ведьма же возвращалась к негласной роли жертвы, вновь и вновь ища способы скрыться от его вездесущего взора. Безумного, голодного и совершенно ей не нравившегося.       Всё продолжалось до тех пор, пока кто-то не вмешался в их молчаливую игру.       В один день Мстислав, гордость рода, наследник Сварожичей, тот, у чьих ног должен лежать мир, получил выговор за то, что он «тратит время не пойми на что». Правитель их царства – его дядя, Кощей, очень злился на племянника за то, что тот вёл себя неподобающим образом, днями таскаясь за какой-то девчонкой, ничего не представлявшей из себя.       «Не собираешься же ты жениться на ком-то вроде неё?» – сказал Кощей, выделяя последние слова каким-то презрительным тоном. Мстислав, однако, ответил незамедлительно: «Как я могу, дядя? Не говори таких мерзких вещей!». Эти слова удовлетворили царя. Он похвалил племянника и отпустил его, предупредив, что от его поведения зависит лицо их рода, и тот, улыбнувшись, ушёл.       Однако стоило только юноше покинуть дядю, как на него накатила злоба. Кто мог рассказать правителю об его игре? Кто мог пожаловаться на самого наследника крови Сварожичей без страха за свою жизнь? Кто посмел с ним так поступить?!       Ответ плескался на грани сознания, но стоило его взгляду столкнуться с парой глаз цвета красной киновари, как он стал ему и не нужен.       — Ми-и-ира, какой сюрприз! Я как раз хотел с тобой поболтать! – воскликнул Мстислав с холодной улыбкой, преграждая ей путь.       — Нам не о чем с тобой разговаривать… – ответила девушка, тревожно напрягшись, и попыталась обойти парня, но тот остановил её, резко ударяя кулаком по стене, прямо перед её лицом.       — Неужели? – вновь улыбнулся он.       Ощущая угрозу, Мира инстинктивно сжалась всем телом и испуганно уставилась на парня перед ней. Сварожич довольно прищурился, наблюдая за её реакцией. Ему нравилось то, как её лицо исказилось в страхе, а во взгляде, пусть и на мгновение, но загорелся знакомый ледяной огонёк. С этим его оттенком он был знаком, как никто иной: жажда поставить на колени того, кто безумно раздражает.       В Мстиславе невольно зажглась идея снова продолжить их незримую игру, а может, и вовсе вывести её на новый уровень. Придумать что-то оригинальное, чего раньше он никогда бы не провернул… но в его планы вмешались.       Дворцовый слуга, провожавший юного Сварожича к выходу, внезапно возник между ним и Мирой – его драгоценной игрушкой! – и повторил слова Кощея, оставленные племяннику напоследок:       — Господин, ваши действия напрямую влияют на честь вашего рода! Вы несёте всю ответственность за неё! – сказал слуга. – Вы не можете своевольничать на территории царского дворца и как-либо угрожать другим князьям при посторонних!       Поначалу слова слуги разозлили Мстислава, но он быстро выцепил главное. «Не при посторонних» или проще «без свидетелей» он, в принципе, может делать что угодно! Слуга, желавший помочь ведьме, и сам осёкся, поняв по взгляду парня, что тот задумал что-то ужасное. Мира тоже поняла это, но её попытку сбежать пресекла рука духа, обрушивающаяся на её плечо.       — Хей, дружок, скажи-ка на милость, что находится в той комнате? – полюбопытствовал Мстислав у побледневшего слуги, кивая на ближайшую дверь.       — Приёмная для личных встреч государя, – неуверенно ответил тот.       — А я могу ей воспользоваться?       — Смотря для чего, господин.       — Мне очень нужно переброситься парой слов с моей дражайшей подругой, и я бы хотел, чтобы ты последил, чтобы нам при этом никто не мешал.       — Но ведь…       — Я очень прошу тебя, – улыбается Мстислав, начиная тянуть Миру в ту комнату. – И ещё я бы порекомендовал тебе самому не мешать нам… Если, конечно, ты не хочешь быть случайно размазанным по стене.       Слуга побледнел сильнее.       — Ты услышал меня?       — Д-да, господин.       — Чудно! Стой на стрёме и не входи, это приказ!       Сказав это, Мстислав скрылся в комнате вместе с ведьмой. Заперев дверь, он толкнул девушку на пол и, скрестив руки на груди, более не скрывал своего гнева:       — Что ты наплела дяде про меня?!       — Я-я не понимаю, о чём ты… – напуганно выдавила Мира, пытаясь отползти от парня подальше, однако тот ей не поверил.       — Это ты сказала ему, что я тебя преследую? Ещё и напиздела ему, что я, возможно, хочу на тебе жениться?! Это ты придумала эту чушь?!       — Я правда не знаю, о чём ты! – едва не плача воскликнула Мира. – Я только сказала братцу Вию, ч-что…       — Что ты ему сказала?! – прокричал юноша, быстро пересекая разделяющее их расстояние и поднимая ведьму в воздух за воротник.       — Я-я…       — Что?!       — Я сказала, что мне надоело шарахаться от тебя повсюду… – наконец, пискнула Маревна и тут же вжала голову в плечи, столкнувшись со взглядом Сварожича.       В его глазах плескалась кристальная ярость. Мстислав был выше Миры как минимум на три головы и не мог не вызывать в ней тревогу, горой нависая над её тощей фигурой. Даже когда парень был спокоен, девушка едва сдерживала желание убежать от него как можно дальше, а сейчас, видя перед собой его лицо, искажённое лютой злобой, ей куда отчётливее хотелось сделать это.       Мира боялась его как никогда.       Мстислав молча смотрел на неё, не двигаясь и, казалось, даже не дыша. Молодая ведьма не могла и представить, что творилось в его голове. Воздух вокруг них словно загустел. Дышать было трудно. Единственным, что удерживало девушку от попытки покинуть комнату, являлся тот факт, что ворот её рубахи всё ещё находился в крепкой хватке духа, из-за чего сама она едва касалась пола кончиками пальцев.       Время будто остановилось. Секунды казались часами, а минуты – вечностью.       Наконец, Сварожич «оттаял». Он опустил руку, позволяя ведьме всё-таки крепко встать на ноги, но стоило Маревне лишь подумать о том, что всё закончилось и её, возможно, отпустят, как та же рука сжалась уже на её шее.       Мира в ужасе вцепилась в стальные пальцы, сомкнутые вокруг своего горла, в попытке ослабить железную хватку хоть чуть-чуть, но сколько бы она ни прилагала усилий, ей не удавалось сдвинуть руку Мстислава и на миллиметр. Девушка захрипела, но не смогла выдавить ни крика, ни мольбы.       — Значит, шарахаться надоело? – протянул юный дух, продолжая сдавливать горло ведьмы. – Какая незадача… Видимо, между нами возникло недопонимание.       Мира не смогла ответить, продолжая пытаться освободиться из грубой хватки, чтобы сделать хотя бы один вздох.       — Понимаешь ли, – продолжил Мстислав, не обращая внимания на сопротивление девицы, – это мне решать, когда ты сможешь перестать «всюду шарахаться» от меня. Потому что ты – моя вещь, у тебя нет права противиться мне.       Глаза Маревны закатились, и парень ощутил, как женское тело обмякло в его руке. Руки девушки невольно соскользнули с его пальцев, и Сварожич, нехотя, отпустил её тонкую шею, от чего ведьма рухнула на пол, тут же закашлявшись от резкого притока воздуха.       — Ты поняла меня? – строго спросил парень, глядя на Миру сверху вниз.       Та ответила ему лишь молчаливым взглядом, в котором смешивались страх и желание отомстить за унижение и обиду. Дух не без удовольствия заметил это, а затем в его голову пришла идея.       — А впрочем, есть гораздо более хороший способ вбить это тебе в мозги…       Девушка непонимающе склонила голову, смотря на юношу, нависшего над ней зловещей тенью, однако догадка быстро озарила её ум. Мира знала: что бы ни придумал Мстислав, для неё добром это не кончится, и лучшим решением для неё будет только бежать.       Недолго думая, Маревна подскочила на ноги и бросилась к заветной двери, но Сварожич оказался куда более проворным и ловким. Ухватив ведьму за длинную косу, он дёрнул её на себя, и девушка, ахнув, тут же потеряла равновесие, оказываясь на полу прямо у ног духа.       — Ну-ну, надо быть осторожнее, что ж ты так, – промурлыкал Мстислав, наматывая волосы Миры на свой кулак и поднимая её за них на ноги. – Так ведь и пораниться можно…       Мира лишь тихо всхлипнула в ответ, испуганно глядя на парня, в котором пробуждалась чудовищность. Этот взгляд также не укрылся от Мстислава.       — Неужели я совсем тебе не нравлюсь? – расстроенно вздохнул он. – Как жаль. Но не волнуйся, мы и это исправим.       Последние слова прозвучали для ведьмы намного страшнее. Резкий переход со злобы и агрессии на дружелюбие и напускную нежность в поведении духа будто обжёг её сознание ледяными иглами. Вся её сущность требовала убежать от него как можно скорее, но намотанные на чужой кулак волосы не позволяли ей сдвинуться и на метр.       — П-пожалуйста, не надо, – хрипло взмолилась она.       — Тебе понравится, – только и прозвучало в ответ.       Мира не поняла, как и когда её спина столкнулась со стеной, но отчётливо осознала момент, когда за волосы её потянули вниз, заставляя запрокинуть голову, а в губы впились глубоким влажным поцелуем. В одно мгновение на неё обрушились отвращение, гнев и ужас, от которых до боли сжимало нутро. «Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет!» – зазвенело в подкорке, а к горлу подступил ком тошноты.       «Грязно» было единственным определением того, какой именно Маревна ощущала их внезапную близость, но стоило ей попытаться оттолкнуть парня, как её голова с глухим стуком, до звёзд в глазах, встретилась со злосчастной стеной.       — Не рыпайся, – прорычал Мстислав ведьме в лицо и вновь поцеловал, кусая её губы.       Его ладони поползли по телу девушки, изучающе скользя по груди и бокам, а затем и бёдрам, то невесомо касаясь, то до боли сжимая. Миру затрясло. Она попыталась выскользнуть из объятий Сварожича, и тот снова угрожающе зарычал.       Маревна замерла. Страх и отвращение сжимали её лёгкие. Ей хотелось кричать, но голос отказывал. Единственным, что вырывалось из её уст, был хрип и всхлипы. Она тихо умоляла отпустить её, но дух не слушал, поцелуями смещаясь с её губ на шею, где уже расцветали сине-фиолетовые лепестки синяков, оставленных его же рукой.       Язык Мстислава очертил края темнеющих на коже узоров и перешёл куда-то в сторону мочки уха. Высокий ворот рубахи заметно мешал ласке, и парень предпринял попытку избавиться от ненужной преграды, но та оказалась не сильно удачной: маленькие пуговицы так и норовили выскользнуть из-под его неуклюжих пальцев. Разница габаритов между ним и Мирой в принципе доставляла немало проблем. Юноша чертыхнулся.       — Расстегни, – хрипло приказал он, чуть отстранившись.       — Что? – не поняла ведьма. В ответ Сварожич закатил глаза.       — Я сказал раздевайся!       Девушка вздрогнула и принялась спешно расстёгивать пуговицы на рубахе. Что-то глубоко внутри подсказывало, что если она не сделает это сама, то дух, поддавшийся воле злобы и инстинктов, просто разорвёт одежду на ней. И если целью Сварожича было оставить за собой как можно меньше ненужных улик, то Маревна больше боялась возможного внимания, которым бы её одарили, узнай хоть кто-то о том, что произошло в этой комнате.       «Если не сопротивляться, то, наверное, всё обойдётся, верно же?» – думала она, неуверенно отводя края воротника в стороны, тем самым открывая насильнику доступ к её шее.       Цели Мстислава стали кристально ясны ещё в момент поцелуя, и единственное, о чём волновалась Мира, так это о том, чтобы не спровоцировать чудовище на что-то ещё. В любой момент дух мог не только покалечить её, но и убить. Именно этот факт и заставлял её подчиниться, наступив на горло собственной гордости, и задавить стыд.       Парень утробно заурчал и припал губами к открытому участку кожи, прижимая хрупкое тело к себе за талию. Ведьма боролась с отвращением и страхом, жмурясь и старательно представляя, что находится вовсе не здесь, а где-то далеко, где нет вездесущих рук, сжимающих её тело до треска костей, и чужого рта, оставляющего омерзительные мокрые следы на её ключицах и груди. Где не было чужих зубов, до крови кусающих её шею, и твёрдой плоти, упирающейся ей в бедро.       На глазах девушки выступили слёзы. Мира едва подавила очередной крик, боясь, что, если она попытается позвать на помощь, парень свернёт ей шею. Но даже если бы и не свернул, Мстислав, будучи племянником царя, его воспитанником, почти сыном, имел достаточно власти, чтобы вывернуть ситуацию в свою пользу. Он мог обвинить ведьму в том, что она соблазнила его, сказать, что она сама согласилась, а затем попыталась выставить его в дурном свете… И ему бы поверили.       В сложившейся ситуации Маревна могла лишь терпеть, отторгая все мысли, кричавшие ей сопротивляться. В её голове голосом глубинного яростного безумия прокручивались варианты того, как она могла убить Сварожича, самозабвенно покрывающего её кожу отчётливым метками «принадлежности». Она могла бы попытаться дотянуться до подсвечника и ударить духа им по голове. Могла попробовать подцепить кинжал, торчащий из-под края сапога парня, и вогнать тому в висок. Могла заехать ему коленом между ног и размозжить череп насильника несколькими ударами ногой в лицо. Она могла выдавить ему глаза. Могла ударить его со всей своей силы в кадык. Вариантов было море, но… Мира была слишком слаба, чтобы осуществить хоть один из них.       Ей не хватало ни ловкости, ни проворности, а Мстислав был не только выше, но и шире её в три раза. Если бы она попробовала навредить ему, всё закончилось бы её смертью и никак иначе.       Девушка закрыла лицо руками, пытаясь спрятаться от происходящего, а также скрыть слёзы, градом посыпавшиеся из её глаз. На Маревну обрушилось осознание обречённости происходящего. Чудовище же, казалось, вовсе не обращало внимания на её терзания, а может, наоборот, вовсю упивалось ими…       Сварожич оторвался от груди девушки и взглянул на её лицо. Вид слёз, стекающих по её щекам и оседающих каплями на её шее, пробуждал в глубине его тела странное пламя. Член, и без того стоявший колом, неприятно тёрся о грубую ткань, и инстинкт требовал как можно скорее пристроить его куда-нибудь в место помягче и, желательно, потеплее.       Духу хотелось отбросить прелюдии, задрать понёву девицы и, наконец, вогнать ноющий орган в её плоть. Но ведь Мстислав не животное какое-то! Он собирался оставить данное действо на сладкое, чтобы приступить к нему, заранее насладившись всеми прелестями своей игрушки. Он хотел оставить больше отметин на её коже, попробовать на вкус другие участки её прекрасного тела. Его дурманила сама мысль о том, как много он мог сделать с ней сейчас, и никто, абсолютно никто во всём мире, не смог бы ему помешать!       Юноша вновь заурчал, уткнувшись носом куда-то в плечо ведьмы, и шумно вдохнул её запах. Мира сжалась всем телом, едва подавив рвотный позыв. Она попыталась мягко оттолкнуть парня за плечи, но Мстислав остановил её, перехватив одну из её рук и больно сжав. Девушка пискнула, и Сварожич, будто опомнившись, ослабил хватку, уставившись на миниатюрную ладонь, заключённую в его большой.       В его взгляде плескалось странное любопытство. Глядя на необычное поведение духа, Маревна боялась и вздохнуть. Не решил ли он сломать ей руку за желание отстраниться? Или, может, он думал о том, где оставить очередной укус в наказание за самовольство?       Наконец, лицо парня озарила идея. Он спешно оглянул комнату и, недолго думая, переместился вместе с девушкой на одно из кресел, стоявших вблизи.       Ведьма взвизгнула, оказавшись сначала в воздухе, а затем на коленях насильника. На её бедрах сомкнулись чужие крупные ладони, неприятно впившиеся пальцами в мягкую кожу.       — Ай, больно! – зашипела девушка, пытаясь оторвать руки парня от себя, но в ответ получила лишь болезненный щипок и новый влажный поцелуй.       Мира упёрлась руками в плечи парня, сквозь рубаху впиваясь ногтями в его кожу. Мстислав утробно зарычал и, отстранившись, одарил Маревну злым взглядом. Она попыталась вывернуться из его рук и предпринять новую попытку сбежать, однако парень ловко прижал ведьму к себе.       — Сиди смирно, – угрожающе прошептал он ей на ухо, и девушка неохотно подчинилась.       До этого Мира и не знала, что чтобы расслабиться, могут требоваться усилия.       Поняв, что его игрушка больше не собирается сбегать, Сварожич ослабил хватку, позволяя ей немного отстраниться. Какое-то время они сидели, молча глядя друг на друга, пока юноша не вспомнил о своей задумке. Он вновь взял ладонь Маревны в свою руку, пробежавшись взглядом по тонким пальцам и бледной коже, а затем опустил её вниз, сквозь плотную ткань прижимая к своему члену.       Миру будто прошибло током. Отвращение, ужас и гнев, с которыми она боролась последние несколько минут, ворвались в её сознание с новой силой. Нутро вновь болезненно сжалось, и в глазах потемнело от резкой нехватки воздуха. Девушка попыталась отдёрнуть руку, но Мстислав угрожающе зарычал, грубо сжав её на своём достоинстве.       — Не смей отстраняться, – прошипел парень, наклонившись к лицу девицы.       Ведьма вновь всхлипнула, пытаясь отвести ладонь, но стальная хватка духа не позволила ей сделать этого.       — П-пожалуйста, я не хочу, – взмолилась Мира, но тут же притихла, стоило свободной руке парня замереть у её шеи.       — Мне плевать, что ты там хочешь. Ты будешь делать всё, что я пожелаю, ты меня поняла?       Ведьма нехотя кивнула. К счастью, парню этого было достаточно. Поняв, что девушка не будет портить его планов, Мстислав расслабленно откинулся на спинку кресла и, отпустив ладонь игрушки, переместил свои руки обратно к её бёдрам.       Маревна, правда, не совсем понимала, чего именно от неё хотели. У неё совершенно не было опыта ни в чём подобном. Единственными мужчинами, с которыми она общалась за всю свою жизнь, были лишь отец (давно покинувший семью), старший брат Ждан (казнённый ещё тогда, когда Мире стукнуло тринадцать) и Вий – её хороший друг, который, правда, похоже никогда не интересовался делами плоти и на обнажённых женщин и мужчин реагировал чуть лучше, чем никак.       Сварожич ожидал, что она сможет доставить ему удовольствие, но в итоге девушка лишь недоумённо глядела на собственную руку, неуверенно сжатую на твёрдом бугорке, выпирающем сквозь ткань.       Секунда, вторая, третья… Миру бросало то в жар, то в холод от натужных попыток понять, что ей нужно делать. Её подруги, кажется, когда-то говорили о чём-то таком, но глубоко в тему не погружались, сочтя ведьму слишком юной для подобных разговоров. В общих чертах она знала, как проходит процесс зачатия и роды, примерно понимала анатомические различия между женщинами и мужчинами, но на этом её знания ограничивались.       Мстислав раздражённо цокнул языком, от чего девушка вздрогнула и сжалась, подсознательно пытаясь спрятаться от новой порции гнева. Гнева, правда, не последовало. Дух, пока ещё способный хотя бы немного контролировать себя, был на удивление спокоен. Приподнявшись и склонившись ближе к Маревне, Сварожич вновь обхватил её руку своей ладонью и начал уверенно двигать ей вдоль ствола члена, всё ещё скрытого тканью.       Ведьма в отвращении отвела взгляд, кое-как поборов очередной приступ тошноты. Парень, жмурясь от удовольствия, пыхтел куда-то ей в плечо. Комнату заполнил бессознательный шёпот возбуждённого юноши, мурашками оседающий на коже девушки. Мире было не особо приятно касаться Мстислава, но слушать его голос, перебиваемый тихим рыком и постанываниями, раздающийся у самого её уха, было не менее противно.       Из всего бессвязного бормотания духа у неё вышло разобрать, пожалуй, лишь своё имя и пару коротких фраз. «Да, вот так… М-м-м, хорошо…» – шептал Сварожич, ткнувшись в изгиб шеи Маревны лицом, пока сама девушка думала о чём угодно, лишь бы не о своей ладони, обхватывающей что-то длинное, толстое и безумно горячее. От мыслей о том, что это «что-то» могло оказаться в ней, её прошибал холодный пот.       Мстислав пока продолжал откладывать неизбежное, будучи с головой погружённым в наслаждение от миниатюрной ладони, продолжающей сквозь ткань надрачивать его член, и сладкого запаха, исходившего от кожи Миры. Его дурманила их близость, отдаваясь в душе странным ощущением «правильности». Вот только было ли «правильным» происходящее сейчас или же «правильным» был тот факт, что они с девушкой просто находились рядом друг с другом, – парень не знал. Да и зачем ему знать это, когда весь его разум был заполнен образом хрупкой фигуры, сидящей на его коленях и боязливо поглядывающей за каждым его движением.       Чудовище тихо зарычало и подняло голову. Девушка испуганно дернулась, не зная, чего ожидать от своего насильника на этот раз, однако, помня его угрозы, она постаралась удержать себя на месте. Сварожич тем временем, немного повозившись с поясом, успел приспустить штаны, оголяя член.       Маревна взвизгнула и отшатнулась, соскакивая с коленей парня. Ситуация давно успела выйти из-под контроля, но девушка всё ещё продолжала надеяться, что всё могло поменяться, что парень смилостивится над ней, ограничив свои «ухаживания» поцелуями и петтингом. Ведьма в который раз попыталась убежать, но юноша вновь поймал её, на этот раз за ворот рубахи, и силой усадил её назад.       — Прекрати! Я не хочу! – закричала Мира, упираясь духу в грудь и пытаясь вырваться из его хватки. – Отпусти!       — Ты будешь делать то, что я скажу! – снова прорычал Мстислав, задирая треклятую понёву, чтобы удобнее забраться под неё руками.       — Не смей!!! Помогите! Кто-нибудь!       В попытках выбраться из объятий парня и как-то выскользнуть из его рук, ведьма принялась остервенело царапаться и бить его по плечам и груди, однако это не возымело никакого эффекта. Сварожич ругался, перехватывая то руки, то ноги девушки, больно выкручивая, и притягивая её ближе к себе. Слёзы катились из её глаз, капая на исцарапанные руки насильника. Маревна визжала и дралась, пока, наконец, терпение парня не лопнуло.       Пальцы духа резко вцепились в волосы Миры. Она потеряла опору, а затем, совершенно внезапно для себя, почувствовала, как её затылок с глухим стуком встретился с полом. В ушах зазвенело, в глазах поплыли яркие пятна, картинка размылась. В который раз ведьма ощутила тошноту, схватившись за трещащую по швам голову. Мстислав навалился сверху, руками забираясь под край задравшейся понёвы, прямо к заветному месту, так старательно оберегаемому девицей.       Дезориентированной Маревне уже было не до пальцев, грубо растирающих клитор, и не до юноши, нависающего над её телом со вполне очевидным желанием. Она тихо скулила на полу, задыхаясь от боли и слёз.       Сварожич чертыхнулся. Его бесило сопротивление Миры и то, что его ласки не имели никакого эффекта. «Она должна желать меня!» – злилось внутреннее чудовище, выпущенное на волю. Мстислав нервно оглянулся по сторонам.       В комнате не было ничего, что могло бы как-то заменить естественную смазку или хотя бы немного смягчить проникновение. Парень чертыхнулся во второй раз и, схватив ведьму за щиколотку, притянул её ближе к себе. В ответ Мира попыталась отмахнуться, но полученное сотрясение заметно замедлило её реакцию и снизило видимость, так что её ладонь вяло скользнула мимо щеки юноши, не задев. Дух нахмурился, наблюдая за слабыми попытками девушки отвоевать свою честь, подобное отношение задевало его гордость, но он не стал это показывать.       Ещё немного подтащив к себе тело Маревны для удобства, Сварожич протолкнул два своих пальца ей в рот, требуя облизать их. Ведьма ответила болезненным укусом, от которого парень тут же зашипел и отдёрнул руку.       — Сука!       Мира довольно засмеялась, сверкнув безумным взглядом. Вот только долго радоваться ей не дали, влепив смачную пощёчину, от которой девица тут же и притихла.       Мстислав грубо повернул голову «партнёрши» за скулы и снова протолкнул свои пальцы в её рот, приказав облизать их. Ведьма поморщилась и неохотно принялась выполнять требования разозлённого духа. На мгновение юноша замер, наблюдая за тем, как розовый язычок заскользил по фалангам, смазывая их густой слюной.       Невероятное зрелище, развернувшееся перед глазами парня, откликнулось в нём новой волной возбуждения. Член дёрнулся от напряжения. Сварожич едва не заскулил, борясь с желанием плюнуть и войти в Маревну как есть – на сухую, но он сдержался. «Ты не животное. Не животное!» – повторял дух как мантру у себя в голове, но он и сам уже не верил в это.       Поняв, что пальцы стали достаточно смазаны, Мстислав вынул их из рта девушки и переместил их к её лобку. Мира вздрогнула, ощутив, как рука юноши коснулась входа в её лоно, однако её быстро отвлекли чужие губы, вновь впившиеся в её рот поцелуем. Девушка жмурилась, борясь с очередным приступом отвращения. Она пыталась сконцентрироваться хоть на одном ощущении, не вызывавшем в ней паники или злости, однако чужой язык, нагло хозяйничающий у неё во рту, и пальцы, больно растягивающие её плоть, вновь и вновь возвращали её в ужасное «здесь и сейчас».       Ведьма тихо всхлипнула.       — Ну что на этот раз?! – раздражённо прорычал парень, оторвавшись от неё.       — Пожалуйста, отпусти меня… – заплакала Мира.       Сварожич замер.       «Какого хрена?! Почему она плачет?» – не понимал дух. – «Она должна радоваться, что я вообще обратил на неё внимание! Так какого ляда она ревёт?!»       В нём разгоралась холодная ярость. Привыкший ко всеобщему пресмыканию перед его персоной, Мстислав не мог понять причин, по которым Маревна его отторгала. Разве он не красив? Не силён? Разве его род не самый могущественный в их царстве? Почему же он ей так противен? Почему она не хочет подчиниться ему, как другие? Почему продолжает сопротивляться?!       Чудовище внутри юноши негодовало: как смеет это ничтожество отвергать его? Ещё ни одна женщина не отказывала духу, напротив, многие сами были готовы броситься ему на шею, лишь бы получить хоть каплю его внимания, когда как Мира вновь и вновь пыталась сбежать.       Парень был в бешенстве. Схватив ведьму за ворот рубахи, он резко поднял её. Их глаза встретились лишь на мгновение. Будучи в истерике, Мира не могла выдержать взгляда, полного злобы, направленного на неё.       — Прекрати. Реветь.       — П-пожалуйста… Я умоляю… – бессвязно бормотала девушка, глотая слёзы.       — Заткнись! Прекрати плакать! – закричал юноша, с силой тряхнув её за воротник.       Маревна расплакалась лишь сильнее, всё так же тихо моля отпустить её. Сварожич чертыхнулся в третий раз, грубо бросив девицу обратно на пол.       Мира шумно всхлипнула и попыталась отползти, но руки духа притянули её обратно, приподнимая за бёдра. А затем тело ведьмы пронзила резкая боль.       Девушка закричала, до крови впившись ногтями в руки парня, удерживающие её, однако Мстиславу было совершенно плевать. Он тихо шипел, ощущая, как узкое лоно сжимало его член. Внутри было горячо и сухо, но юноша более не собирался терпеть. Подождав буквально пару секунд, он попытался толкнуться глубже, вырывая из уст «партнёрши» новый болезненный вскрик. Насильник тихо усмехнулся.       — Чёрт, я был уверен, что этот высокомерный кусок дерьма уже успел тебя оприходовать, а ты, оказывается, всё ещё целка, – протянул он, совершая ещё один толчок.       — Умгх, Мстислав… Пожалуйста, прекрати… больно, – проскулила девушка в ответ.       — Я и так давал тебе слишком много шансов.       Подобрав чуть более удобное положение, Сварожич начал двигаться внутри Маревны, буквально вбиваясь в её тело своей плотью. Ведьма задыхалась от криков, пытаясь вырваться из стальной хватки духа, но всё было тщетно. Чудовище до синяков сжимало её бёдра, снова и снова пронзая её своим членом.       Поначалу толкаться в тугое лоно, лишённое какой-либо смазки, было невыносимым. Мстислав тихо шипел, пытаясь не думать о болезненном чувстве. Единственным, что заставляло его продолжать, были ущемлённая гордость, а также приятное открытие: он стал для Миры первым! Парень едва сдержал порыв зло рассмеяться, представив лицо Вия, когда тот узнает о произошедшем.       Но затем двигаться стало заметно легче. Кровь из порванного влагалища выступала на удивление неплохой смазкой. И хотя духу стоило переживать о том, как подобный опыт мог сказаться на физическом и душевном здоровье его жертвы, он куда сильнее был погружён в собственные ощущения, становившиеся с каждым толчком всё более и более приятными.       Мира больше не издавала звуков. Сварожич не знал, находилась ли она в обмороке или же просто сдалась. Да и зачем ему знать это? Его разум заполняли восторг и возбуждение, уносившие мысли далеко отсюда. Во всём мире был лишь он и девственное тело, принимавшее его. Парень рычал от наслаждения, с силой вколачиваясь в чужую плоть.       Он чувствовал себя… влюблённым.       Никогда раньше Мстислав не испытывал подобного, и это заставляло его кровь буквально закипать. Ему хотелось завыть от счастья, он хотел поделиться с Мирой хотя бы крупицей своих ощущений, но та лишь молча смотрела куда-то в пустоту, терпеливо ожидая конца.       Парень (хотя теперь в нём уже не было ничего человеческого) тихо заскулил, заметив бездействие партнёрши. Ни криков, ни сопротивления… Он уже и не ждал услышать от неё стонов удовольствия или же жажды прижаться к его сильному телу в поисках ласки. Маревна не издавала ни звука, кажется, думая о чём-то своём.       Дух ненадолго остановился и чуть изменил позу так, чтобы иметь возможность поцеловать девушку, но та не отреагировала, будто действительно находилась не здесь.       Сварожич возобновил толчки, покрывая лицо и шею ведьмы поцелуями. Игнорирует его? Плевать! Ему достаточно и того, что под ним лежит именно её тело и именно он имеет возможность входить в него снова и снова. Да, именно так. Он был доволен быть её первым и плевать на всё остальное.       Есть лишь он, она и удовольствие, которое дарила её горячая плоть.       Ещё несколько грубых толчков, и в лоно девушки выстрелила струя чужого семени. Мстислав обильно кончал в самую глубь естества Миры, до треска в костях сжимая её бёдра. Стон, смешанный с рычанием, вырвался из груди насильника и, чуть погодя, он, наконец, вышел из тела жертвы…       Немного отдышавшись, юноша пришёл в себя и принялся поправлять одежду как на себе, так и на ведьме, продолжавшей молча лежать на полу. Он выглядел спокойным, даже весёлым, довольно улыбаясь и едва уловимо насвистывая какую-то неизвестную мелодию. Маревну начало мутить.       Сварожич тем временем успел привести себя в порядок и помог девушке встать. Ну, как помог? Силой поднял её за шкирку, однако долго в вертикальном положении она не продержалась, тут же осев на слабых ногах на пол. Довольная улыбка на лице парня стала шире.       — Ноги не держат? – пропел он, протягивая ведьме руку.       Та долго сверлила взглядом чужую ладонь, но всё же взялась за неё, поднимаясь. Мстислав тихо заурчал и притянул девицу к себе за талию, приобнимая.       — Да, такой ты мне нравишься гораздо больше.       Вскоре парочка покинула комнату. На выходе Мира взглядом столкнулась со слугой, но тот лишь стыдливо отвернулся. Она и не собиралась ничего говорить ему.       Дух и ведьма покинули дворец. В тишине юноша довёл её до места, где Маревна всегда встречала Вия, чтобы тот проводил её домой к западным болотам, а затем нежно взял её за руку, оставляя невесомый поцелуй на костяшках пальцев.       — Ещё увидимся, – улыбнулся парень и ушёл назад в сторону дворца, оставляя жертву наедине с её внутренними демонами.       В вечернем зареве закатного солнца Мира молча смотрела в пустоту, с каждой секундой всё больше погружаясь в отчаяние и боль, которые она пережила буквально несколько минут назад. Запоздало на плечи обрушилось чувство отвращения к себе, к собственной слабости. Девушка ощущала себя грязной, растоптанной, разбитой вдребезги. Глаза защипало. Она чувствовала себя использованной. Вещью. Игрушкой, с которой поигрались и, сломав, отложили на потом.       В голову роем ворвались мысли о собственной глупости и беспомощности. Какого чёрта она поддалась? Почему не попыталась защититься с самого начала? Почему позволила всему зайти так далеко?! Неожиданно, страх, испытываемый ей перед Мстиславом и казавшийся ей совершенно естественным, стал несущественным. Глупым. «Лучше бы ты боролась и умерла от его руки, жалкая идиотка…» – змеёй прошипел в голове голос безумия, – «Кому теперь ты нужна? Порченый товар, бесполезная игрушка!»       Виски ведьмы сдавило горячим обручем, к горлу подступил ком. Ей хотелось кричать и бить землю. Хотелось разбить руки в кровь. Хотелось отомстить! … Как всё вдруг схлынуло, оставляя за собой лишь пустоту и странное понимание: это должно было случиться.       — Мира? Ты чего так долго, уже солнце садится! – прозвучал за спиной знакомый голос друга. – Это Мстислав тебя задержал? Что ему было нужно?       Маревна молча обернулась, сталкиваясь глазами с Вием. Ещё днём, перед тем, как пойти во дворец, они обещали друг другу встретиться, но ей отчего-то казалось, что это произошло целую жизнь назад. В какое-то иное время, более беззаботное и тёплое.       — Мы просто поговорили… – произнесла девушка сипло.       От наследника Полозовичей не укрылось необычное состояние подруги. Парень взволнованно пробежался взглядом по телу Миры, отмечая тёмно-фиолетовые пятна, выглядывающие из-под высокого воротника рубахи и из-под длинных рукавов. Юноша нахмурился.       — Что случилось?       Ведьма слабо улыбнулась, будто невзначай прикрыв шею ладонью.       — Ничего не произошло.       — Я провожу тебя домой, – сказал Вий, протянув руку, на что девушка нервно вздрогнула, отстранившись.       — Нет! Я… Я хочу пройтись одна.       Полозович замер, глядя на Маревну взглядом, полным непонимания и переживаний. На его лице отражалась внутренняя борьба с самим собой, но, через силу, он всё же отступил.       — Хорошо, как скажешь, – пробормотал он, опустив голову.       Друзья попрощались и разошлись, каждый в свою сторону. Мира чувствовала себя виновато, глядя на потерянный вид юноши, не понимавшего, что ему делать и как реагировать на состояние подруги. Ей было стыдно от своего поведения, но ещё больше ей было стыдно признаваться в том, что случилось. Девушка боялась, что друг отвернётся от неё, если узнает, что с ней сделал Мстислав.       Они подружились не так давно, но парень уже успел заменить ей погибшего брата. Вий стал последней опорой, которая продолжала поддерживать ведьму, даже если ей самой казалось, что весь мир от неё отвернулся. Она не хотела потерять его. Не таким образом.       Ноги несли её вдоль дороги к родным болотам, и вскоре Маревна оказалась у своей чуть покосившейся избушки. Она молча вошла в дом и так же тихо поднялась к себе на чердак, игнорируя взволнованный голос матери.       Наконец, оставшись в одиночестве, она смогла позволить себе заплакать, с головой забравшись под одеяло, последними лучами солнца окрашенное в знакомый цвет.       Цвет красной киновари.