***
Бан Чан красивый. Не то чтобы это было неким открытием (вообще для кого-либо) но Хёнджин внезапно осознаёт, что далеко не в первый раз ловит себя на этой мысли. (Однажды он просто неосознанно залип на чужой широкой спине, когда-то давно и неправда (аж в начале прошлого семестра). Тем сентябрьским днём было очень тепло, а невысокий парень в довольно узкой футболке проплыл мимо, а вместе с ним, видимо, немного поплыл и сам Хёнджин, но не суть) О Бан Чане в университете искусств не знал, пожалуй, только ленивый. Оно и неудивительно, ведь он был невероятно талантливым, и многие пророчили ему потрясающую продюсерскую карьеру в будущем. Хёнджин не какой-то там неудачник, чтобы не знать восхитительных историй и слухов, постоянно летающих вокруг австралийца, но о том, что "будущее музыкальной индустрии" так бессовестно хорош собой, узнал примерно в сегодня лет (то есть тогда, когда давно и неправда, да). Честное слово, сначала Хван понимал целое сплошное ничего, когда неосознанно искал синюю макушку в толпе других студентов, а спустя время, украдкой поглядывал на компанию из трёх парней, сидящих за одним и тем же столом в столовой. Ну подумаешь, привлекательный парень с выпускного факультета, чего бубнить-то теперь? Но в один прекрасный день, когда ничего лучше кофе и небольшой сдобы после мучительных пар - нет, и быть не может, в нудную жизнь Хёнджина врывается чужой звонкий смех. И, когда он поворачивает голову на источник звука, то запинается о глаза-щёлки и широченную такую улыбку австралийца. С ямочками на щеках. И такое вот чувство, что в этот момент кто-то с разбега ударил Хёнджина ребром ладони по горлу, потому что как иначе объяснить тот факт, что вдох, который он сделал, кажется, полминуты назад, так и не добрался до лёгких? Время, конечно, в этот момент не остановилось, но какая-то из шестерёнок в светловолосой голове Хван Хёнджина явно слетела. Насовсем. Сколько там у нас стадий принятия неизбежного? Хёнджин пропустил первые четыре и не совсем изящно приземлился сразу на "принятие". Никаких тебе криков и паники, просто большими яркими буквами осознание: а, ой, похоже, я упал. Чан снова начинает смеяться, и у него так забавно поднимаются плечи в этот момент, он прикрывает ладонью рот и морщит нос, а Хёнджин честно пытается отвернуться, пока его не спалили за откровенным разглядыванием чужого лица, но получается у него из рук вон плохо, и господибожемой. Какой же. Бан Чан. Красивый. - Big fucking news, - басят ему в ответ, что и помогает, наконец-то, отвести взгляд и выйти из состояния гипноза. Когда Феликс своей солнечной персоной оказался с Хёнджином за одним столом, последний не имеет ни малейшего понятия, но Феликс не выглядит удивлённым совсем, пока Хёнджину самую малость неловко, что свои мысли он озвучил вслух. Он ничего не спрашивает, ничего не говорит, не подтрунивает и даже не смотрит с ехидной улыбкой. На лице у самого яркого мальчика ничего, кроме тёмных кругов под глазами и неприятной складочки между бровей. Проектная работа вытрепала нервы даже Феликсу. Просто невероятно. - Ты решил, в итоге, что будешь делать со своим заданием? - устало спрашивает Ли, открывая свой контейнер с салатом. - Текст уже давно готов, я даже немного поколдовал над мелодией, но я не совсем уверен. Вообще в чём-либо, - Хёнджин оставляет свой недоеденный круассан на подносе. - А что насчёт Хана? Ты же хотел с ним посоветоваться. - Я передумал. Феликс вопросительно выгибает бровь и выжидательно смотрит на своего собеседника, а Хёнджин на это только глаза закатывает и лезет в папку за тетрадью с лирикой. Ли хватает нескольких секунд и первых трёх строчек, чтобы измениться в лице и начать ухмыляться. Вот теперь Хёнджин его узнаёт, старый добрый Ликси, мелкая заноза в его заднице. Хёнджин вырывает свою тетрадь и недовольно гундит в веснушчатое лицо напротив: - Теперь понимаешь, почему Хан тут не помощник? Тебя и твои приколы я ещё способен вынести, а Джисон - тот ещё говнюк, от его издёвок до конца дней своих не отделаюсь. Феликс улыбается самой солнечной из своих улыбок, и воображаемые тучи над головой Хёнджина рассеиваются. Феликс, конечно же, с ним на сто процентов согласен и начинает, наконец-то, есть свой салат, параллельно жалуясь на то, что выбрать в качестве проектного задания попурри из айдольских треков и добавить в хорягу элементы крампа - было худшей его идеей за всю жизнь. Хёнджин уже готов был поспорить, но за спиной снова раздаётся звонкий смех Бан Чана, и Хван даже не осознаёт, как уголки его губ беспощадно быстро взлетают вверх. Феликс смотрит на его***
Хёнджин не согласен с Феликсом вообще ни разу. Херня все эти ваши попурри, если честно. Как насчёт поставить собственный танцевальный номер, под НЕГОТОВЫЙ трек, м? До весеннего фестиваля осталось чуть меньше месяца, именно тогда и нужно представлять свою проектную работу, из которой у Хёнджина готово: а) кринжовый (по его мнению) текст, и б) несколько хитровыебанных связок. На этом конец фильма, срежиссировано Робертом Б. Уайди. Не то чтобы Хёнджин злился из-за этого, он скорее крайне раздражён сложившейся ситуацией. Какая-то картинка в голове, конечно, присутствовала, касательно общей атмосферы выступления, но не было ни конкретного образа, ни концепта, ни, хотя бы, готовой мелодии, чтобы сейчас хоть немного продумать танец. Поэтому, Хёнджину ничего не остаётся, кроме как выплёскивать накопившееся раздражение под Mr. Steal Your Girl Трея Сонгза. Кто-то любит поорать, чтобы успокоиться, кто-то записывается на бокс, чтобы выплеснуть свои негативные эмоции, а кто-то выжимает велосипедные педали, чтобы проветрить голову. Хёнджину же никогда не нужны были такого рода увеселения, потому что танцы давали ему всё то, что ему было нужно: отдушину, свободу, счастье, лёгкость, эйфорию, спокойствие, огромное разнообразие чувств и эмоций, и он так любил это. Он просто любил то, что делал, и делал то, что любил. Поэтому, после довольно изнурительной хореографии, Хван практически забыл о своих тревожных мыслях касательно проекта и просто пытался отдышаться на полу зала, раскинув руки в стороны. Время близилось к полудню, после обеда всего лишь одна пара, а дальше можно снова попытаться поколдовать над песней. Проблемы? Да никаких вообще, всё решаемо. от: цыплёнок цыпа 11:47 пообедаем вместе?кому: цыплёнок цыпа 11:47 уже бегу~
День становился всё лучше и лучше с каждой минутой._________________________
А может быть и нет. Подвох чувствуется ровно в тот момент, когда Хёнджин переступает порог столовой, потому что Феликс улыбается так лучезарно, а за привычным им двоим столиком присутствует небольшой нюанс, в виде уже купленного Хвану кофе и круассана с вишнёвым джемом. Хёнджин с опаской присаживается на стул и с подозрением осматривает Феликса с ног до головы. Из-за занятости последнего, они не виделись чуть больше недели и, кажется, Феликс немного похудел за это время. - Всё в порядке? - осторожно интересуется Хёнджин. - В полном, а что не так? - В честь чего такая щедрость? - Я уже не могу просто так купить кофе лучшему другу? - и хлопает своими красивыми глазками, заискивающе так. Хёнджин ни единому слову, если честно, не верит, Феликс дуется и бубнит обиженное "я скучал вообще-то". Ладно, допустим. Хван с нескрываемым удовольствием делает глоток, только сейчас начиная осознавать, что после полуторачасовых агрессивных танцев у него слегка ноют мышцы и, наконец-то, немного расслабляется, развалившись на пластмассовом стуле. Он легонько пинает Феликса носком кроссовка под столом и искренне благодарит. - Как дела? Феликс точно что-то отвечает, но Хёнджин ни черта не слышит, потому что к их столику, во всём своём сверкающем великолепии (и сером худи), направляется Бан Чан собственной персоной. Хёнджин замирает с бумажным стаканом в руке, а ещё всё ледяной коркой замирает внутри самого Хёнджина, потому что синеволосый парень плюхается на свободный рядом с Феликсом стул и жизнерадостно интересуется: - Давно ждёшь? (Алло, это 911? Здравствуйте, меня зовут Хван Хёнджин, мне 22 и я хотел бы сообщить о преступлении по статье "предательство") - Не очень. Какого хрена ты вечно занят, Чан? Мы так давно не виделись. - Прости, прости, - Бан Чан улыбается и поднимает руки в примирительном жесте. - Обещаю, после фестиваля мы обязательно куда-нибудь сходим. - Pinky swear? - Pinky swear. И они действительно клянутся друг другу на мизинцах, как какие-то пятиклассники, что сходят поесть барбекю, пока Хёнджин сжигает кончики пальцев бумажным стаканом с кофе и боится лишний раз моргнуть. - Я ненадолго, пришёл поговорить насчёт тех сэмплов, которые ты скинул мне на той неделе? Я готов помочь с проектом, но работать смогу только по вечерам, и навряд ли на выходных. Твоего друга это устроит? - А давай сами его спросим. Хёнджин убьёт его. Самым жестоким и беспощадным образом, четвертует и отправит обратно в Австралию по частям. Руки и ноги отдельно, голову в самом конце, предварительно сыграет ей в футбол. - Хёнджин, тебя ведь это устроит? - он Феликса слышит, но всё, что видит перед собой - слегка улыбающегося Бан Чана. У него острая линия челюсти, прекрасный нос, пухлые губы и искрящиеся добротой глаза. Хёнджин впервые видит его настолько близко и, святые небеса, какой же он, блять, красивый. - Привет, я Бан Чан, но можно просто Чан. Мамочка, а что такое слова и как вообще ими пользоваться? Их же, вроде бы, в предложения надо собирать, да? А он точно не кто-то из греческих богов? Хёнджин моргает раз, потом второй, потом ему под столом профессиональным движением ноги прилетает в икроножную мышцу, и он едва не проливает свой кофе. - А-, я-, д-да, меня всё устраивает, да. - Вот и отлично! Если ты не против, то могли бы мы начать уже сегодня вечером? У меня немного разгрузилось расписание. Ментально Хёнджин не здесь, ментально он визжит в своей комнате в общаге, а всё вокруг горит-горит-горит, прямо как в том меме с собакой. - Мхм, - выдавливает из себя Хёнджин, отводит взгляд и подносит стакан ко рту, что бы что-нибудь, а не вот это вот всё. - На дополнительную работу время есть, а на единственного и любимого земляка - нет. Бан Чан смеётся (моя любимая песня, думает Хёнджин) поднимаясь со стула, треплет Феликса по волосам и напоминает о клятве на мизинцах. Хёнджин снова впивается взглядом в старшего, в его прекрасные черты лица, и чуть не давится своим американо, потому что Бан Чан бросает ему жизнерадостное "до вечера", прежде чем уйти. Тушите свет - кина не будет.***
- Ты совсем ебанутый? Вообще-то, Хёнджин редко ругается. Редко, но очень метко. И, если честно, Джисон не просто так называет его змеюкой временами. Потому что эту фразу он буквально шипит Феликсу в лицо, а длинные волосы, торчащие из под светлого бини, словно змеиный капюшон, завершают образ человечьей кобры. А ещё, Хёнджин схватил его за запястье, примерно в тот момент, когда Бан Чан развернулся, чтобы уйти, и не отпускал до сих пор. - Не очень приятно, если честно. Хёнджин даже в лице меняется, сразу отпуская чужую руку. - Прости, - удивительно, но говорит Феликс, потирая запястье. - Прощаю, что ты лягнул меня в спину! Цитирует Шрека, серьёзно? - Я знал, что ты ни за что не придёшь в столовку, если бы я заранее сказал, что Чан тоже будет здесь. Спорить с этим сложно, думает Хёнджин, краем глаза поглядывая на покрасневшее запястье Феликса. - И я тем более знал, что ты ни за что бы не согласился, предложи я тебе прямым текстом: "Эй, Хёнджин, как насчёт обратиться за помощью к Бан Чану, он же талантливый до жопы и с удовольствием поможет". И тут с ним тоже нельзя не согласиться, даже несмотря на тот факт, что последнее предложение он произносит больше в издевающейся манере, нежели извиняющейся. Хёнджин всё равно дуется, складывает руки на груди и бубнит обиженное: - Можно было хотя бы не сегодня, я же ужасно выгляжу после тренировки. Феликс чересчур громко выдыхает и разворачивает Хвана к себе лицом. - Джинни, послушай, - и, о нет, как же хорошо Хёнджин знает этот его тон. Кроме Феликса, никто к нему так не обращался, и из-за этого ласкового Джинни, Хёнджин моментально чувствует себя крохотным и беззащитным. А ещё, он только сейчас по-настоящему обращает внимание на Феликса. На то, какой он осунувшийся и уставший. - Я хотел как лучше, потому что из нас двоих, именно ты - тот ещё цыплёнок, - И Хёнджин прекрасно знает, что Ли вообще не жаль, а ещё он знает, что Феликс никогда не сделает ему больно. - Поверь мне, ты выглядишь прекрасно, даже после тренировок, даже по утрам, даже после пьянок. Я подумал, что до конца года осталось всего ничего, ты мог бы хотя бы попробовать с ним подружиться. И Хёнджину, если честно, всё равно уже, что он там ещё хочет ему сказать, потому что глаза начинает щипать, а ещё очень стыдно за чужое пострадавшее запястье. Думать о других, когда сам едва ли в состоянии нормально функционировать? Ли Феликс заслуживает целого мира, а вот мир его - навряд ли. Хёнджин притягивает его к себе и, скорее чувствует, нежели слышит, как Феликс удивленно смеётся в складки его толстовки, но всё равно обнимает Хвана в ответ. - Спасибо. Ты лучший, знаешь? И, пожалуйста, прости. Буду месяц покупать тебе вкусняшки, я перегнул со своими реакциями. Но что мне делать? - Не страшно, правда, - Феликс отодвигается, и с самой солнечной (других у него нет) улыбкой на свете, гладит Хёнджина по голове. - Просто будь собой, Хёнджин. Этого более чем достаточно. А теперь давай сделаем вид, что никогда не поддавались сантиментам посреди университетской столовки.***
Проще сказать, чем сделать, конечно. - Что за совет такой... дебильный, - Хёнджин нервно теребит края футболки, переминаясь с ноги на ногу перед дверями в студию. Не то чтобы у Хёнджина имелись проблемы с самооценкой, ни в коем разе. Просто, он малость неуклюжий и временами дурной, невыносимо просто. Быть собой - не самая лучшая идея в данной ситуации, но других вариантов как-то и не остаётся. Хёнджин делает глубокий вдох, потом выдох и легонько стучит в дверь. Чего он вообще ожидает от этой встречи - он не имеет ни малейшего понятия, но сердечный ритм набирает обороты, когда из-за двери слышится бодрое "заходи". Студия у Чана, какая-то, удивительно банчанская. Хёнджин и не представлял себе чего-то навороченного и крутого, в студии только небольшой диванчик, всё необходимое оборудование и, собственно, комната записи. Бан Чан идеально вписывается в эту студию, а эта студия идеально вписывается в Бан Чана. - А, привет, - Бан Чан улыбается (у Хёнджина от этой улыбки что-то где-то заворачивается) и хлопает ладонью по свободному стулу. Младший чересчур тихо здоровается в ответ, и даёт себе ментальный подзатыльник за такую неловкость. Это всего лишь самый прекрасный парень на всём свете, с которым ты собираешься коротать свои вечера ближайшие пару недель. Подумаешь. Ну, опозоришься пару раз, но когда ты не, Хёнджин? Собрав всё имеющееся в его худом теле мужество, Хёнджин откидывает назад волосы и уверенно занимает предложенное ему место. - Итак, Хёнджин, верно? - тот лишь кивает в ответ. - Что ж, я прочитал твой текст. Весьма интересно и немного провокационно, - у Бан Чана очень приятный голос, и в конце предложения он срывается на небольшой, безобидный смешок. Почему-то, Хёнджину от этих слов совсем не неловко, и он неосознанно улыбается в ответ, придвигаясь поближе к столу. От Чана исходит нереально комфортный вайб, такой, располагающий к беседам, такой, по-домашнему тёплый, и Хёнджину очень хочется провести время с пользой, не теряя ни минуты времени впустую. - Да, это своего рода эксперимент. Что-то на меня нашло не так давно. - Внезапные порывы вдохновения - лучшие. Но, знаешь, я послушал сэмплы и они неплохи, правда, но твой текст совершенно не вяжется с этими мелодиями, понимаешь? Хёнджин снова просто кивает, упираясь ладонью в свою щёку. Он часами готов слушать как Бан Чан говорит, может ему стоит собственный подкаст завести? Я бы каждый слушал, проскакивает в голове. А ещё, профиль у него тоже, безумно красивый. - Я немного поколдовал, и, по сути, у нас уже есть практически готовая песня, просто нужно кое-какие моменты подправить, доработать и, в принципе, её записать. Звучит, как что-то очень сложное. Хёнджин в этом плане не особо осведомлён, хоть и дружит с Ханом столько, сколько себя помнит (а тот на своих продюсерских штуках просто помешан). Хван же в танцах больше сечёт, брейк там, паппинг, локинг, капелька модерна. А тут... Он знает, что перед ним находится микшерный пульт, но каким образом эти все кнопочки работают - не имеет ни малейшего понятия. Как говорится, очень интересно, но ничего непонятно. Бан Чан напевает мотив Русалочки себе под нос, быстро и профессионально бегая пальцами по клавиатуре ноутбука. У него действительно очень красивый нос, а ещё кожа выглядит такой чистой, почти что сияющей, Хёнджину до безумия любопытно, мягкая ли она на ощупь. Даже сейчас, всё ещё упираясь взглядом в ноутбук и порхая пальцами над клавиатурой, Бан Чан улыбается, самую малость демонстрируя ямочки. Вот бы пальцем нежно ткнуть. Прекрасное шоу, только для Хёнджина, совершенно бесплатно и без какой-либо регистрации. Он Феликсу явно должен больше, чем просто запас сладостей. - Хочешь послушать демо? Бан Чан смотрит прямо в глаза (честное слово, ощущение, будто куда-то глубоко внутрь) и, почему-то, немного нервно закусывает губу, а у Хёнджина нещадно краснеют уши, потому что он только что был пойман с поличным за откровенным разглядыванием человека напротив. Хван сглатывает и тупо кивает, надевая протянутые ему наушники. Хёнджину прекрасно всё с самых первых секунд, он закрывает глаза, слушая мелодию, представляя образы в голове и даже свой костюм, а потом он слышит голос и вся картинка резко схлопывается и он разворачивается всем корпусом к своему собеседнику. - Это ведь твой голос? Старший лишь кивает в ответ. - Потрясающе. Я не знал, что ты поёшь, - говорит Хёнджин, стягивая наушники, и, божемой, Бан Чан выглядит очень смущённым из-за неожиданного комплимента. Он как-то неловко почёсывает шею, откашливаясь: - Как тебе по звучанию? - Идеально, честно. У меня даже начала складываться картинка выступления. - Припев готовый, я вообще ничего в тексте не менял, поэтому предлагаю попробовать записать партию. - Хён, в смысле, Чан, - на этот раз нещадно горят уже не уши, а всё лицо. - Я никогда раньше не записывался в студии, только в караоке пел вообще-то. - Всё получится, ведь для этого я здесь, - Бан Чан выглядит ровно таким же смущённым, как и несколько минут назад, нервно облизывая губы и выдыхая какое-то скромное. - И ты можешь называть меня хёном.***
от: цыплёнок цыпа 23:16 живой?кому: цыплёнок цыпа 23:18 я блять в любви
от: цыплёнок цыпа 23:19 сделаю вид, что никогда этого не виделкому: цыплёнок цыпа 23:20 он такой потрясающий, ликс почему ты не познакомил нас раньше??
от: цыплёнок цыпа 23:21 ну, технически, вы познакомились самостоятельно, я просто этому поспособствовал и, типа, я не знал, что он тебе нравится как давно ты пускаешь на него слюни, алло??кому: цыплёнок цыпа 23:22 тЕхНиЧеСкИ говнюк ты крашеный, я чуть инсульт не заработал И ВООБЩЕ-ТО Я НЕ ПУСКАЮ СЛЮНИ
от кого: цыплёнок цыпа 23:23 то есть, то что он тебе РЕАЛЬНО нравится, ты не отрицаешь??кому: цыплёнок цыпа 23:24 то есть, то что ты РЕАЛЬНО говнюк, ты тоже не отрицаешь? :D
от кого: цыплёнок цыпа 23:27 fuck youкому: цыплёнок цыпа 23:29 love you too
***
Работать с Бан Чаном - одно сплошное удовольствие. Он отлично руководит производственным процессом, даёт чёткие указания и действительно полезные советы. Слухи были правдивы, Чан свою работу любит просто запредельно и халтурить не позволяет совершенно. Да, он очень мягко корректирует все хёнджиновы косяки, коих немало, да, его глаза всё ещё смотрят с добротой, но в такие моменты он выглядит максимально серьёзным и немного взрослым. Хёнджину одновременно очень хорошо и плохо от такой картины. - Хёнджин-а, - честное слово, это теперь его любимое обращение (сразу после Джинни). - Я тут подумал, может быть добавим что-нибудь в начале? Они работают над проектом уже пятый вечер подряд, и Хёнджин безмерно старшему благодарен за такой потрясающий опыт, потому что он действительно чувствует себя каким-то наполненным и одухотворённым. Ну, возможность ежедневно пялиться (иногда, совершенно неприкрыто) на Бан Чана, тоже своего рода даёт свои плоды. - Типа, какой-то эффект? - Хёнджин и сам понимает, что очень глупо улыбается сейчас, задавая встречный вопрос, но совершенно ничего не пытается с этим делать. - Типа, ещё строчек пять в начале. - А? - тупо спрашивает Хёнджин и перестаёт покручиваться на стуле. - Сейчас трек на две с половиной минуты, ты успеешь уложиться с танцем в это время? И без того вечно радостное сердце делает смешной кувырок и становится немного труднее сдерживать рвущийся наружу поток эмоций. Хёнджин чувствует, как теплота пробирается к его щекам, и закусывает губу, чтобы не начать откровенно широко лыбиться. - Ты переживаешь за мой номер? Хёнджин готов платить деньги. Очень большие деньги, лишь бы как можно чаще и дольше наблюдать за смущённым Бан Чаном, ведь в такие моменты он выглядит настолько очаровательно, что Хван хочет протянуть руки и обнимать старшего, примерно, до конца своей жизни. Тот лишь нервно кликает кнопкой мыши по какой-то папке. - Просто я перфекционист, трек не звучит завершённым, - он перестаёт кликать по папкам на рабочем столе, поворачивается к младшему лицом и очень серьёзно (с налётом румянца, ага) говорит. - И да, я хочу чтобы твой номер был лучшим на весеннем фестивале. Хёнджину наплевать, какие именно причины лежат за этим его желанием. Потому что прямо сейчас он физически ощущает, что, всего лишь одной этой фразой, Бан Чан подбросил его смешное сердце в воздух, и профессиональным ударом отправил в бесконечный полёт куда-то вон из грудной клетки. Чан сейчас так близко, ближе, чем когда-либо, и Хёнджин невольно задерживает дыхание. Потому что на старшем очередная толстовка, которая словно для него создана, потому что у него опять эта лёгкая улыбка на лице, потому что у него звонкий, заразительный смех, потому что у него огромное сердце и безграничная мягкость во взгляде. Потому что он готов работать дальше, ради Хёнджина, и потому что он впервые настолько долго смотрит на младшего в ответ, без всяких этих нелепых (Хван их обожает) шуток, нервных почёсываний шеи и неловких закусываний губ. Такой. Пиздецки. Красивый. Бан Чан. - Я уже текст написал. Хёнджину, кажется, что он сейчас проживает какой-то космический момент, что-то там про взрывающиеся звёзды и замершее время, и никого кроме их во вселенной, бла-бла-бла. Он никак не реагирует на только что сказанную ему фразу, сидит, словно в ступоре, с одним единственным вопросом: если я внезапно его обниму, насколько больно он меня ударит? А потом в наушниках начинает играть музыка, невероятный голос старшего проникает куда-то в глубину, а Хёнджин прикрывает глаза и, наконец-то, выдыхает весь тот воздух, который невольно удерживал в своих лёгких. Трек заканчивается, вместе с ним заканчивается и сам Хёнджин, потому что из нас двоих, кто именно не может дышать, Бан Чан? Старший нервничает больше, чем обычно, постукивая пальцами по ровной поверхности стола и терзая зубами свою нижнюю губу. Шальная мысль о том, что Хёнджин поцеловал бы его прямо здесь и сейчас, голожопым наваждением пролетает по поехавшим напрочь мозгам. - Ты потрясающий. Он не это хотел сказать. - Ты просто, блять, невероятный. Совершенно не это хотел сказать. Хёнджин небрежно снимает наушники, бросая их на стол, и придвигается ближе (прямо на стуле). Он осторожно накрывает своей ладонью чужую, наконец-то ощущая на пальцах мягкость чужой кожи и, святые небеса, Бан Чан не просто тёплый, он горячий. И, кажется, Хван уже совершенно ничего не соображает, когда смотрит старшему в глаза (новое любимое хобби теперь) и спрашивает: - Хён, ты выступишь со мной на фестивале? Имеются большие сомнения относительно того, что Бан Чан сам в тот момент пользовался мозгами. Потому что он соглашается.