Cogwheels

"Созидание из разрушения" Не будет ошибкой именовать так наши пути. Но в то же время, если опираться на суть и цели "созидания" через "разрушение" - то наши мнения на этот счёт абсолютно противоположны. И уверен - ты не смог бы принять то, что так разнилось с твоим собственным. Равно как и я. Ни тогда, ни сейчас, ни в будущем - никогда. Никогда не понимал и не принимал твоей позиции "созидания из разрушения". Даже будучи порождённым на этот свет из твоего сознания. Как можно было дойти до такого? Люди, которые всецело отдают себя и своё время творчеству - что получают от этого? Удовлетворение, признание, гордость за себя и за свою работу. Почему всё это обошло тебя? Почему, явившись в этот мир впервые, передо мной предстал мой создатель, что уже был поглощён душевными терзаниями? - Идеальный "ты", каким ты его себе представлял - вот твой стиль. Всё ли пройдёт гладко? Всё пройдёт. Забудь слова тех, кто тебя окружал. Будь верен себе. Акутагава Рюноскэ. Слова, что сказал я при нашей первой встрече под ясным небом, залитым сиянием полной луны - были ли они тем, что ты так хотел услышать от своих читателей? С чего в глубине твоей ранимой души зародились сомнения, что ты настоящий - не то, что хотят видеть окружающие? И почему то же самое относилось к творчеству? Разве оно не должно было быть проявлением писательской натуры, твоего истинного "я"? Ты с самого начала боялся показать это миру. Убежденный, что всё должно быть идеально, чтобы никого не разочаровать, пытался подстроиться под установку общества, не заботясь о своих собственных желаниях. Ты хотел писать, сознание порождало несчётное количество идей, но их воплощение через внутреннюю закрытость из-за этого самого убеждения пытало и ломало. Вот оно, разрушительное творчество. "Созидание через разрушение". - Хочу взяться за перо. - И что хочешь написать? - Рассказ. Рассказ, похожий на рассказ. Я понял, что ты хотел сказать этой фразой. А могло ли быть иначе - я был создан таким. Тем, кто бы понял и принял тебя каким бы ты ни был. Но ты даже представить не можешь, какое на самом деле значение имел для меня. И если я был лишь тем, кто дарует поддержку и покой, то ты для меня - целый мир, единственный, дорогой и близкий друг. И твоё счастье было моей величайшей целью, но слишком поздно я понял, что не могу построить его одной лишь поддержкой. Литература... Книги, что ты, казалось, писал своей собственной кровью, пересиливая желания в угоду идеалам общества. Изнуряя больные нервы, истязая тревогами, бессоницей и душевными терзаниями - страдания, что отражались на твоём лице, были ощутимы мною физически. Тогда я впервые понял, что эта тяга, или, вернее сказать, жажда, сковавшая тебя цепями и не дававшая отпускать из рук перо - и есть первоочередная причина твоей боли. Через литературу связывал себя с обществом, которое, как подозревал, не принимало тебя, ненавидело. Да к чёрту это общество! Почему ты придавал своему месту в нём и соответствию ожиданиям такое громадное значение - гораздо большее, чем самому себе? - Это единственное, на что я способен. Ведь внутри меня пустота. *** И вот так, погрязший в отчаянии и самобичевании, в одну из ближайних ночей после того разговора, ты наложил на себя руки. Я должен был отправиться следом, ведь твоё сознание воплотило меня в этот мир, и без тебя мне никак не было возможно в нём удержаться, но через мою боль от потери зародилась ненависть, из которой, в свою очередь - желание, на которое и откликнулись эти загадочные чёрно-синие существа, явившиеся из ниоткуда. Тут то и подтвердились мои подозрения, открылась вся правда. Очернитель - так мне представилась эта странная, не имеющая определённой формы сущность. Она подробно разъяснила мне о том, какой вред может нести литература, как сильно расшатывает человеческие эмоции, заставляет людей отдаляться друг от друга, сковывая их в тюрьме собственных мыслей. Рюноскэ, что в литературе искал способ хоть как-то проявить себя, но в то же время, страшно боялся открыть свою истину - это с самого начала был роковой путь с трагичным концом. Если бы только ты никогда не писал истории... Не брал бы в руки пера... - Выбирай и отвечай - какое произведение проклянёшь? Какое хочешь очернить? - Работы Рюноскэ Акутагавы! Я хочу уничтожить их все! И ты, и я - слишком отчаяны в своих целях. Исчезни литература, и исчезнет из уст общества твоё имя. А значит, никому не будет дела, кто и какой ты человек. Исчезни литература... И ты забудешь своё имя, как принадлежащее великому писателю - Акутагаве Рюноскэ, - станешь простым человеком, что не станет на этот трагичный путь самоуничтожения через сотворение из самокопаний. Всё, что ты создал своей кровью - я сотру это своими слезами, что лил тогда перед бездыханным телом, и вымощу новую дорогу, на которой найдёшь то самое счастье, больше всего желанное. "Сотворение через разрушение" Столько произведений ты написал, которые люди считают великими. Вкладывал в них всего себя, выжимал ради их создания собственные силы до последней капли. Поэтому будут преданы они пламени очернителей, и их исчезновение позволит тебе избрать новый путь для достижения душевного покоя и согласия с самим собой. Я уничтожу всё, что ты написал, и сам проведу к счастью. Интересно, тогда, когда я сам носил твоё имя и ещё не знал о том, кем являюсь на самом деле, было ли очернение "Мук Ада" проявлением моих истинных, но ещё неизвестных тогда мотивов? Ад... Столько раз он фигурировал в твоих работах, в их названиях: "Муки ада", "Ад одиночества"... Но ещё чаще я слышал его из твоих уст. Его беспощадное пламя, что даже мне порою мерещилось в отражении твоих некогда ясных и бирюзовых, но отныне - измученных этими бесконечными душевными терзаниями глазах... Оно больше не будет преследовать тебя. Я спасу тебя от ада, в чьи объятья ты добровольно отдал свою жизнь ещё до той роковой ночи. Также я отдал ему и свою, и этот бушующий огонь, как материализация моих собственных чувств, обратит свою мощь на причину, приносившую тебе нестерпимую боль. - Подожди ещë немного... Осталась самая малость, и твоя судьба изменится. Ты будешь спасëн. Я смогу. Но в чëм заключается эта малость? Нужно всего лишь уничтожить книги, на страницах которых ты отражал все свои чувства, переживая их в глубине души и выводя по букве на бумагу. Рюноскэ... Я и позабыл уже, какой на самом деле может быть твоя улыбка. Интересные существа эти Очернители... Говорят об уничтожении книг, и ради этой цели меняют их сюжет в корне, что, по сути, тоже своего рода творчество. Также поступаю и я, однако, делаю несколько по-иному - если сравнить с действиями Очернителей. Сколько раз мне довелось увидеть, что какой бы тяжёлой по своему содержанию не была бы книга, на которую они обратили свой взор, всегда сюжет в них при запятнании принимал гораздо более трагичный оборот. Но я ни за что не изменю так твои истории, Рюноскэ. Ведь ты, как их автор, сам сейчас заключён в этих многочисленных сюжетах с содержащимися в них собственными мыслями. И я перепишу эти истории, вычеркнув из них всё, что отражает твою боль, исправлю конец каждой на самый счастливый - и так я смогу до тебя донести, чего ты на самом деле заслуживаешь и к чему следует стремиться. "Зубчатые колёса" - рассказ, в котором главный герой - это ты сам. Истории, что содержится на этих страницах, уготовано от меня особое внимание. *** Дазай Осаму. Не повезло, что именно он - писатель-декадент, для которого ты, Рюноскэ, был величайшим кумиром, - выжил в той бойне, которую я устроил для достижения своей цели. Остальные писатели, что готовы были встать на защиту твоего творчества - все они были обращены мною в прах. Даже те, кого ты ещё при жизни считал своими друзьями. Кикучи Кан - ты считал его своим лучшим другом, да только оказался он горазд лишь на то, чтобы читать тебе надгробную речь! Ни Масао Кумэ, ни Хори Тацуо, ни остальные перерождённые и не перерождённые Алхимиком писатели! Никто из них не спас тебя от такого трагичного исхода! Я тоже... Но сейчас во что бы то ни стало пытаюсь изменить твою судьбу, ведь никто другой не пойдёт на такое ради тебя! Ведь ты сам создал меня таким - тем, кто в самый тяжёлый момент всегда будет рядом и подставит плечо. Интересно, знай сейчас обо всём, что я делаю, понял бы ли ты меня? *** - Я переписал эту историю, полную боли. Взгляни, как изменилось его лицо, лишь стоило отбросить перо прочь. А его улыбка... Таким и должен быть человек. Дазай оказался слишком упёртым человеком в своём убеждении вернуть всё так, как было - очистить истории, что я так старательно переписал для тебя, и положить конец моим деяниям. И это он называет твоим спасением! Как же он ошибается! А ты так счастливо улыбаешься в окружении детей, которые со звонким смехом носятся вокруг тебя... Как же сияют твои глаза, из которых больше никогда не будут литься горькие слёзы. - Да нет, ничего не случилось. Вроде бы всë совершенно обычно. Просто отчего-то мне показалось, будто вы вскорости умрëте... Почему я не препятствовал этому? Почему я оцепенев наблюдаю, как после этих слов твоё озарённое счастьем лицо вмиг исказилось от ужаса? - Простите, мастер Акутагава, я... только что пожелал вашей смерти! Я долгое время общался с Дазаем, и понимал, как сильно он любит и уважает тебя - великого писателя Акутагаву Рюноскэ. А теперь говорит тебе такие страшные слова, что однажды уже предрешили твой конец, хоть теперь пал перед тобой на колени и горько плачет, уткнувшись лицом в твои содрогающиеся ладони. И почему... В мире истории, которую я переписал для тебя на более счастливую, именно эти страшные слова помогли Дазаю вытащить тебя из книги и очистить от очернения "Зубчатые Колёса"? *** Чтобы зацепиться за возможность подольше оставаться в этом мире я принял сущность Очернителя. А любой Очернитель подлежит уничтожению - таков закон Библиотеки. Я усвоил это когда ещё сам, потеряв память, считал себя писателем, и вместе с остальными истреблял этих существ. Пресекая их страшные деяния, я был свидетелем счастливых концов - но не историй, описанных в очернённых ими книгах. Писатели, спасающие друг друга, их счастливые встречи со своими друзьями в стенах Библиотеки - это и были счастливые финалы, к которым я приводил очищаемые истории... Но наша встреча, Рю, не оказалась такой же счастливой. Следуя правилу уничтожения Очернителей и, в частности, желанию остановить мои бесчинства, ты своими собственными руками решил остановить меня. Да, я безмолвно принял твой вызов... Но с самого начала не собирался поднимать против тебя меч. Боль от полученных ран, и пелена слёз, застилавшая мои глаза, в которых понемногу гас свет... И смотря так на тебя, держащего моё слабеющее тело на руках, я понимаю, что сделал ты это не просто чтобы остановить меня как Очернителя. Меня одолевают сомнения и раскаяние - но в то же время теперь вижу и чувствую гораздо больше. Ты спасал свои книги не просто потому что они твои... Люди, что их читали, писатели, что ими вдохновлялись - я сам, который появился на свет в работе над ними... Это имело гораздо большее значение, ежели то, что было вложено в их сотворение. И ты по-настоящему гордился этим. - Спасибо, что жил подле меня. Спасибо, мой дорогой друг. Не единожды я буду повторять, мой драгоценнейший и любимейший друг. Никогда не позволяй усомниться в себе - и я говорю не об окружающих. Ты и только ты - единственное, что должно иметь значение. Помни об этом, и знай, что хоть и не так, как мы к этому привыкли за то время, но я буду с тобой всегда. Как жаль, что я обещал это только в своих мыслях, но полагаю, что теперь, когда я вернулся туда, откуда и появился, все желания и то, что я так и не успел рассказать стали тебе известны. Пожалуй, это моё единственное сожаление в дарованной тобою жизни, что оказалась ещё более короткой.