Проклятый

      Теплый пар вылетел мягким облачком изо рта Ивана, а суровый зимний морозец щипал чувствительную кожу на его розовых щеках. Брагинский не особо любил свои длинные ресницы, потому что в морозы на них всегда образовывались льдинки и слишком мешали его зрению. Хоть он был одет достаточно тепло, но руки из карманов пальто высовывать, чтобы убрать наледь с ресниц, не хотелось вообще.       Находясь в довольно приподнятом настроении, пускай и приехал по работе, Брагинский засматривался на забавные резные яркие домики стилизованной под сказочную, туристической деревеньки, сделанные в славянской тематике. Наверное, для привлечения иностранных туристов это был неплохой ход, учитывая, что деревня-отель находилась недалеко от популярного горнолыжного курорта.       Подойдя к карте деревни, дабы разобраться, куда необходимо проследовать, Иван невольно прислушивался к речам людей, сновавших повсюду. Обильное количество разных языков, что даже интересно. Брагинский и подумать не мог, что это местечко может похвастаться таким разнообразием иностранных туристов.       Вообще, Иван и по собственному желанию вряд ли когда-нибудь сюда приехал, если бы не работа. Потому как для него зимой был единственный лучший вид отдыха — вечер перед монитором ноутбука с вкусняхой в руках и котом под боком. Но поделать ничего было нельзя, работа есть работа.       И нет, это никак не связано с его преподаванием в университете по предмету «Мифология и фольклор народов России». Разве что косвенно. Преподавание он любил больше, чем свою вторую работу.       Как правило, люди, нуждающиеся в помощи потомственного экстрасенса, находили Брагинского сами. Может, для кого-то подобное казалось шуткой, но Иван бы тоже над этим посмеялся, не будь это злосчастной правдой.       К удивлению его любимой бабули, дар, который обычно передавался по женской линии, оказался внезапно у него, и Брагинский с огромным удовольствием переложил бы данное бремя на одну из сестренок, если б мог. Но, возможно, судьбе было виднее. Вот ему и приходилось, по наставлению бабули, помогать нуждающимся людям, которых беспокоили старые божества, духи да всякая прочая дурная мелкая нечисть, мечущаяся в этом мире без дела и доставляющая ничего, кроме проблем.       В основной источник дохода данную работу Иван превращать, конечно, не собирался, потому как тягаться с живописной рекламой всяких сумасшедших и прочих шарлатанов было лень, да и зачем отбирать у людей хлеб? А на борьбу за справедливость с данными индивидуумами у Брагинского не было ни времени, ни желания, да и без толку — все равно каждый найдет себе своего клиента.       Поэтому, зная очень много всяческих мифов и легенд, как славянских, так и других народов родной страны, а также периодически сталкиваясь с ними лицом к… не всегда лицу, Иван решил преподавать и рассказывать об этом, преподнося как истории и сказки.       Сейчас же ему было необходимо найти кабинет администратора данного отеля, потому как она Брагинского и пригласила, попросив о помощи.       Иван проследовал дальше по дорожке к главному зданию с ресепшеном, и внезапно по телу будто прошелся стремительный электрический разряд, когда он прошел мимо компании молодых людей, стоявших в беседке со стаканчиками из-под кофе. Брагинский привык доверять своему чутью, поэтому приостановился и наклонился, как будто поправляя шнурки на зимних ботинках.       Ребята выглядели моложе самого Ивана на пару лет и, судя по абсолютно «расхлябанному» английскому, были американцами. Редко Брагинский даже в туристических местах, кроме, пожалуй, Москвы, встречал американцев. Видимо, любители острых ощущений и жуткого холода.       — Ребят, да я вам отвечаю, вот такая морда гризли была у меня в окне! — самый активный из этой компании в красках что-то описывал остальным. — И глазища огромные, а в них — дьявольский огонь!       В его голубых глазах мелькал неподдельный ужас — Иван за годы своей медиумной работы научился его определять от лживого притворства, — вот только друзья парня лишь хихикали.       — Да брось, Альфред, ты, наверное, снова насмотрелся ужастиков перед сном. Говорили мы тебе, если боишься, так не смотри их! — сказал другой парень из компании, хлопнув Альфреда по плечу.       — Я клянусь! Это было реально! Я никогда так не боялся! — возмутился тот.       — Земля эта древняя, — вдруг сказал Иван на английском, обратив на себя внимание компании. — Поверьте, кто только не жил в этих местах. Бывает, что на землях, где совершались магические или божественные ритуалы, людям не по себе.       — А вы, что, эксперт? — скептически приподнял бровь Альфред.       — Преподаю фольклор и мифологию народов России в университете, поэтому знаю довольно много, — Брагинский мило улыбнулся и протянул парню руку. — Иван Брагинский.       Парень, удовлетворившись таким пояснением, но до конца точно не поверив, пожал в ответ руку.       — Альфред Джонс. Не по себе — мягко сказано. Россия ваша — странная страна, но чертовски привлекательная.       От Брагинского не ускользнул его изучающий взгляд.       — Говори за себя, — хихикнул кто-то из компании Джонса.       — В действительности, дело вкуса, — пожал плечами Иван. — Но вообще, если захотите рассказать подробнее о том, что вы видели, то можете мне написать или позвонить.       Брагинский выудил из внутреннего кармана пальто визитку с гербом университета и своим номером и протянул ее Джонсу (ему показалось, что Альфред точно убедился в том, что Иван не лгал насчет преподавания).       — Я собираю данные для докторской с изучением мифологии народов Мурманской области, и мне будет интересен ваш взгляд как иностранца, учитывая, что есть у вас какое-то неспокойствие при нахождении на этой земле.       А вот теперь Иван по-настоящему блефовал. Он чувствовал, что Альфред действительно что-то знал и даже видел. Лжи Брагинский не углядел в его голубых глазах, но интерес в них зажегся однозначно.       — Если это был такой подкат, то он сработал, — весело прыснул Джонс, положив визитку в карман куртки.       Брагинский удивленно уставился на него, а затем смущенно захлопал заледенелыми ресницами.       — Да я не… — очень взволнованно залепетал Иван, растерявшись.       — Шучу, профессор, — захохотал Альфред, с интересом наблюдая за реакцией Брагинского. — Просто давайте в семь сегодня встретимся в баре… эм-м… как оно? — спросил он у своей компании.       — «Йо-ожик в туманье», — с акцентом протянули ему в ответ.       — Точно-точно, пиво там классное, — кивнул Джонс. — «Йожик в туманье», в семь.       Услышав прелестный акцент, Иван беззлобно посмеялся и кивнул, а затем, махнув на прощание, побрел дальше, пока друзья Альфреда хихикали и подбадривающе хлопали его по плечам.

***

      — Я надеюсь, вы не сочтете меня сумасшедшей, Иван… — она сделала паузу в ожидании, когда Брагинский скажет свое отчество.       — Можно просто Иван, — вежливо отозвался он.       — Тогда называйте меня Надеждой.       Прелестная светловолосая женщина лет сорока, определенно ухаживающая за собой, кивнула. Однако Брагинский не мог не заметить, что выглядела в данное время она слегка помятой и будто не спавшей, если судить по темным кругам под ее глазами и легкому запаху алкоголя в кабинете.       — Я бы сама не поверила, не увидь своими глазами это… — продолжила она, и ее статность скрылась под тенью страха и сомнения.       — Надежда, я вам верю, — поддерживающим тоном сказал Брагинский, призывая ее к продолжению повествования.       Ему всегда приходилось использовать различные психологические приемы, чтобы выведать нужную информацию для работы. Многим людям было тяжело говорить о том, какое нечто они увидали, поэтому Иван всячески поддерживал их, чтобы им не казалось, будто они одни, да еще и с сорванной крышей.       — У нас всякие шутники были, да и животные захаживают иногда. Но медведей в этих «лысых» местах никогда отродясь не водилось, да еще и таких… огромных.       Надежда нахмурила подкрашенные брови, и ее уставшие глаза метнулись куда-то вниз, под стол.       — Вы видели медведя? — обобщил Брагинский.       — Я не знаю, был ли это медведь как таковой, но оно было размером с машину и огромными алыми глазами.       Брагинский кивнул самому себе, сделав выводы, ведь нечто подобное он уже слышал с утра от одного человека. Дар и чутье никогда его не подводили — Иван нашел нужный след.       — Я сначала подумала, что я переутомилась после тяжелого дня, немного проморгалась, но это существо никуда не делось, а продолжило куда-то бесцельно идти по дороге мимо главного здания.       Слегка дернув плечами, женщина сжалась, будто ежик в комочек.       — Но оно посмотрело на меня своими адскими глазищами, и все, я подумала, что мне конец, даже молитву какую-то вспомнила с перепугу. Начала читать про себя, а потом моргнула, и его будто и не было. Пришлось возвращаться в кабинет и открывать бутылку, — покачала она головой.       — Оно не пыталось напасть на вас? — спросил ее Брагинский.       — Я не знаю, и думать об этом мне страшно… Оно просто взглянуло на меня и потом, как ветром сдуло, — пожала плечами Надежда. — Как думаете, молитва сработала?       — Не исключено, — кивнул Иван. — Не зря же, в конце концов, в церкви их читают.       — Кстати, про Бога?.. — вдруг сказала она, уставившись на Брагинского с каким-то неподдельным детским интересом.       — Я возьмусь за ваше дело, — быстро перевел тему в нужное русло Иван. — Тем более, что у меня есть кое-какие зацепки. Постараюсь решить эту проблему как можно быстрее.       Выдохнув от облегчения, Надежда просияла и, казалось, даже посвежела от счастливых искорок в глазах.       — Это замечательно! Проживание, конечно, за наш счет!

***

      Вечер в компании Альфреда проходил очень даже гладко и, внезапно, навеселе. Брагинский поначалу действовал осторожно, дабы не вывалить на Джонса все интересующие его вопросы, но, в общем-то, их даже задавать не пришлось. Альфред самолично предоставлял всю нужную и иногда ненужную информацию огромным потоком, и все, что оставалось Брагинскому, — внимательно слушать.       Джонс был привлекательным человеком и американцем до мозга костей. Наверное, единственное, что его хоть немного отличало от многих сограждан — неумолимый интерес к другим, непохожим на Америку, странам. С огромным удовольствием он слушал и истории из жизни Брагинского. Любознательность в других людях для Ивана была очень ценна.       Всю информацию о встрече с тем самым медведем или, как его называл Джонс, гризли Брагинский уже получил. Но все-таки оставалось несколько нестыковок в рассказе Альфреда, такие как место и время встречи.       Парень не мог сказать точное время встречи со зверем-духом, лишь отметил, что это было глубокой ночью. Альфред увидел его в своем окне, а после этого воспоминания о ночи, с его же слов, обрывались и окутывались густым туманом. Причем проснулся Джонс с ужасающей головной болью.       На вопрос «Ты же мне веришь?», сопровождающийся щенячьим взглядом, Иван уверенно ответил «Да».       Брагинский безусловно верил, да и были у него догадки на этот счет, но для подтверждения версии необходимо было попасть в номер Джонса.       Далее же вечер продолжался в очень комфортной обстановке.       У Ивана было мало друзей, потому он очень редко куда-то выбирался из четырех стен своей квартиры. И сегодня, чем быстрее сокращалось расстояние между ним и Альфредом, тем сильнее Брагинскому казалось, что данная встреча превращалась в свидание. Это, как не посмотри, играло ему на руку.

***

      Под каким-то абсолютно дурацким предлогом Джонс позвал его к себе, а Иван, умело сыграв дурачка, согласился и позволил себя сопроводить.       Поцелуи были жаркие, а секс очень хорош — Альфред постарался на славу. Брагинский давно не испытывал подобного удовольствия от общения с кем-то и от нахлынувшей страсти.       Иван бы с огромным желанием плюнул на работу и позволил утащить себя Альфреду в сладостное забвение, но тяжелый груз ответственности лежал на его плечах и чуть ли не душил.       Номер был осмотрен, а Брагинский подтвердил все свои теории. Сегодняшней ночью ему предстояло встретиться с духом лицом к лицу, но не здесь.       — Эй, ну останься, — обиженно надулся Джонс, наблюдавший за тем, как Иван одевался. — Уже поздно ведь, работа до утра подождет. Нам ведь так хорошо вдвоем.       Прикрытый лишь одним уголком теплого одеяла Альфред сонно пробормотал еще что-то, а Брагинский умилился с этой искренности.       — Прости, Ал, но это очень срочно, — он приблизился к Джонсу и оставил на его губах короткий поцелуй. — Спасибо тебе за вечер.       — Обещай мне, что он не последний.       — Обещаю, — Иван покрылся розоватой краской от легкого смущения; ему тоже хотелось, чтоб этот вечер с Альфредом не был последним.

***

      У Брагинского уже стучали зубы от холода, и он, кажется, совсем перестал чувствовать пальцы на ногах.       Уже около двух часов он блуждал по дорожкам деревни, но до сих пор чего-то необычного он не приметил.       Прямо сейчас Иван готов был обменять свое родовое проклятье на то, чтобы оказаться под горячим боком у забавного американца, но вместо этого, он отмораживает задницу в минус двадцать на улице.       Гулко завыл очень холодный ветер, хлестнув Брагинского колючим морозом по лицу, и он, спрятав нос в шарф поглубже, съежился.       Фонари, стоящие вдоль дорожки, стали подозрительно мигать, а затем и вовсе погасли, и внезапно краем глаза вмиг напрягшийся и сосредоточившийся Иван зацепился во тьме за внушительную фигуру по другую сторону от места, где стоял сам.       Его ладонь тут же сжалась на сухом сборе магических трав, лежащих в кармане, а другая — на зажигалке.       Медленной поступью охотника он стал приближаться к крупной звериной фигуре, вытаскивая на ходу благовония. Одна искра зажигалки, и сухая трава, вымоченная в специальном масле, загорелась, а от нее стал распространяться белый очистительный дым.       Темная фигура повернулась к нему передом и показала свирепую звериную морду. Ивану было не привыкать смотреть страху в лицо, потому огромные алые глаза и оскалившиеся клыки огромного чудовища, в действительности напоминавшего слишком большого медведя, не пугали так, как должно.       Вдруг сильные порывы ветра стали не только сметать с веток деревьев острые снежинки и льдинки, но и попытались сбить Брагинского с ног. Он всеми силами пытался удержаться и не дать огню перестать сжигать волшебный сбор для изгнания.       Иван сталкивался когда-то с двоедушником, но тот не был таким сильным, да и магических благовоний эта тварь, казалось, не боялась. Дело дрянь.       Еще один мощный порыв воздуха, и Брагинский падает на спину, роняя в снег благовония и ударившись головой о бордюр клумбы.       Зверь, заметив, что противник дал наконец-то слабину, ринулся к Ивану, и тот уже почувствовал рядом с лицом тяжелое дыхание.       — Альфред, проснись! — из последних сил крикнул Иван и коснулся лба зверя прежде, чем тот успел вцепиться ему в глотку.       Зверь жутко заревел, — как бы не разбудил всю деревню, — а на его лбу засияла длань Брагинского. Чудовище начало метаться из стороны в сторону, размахивая головой, а затем ринулось прочь.       Честно сказать, Ивану бордюр и холодная земля казались сейчас периной, и он бы готов был уснуть тут, но опасность еще не миновала. Альфред все еще делил душу со зверем, и сейчас никто, кроме Брагинского, не сможет ему помочь.       Собрав всю волю в кулак, Иван поднялся с земли и побрел назад, в номер Джонса.

***

      Брагинскому не пришлось карабкаться в номер через окно и даже долго стучать, так как Альфред сразу же открыл дверь после пары громких ударов о деревянную поверхность.       — Ваня, что происходит? — его лицо было болезненно искажено, а нагое тело покрыто крупными каплями от профузного пота. Кажется, Джонс произнес это на автомате, даже толком не успев разглядеть полуночного гостя, словно почувствовал присутствие Брагинского.       Рукой Джонс держался за лоб в том месте, где расползлась оставленная Иваном магическая печать, а в глазах сквозь лихорадочный блеск проглядывала смесь из страха и боли.       Иван залетел к нему в номер, заперев дверь на замок, и взял лицо Альфреда в свои ладони, внимательно рассмотрев чужой лоб: магическая длань сияла неярким светом, а значит работала, сдерживая зверя внутри Джонса.       — Где же ты подцепил эту заразу, Ал? — посетовал Иван.       — Какую заразу? Я ничего не понимаю. Я был у врача месяц назад, — стал он безостановочно мямлить, как в бреду.       Брагинский помог ему присесть на кровать.       — В детстве ты не испытывал чего-то подобного? Ты не встречал этого зверя раньше?       Каждое слово Иван произносил внятно и медленно, успокаивающим, вкрадчивым голосом, чтобы Альфред не паниковал, а отвечал на конкретно поставленные вопросы. Хоть Джонсу и было дурно, но Брагинский до последнего надеялся, что сможет получить необходимые для решения этой проблемы ответы.       — Я не уверен… Но мама рассказывала, что я во сне ходил. Ваня, я не понимаю, — казалось, страх внутри него нарастал.       — Посмотри на меня, — по-детски напуганные голубые глаза Альфреда тут же метнулись к нему, и уверенность на чужом лице успокоила его, как и нежные пальцы Брагинского, поглаживающие его скулы. — Мы оба сейчас придем к ответу, хорошо? Просто отвечай на мои вопросы.       Джонс покладисто кивнул и потянулся за коротким поцелуем. Выражение его лица сменилось на сосредоточенность, а грудь стала подниматься в более равномерном ритме, когда он получил ответ на свою секундную ласку — вероятно, это помогло ему немного собрать мозги в кучу.       — Ты или кто-то из твоих родственников никогда не собирал коллекцию из каких-то якобы магических предметов? Не сталкивались ли вы с, так называемыми, магами и колдунами? — начал свой опрос Иван.       Вопросы были максимально глупыми, но, к его счастью, светлые брови Альфреда свелись на переносице в глубокой задумчивости.       — Знаешь, был у меня дед со стороны отца. Жил как отшельник, — начал вспоминать Джонс. — Помниться, у него вечно вся хижина была обставлена индейским хламом и всякими ловцами снов. Дед был странным параноиком. Даже нас встречал с ружьем в руках и бешенными глазами. Отец вечно с ним ругался. По итогу, кажется, он рехнулся окончательно и пару лет назад пустил себе пулю в висок.       — Мне жаль, — прошептал Иван, а затем призадумался. — Индейским… Ты упоминал, что твои предки жили в Штатах еще со времен первых переселенцев.       — Ну, по словам отца, да. А у мамы, — он усмехнулся, скользнув по Ивану хитрым взглядом, — русские корни.       Брагинский на это весело хмыкнул, а затем снова нагнал на себя серьезность — сейчас не время для шуток и флирта.       — Когда ты сказал, Альфред, что видел зверя, то я тебе поверил, — начал Иван. — В этом мире не все так просто, и иногда нечто сверхъестественное показывается человеческому глазу. Но, к сожалению, ты не видел зверя в окне, Ал, ведь задергиваешь на ночь шторы, как сделал это сегодня вечером. Зверя увидел в зеркале напротив кровати, потому что это был ты сам.       Джонс был поражен такому умозаключению Брагинского и попытался как-то оправдаться, но приподнятая рука Ивана его остановила.       — Сегодня ночью я выслеживал этого зверя и поставил на него печать. Я полагал, что на тебя в детстве наложили заговор, — сглазили, если проще, — и ты стал двоедушником, но, похоже, я ошибся, — Брагинский тяжело вздохнул и продолжил: — Это проклятье является родовым и, похоже, тянется еще с очень далеких времен. Возможно, когда-то твои предки перешли дорогу индейцам. И это же проклятье вполне могло погубить твоего дедушку.       Кажется, Альфред понимал всю опасность ситуации: он не смеялся, не называл Ивана сумасшедшим, не пытался отнекиваться и отплевываться; не исключено: в глубине души он что-то давно подозревал.       — Родина этого зверя не здесь, и мои методы изгнания на нем никак не сработают.       Глаза Джонса стали выражать обеспокоенность.       — А что мне тогда делать? — огорченно спросил он.       — Я могу сейчас только временно запечатать зверя в серебряном ларце, — попытался успокоить его Иван. — А дальше ты должен отправиться к индейскому шаману. Настоящий шаман, думаю, сможет снять родовое проклятье с тебя. Я бы мог попробовать сам, но боюсь, что покалечу твою душу, поэтому этим должен заняться профессионал из индейского рода.       — Почему это пробудилось во мне именно сейчас? — задал вполне логичный вопрос Джонс.       — Я уже говорил, Ал, это старые земли. На них было пролито много ритуальной крови. На европейских территориях очень много мест с сильной энергетикой, которые пробуждают много… удивительного и не всегда хорошего.       У Джонса не было причин не верить Ивану: все внутри него бурлило и рвалось на части. Единственное, чего Альфред хотел в данную секунду — покоя и умиротворения.       — Что мне надо делать? — с печалью в голосе спросил Джонс.       — Тебе необходимо просто уснуть. В момент, когда твое сознание окажется между сном и реальностью, зверь появится, и я смогу его поймать, — ответил ему Брагинский, добавив про себя «надеюсь».       Альфред вновь покорно закивал и укутался в одеяло, уронив тяжелую голову на подушку.       Он полусонным взглядом следил за Брагинским: тот что-то бормотал себе под нос на каком-то измененном русском и зажигал пучки трав, раскладывая их в стаканы и чайные кружки, которые нашел в номере. Затем он поставил стул к изголовью Джонсовой кровати и пальцами зарылся пальцами в его волосы, мягко поглаживая их.       — Спи, Ал, не бойся, — ласково сказал Иван.       — С тобой все будет хорошо? — взволнованно прошептал Альфред.       — Конечно.       — Ты поедешь со мной в Америку? К шаману? — Джонс дотянулся до его свободной руки и скрестил пальцы с Брагинским, но утвердительного ответа он, кажется, не услышал — уснул.       А Иван был готов к новой встрече со зверем — серебряный ларец уже выжидающе поблескивал на прикроватной тумбе.

***

      Ритуал, как и ожидал Брагинский, сработал — опыт не пропьешь. Не без борьбы зверь временно был помещен в шкатулку.       Уставший Иван наутро заверил Надежду, что этот дух не был местным, но все равно временно остановлен, и боле туристическую деревню не побеспокоит. Говорить о том, что женщине слишком сильно повезло в ночь встречи со зверем, который еще не набрался к тому времени сил, он не стал.       Вернувшись к Джонсу в номер, Брагинский застал его в довольно бодром расположении духа. Они расселись на креслах и стали пить горячий шоколад, принесенный Иваном. Довольно быстро приятная обстановка стала какой-то напряженной, особенно, когда Альфред виновато глядел на довольно глубокие свежие царапины, оставленные зверем на шее Брагинского.       — Мне жаль, что я ранил тебя, — с искренней грустью пробормотал Джонс.       — Брось, это не твоя вина, — отмахнулся Иван.       — Так ты… типа медиум?       Наконец-то голова у Джонса не болела и вполне себе функционировала, потому он после миновавшей бури долго размышлял, а затем и вовсе решился задать Брагинскому интересующие его вопросы.       — Называй, как хочешь: медиум, экстрасенс, знахарь…       — Как ты узнал, что проклятье на мне?       — Просто мое, так сказать, родовое проклятье почувствовало исходящую от тебя энергетику. Зачастую, я улавливаю некие сигналы людей, в которых либо вселяются духи, либо как-то связанных с ними, — будничным тоном ответил Иван и пожал плечами.       — Жуть… — протянул Альфред и передернул плечами.       Брагинский лишь смерил его понимающей улыбкой и сделал глоток теплого напитка.       — И часто ты… в работе идешь на разные ухищрения? — этот вопрос, пожалуй, интересовал Джонса больше остального.       Когда Иван взглянул на него, то заметил его подавленность и некую смущенность.       — В каком смысле? — решил уточнить Брагинский.       — Ну, как со мной прошлым вечером, — с толстым намеком сказал Альфред, спрятав свой взгляд и отвернув голову.       Иван же почувствовал, как кровь начала приливать к щекам.       — На такие, вообще-то, нечасто…       Неужели в глазах вновь повернувшегося к нему Джонса проскочила секундная ревность?       — Нечасто это?..       — Ты единственный был, — честно ответил Брагинский.       — То есть, можно считать, что я особенный? — плечи Альфреда немного расслабились, а глаза воодушевленно заискрились.       — Наверное, — Иван смущенно прикусил губу.       Секундная неловкая тишина.       — Мое предложение насчет поездки в Америку еще в силе, — вдруг сказал Джонс. — Я бы очень хотел, чтобы ты приехал ко мне, когда я найду шамана.       — Обязательно, Альфред. Я приеду, — улыбнулся ему Брагинский.       Пожалуй, впервые это проклятие… дар принес Ивану в жизнь что-то хорошее.