Ведьма

Сей рассказ берет свое начало еще задолго до моего рождения. Задолго до того, что произошло в Оридэлле… До того, что произошло с нами. Согласно истории гонения на ведьм начались еще в 1430 годы. Тогда районы Савойи и Запад Швейцарии впервые озарились красным. И это не из-за проклятого огня. Мужчины и женщины в порыве бешенства, обвиняя прекрасных девушек в плохом урожае или гибели скота, сгоняли их на убой. Пепел летел далеко, а крики были слышны от Дофина до Пьемонта. Желал бы я хоть как-то повлиять на этот ход событий, может, тогда бы дяди… Тогда бы многие остались в живых. Даже мама. Но этот рассказ не о ней, да даже не обо мне — эта история о прекрасном цветке, который родился и вырос далеко от места, где появился я, и еще дальше от места, откуда пришла наша мать. 1431 год. Юго-восток Франции. Двое бегут меж деревьев, макушки которых цепляют ночное небо. Прохладный весенний воздух забирается под легкую, наскоро накинутую одежду. Кожа покрывается мурашками, но они этого не чувствуют. Им нет дела до таких пустяков, теперь мысли лишь о том, как бы не упасть, не заметив выпирающего корня дерева в темноте. Где-то неподалёку, позади них, разносятся крики и возгласы, которые заставляют содрогаться. Мужчина и девушка что есть силы несутся вперёд, не оглядываясь. Редкий, как и само дыхание, пар вырывается изо рта. Мысли о том, чтобы остановиться и сдаться, нет, ведь это означает мучительную смерть. Они отрываются, пусть и не так сильно, как того желают. И следует бежать дальше, но сил уже не остается. Двое ныряют за небольшой бугор, прижимаясь к огромному камню и дереву по разные стороны от узкой тропы. Светловолосая, невероятной красоты девушка, в испуге озирается, пытается привести своё бешено бьющееся сердце в порядок. -Джеймс, -на последнем издыхании шепчет она, с ужасом в глазах глядя на брата, -Джеймс, -чуть громче зовёт она, и тут же получает предупреждающий взгляд. Мужчина медленно качает из стороны в сторону головой, говоря таким образом притихнуть. Он подносит указательный палец к губам, смотря на нее с мольбой в глазах. Девушка поджимает губы и опирается спиной на камень позади. Ноги дрожат. Руки исцарапаны кустами, горло саднит от жажды. Но больше всего на свете она сейчас жаждет убраться подальше отсюда. Голоса становятся ближе и двое почти перестают дышать. Белокурая дева закрывает рот рукой, пытаясь унять сбившееся дыхание. Сердце трепещет как у маленькой птички. -Ты слышал? -раздаётся где-то справа, -они не могли далеко уйти. -Ищите вдоль ручья, -мужской голос разрывает тишину ночного леса, -ты и ты, за мной. Джеймс напрягает слух, и буквально пытается почувствовать ладонями, плотно прижатыми к земле, их шаги. Готов поклясться, что он чувствует вибрацию, но она становится все менее явной. Сердцебиение выравнивается, а мысли более-менее приходят в порядок. Они двинулись в другую от них сторону. Мужчина не долго думает, выдержав молчание, чтобы убедиться, что он и его сестра в относительной безопасности, чтобы сказать: -Ты прямо сейчас берёшь себя в руки, -серьезно говорит Джеймс, -и бежишь как можно дальше на восток, поняла? Девушка теряется, -что? -ее голос становится на тон выше от страха. -Я их отвлеку. -Нет, -она мотает головой, глядя в его карие глаза. -Уведу за собой, чтобы выиграть время, -уверенно продолжает он. Она отчаянно мотает головой. -Я не уйду без тебя. -Ещё как уйдешь. -Назидательно правит он. -Нет, -она мышкой проскальзывает к нему, на другую сторону от тропы, хватается за него, впиваясь пальцами в его плечи. Мужчина стискивает зубы и закрывает глаза, крепко прижимая сестру к себе в последний раз. -Ханна, -мягко начинает Джеймс, -мы потеряли Лиама, -на этих словах девушка всхлипывает в его руках. -Я не смогу этого вынести, не смогу жить если не защищу и тебя. -Брат бы этого не хотел, -хнычет Ханна, не желая отпускать его. -Но у нас нет другого выхода. -он отстраняется, смотрит в ее светлые голубые глаза, -у меня нет, сестрёнка. -Не оставляй меня одну, -яро шепчет она, -я не смогу без вас, не справлюсь одна. -Ты все сможешь, -он проводит по ее щеке большим пальцем, стирая слёзы, -только прячься. Никому не рассказывай про себя, не доверяй. -И это не наставление — мольба, последнее желание. Ханна горько плачет, зная, что не в силах изменить решение своего старшего брата. Лиам пал, защищая их, теперь и Джеймс готов расстаться со своей жизнью ради неё. А стоит ли она того? -Лучше бы я не рождалась, -скулит девушка, обнимая себя за плечи, -это все из-за меня. -Замолчи, -мужчина хватает ее за плечи и чуть трясёт, пытаясь привести в чувство. Ее ночь будет куда длиннее его, -ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Я люблю тебя. И Лиам любил. -Но брат… -Лиам, я уверен, не пожалел о своём выборе. Он сделал бы это снова, как и я. Мы Семеральдо, мы должны… -Умоляю, они далеко, Джеймс, пойдём вместе со мной. Он ненадолго замолкает, всматриваясь в родные черты лица, а потом спокойно, с лаской говорит, -Когда доберёшься до Марселя, измажь волосы, так будет лучше. -Я просто обрежу их, -уверенно кивает она. -Даже и не думай об этом, это может привлечь еще больше внимания. -Тараторит мужчина, оглядываясь. Неподалёку видны огоньки. Люди с факелами рыщут по лесу. -Ханна, -тихо шепчет он, -прости. -Это я должна просить прощ. -Спой мне, -Джеймс смотрит на неё с такой болью в глазах, что девушка готова рухнуть наземь. Она смотрит на него с неверием. Он сводит брови, в глазах бесконечная любовь, сожаление и грусть. Девушку передергивает от резкой боли в груди. -Н-нет. -Ханна. -Даже не проси об этом. Ни-за-что, -цедит она сквозь поток слез. Мужчина берет ее руки в свои, -милая, мне это уже не нужно. Девушка в немом крике открывает рот и опускает голову к земле. Она немо воет от душераздирающей боли. Джеймс поджимает губы, готовый разрыдаться. Ей придётся с этим жить. Ему очень жаль. Но ей это будет нужнее. -Я не хочу. -Скрипит она. Джеймс поднимает голову к ночному небу. -Я тоже, цветочек. -Он надломано улыбается луне. -Но я не позволю им тебя и пальцем тронуть. -Все то время, что мы говорим… Мы могли быть бы уже далеко. -Ханна, мы бы не смогли уйти далеко. Ты же знаешь. -Да, -она выпрямляется, смотрит на брата. -Я знаю. -Я готов. Она делает рваный вдох. Она не готова. Никогда не будет. -Отбирать и возвращать — наш смертельный дар, -шепчет Ханна, -жизнь отнять — вдруг солнцем стать, подарить — кошмар. -Мужчина чуть теряет равновесие, девушка крепче стискивает его ладони и поднимает глаза к темному небу, усеянному звёздами, -помни, друг мой, мы с тобой связаны судьбой. Разум, душу успокой, сердце мне открой. -Джеймс и Ханна смотрят друг на друга, его светлые волосы стремительно темнеют, ее голубые глаза становятся белыми. -Даже если ты уйдёшь, заберу с собой все, что связывало нас: время, его бой. -Он улыбается, а она закрывает глаза и набирает побольше воздуха. Если бы кто услышал, то подумал, что волки на Луну воют. И никто никогда не узнает, что это не волчий вой, а лишь плач сирены. Прекрасной русалки. Джеймс все время смотрит по сторонам, не желая, чтобы сестру прервали. Перед глазами немного мутно, но он все еще способен различать ее очертания, деревья вокруг и становящиеся все ярче с каждой секундой огни. Они близко. Ханна замолкает, дрожит, словно листок. Осознание мгновенно поражает мысли, она готова закричать, но… Брат так смотрит на нее… -Я для тебя всего лишь часть жизни, -улыбается мужчина, -ты и Лиам — вся моя жизнь. -Зачем ты делаешь так больно? -Жмурится девушка. -Восток. -Повторяет он, -беги и не оглядывайся, поняла? -Девушка поджимает губы и коротко кивает. Джеймс смотрит на неё и делает пару неуверенных шагов назад. -Ты справишься, милая, -шепчет он. В ее глазах страх — отражение своего собственного, -говори с нами, -просит мужчина, -мы будем иногда отвечать. Как же хочется в это верить. Ханна зажимает рот руками, чтобы не закричать. Брат срывается на бег в противоположную от неё сторону — Запад. Туда, где огни. Шёл четвёртый год охоты на ведьм. . . . Подол ее простого платья в грязи, а в районе колен на ткани виднеется кровь. Она содрала колени и не раз, пока пыталась пробраться за пределы темного леса. Ханна останавливается, дрожит всем телом. Она смотрит вперед, не верит. Рона. Она смогла. Широкая река простирается прямо перед ней. Девушка ощущает прохладу, чувствует ветер своей кожей. Рона выведет ее в Средиземное море, а оно сделает ее свободной. Ее ноги подкашиваются. Она падает на колени, не чувствуя боли. Трава смягчает падение. Она оседает наземь и вскоре теряет сознание. Погони больше не было. Она стирала за собой все возможные и невозможные следы. Ее преследовал только бесконечный весенний шепот, сводящий с ума. Ведьма! Ведьма! Ведьма! Сжечь! Убить! Утопить! И среди этих ужасных слов иногда проскальзывали: Ханна, беги! Сколько еще ей бежать? Сколько еще скрываться? Сколько прятать белые волосы и бездонные светлые глаза? Из Марселя пришлось уйти куда быстрее, чем она думала, когда она услышала от старой развалюхи: -Это черная сука! -И эти слова эхом отпечатались в ее памяти, как и многие другие. Она бросила попытки оставаться где-то надолго, и вот уже год прошел. Ханна пересекла Средиземное море. Но теперь, с животом, путешествовать сложнее. Это плата капитану за пересечение воды. Девушка уже на третьем месяце. Облокотившись на ствол дерева спиной, она медленно поглаживает небольшой живот, тихо напевая под нос мелодию, что слышала все свое детство сначала от матери, а затем от братьев. Мама никогда не пела при них, и ей самой запрещала это делать. Ханна знала, что ее «плач сирены» может навредить старшим Семеральдо, но тогда откуда и они знали эту песню? Теперь она знает. Мама пела им вот так, прямо как и она сейчас. Милый мой, родная кровь, Сладко, крепко спи. Знаю, в нас кипит любовь В сильные дожди. Солнце встанет вновь и мы Вместе убежим. Будем снова видеть сны, Все назло чужим. М-м-м М-м-м Милая, родная кровь, Сладко, крепко спи. Знаю все, не прекословь, Чуть лишь потерпи. Уготованная нам Горькая судьба Расцветет словно цветок, Ждет тебя борьба. М-м-м М-м-м Мальчик мой, готовься в бой, Девочка, усни. Сестру рядом ты укрой Брата защити. Отдохни, моя любовь, Ночь уже прошла. Я буду рядом с тобой, Я держу тебя. М-м-м М-м-м Она выводит узоры по ткани на животе, надеясь, что ее маленький ангел ответит. Но малыш еще слишком мал. Ее мальчик еще растет. Она знает, что это он. -Мама тебя защитит от всего на свете, моя маленькая надежда. -Улыбается Ханна, -будет хорошо, если ты будешь походить на Джеймса. -Ее улыбка становится грустнее, но в то же время нежнее. -Старший брат. Да, ты тоже им станешь когда-нибудь. Только я не позволю судьбе повториться. -Ее взгляд серьезнеет. -Вы будете под защитой. Моей и духов. Ветер легонько тормошит ее белые волосы. Лето в разгаре. Малыш родится в середине зимы, а до этого ей необходимо найти пристанище. Девушка ненадолго прикрывает веки, прислушиваясь к окружению. И, среди листвы на ветру, она слышит шорох. Ханна хватается за бедро, где под платьем на бинте привязан небольшой кинжал. Она чувствует его холод кожей и напрягается. Звук становится отчетливее. Раз, два, три. Ханна отсчитывает секунды и боковым зрением выискивает ходы отступления. Если она пошевелится сейчас, ее услышат. Девушка почти не дышит. И ее сердце пропускает удар, когда из кустов показывается нечто. Она облегченно выдыхает, чувствуя, как мышцы расслабляются. -Ты меня напугала. В ответ маленькое создание лишь поворачивает голову в сторону, распушая хвост. -Знаешь дорогу? Черная белка смотрит на Ханну с вопросом в маленьких, таких же черных, как она, глазках. -Мне нужно домой, -девушка привстает, опираясь на колени. -Мне некуда пойти. Зверек будто бы вздыхает. Быстро, почти незаметно. Он с секунду сомневается, но затем делает короткий рывок к девушке. Вскоре белка оказывается у ее ног, обвивая хвостом одну из лодыжек. -Спасибо, -облегченно благодарит ее Ханна. Через две с половиной недели она доберется до Лхасы. . . . Слишком защищенное место — лакомый кусочек не только для путников, которые хотят скрыться, но и для путников, которые хотят раскрыть. Когда бельчонок привел Ханну к полуразваленному дому в глубине леса, девушка лишь грустно помотала головой, отказываясь от этого места. -Если я сюда дошла, то и другие смогут. Люди сразу поймут, что беременная бледная девушка не может жить здесь одна. Обычная — нет. Тогда белка быстро рванула в чащу, не давая Ханне и шанса догнать ее. Она и не собиралась, ведь девушке было сказано ждать здесь. Через полчаса зверек вернулся с еще двумя себе подобными. Это было три дня назад. Бельчонок, который был с ней с самого начала пути, удобно устроился на плече Ханны. Двое других упрямо скачут вперед по лесной тропе, что становится все больше на нее похожей. Здесь прошло множество ног. Девушка осматривается и устало вздыхает. Она не жалуется, не спрашивает, когда же они, наконец, доберутся, потому что это не так важно. Важно лишь то, что сейчас с ней все в полном порядке, а чуть увеличившийся живот уже иногда тревожат маленькие, еле заметные толчки. Когда она впервые почувствовала это, то ее лицо просияло. В ту счастливую секунду она отдыхала со своими маленькими друзьями на поляне. Зверек, который лежал у нее на животе, подскочил и в удивлении уставился на него. Белка дернула хвостом и прижалась мордочкой к ткани, чтобы убедиться в этом. Черныш что-то пропищал, отчего двое его друзей подняли головы. -Ты это почувствовала? -Тихо прошептала тогда Ханна, счастливо улыбаясь, -это мой маленький мальчик. Пока один из бельчат пытался прочувствовать движение снова, два зверька умчались в лес, чтобы через несколько минут вернуться с орехами и ягодами для их подруги Ханны. Тогда девушка впервые заплакала со дня, как покинула корабль. Сейчас перед взором почти такой же, как и несколько дней назад, полуразрушенный дом. Вокруг полно деревьев, кустов и высокой травы. Девушка присаживается, дотрагивается до земли. -Почва здесь намного лучше, -она облегченно улыбается. -Далеко отсюда до людей? -Зверьки активно шевелят хвостами. -Просто замечательно. -Ханна разводит руки в стороны, приглашая своих друзей. Она их обнимает, нежно, чтобы не причинить вреда. -Я ваша должница. Семеральдо провожает взглядом пушистые хвосты, что вскоре скрываются за ближайшими кустами и протяжно вздыхает. Она оборачивается на небольшой домик, обветшалый и потемневший от влаги и времени. Предстоит ей потрудиться, чтобы создать из этого места настоящий дом. Пристанище и убежище. Девушка закатывает рукава платья и делает уверенный шаг вперед, улыбка становится шире. . . . Январь. Новолуние. Ханна все чаще морщится от боли. Малыш пинается все сильнее, ведь срок уже настолько близок, что девушка почти часы считает. Она сидит напротив печи с тлеющими углями, смотрит на почерневшую древесину, переливающуюся от синего к красному. И вопреки цвету, синее пламя во много раз горячее алого. Семеральдо с нежностью и безграничной любовью поглаживает живот, тихо напевая под нос колыбельную. Несмотря на то, что она живет в горной местности, зима здесь не такая суровая, как на родине. Да, ветра прорываются в щели дома, но за окном почти нет снега. Даже кое-где виднеется зеленая трава. На столе у окна в глубокой чаше насыпаны орехи и засушенные ягоды. Это подарки от ее дорогих друзей. В маленьком подвальчике под избой Ханна хранит мясо. Она не охотится. Звери сами шли к ее дома, зная, что их час близок из-за того, что были ранены охотниками или просто стары. Девушка отдавала животному беличьи дары, и, когда зверь становился сытым, он благодарно закрывал глаза. Навсегда. За хлебом и сыром Семеральдо ходила в последний раз полтора месяца назад в деревушку неподалеку. Где-то с полчаса, может час, пешком и она уже стояла перед небольшим рынком. Признаться, и сыр и хлеб закончились уже давно, но она не рискнет пойти туда в ближайшее время. Хоть сейчас и тяжело, но она справится с этим. Ей нужно пройти через трудности, чтобы обеспечить себе и сыну безопасность. С приходом весны Ханна запасется семенами, возможно, даже начнет разводить живность. Будет собирать лечебные травы и продавать на том же небольшом рынке, чтобы иметь хоть какой-то доход. Все, чтобы прокормить ребенка и себя. Благо, малыш первое время будет нуждаться лишь в грудном молоке. Но тяжело не только из-за ограниченности продуктов. Ей одиноко. Иногда, когда ее почти охватывает паника или жуткая тоска, она крепко стискивает кулаки и прикрывает веки, шепча в никуда: -Лиам, мой дорогой и любимый Лиам, я так скучаю, -и, немного подождав, обращается ко второму брату, -я надеюсь, что тебе не было больно, Джеймс. Тоска никуда не уходит, но ей в эти моменты становится немного теплее, дрожь уходит, будто два ее родных человека крепко обнимают, давая знать, что рядом, что никуда не денутся от нее, не оставят. Никогда. Ведь они — семья. Ведь они — Семеральдо. Сегодня второй день новой луны. Ханна упирается ладонями, чтобы подняться. Она улыбается, ощущая тяжесть собственного сына под сердцем. -Ух, -улыбка мгновенно сходит на нет после того, как она ощущает сильнейшую боль в животе. Девушка выравнивает дыхание и аккуратно садится обратно, пытаясь прочувствовать произошедшее. Снова боль. Семеральдо морщится и почти вскрикивает. Она растерянно озирается, пытаясь выхватить взглядом обветшалую кровать. Ей нужно дойти. Вода льется по ее ногам, и с каждым шагом боль ощущается ярче. -Торопыжка, -через силу улыбается Ханна, обращаясь к сыну. Добравшись до постели она глубоко вдыхает через нос. Через три часа схваток и получасовых родов на свет появился я — мальчик со светлыми волосами и карими глазами. -Здравствуй, моя маленькая надежда, -сказала тогда мне мама. И тогда же я впервые услышал свое имя. -Мое солнце, Хосок. Теперь она не сможет петь долгие годы. И ей не жаль. . . . Два года пролетело. Ханна наладила хозяйство. Теперь у нее и ее маленького сына есть две горных козы, пять куриц и петух, на стороже дома подросшая черная волчица, которую девушка подобрала семь месяцев назад после того, как охотники убили ее мать. Семеральдо собирает лекарственные травы, грибы и ягоды, продает на рынке, чтобы купить сыну мяса и овощей, которые не прижились на этой местности. Козы дают молоко, девушка делает сыр. -Мама, -лепечет мальчишка, ухватившись за подол ее длинной юбки, -Лайла принесла друга. -Друга? -Улыбается она, продолжая проверять яйца у куриц. -Какого друга? -Она начала рычать, когда я пытался погладить друга. -Дуется мальчик. -Лайла волчица, -смотрит на сына Ханна, -она ест друзей. Малыш сводит бровки, -врешь. Мама, ты все врешь! Лайла не есть друзей, Лайла не ест меня! -Ты прав, -посмеивается Семеральдо. Она наклоняется к нему и подхватывает на руки, -пойдем тогда посмотрим на ее друга, да? Лицо Хосока озаряется, он довольно улыбается и ухватывается маленькими ручками за шею мамы. -Туда! Лайла прячется в отверстии между домом и землей, тихо поскуливая. -Малыш, -Ханна шепотом обращается к сыну, -она плачет, а если волчица расстроена, она может расстроить и тебя, подождешь меня здесь? Мальчик растерянно хлопает глазками, -плачет? -Он волнуется, -подожду, -усердно кивает. -Умница, -девушка приподнимает упавшие на лобик волосы Хосока и целует. Она опускает его на землю, оставляя позади себя, и осторожно ступает к Лайле. Когда она подходит достаточно близко, чтобы заметить волчицу, девушка видит кровь. -девочка моя, -осторожно зовет ее Ханна, -что случилось? -И когда Семеральдо видит источник крови, на ее глаза наворачиваются слезы, -ох, нет. Она забывает про осторожность и быстро подходит к ним, падая на колени. Маленький зверек, свернувшись калачиком, часто и загнанно дышит, прижавшись к боку волчицы. Друг Ханны — маленькая белка, одна из тех, что привели ее в этот дом. -Что же это? -Она даже боится прикоснуться к зверьку, видит рваную рану на ее брюшке, Семеральдо смотрит на Лайлу, а та жалобно на нее. Нет, это не она. Лайла ни разу не трогала ни ее, ни ее сына, ни зверей, что помогали их маленькой семье. О, как бы Ханне хотелось уметь лечить и животных. -Мама, ты познакомилась с новым другом? -Спрашивает Хосок издалека. Девушка вытирает слезы, -да, малыш, но ты не подходи, друг скоро убежит домой. -Она с благодарностью смотрит на волчицу, что не позволила увидеть маленькому мальчику смерть такого же маленького друга. -Присмотри за Хосоком, хорошо? -Просит Ханна Лайлу. Черный зверь поднимается с земли, оставляя остальное на Семеральдо, а сама медленно идет к мальчику. Девушка берет белку в руки и, убедившись, что волчица, тыкая малыша носом, уводит его в сторону, быстро шагает в сторону горстки деревьев. Когда бельчонок испустит дух и будет похоронен в листве, Лайла отведет Ханну к опушке лесочка, где девушка увидит кровавый капкан. . . . На третьем году жизни маленького Хосока выдалась тяжелая зима. Две курицы погибли, и на еду почти не хватало. В один из дней, уйдя из дома в деревню, Ханна вернулась с тремя килограммами мяса и десятком яиц. Из сумки она достала еще и хлеб, которого они не ели месяца два. Только через девять месяцев станет понятно, чем она расплатилась, чтобы не дать сыну голодать. Так, в конце августа, родился маленький ангел, мальчик со светлыми волосами и карими глазами, мой первый младший брат — Чимин, который должен был стать единственным. . . . Хосоку исполнилось пять лет, когда Чимин начал уверенно ходить. Ханна больше не ходила в деревню, за еду она подметала дворы и готовила обеды в школах сакья. Она помогала монаху, который дал ей работу. Этот человек молчалив и умен, хоть и монах, но преисполнен отвращения к этому миру. Его имя Кхедруб. -Ханна! -Мужчина подзывает ее к себе, -пойди найди мне Гендуна, -морщится он. -Я запросил переписывание свитков! Кто этим заниматься будет? -Если бы я была обучена грамоте, -начинает Семеральдо с улыбкой, -я бы предложила свою помощь. -Твоей помощи и без того хватает, -отмахивается Кхедруб. В этом году ему исполнилось пятьдесят три года. -Как твои мальчишки? -Младший начал ходить. -Тогда пусть приходит сюда, -посмеивается монах. Ханна смеется вслед за ним, не частое это зрелище — улыбка главного монаха. Но его лицо почти сразу же серьезнеет, -завтра здесь будут прихожане, -и девушка перехватывает тревогу. -Так что спрячь волосы, либо не показывайся совсем. -Но в деревне меня знают, -вздыхает она. -Прибудут люди из соседних деревень. -И добавляет, -ума не хватило волосы перекрасить, когда в деревню ходишь? -Глаза мне все равно не укрыть, -тихо отвечает Ханна. Монах разочарованно цокает, -ступай домой, Гендуна я разыщу сам. -До встречи, -прощается Семеральдо, наблюдая за тем, как мужчина уходит прочь. Она не говорила ему, кто она, но Кхедруб и так все знает. Ей так на самом деле спокойнее. Через две недели Ханна и ее мальчики проснулись очень рано из-за воя Лайлы. Поздняя осень, на улице изо рта вырывается пар, когда воздух не прогрет. Девушка осторожно выглядывает за окно, пока маленький Хосок пытается успокоить хнычущего Чимина. Она прислушивается. Слышит шаги. Ее бы это не испугало будь это в дневное время, но кто к ним пожаловал в этот час? Ханна с беспокойством оборачивается на старшего сына и подзывает его к себе. Мальчик берет младшего брата за ручку и аккуратно, почти на носочках, ступает к матери. Девушка прижимает к себе сыновей и прислоняется к деревянной стене под окном. Над ними стол. Ее сердце бешено стучит, и она почти не дышит, тихонько поглаживая притихших мальчуганов по спине. Ханна вновь слышит вой Лайлы, уже ближе. Она почти чувствует присутствие кого-то по ту сторону от стены. В окно кто-то смотрит. Девушка поджимает губы, ее охватывает страх и злость одновременно. Рывок. Этот кто-то пытается открыть дверь, но та не поддается. Семеральдо стискивает челюсти, чувствуя, как ерзают малыши. Она цепляется взглядом за столовые ножи, что лежат по ту сторону комнаты, возле дотлевающих углей. Девушка готова сорваться к ним, готова разорвать любого, кто только посмеет прикоснуться к ее детям. Но после еще нескольких толчков дверь остается закрытой, а «кто-то» уходит. Мальчики уснут через полчаса, а Ханна не сомкнет глаз еще ночь следующего дня, держа под боком нож. . . . Когда она рассказала об этом монахам, то они предложили перебраться к ним хотя бы на время зимы. Кхедруб настаивал больше всех, но Ханна отказалась. Правда теперь она берет Хосока и Чимина с собой всякий раз, когда идет работать в монастырь. Она чувствует, что и так получает большую поддержку от этих людей, еще больше обременять их Семеральдо не желает. С того тревожного утра прошло девять дней. Девушка немного успокоилась, но нож от изголовья кровати так и не убрала. -Мама! -Чимин неуклюже бежит к ней, пытаясь поспевать за Хосоком и Лайлой. -Старший брат не хочет со мной играть! -Не ябедничай, Мини, -показывает ему язык Хо. -Он дразнится! -Надувает губы мальчик, растерянно хлопая глазками. Ханна качает головой, перебирая остатки засушенных трав из платяного мешочка, -прекратите, вы оба. Братья должны быть вместе и защищать друг друга. Что будет, если у вас появится сестренка? Будете дразниться и ябедничать? -Сестра? -Удивляется старший, -у нас будет сестра? -Хочу сестренку! -Чимин сразу же забывает о прошлых спорах с братом. Ханна мягко улыбается, -кто знает, -она завязывает мешочек с травами на поясе и встает со скамейки у дома. -Голодные? Хосок активно кивает головой, а Чимин подходит к брату, хватаясь за его рукав, поддерживая. Но трое не успевают пройти в дом. Семеральдо вздрагивает, слыша громкий лай. Она никогда прежде не слышала, чтобы Лайла лаяла. Выла — да, скулила, рычала, но лай… -Быстро в дом. -Командует она мальчикам, не сводя глаз с леса. Хосок сразу же тянет брата внутрь, а сама Ханна осторожно следует в сторону звука. Она все четче слышит волчицу. Шаг за шагом она приближается к ней, попутно смотря под ноги, если охотники вдруг снова расставили ловушки для зверей. И, прежде чем она выходит на уже знакомую поляну, перед ней пробегает Лайла. Она не успевает даже понять, что это Ханна, и останавливается лишь поодаль от нее. Семеральдо не решается окликнуть ее, волчица с паникой в глазах подбегает к ней и сразу же впивается зубами в подол юбки. Лайла тянет ее изо всех сил к их дому, попутно скуля. Ханна срывается на бег только после того, как слышит множество голосов с той стороны, откуда прибежала волчица. Девушка врывается в дом. Нет времени на сбор вещей, она кричит Хосоку одеться потеплее, а сама одевает Чимина. Лайла застывает около порога, преграждая кому-либо вход внутрь. Через минуту они уже бегут в сторону храма школы сакья, где их встречает растерянный Кхедруб. Он располагает мать и детей в своей комнате, волчица сторожит у двери, пропуская только его. Там они укрываются на два дня, пока в храм не добираются прихожане. . . . -Мама, а когда мы вернемся домой? -Чимин, уткнувшись в плечо матери, прикрыл веки. -Не знаю, малыш, -отвечает она, зная, что туда они больше не вернутся. -Мы здесь надолго? -Спрашивает малыш Хо. -Лишь до конца зимы. -А когда нам можно будет выходить на улицу? -Младший поднимает на нее глаза. Ханна устало вздыхает и гладит сына по пшеничным волосам. -Не скоро. -Это ее волк? -Похоже на то. Ханна замирает. -Мама, я хочу есть, -говорит Хосок. -Т-шшш, -она как можно быстрее прикладывает ладонь к губам сына, и прислушивается. -Значит, она где-то здесь. -Голос мужчины. Слышится рычание, а затем скулеж, после чего тишина. Но и она длится недолго. -Было сразу понятно, что она ушла сюда. А монах попался несговорчивый. -Он поплатился за это, -слышится смех в несколько голосов. Семеральдо каменеет. Она смотрит на дверь перед собой. Лайла не здесь, она должна быть во дворе, поэтому эти люди будут искать ее здесь не сразу. -Мальчики, -тихо говорит она, -тише воды, ниже травы, хорошо? Сыновья осторожно кивают, и они поднимаются с места, медленно шагая к выходу. Девушка прислоняется к двери, пытаясь различить говор. Ее сердце падает на земь, когда она слышит частые шаги в их сторону. Ханна прячет детей за собой и делает два шага назад. Это конец? Дверь отворяется, впуская в комнату запыхавшегося монаха. -Кхедруб убит. -Мужчина в испуге оглядывается назад, -нам нужно спешить. -Гендун, -тихо зовет она его, ступая за ним, -мне очень жаль. -Не время для этого, я обязан вывести вас отсюда, я пообещал. Кхедруб настойчиво просил позаботиться о вас. -Где Лайла? -Спрашивает Чимин, глядя на маму снизу вверх. Девушка тянется к нему и берет на руки. -Держись крепко, хорошо? -Малыш кивает, и Ханна протягивает руку своему первому сыну. -Не отпускай. -Сюда, -зовет Гендун, открывая очередную дверь. Монах ведет их по коридорам в полумраке. -Почему они пришли за мной? -В растерянности шепчет Семеральдо. -Там была женщина, что уверяла всех в том, что ты ведьма, что приворожила ее мужа. Кричала о том, что он даже больше на нее не смотрит которую зиму. -Ведьма? -Не говорите, что она не права, -без тени сомнения говорит монах. -Но я не верю в то, что подобное произошло. Ханна молчит с полминуты, -вам сказал Кхедруб? -Нет. Просто я не слепой, -мужчина оборачивается, и девушка видит улыбку на его лице. -Вам сюда. Бегите на юго-восток, так будет проще пережить зиму. -Спасибо вам, -искренне благодарит Семеральдо, не представляя, как она переживут зиму даже на юге. Девушка делает пару неуверенных шагов и вскоре ускоряется, неся на руках сына и таща еще одного за собой. Если бы здесь сейчас была Лайла, она смогла бы понести Чимина, а Ханна Хосока. Они бы смогли убежать дальше и быстрее. Но Лайлы больше нет. Волчица, чье имя означает ночь, спасла три жизни, отдав свою. То было начало января 1438 года. . . . Трое бегут меж деревьев, макушки которых цепляют ночное небо. Ледяной воздух цепляется когтями за легкие. Ханна крепко держит в одной руке ручку сына, второй придерживает другого. С небольшими перерывами на шаг они в пути порядка трех часов. Руки и ноги готовы отвалиться. -Мамочка, я больше не могу, -слабо хнычет маленький Хо, -у меня не осталось сил. Девушка оглядывается назад, будто бы ожидая увидеть погоню, но они далеко, просто ей самой в это сложно поверить. Она замедляется, ощущая дрожь в ногах. Ханна опускает Чимина на землю, рука сразу же отдает жуткой болью. -Я так горжусь тобой, сынок, -она тянет малыша на себя и прижимает Хосока к груди, -ты так долго сражался. -Семеральдо любовно проводит по его волосам ладонью, -земля, где вы научились ходить уже далеко. -Она смотрит на своих мальчиков, -Теперь мы должны идти туда, где вы должны учиться бегать. -Ханна вздыхает, -простите меня, нам придется бежать все время. -Это ничего, -вдруг говорит Чимин. -Я уже и бегать умею, мама. -Девушка улыбается сквозь подступающие слезы. -Спасибо, родные. -Ханна вновь крепко обнимает малышей, встав на колени. Отстраниться ее заставляет маленький и тихий скулеж старшего сына, -что такое, милый? -Я не могу больше наступать, -и она видит, что он старается не заплакать, -как же быть? -Дай я взгляну, -девушка усаживает Хосока на кучу засохших листьев и осторожно снимает его ботинок. Сердце пропускает удар. Его нога в крови, и пальцы чуть припухли. -Давно у тебя болят ноги? -Настороженно спрашивает Семеральдо, надеясь услышать минуты, а не часы. -Я не знаю, сколько времени прошло, -честно пожимает плечами мальчик, -примерно тогда, когда мы прошли мимо поваленных деревьев. Ханна сводит брови. Это было с час назад, -ты должен был сказать мне об этом раньше, -в ее голосе нет укора, только переживание за сына. -Я боялся, что нас догонят. -Хосок поворачивается к брату, что тихо хнычет, -не реви, Мини, со мной все хорошо. -Н-но у те-тебя к-кро-о-вь, -сбивчиво дышит мальчик. -Послушай меня, -Ханна смотрит на Чимина в упор, приковывая его взгляд, -видишь во-он то дерево? -Она указывает на старую ель впереди них, -пойди туда и закрой уши, понял? -Зачем? -Плотно, чтобы не слышать ни единого звука, хорошо? -Просит девушка. -Обещай мне. -Обещаю, -не понимает мальчик, и, посматривая в сторону мамы и брата, тихо ступает к дереву, про себя считая шаги. Как только Ханна видит, что сын на месте, она медленно снимает второй ботинок Хосока. -Послушай, -начинает она, осторожно проводя по его коже пальцами, -я спою тебе. -Споешь? Семеральдо улыбается, -да. Я никогда в жизни еще никому не пела этой песни. -В глазах мальчика мелькает интерес. -Но ты тоже должен мне кое-что пообещать. Никому не рассказывай о том, что я сделаю, иначе за нами снова будут гнаться, хорошо? Хосок хмурится, -я никому не расскажу! -Умница, -она берет руки сына в свои. -А Чимину нельзя слышать эту песню? -Нет, малыш, нельзя. Мальчику становится жаль брата, -Мини расстроится. На это Ханна ему не отвечает, лишь чуть улыбается, слыша, как Хосок заботится о Чимине. Ей это напоминает ее собственных братьев. -Забирай. Мне не жаль. Не терять обещай. Ты со мной, я с тобой. Ты мой рай, я твой рай. Маленький Хосок чувствует покалывание в ногах. -Умерев — оживи, замерев — отомри. Силы ты наберись и борись. И борись. Помню я о тебе, помни ты обо мне. Не забыть обещай: ты мой рай, я твой рай. Ханна выпускает руки сына и оглядывает его ноги. -Ну вот, как новенькие. Мальчик в удивлении смотрит на кожу в крови, на которой нет и единой царапинки. Более того он чувствует прилив сил. -Мама, это волшебство? -Это дар и проклятие, сынок. -Со вздохом отвечает она. -Волшебство, -повторяет он, будто не слыша мать. Ханна чуть смеётся, -идём к твоему брату, -она помогает ему обуться. -А я так могу? -Елозит Хо, горящими глазами смотря на неё. -Нет, сынок, но, когда у вас будет сестрёнка, она тоже сможет петь и лечить. -Но я тоже хочу быть особенным, -мальчик встаёт и стряхивает листву со штанов. Ханна берет сына за руку и ведёт к брату, -тебе не нужна магия, чтобы быть особенным, глупенький. -Сложно представить, что ему уже через пару дней исполнится шесть. Семеральдо не замечает течения времени. Чимин послушно сидит, закрыв уши руками, и зачем-то закрыв глаза. Когда до него дотрагивается мать, он несильно вздрагивает. -Мама! -Мальчик широко улыбается и протягивает ей руки, но отчего-то останавливается, -а что с твоими глазами? Хосок с непониманием смотрит на мать, -они стали голубыми! Потемнели. -Ханна берет сыновей за руки, -это из-за того, что я немного устала, -вкрадчиво отвечает, помогая младшему встать. -Сегодня мы переночуем в лесу. -Она оглядывает местность. -Вы поможете мне собрать сухие ветки? Мальчики немного оживляются. Семеральдо развязывает платок, что был повязан на поясе, и оборачивает вокруг волос. Впереди у них вновь долгий путь. . . . Полтора года спустя семья обжилась о относительно молодом городке Ханян, что южнее их предыдущего дома. Сейчас ее глаза карие. Волосы золотистые, прямо как в тот день, когда они с Джеймсом бежали в лесу на юге Франции. Пришлось отдать много сил, чтобы мальчики смогли в здравии дойти до этого места. Больше рисковать жизнями своих сыновей она не станет. Девушка подрабатывает в публичном заведении, разнося напитки и еду гостям. Хосоку семь, а Чимину через полтора месяца исполнится пять. Ханне двадцать пять. Год назад она пережила младшего брата, которому было всего двадцать четыре, когда он погиб, Джеймсу тридцать три. Несмотря на то, что Хосок характером схож с Джеймсом, лицо у него Лиама. Чимин же похож на нее саму. -Вам как обычно? -Семеральдо вытирает руки о фартук, внимательно глядя на полупьяных мужчин. -Ханна, милая, -начинает один из них, -ну хоть в этот раз присоединись к нам. -Ты мне в отцы годишься, Вонхо. -Обычно отвечает ему девушка. Мужчины за столиком одобрительно смеются. -Пятнадцать лет… Почему мать родила меня так рано… -Горько морщится пьяный мужчина. -Как мальчишки? -Спрашивает второй, -слышал, что Хосок начал учиться ковать. Не тяжело ему в подмастерье? Семеральдо благодарно улыбается, -он умный и уже совсем взрослый. -Не по годам, -соглашается тот самый Вонхо. -И я бы стал для них хорошим отцом. -Если бы они переняли твои замашки, это их бы погубило, -говорит самый молодой из них, отпив пива. И снова смех. -Если вам ничего не нужно, я пойду работать. -Девушка усмехается, и ее тут же окликают двое мужчин в другом конце зала. -Конечно-конечно, -невпопад отвечают несколько сразу. Ханна оставляет шумный столик и идет к людям, которых здесь раньше не встречала. -Чем могу помочь? Пока один мужчина в открытую игнорирует ее, второй слишком внимательно изучает. И начал он это делать давно. -Ты не местная. -И это явно не вопрос. -Откуда? Ей становится неловко и не по себе, -с севера, -врет девушка, желая поскорее принять заказ и уйти. Ей не нравится этот взгляд, он ей знаком. Он усмехается, -ты не похожа на северянку. Ханна старается держаться уверенно, -а на кого я тогда похожа? -Ты мне скажи. -Я вам могу сказать только содержание нашего меню, вас это интересует? -Меня интересуешь ты. -Меня в меню нет, -раздраженно отвечает девушка, -если вам нечего добавить, попрошу не отнимать мое время. -Как грубо, -усмехается второй. Оба мужчины одеты в походную одежду, выглядят не бедно, и опасно… Она это чувствует. -У вас есть девушки повежливее? -А меня все устраивает, -скалится первый. Темноволосый, лет тридцати. Они даже чем-то похожи между собой. -Не претендую. Ханна не выдерживает. Она резко разворачивается и идет в сторону кухни, чувствуя тяжелый взгляд, сверлящий ее спину. Хочется спрятаться, скрыться или убежать как можно дальше, лишь бы этого не чувствовать. -Джонхён, -обращается она к главному, -прости, мне нужно уйти сегодня раньше. -Опять скотина Вонхо? -Цокает тот. -Нет, -она опасливо оглядывается, прекрасно зная, что ее здесь не увидеть, -двое за крайним столиком. Пусть их лучше примет Моно. Не подпускай к ним девушек. Он вопросительно смотрит на напряженную Семеральдо и только потом возвращается к готовке, -королевские. -Здесь? -Да, -он раздраженно улыбается, -жена сказала, они принца сопровождают. -Здесь? -Вновь спрашивает Ханна. -На кой черт им сдалось это захолустье… Да и паренек то их четырех лет отроду. -Что им здесь делать… -Король выбирается в наши окрестности на охоту. Другой вопрос: зачем ему и младший сын на охоте сдался, если его из комнаты даже не выпускают. -Семеральдо мешкает. Джонхен бросает на нее короткий взгляд, -возьми со столика кулек. Я приготовил мальчишкам сладости. -Не стоило, -немного оттаивает она. -Еще как стоило. -Настаивает мужчина. -Иди домой осторожно, мне сказать Моно, чтобы он тебя проводил? -Я осторожна, этого будет достаточно, -улыбается девушка, беря небольшой кулек в руку. -Спасибо, Джонхён. Завтра приду пораньше. Ханна выходит через черный ход и осматривается. В окно видно, как двое мужчин все еще сидят внутри заведения, будто высматривая кого-то. Их внимание падает на другую девушку, но к их столику подходит парень — Моно. Семеральдо торопится домой к сыновьям. . . . Две недели спустя. Середина июля. Ханна запретила Хосоку ходить в мастерскую, потому что до сих пор переживает из-за тех двух проходимцев. Девушка встречала их в заведении еще несколько раз, но к ним не подходила. Обходила стороной. Они ее к себе не подзывали, но даже так она чувствовала на себе колючий взгляд. Чимин еще не способен помогать по хозяйству, поэтому за ним приходится присматривать старшему брату. На его плечи, помимо заботы о брате, взвалилась и небольшая работа по дому. Их жилище находится не в городке, а немного поодаль. Семеральдо уже привычно жить в лесистой местности, где они могут остаться наедине с природой. Да и чем дальше люди, тем безопаснее. Так было и будет вовеки веков. -А мама нам принесет еще сладостей? -Чимин возит по полу какой-то круглый предмет, похожий на деревянный мячик. -Я не знаю, Мини, -Хосок бросает быстрый взгляд на брата, прежде чем начать вновь размешивать похлебку. -Что-то мама задерживается. -Мы пойдем к ней? -Нет, нам велено быть дома. -Он старается сдерживать свое волнение перед братом. Мать, что ушла три часа назад, должна была вернуться еще два назад. -Ну и ладно, -дуется мальчик, отбрасывая непонятную игрушку в сторону, -тогда я буду помогать тебе. Хосок улыбается, -ты мне поможешь, если разотрешь травы, что лежат на скамье у стола. -Он не хочет, чтобы брат поранился. Чан слишком горяч. -Хорошо! -Радуется Чимин. -Я выйду во двор за овощами, -предупреждает старший брат, снимая бурлящую жидкость с огня. Он убирает чан на пол, чтобы не было возможности его опрокинуть, и накрывает его тканью. -Скоро буду, из дома не выходи. -Понял, брат! Хосок подходит к младшему, что уселся на скамье и тормошит волосы на его макушке. Мини забавно морщится, но никак не отвечает на это. Мальчик выходит из дому и его сердце начинает учащенно биться. Он с секунду медлит, озирается по сторонам, и затем срывается в противоположную от небольшого огорода сторону. Туда, куда тянет его сердце: к матери. . . . Двумя с половиной часами ранее Ханна возвращалась с рынка, купив рыбы и немного говядины. Ее волосы собраны в косу, корзина наполнена продуктами для сыновей. Начало дня, девятый час утра. Воздух начинается становиться горячее, и даже тень от домов и деревьев не спасает. Девушка широко улыбается и, прикрыв глаза, поворачивает лицо в сторону солнца. Она выходит из городка, видит перед собой уже знакомую тропу сквозь лесок к ее дому. На сердце становится легко. -И почему же ты ко мне не подходила? Семеральдо замирает. Она слышит шаги позади себя. Спокойные, размеренные. Мужчина слишком уверен в себе, и она знает, что если бросится в сторону дома, то пострадают ее дети, а обратно путь закрыт. -Что тебе от меня нужно? -Она оборачивается назад и видит его прямо перед собой. -Венс Арагон, -скалится мужчина, осматривая ее со своего ракурса. Он поднимает руку и кладет на ее скулу, проводит большим пальцем на нижней губе, -запомни мое имя. -Ханна не отводит взгляда и не двигается с места, чтобы не разозлить. -Мне нужно идти. -Уже? -Усмехается он, качая головой. -Нет. -Пожалуйста. Венс наклоняется и шепчет ей на ухо. -Разворачивайся. Семеральдо вздрагивает. Девушка чуть прикрывает глаза и послушно повинуется. Ханна поворачивается в пол-оборота, после чего замахивается корзиной и попадает точно в висок мужчины. Она срывается с места, надеясь, что ей удастся добраться до города, но… Ее сразу же хватают за руку, не давая ни малейшего шанса. Мужская ладонь закрывает ей рот, и они валятся на землю. Ханна чувствует, как задыхается под весом мужчины. Ее охватывает ужас, но ненадолго… Лишь до тех пор, пока ее разум не отключается от удара. Арагон разворачивает девушку на спину и садится рядом. Он смотрит на черты ее лица. Обводит взглядом скулы, ресницы, ровный нос, губы. Задерживается. В глазах его зарождается пламя. -Одинока и с двумя детьми… -Венс нависает сверху, Арагон широко улыбается, практически облизываясь, -не впервой раздвигать ноги. Природа вокруг будто замирает. Птицы перестают щебетать, ветер больше не колышет макушки деревьев, маленькие зверьки попрятались в норы. Все, что слышно — сбивчивое дыхание одного человека. … Она не знает, сколько лежит под старым дубом. Может час проходит или два, прежде чем… -Мама! -В ужасе кричит Хосок. Он бежит к ней, еле дыша. Корзинка разорвана, волосы растрепаны, платье в земле и зеленом пигменте от травы. А все потому, что раннее утро ничем не отличается от ночи: плохие люди в любое время суток поступают одинаково. . . . Уже через месяц Ханна знала, что носит дитя. Она смотрит на счастливого Чимина, у которого сегодня пятый день рождения, затем на Хосока, который то и дело подкладывает брату больше еды. Младший, благо, не узнал о том ужасном событии, старший тоже особо ничего не понял. По крайней мере Семеральдо надеется. Ее настораживает, что Хосок не задавал никаких вопросов после. -Готовы есть праздничный пирог? -Улыбается девушка. -солнце, ты тоже ешь, хватит раскармливать брата. -Она встает из-за стола и идет к печи. -Я наелся, -жалостно выдает Чимин, хмурясь. -Мне больше пирога достанется, -широко улыбается Хосок, дразня младшего. -Это был твой план! -Возмущается мальчик, ударяя кулаком по столу, -мам, это не честно. Ханна ухмыляется, ставя пирог перед сыновьями. -В этом мире побеждают хитрые, мой милый. Но я все же думаю, что кусочек ты осилить сможешь. -Конечно! -Ты будешь загадывать желание? -Вдруг вспоминает старший брат. Он с любопытством смотрит на Чимина, пока тот переводит задумчивый взгляд с пирога на мать. -А можно любое-прилюбое? -Можно, -кивает ему Ханна, отрезая очередной кусок. Мини берет один в руку и на мгновенье его взгляд проясняется, и он взволнованно выдает: -Хочу, чтобы у меня была сестренка! -И откусывает большой кусок. Семеральдо от услышанного замирает с пирогом в руке. Она смотрит на Чимина с небольшой грустью и все же любовью. -Ты уверен? -Да! -С набитым ртом отвечает он, а затем пихает Хосока в бок. -Я тоже хочу быть главным, как брат! -Главным? -Не понимает Ханна. -Брат всегда говорит, что мне делать. Я тоже так смогу. -Но почему тогда сестру? -Не понимает старший. -И когда это я тобой командовал? -Брат у меня уже есть. -Важно отмечает он. Девушка почти смеется с умозаключений своего сына. Если бы ее братья рассуждали так же, то по итогу все равно все было бы с точностью наоборот. То, о чем говорит Чимин — это не «командовать», а «заботиться». Когда появляется кто-то младше, и ты любишь его всем своим сердцем — трудно быть главным. Ты думаешь далеко не о себе. Именно поэтому Ханне страшно. Именно поэтому ее братья мертвы. -Ешьте больше, -вдруг говорит она, углубляясь в мысли о прошлом. Семеральдо смотрит на сыновей и молит о том, чтобы ее семья как можно дольше оставалась счастливой. Чтобы никто из ее детей не узнал вновь, что такое «бежать». . . . В январе, через неделю после дня рождения своего старшего сына, Ханна заметила черный волосок среди копны золотых на своей голове. Она долго всматривалась, не показалось ли ей. Девушке снились цветы, много цветов, которые опыляют бабочки. Может показаться, что эти сны прекрасны, но для Ханны они стали настоящим кошмаром. Почти каждую ночь она просыпалась от ощущения, что задыхается, а все из-за того, что рой этих бабочек забивался ей в рот и нос, не давая возможности дышать. Она долго не понимала, в чем причина таких сновидений. Укутавшись потеплее, Семеральдо сидит у излюбленного дерева недалеко от дома. Снега почти нет. Она чувствует, как мороз слабо кусает за щеки, отчего улыбается. -Джеймс, а вы с Лиамом ждали моего появления так же, как ждут свою сестру Хосок и Чимин? -Затуманенным от подступающих слез взглядом она прослеживает за пролетающей вдалеке птицей. -Мальчики часто пытаются говорить с ней, но мне тревожно. -Она прикрывает веки, вслушиваясь в дуновение ветра, -я не помню, чтобы мама говорила мне о кошмарах, -и потом смеется, -а мама много всего рассказывала. Ханна тяжело вздыхает, накрывая ладонью живот. Она и вправду чувствует неладное. . . . Начало апреля. Ханне впервые за полтора месяца приснился кошмар. Ее окружило синее пламя, она сдерживала крик так долго, как только могла, а когда терпеть уже не хватало сил, девушка закричала, но не своим голосом. Семеральдо проснулась в холодном поту с учащенным сердцебиением. Три месяца назад Ханна начала учиться грамоте у жены Джонхёна. Когда возвращалась домой, то учила чтению и письму младшего сына. Хосок все чаще пропадал в кузнице. Она сделала множество записей о различных травах, отварах и настойках, о которых ей рассказывала ее мать, о которых узнала она сама. Семеральдо долго размышляла, прежде чем записать и слова песен на отдельном свитке из бересты, а затем рядом пояснения их значений. Ее сердце немного успокоилось после этого. Вечером старший сын вернулся домой. -Как прошел ваш день? -Он тормошит волосы на макушке Чимина. -Я узнал много нового! Дядя Вонхо принес мне книгу, я уже прочитал тридцать страниц. -Счастливо улыбается мальчик. Ханна смотрит на старшего с теплотой. Когда он успел так вырасти? Видно, что он окреп из-за работы, но ему ведь всего десять лет. -Хосок, -она ждет, чтобы он обратил на нее внимание, -подойди. -Что такое, мама? -Он присаживается перед ней. Девушка зачесывает упавшую на его лицо прядку назад и смотрит на его сосредоточенное лицо. Он все больше походит на Лиама. -Не ходи завтра в кузницу, я приготовлю твой любимый яблочный пирог. Мальчик чуть смеется, -что с тобой, мама? Я же не пропаду. -Я знаю. -Улыбается Ханна. Это будет не он, кто пропадет. -А я хочу пирог сегодня! -Восклицает Чимин. -Что скажешь? -Девушка берет лицо сына в ладони и целует в лоб. -Я согласен с Мини. Через три часа мальчишки уплетали приготовленный всеми ими яблочный пирог. Когда сыновья благополучно уснули ближе к полуночи, Ханна вышла на крыльцо. Ей не спалось. Она разговаривала с малышкой, поглаживая живот. Рассказывала про себя, про своих братьев и ее. Были и истории о Франции, откуда пришла Семеральдо, о западе Китая, где родились и выросли Чимин и Хосок. Ханна рассказала о многом, столько же желала поведать и в будущем. -Я боюсь, что что-то произойдет, -честно говорит она. -Знаю, что ты готова, Тея, -девушка с любовью смотрит на живот, но при этом ее лицо полно грусти, -может, нам следовало уйти из Ханяна? Замок Оридэлл не так далеко, а чем ближе дворец, тем опаснее. -Она чувствует, как ребенок пинается, -хорошо-хорошо, -с улыбкой отвечает ей Ханна, -ты права. Да и поздно бежать. Лицо девушки во мгновение сереет. Она смотрит на небо. На нем полно звезд, и не единого облачка. Дождем даже и не пахнет, так почему.? -Тея… -Растерянно бормочет девушка, приподнимаясь с места. Она видит под собой воду, перемешанную с кровью. Сердце падает к ногам. -Не сейчас, -Ханна старается ухватиться за ручку двери, -еще рано, милая. -И как только открывает дверь, -Хосок! -Громко говорит она, стискивая зубы от боли. -Хосок. -Громче. -Что случилось? -Мальчик подскочил еще после первого оклика, но Ханна этого не увидела из-за того, что в глазах начало темнеть. Девушка еле доходит до кровати. Старший сын подскакивает и подбегает к ней, растерянно наблюдая за матерью. Он видит в полумраке кровь. -Мне нужно, чтобы ты взял своего брата и вышел вместе с ним на крыльцо, хорошо? -Мальчик не задает лишних вопросов и лишь коротко кивает. Хосок, прежде чем схватить Чимина на руки и вынести во двор, отчаянно рыщет в поиске полотенец и таза, чтобы набрать воды. В его глазах ужас. Потому как он не в состоянии вспомнить, как все было в прошлый раз, когда появился младший брат. Он ставит, как ему кажется, все необходимое рядом с мамой и коротко, лишь на мгновение, задерживает своей взгляд на ней, прежде чем рвануть к Мини. -Эй, вставай. -Тихо тормошит он брата, беря на руки. -Что такое? -Не понимает тот. Как он вообще не проснулся от голоса Ханны? Девушка наблюдает, как ее сыновья выходят из дому и закрывают дверь. Из-за частого дыхания ей не удается сказать достаточно громко сыну: -Спасибо, милый. Мальчишки спускаются по ступеням и садятся на самую нижнюю из них. Из дома слышится пронзительный крик. Чимин со страхом смотрит на брата, а потом крепко его обнимает, тихо шмыгая носом. Хосок никогда в жизни не слышал настолько пронзительного воя. И это длится почти полтора часа. Затем вой переходит в жуткий плач, и прекратился только тогда, когда Ханне нужно было вздохнуть. И через мгновение Хосоку становится по-настоящему страшно, потому что он помнит о том, что должно произойти. -Мальчики, закройте уши! -Тело старшего брата перестает дрожать, -слышите меня? Нет. Нет. Нет. -Мы поняли, мам! -Отвечает он, сразу переводя взгляд на Мини. -Закрывай. -И сам подносит ладони к ушам. Чимин начинает плакать в голос. Ханна берет мертвого сына на руки и со слезами на глазах начинает шептать песню, теряя остатки самообладания. -Забирай. Мне не жаль. Не терять обещай. Ты со мной, я с тобой. Ты мой рай, я твой рай. Умерев — оживи, замерев — отомри. Силы ты наберись и борись. И борись. Слезы капают на щеки сына, пока волосы девушки начинают быстро темнеть, а потом и вовсе становятся черными. -Помню я о тебе, помни ты обо мне. Не забыть обещай: ты мой рай, я твой рай. Через три минуты в доме раздается детский плач, еще через две дверь отворяется и внутрь осторожно заходят старшие братья. Чимин тихонько подходит к кровати, где Ханна держит у груди новорожденное дитя. Хосок не в силах и шагу ступить. Он стоит у порога, вцепившись в дверь, и смотрит на мать. На ее черные волосы. -Мама… -Еле выговаривает он, но она его не слышит. -Прости, Чимин, -с усталой улыбкой говорит девушка, -но у тебя теперь еще один братик. Глаза уже не младшего брата озаряются, когда он видит крохотное создание, что тихо кряхтит, пытаясь что-то сделать своими маленькими ручками. -Тея, -шепчет мальчик. -Нет, -чуть смеется Семеральдо, -Тэхён. Маленький цветочек — Тэхён. Малыш чуть приоткрывает глаза, отчего Чимин восторженно ахает. -У него не карие, а голубые! -Какие были у тебя много лет назад, -тихо и задумчиво говорит Хосок, с грустью глядя на мать. Она смотрит на сына в ответ с теплотой. Ей жаль. Она чувствует как все, что у нее осталось из сил, медленно утекает, как время сквозь пальцы. -Прости меня. -Тихо говорит она старшему. Он ничего не отвечает. Лишь наблюдает за тем, как она иногда морщится от боли. -Присмотри за ней. -Хосок кивает Чимину и медленно идет на выход. Ханна с волнением смотрит на спину сына, но не останавливает его. Старший лишь делает вид, что спокоен. Как только за ним закрывается дверь, он срывается на бег. Мальчик бежит сквозь деревья, перепрыгивая через корни. Он не понимает, как вообще способен разглядеть что-то в почти кромешной темноте. По его щекам текут слезы, и если бы ни нехватка дыхания, то он бы зарыдал в голос. Она умирает. И это эком проносится в его голове. Я ничего не могу сделать. Мальчик несется в заведение, где раньше работала его мать. Он оббегает его и сразу же влетает в дверь, которая по понятным причинам закрыта. Хосок со всей силы колотит кулаками, добавляет ногой, чтобы его услышали как можно скорее. Через минуту дверь открывает Джонхён, выставив перед собой арбалет. -Хосок? -Он тут же опускает его и отбрасывает в сторону, когда мальчик врывается внутрь. -Где тётя Ерин? -В панике тараторит он. -Где твоя мать? -Я пришел за лекарствами для нее. -Отчаянно говорит Хосок. -Я сейчас позову жену, подожди меня здесь. Он себе места не находит, пока в проеме не показывается Ерин. -Что случилось, малыш? -У меня появился еще один младший брат, -на его глазах выступают слезы и он улыбается, -но мама… Ей нужна помощь. -Боже, -ахает женщина, и тут же обращается к мужу, -присмотри за Мари, а я схожу к Ханне. -Нет! -Отчего-то резко вскрикивает Хосок, -нет, нельзя. Я просто куплю травы, дайте мне немного мака. -Я дам тебе маковое молоко, -женщина торопится в другую комнату, -но денег не возьму. Я иду с тобой. -Вы не знаете, -с обидой, но не на нее, говорит он, -вы ей не поможете. Я просто хочу помочь ей облегчить боль. Ерин и Джонхён смотрят, как мальчик теряется из виду с лекарством в своих руках. Муж обнимает жену, а та тихо всхлипывает. Из другой комнаты слышится детский плач, и женщина сразу же торопится к своему ребенку. . . . Маковое молоко помогло, но теперь это был лишь вопрос времени. Ханна аккуратно водила указательным пальцем по лицу малыша, изучая его черты. Запоминая. Чимин уснул лишь час назад, успокоившись. Хосок так и не смог сомкнуть глаз и просидел у кровати матери всю ночь. -Мам, -севшим голосом зовет ее он, и как только Ханна поднимает на него полу затуманенный взгляд, мальчик размыкает дрожащие губы, -мы справимся. -Семеральдо будто перестает дышать, глядя на сына. -С нами все будет в порядке, я позабочусь об этом. Он видит, как в глазах матери застывают слезы, -ты должен знать о нашей семье, чтобы у тебя была возможность позаботиться о братьях. -Вкрадчиво говорит она, чувствуя безмерную гордость и сожаление. -У нас все еще есть время. -Мальчик садится ближе к ней и смотрит на малыша. -Говори не спеша. Тебе нужны силы. Семеральдо нежно улыбается, -ты так вырос. Я и не заметила, как сильно. -Я не хотел взрослеть. -Я знаю, милый. Прости за это. -Она тихо вздыхает, -но пообещай мне беречь их, беречь себя. Хосок кивает, -мне не нужно обещать, я не дам их в обиду. Ханна понимает, что откладывать этот разговор больше нельзя. -Семеральдо. Так нас зовут. Но это далеко не единственное имя, что дают нам люди, когда встречают. Мы с вами выходцы черных волков. -Сын внимательно слушает, впитывая каждое слово матери, -и это все несмотря на наши светлые волосы. В нашей семье поколениями первыми рождались сыновья. Светлые волосы и карие глаза. Так было и у моих братьев. Третьими на свет появлялись девочки, те же светлые волосы, но только глаза цвета неба. В час, когда они рождались, лил непроглядный дождь. Это природа прятала матерей, когда они с криками рождали ведьм. Девочки и являлись носителями дара. -Это то, что произошло тогда в лесу? -Да, верно. О моем даре ты знаешь, такой теперь есть и у Тэхена. Это похоже на магию, при использовании которой мы изменяемся. Люди боятся нас именно в нашей «белой» форме. Именно тогда Семеральдо уже нечего терять, именно тогда у нас больше всего силы. -Почему ты не можешь излечиться, если можешь отдавать силу? -Я уже говорила тебе, это и дар и проклятие одновременно. Давать жизнь, лечить мы можем для всех, но… -Она на секунду запинается, -но отнимать жизнь мы можем только о своей крови. У родных. И если мы используем больше силы, чем забрали, то мы отдаем свою. Наши волосы и глаза темнеют, мы становимся слишком слабы, поэтому… -Я не позволю Тэхену отдавать жизненную силу. -Не допусти и такого, чтобы забирали вашу. -Просит Ханна. -Я лишь хочу, чтобы вы были в безопасности. -Мама, но почему твои волосы и глаза, когда я был маленьким, были светлее, чем сейчас у Тэхена? -Твой дядя Джеймс отдал свою жизнь мне перед тем, как пойти на погибель. -Ханна вздыхает. -Ведьмы семьи Семеральдо долго не живут. Они не в силах забирать жизни дорогих людей, но в силах отдать свою ради их защиты. -Все будет в порядке. -Остерегайтесь ведьмаков. -Предупреждает она, -мои братья погибли именно из-за одного из них. -Почему? -Ведьмаки стоят выше ведьм, но почти никто не знает или не верит в их существование. Их союзы запрещены, потому что тогда рождаются дети с неизмеримой силой, которую они не способны контролировать. Обычно это заканчивалось огромными разрушениями и смертями. Один из ведьмаков предложил союз. -И ты отказала. -Разумеется. -Кивает Семеральдо. -И за это расплатилась. Но все могло обернуться куда большими жертвами. -Ханна морщится от боли. -Я схожу за маком, -и как только Хосок встает с места, мать его останавливает. -Ты всегда был словно ветер, все время ускользал из рук моих, -она смотрит на него с улыбкой, -останься. Сын тяжело вздыхает и садится обратно. -Ты же знаешь, что я никуда не денусь. Ханна ему не отвечает, -когда меня не станет, и цветочек подрастет, говорите со мной. Я буду иногда отвечать. . . . Мама продержалась двое суток, после чего тихо умерла во сне. . . . В тот же день Хосок и Чимин вернулись к Джонхену и его жене, которым сразу все рассказали. Мальчики отказались от какой-либо помощи, кроме одной — Ерин недавно родила пятого ребенка и у нее еще есть молоко, которое сейчас будет так необходимо их младшему брату. Братья вошли в их заведение, пытаясь разыскать одного человека, который, благо, был на своем месте, как и всегда. -О, парнишки, как ваши дела? Давно я не видел Ханну. -Улыбается Вонхо, приобнимая Чимина. -Спросите ее, могу ли я заглянуть к вам в гости? -И подмигивает старшему. -Вы можете, -отвечает он. И причина, по которой это возможно, разрывает мужчину на куски. . . . -Ханна… -Мужчина опускается на колени у кровати и протягивает свою руку к ее. -Как же… -Он смотрит на ее черные волосы. -Мама просила вас привести, она верила, что вы поможете. -Скажи мне, Хосок, отчего она умерла? -Вонхо смотрит на ее бледное лицо и тут же слышит тихий шорох позади. Он оборачивается, услышав тихий скулеж. Маленькая, наскоро собранная из деревянных дощечек кроватка стоит у окна, чтобы на нее падало солнце. -Слишком много сил ушло, чтобы родился брат. -Отвечает за Хосока Чимин. Мальчик шмыгает носом, силится не заплакать. -Мама сказала, что вы поможете. Вонхо растерянно смотрит на старшего, -помогу с чем? -Похоронить ее. -Он держится стойко, пытаясь быть храбрым для братьев. Теперь на нем лежит большая ответственность. Ему придется повзрослеть намного раньше и в разы быстрее, времени на грусть нет. -Одни мы не справимся. Мужчина оседает на пол, глядя на мальчика. Он все еще держит Ханну за руку, не в силах отпустить. -Это она так сказала? -Надломано улыбается дрожащими губами. Чимин и Хосок кивают. Вонхо пересилит себя. Он возьмет ее бездыханное тело и вынесет во двор. Мальчики укажут ему ее любимое место на поляне у дерева, что в десяти минутах от дома в сторону леса. Ее похоронят там. Ей не поставят камня или какого-либо обозначающего знака. Ханна велела оставить все, как есть, что они всегда смогут ее найти и без этого. Вонхо после этого запьет еще больше, его найдут в переулке через три месяца после смерти мамы. А она окажется права. Когда Тэхену исполнится четыре месяца, у того самого дерева распустятся цветы, которых здесь раньше никогда не встречали.