Пытка чувствами

      Они уже привыкли к долгим разлукам, уже давно шифровались от других людей о своей связи. И уже перешли ту черту, когда любовник становится любимым. Ожидание давалось тяжелее, особенно последние несколько месяцев, оба успели соскучиться. Как только у Тартальи выдалось свободное от заданий, миссий и погонь время, он буквально сбежал в Мондштадт. Однако, в привычной для их встреч таверне Дилюка не оказалось. Неужели Аякс зря потратил время, чтобы прийти сюда?       От бармена рыжий узнал, что последнюю неделю хозяин не покидал винокурни, что очень даже удивляло Чайльда. Никак его любимая совушка перестала предпринимать попытки противостоять всему миру в попытках защитить в одиночку целый Монд и устроить себе отпуск? В жизни бы не поверил.       Он уже по обыкновению влез в окно. Пусть и двери «Рассвета» всегда были открыты для него, Аякс все равно предпочитал показываться на глазах как можно меньшему количеству людей. Кабинет Дилюка встретил теплом и застоявшимся легким запахом винограда. На столе были разбросаны карты, письма, какие-то записки, чертежи, все подряд. Рядом догорала свечка, видимо, хозяин поместья недавно закончил свои дела.       — Как не стыдно врываться без стука в чужую комнату, Аякс.       Рыжий инстинктивно повернулся на голос и расплылся в улыбке, такой доброй и радушной, какую могли видеть только члены его семьи. И Дилюк.       Чайльд, бросаясь с объятиями, как обычно опрокинул красновласого на кровать, несколько хищно улыбаясь и медленно расстегивая на себе рубашку. Однако Дилюк, опиравшийся на локтях, недовольно наблюдал за ним.       — Ты совсем не соскучился по мне, Дилюк? — проскулил парень, нависая над своим любовником и едва ли не касаясь чужих губ.       Рагнвиндр отвернулся, хмурясь и закрыв глаза. Соскучился, конечно же, это было слишком заметно по реакции его тела на предыдущие прикосновения Тартальи.       — Аякс… Сам знаешь, что это не так.       — Тогда в чем проблема? Ну давай же, я же старался приехать к тебе как можно быстрее! — рыжий поцелуями атаковал чужую шею, пока его не оттолкнули.       — Нет, сегодня сделаем по-другому.       Инициатива со стороны владельца винокурни была редкой роскошью, поэтому Тарталья, словно послушный пёс ожидал, что же такое придумал Рагнвиндр. Тот же поднялся, сев на кровати, осторожно снял длинную и широкую ленту со своего хвоста, позволив алым волосам распуститься и упасть на широкие плечи и спину. Сие зрелище заставило предвестника Фатуи заворожённо смотреть на объект его обожания, что даже забыл на мгновение, как дышать.       — Вот, — Люк протянул ленту рыжему.       — И что же мне с ней делать?       Вздохнув, Дилюк сам подался вперед, заводя концы ленты к затылку Аякса, а его глаза накрывая самой лентой посередине. Очень скоро уроженец Снежной лишился одного из органов чувств, ведь ткань плотно прилегала к его лицу и была достаточно широкой, чтобы не было щелок.       — Что же это? Мастер Дилюк решил поиграть? — язвил Тарталья, поднимая руку к ленте, чтобы подсмотреть, но его тут же огрели по пальцам.       — Не трогать. Иначе еще раз получишь по рукам, Фатуи.       Значит, игра уже началась. Чайльд наклонил голову в сторону звука, довольно скаля зубы в улыбке и ожидая дальнейшего. Но, на его удивление, в комнате повисла тишина, даже фигура, по ощущениям, даже не двигалась, чужого дыхания будто не было, или собственное так сильно заглушало резко обострившийся слух.       — Дилюк…?       Тарталья потянулся вперед руками, ожидая там нащупать Рагнвнидра, как их резко обмотали чем-то, связывая друг с другом. Так крепко, что выбраться не представлялось возможности. Рыжий покрылся мурашками, а его лицо грубо схватила чужая рука, в нос ударил запах кожи и гари, юноша лишь охнул.       — Я же сказал, не двигаться.       Пусть чужие действия и слова звучали грубовато, сейчас Аякса аккуратно опустили вниз, вынуждая лечь на спину прямо на прохладную простыню, касание кожи с которой вызвало новую волну мурашек на веснушчатом теле.       — Черт возьми, что ты задумал? — вроде и продолжал игру Тарталья, но уже и не был уверен, что предпримет Дилюк дальше. Как-то слышал он однажды от какого-то то ли моряка, то ли купца: бояться надо людей честных — никогда не знаешь, когда те совершат какую-то глупость.       До уха доходили шорохи, которые медленно отдалялись, по крайней мере, связанному так казалось. Теперь он мог немного представить свое положение в комнате, что, скорее всего, лежит в изножье кровати. Но где теперь находился Дилюк? Тот словно пропал с радаров: ни движений, ни звуков, ничего. Это было невыносимо — продолжать находится в неведении, поэтому связанными руками рыжий попытался поднять край ленты с глаз. В тишине и сумраке раздался шлепок, а тыльная сторона ладони горела и начинала ныть от боли.       — Раз ты не понимаешь пряник, будет кнут.       Чужой приглушенный голос резонировал в голове приятным эхом, Аякс даже слегка сжал губы. Его подбородка что-то вновь коснулось, опять почувствовался запах кожи, но уже другой. Так пахла только свежая кожа, к тому же это было что-то холодное, не такое теплое, как руки Дилюка… Плеть?! Предвестник возился в постели, в попытках стянуть с глаз ленту, однако его остановили, прижав предмет к груди и настойчиво надавливая им.       — Будь умницей. Понимаю, это сложно. Лежи смирно, не двигай руками. Иначе я буду вынужден их окончательно обездвижить.       — Черт, а это горячо… Ауч! — в комнате эхом раздался шлепок, на это раз по плечу предвестника.       — Я не разрешал говорить.       Аякс почувствовал, как его щеки наполняются краской, он уже сожалел, что так быстро избавился от рубашки раньше, ведь вечерняя прохлада уже проникала в помещение, оголенная кожа горела в месте удара и ощущала легкие движения со стороны, где до этого звучал голос хозяина винокурни… Лишенный зрения и рук, парень нуждался в звуках, его слух напрягался до невозможного, кажется, даже в голове уже начали сами рождаться какие-то шорохи, вздохи. Воображение разыгрывало с ним злую шутку, пока его мучитель лишь наблюдал за происходящим.       Дилюк хотел немного сбить бешенный темп Тартальи, но никак не ожидал, что его задумка обернется в самую настоящую пытку чувствами. Грудь рыжего вздымалась с каждым вздохом все быстрее, сам же предвестник тихо ерзал в кровати, пытаясь уловить хоть какое-то присутствие, но при том послушно выполнял требования: молчал и не двигал руками. Завораживающе. Завораживающе смотреть на то, как такой резвый и всегда во всем первый Аякс сейчас извивался, вздыхал, был таким послушным. Выждав еще несколько мгновений, красноволосый вновь коснулся плетью веснушчатого лица.       — Хороший мальчик. Просто умница, у тебя отлично получается.       Чайльд лишь сглотнул, боясь что-то сказать. Игра продолжается.       — Думаю теперь, когда ты начал себя хорошо вести, то я могу продолжить.       Дилюк вновь поднял стек, но теперь уже для того, что бы замахнуться им. Изначально, он планировал использовать эти вещицу для других целей, но сейчас её применение стало хорошей частью их игры.       — От тебя так много проблем, предвестник, — вздохнул Рагвиндр, — и сейчас ты понесешь наказание за свои проступки.       Стек рассек воздух и звонко отчеканил по бледной груди уроженца Снежной. Тот, ожидая чего-то подобного, все равно промычал, изгибаясь под касанием, кожу начинало жжечь, но Дилюк все не убирал плеть с раздраженного места. Рыжий прошипел, когда болезненные ощущения наконец смягчились, но тут же раздался новый хлопок, а в другом месте на коже раздавались искры боли. И ещё, ещё.       Почему-то, осознавать, что все эти действия с ним сейчас делал Дилюк было невыносимо возбуждающе: одна только фантазия, как Рагнвиндр стоит рядом с кроватью, как его распущенные волосы очерчивают его плечи, как из-под расстегнутой чёрной рубашки белеет кожа, как в руках тот аккуратно держит стек, обтянутый чёрной кожей и блестящий в свете свечей и луны — как внизу уже тяжестью растекались волны возбуждения.       Он не мог понять, сколько ударов уже получил, сколько времени уже его грудь, торс и плечи жгло, но эта боль была не настолько сильной, чтобы как-то его сломить или покалечить, скорее, наоборот, томила в ожидании чего-то большего, разжигала по-другому привычные чувства. По началу было тяжело не закрываться от ударов, но теперь Тарталья лишь томно мычал с каждым щелчком стека по его раздражённой коже. Дико хотелось наброситься на паршивца и вжать его в кровать, нет, лучше в стену, не дать и возможности выбраться, сжать руками бедра, может быть даже выше… Но Дилюк силен, к тому же сейчас он вёл, и рыжего, будто в водоворот, затягивало все дальше и дальше. Он уже был готов слушаться своего мастера, словно верный пёс.       — Отлично, просто превосходно, — кажется, даже Рагнвиндр получал сейчас некоторое удовольствие от этой пытки. Рыжий представил, как тот прикусил губу, как же горячо… — свое наказание ты отработал. Теперь же я вознагражу тебя. За хорошее поведение.       Аякс уже был готов получить очередной удар, но вдруг его лицо что-то защекотало, а губ коснулись чужие, уже начиная углублять поцелуй и тут же его прерывая. Дразнит. Предвестник горячо выдохнул, не чувствуя больше прикосновений, но ощущая, как вокруг него что-то движется в постели. Дилюк взял за ленту, что связывала руки юноши, и завёл их за голову того, попутно выдыхая на чужие покрасневшие губы.       — Уберешь их оттуда, — его шёпот звучал с хрипотцой, — и я накажу тебя снова.       Чайлд чувствовал, как его уши горели, да посильнее жжения на груди. Чужие волосы щекотали чувствительную после плети кожу, вызывали стайки мурашек по всему телу. Его тела вновь коснулись, но теперь уже это точно была рука, чужая и тёплая, осторожно трогавшая и описывавшая все рельефы напряжённых мышц его груди. Касания были такими нежными, что рыжий поражался тому, как могут быть настолько аккуратны такие сильные руки…       — Дилюк… Это пытка какая-то… — жалобно ворчал Тарталья, извиваясь. Он почувствовал, как чужие бедра опустились выше его паха, заставляя вдохнуть громко воздух.       — Тише, иначе передумаю. Тебе ведь уже не терпится, не так ли?       С этими словами Тарталья почувствовал, как чужие губы вновь накрывают его собственные, однако на этот раз поцелуй продолжительный, для рыжего он даже блаженный, ведь он четко чувствует своего партнёра, знает, где тот находится, и он так близко, как никто другой никогда не был. Здесь речь даже не о расстоянии, а о доверии: зрение основной из органов чувств, а Аякс вот так позволил другому человеку себя лишить его. Но и человек этот был непростой.       «Непростой» вскоре отстранился, на кровати снова чувствовалась возня… Чайльд уже готов был вернуться в то неприятное состояние, когда не знаешь, что и как тебя окружает, но на его бедра очень скоро что-то опустилось, а если быть точнее, на них сели. Щеки Фатуйца вспыхнули ярче прежнего, ведь обычно подобного Рагнвиндр себе не позволял, а сейчас, когда его не видят, вытворяет вообще что вздумается. Дух захватывает…       — Издеваешься, да? — прошипел Тарталья, ощущая тяготящие волны внизу живота.       — Да, — отозвался хозяин винокурни и, в подтверждение своим словам, поерзал бедрами.       — Чертяка, да я тебя…       Только руки Аякса потянулись из-за головы, как по ним прошелся очень сильный удар, на это раз не плети, а чужих ладоней. Недовольно промычав, рыжий смиренно убрал ладони обратно, цепляясь за бортик кровати.       — То-то же. Я же предупреждал, что накажу. И простым хлопоком по рукам ты теперь не обойдешься.       Голос Дилюка теперь звучал где-то совсем близко к правому уху, его дыхание почти заметно ощущалось на коже, которая мурашками отзывалась, то ли на голос, то ли на движение воздуха… Невыносимо. Желание поставить этого совенка на место не покидало его все то время, как над ним издевались, но как только Аякс ощущал чужие прикосновения, да и присутствие в целом, его затягивало словно в водовороте, он не чувствовал совенка, это был настоящий филин, который мучал свою жертву, что из хитрого лиса, чудесным образом превратилась в мелкого щенка, так хорошо попавшего в чужие когти.       Рука Рагнвиндра коснулась чужого лица, грубо взяла за подбородок и потянула куда-то вверх… На вдохе рыжий ощущал, как его грудь соприкасается с рубашкой мондштадца, а его уха что-то коснулось. Губы. А затем снова теплый, уже горячий воздух. Укус, из-за которого Тарталья тихо промычал, он был весьма неожиданным, но и не болезненным. Его опрокинули обратно, на простыню, а дальше все, как в тумане: прикосновения рук, губ, языка метались по всему телу, от шеи и ушей до груди и верха лобка, но не больше. Сложно было сконцентрироваться на чем-то одном, когда его так упорно мучают всеми чувствами, что уж там говорить о том, как этот черт в ангельской шкуре ерзал своей задницей…       — Дилюк, не вынесу больше… — изнывал Аякс, — ну дай мне хотя бы коснуться тебя, раз ты так меня мучаешь! — он хотел податься вперед, но чужая рука грубо толкнула его в грудь.       — Или ты делаешь то, что тебе говорят, — Дилюк звучал как-то разозлено, но, кажется, он и сам уже сильно возбудился, — или я вообще все прекращаю, а ты скатертью идешь откуда пришел со своим стояком.       — Нгх… Это точно мучительная пытка… Пожа-а-а-алуйста… Ты ведь и сам уже завелся, зачем же ты и себя ограничиваешь?       Со стороны послышалось, будто цокнули языком, а следом Рагнвиндр схватил его за запястья, совсем низко наклоняясь. Он был в ярости, так ощущалось. На деле же такими агрессивными движениями красноволосый пытался сдержаться и смириться с тем, что Аякс говорил фактами — он и сам уже хочет больше. Но игра должна продолжаться, Дилюк слишком упертый, чтобы отказаться от собственного замысла. Горячими губами мужчина накрыл чужие, но после столь грубых действий, его поцелуй был нежный, аккуратный. Он отвлекал предвестника, пока руками перевязывал его руки крепче и зафиксировал за каркас кровати.       — Ах ты… — на вдохе прошипел Тарталья, — хитрый…       — У тебя научился, — шептали прямо в чужие губы.       Горячо, словно коснулся пиро. Аякс сжал губы, пресекая новые порывы вырваться из своей ловушки, но, желая большего, он нагло двигал бедрами, заставляя своего партнера вздрагивать. Если Дилюк думал, что с легкостью приручит этого дикаря, то очень сильно переоценил себя.       — Прекрати дергаться, — раздраженно прошипел хозяин винокурни.       — И не подумаю… Нгх!       Не ожидая такого резкого изменения в поведении Дилюка, парень не сдержал голос, когда его пах, уже изнывающего от напряжения, накрыла широкая ладонь. Ее жар чувствовался даже через ткань брюк и нижнего белья. Рука нагло, словно подражая предвестнику, ласкала, сжимала, терлась через слои одежды, выдавливая из уроженца Снежной различные звуки, а Дилюк с удовольствием закрыл глаза, наслаждаясь чужими вздохами, ахами и сдерживаемыми постанываниями. Казалось, что Чайльд вот вот заскулит и будет вымаливать своего мучителя о продолжении. Но его опередили: Рагнвиндр, все еще держа одной рукой Фатуи за запястье, теперь второй проник под нижнее белье того, а по груди рассыпались длинные волосы, смешавшиеся с поцелуями. Представлять себе, в какой позе Люк это все проворачивал, было бы уже сильной сексуальной фантазией, но сейчас она была явью, из-за чего Тарталья возбуждался сильнее, чем обычно. От таких ласок он уже чувствовал себя сильно напряженным, не из-за ограничения в зрении и движениях ли это?       — Л-люк… — сдерживать голос было все сложнее, из-за этого слова давались с хрипом.       — Что такое? — вопрос звучал слишком спокойно.       — Ди… Люк, я… — прерываясь на сладкие мычания, Аякс дернулся в бедрах.       — Хорошо, так уж и быть. Я облегчу твои страдания.       Запрет прикосновений, подобное уязвимое положение, обострившиеся чувства из-за ограничения зрения — слишком все остро ощущалось, гораздо сильнее, чем обычно. Движения водящего нельзя предугадать, каждая его выходка — сюрприз. Даже оставшись без прикосновений рук Дилюка, Аякс все еще ощущал его бедра и ягодицы совсем близко, слишком четко, чтобы додумать визуальную картинку в голове. Но увидеть мастера двуручного меча хотелось гораздо больше, чем только чувствовать…       Очень скоро предвестник был освобожден от одежды, пусть Рагнвиндр и пропал вновь из поля его осязания. Судя по шорохам, тот тоже предпочел снять одежду. Черт, как же голова кружилась от мелькавших в голове додуманных картин: бледное, но стройное и сильное тело, кожа усыпана шрамами, мелкими и совсем большими, руки даже фантомно ощущали каждый из них, так хорошо он успел изучить его рельефы. Ожидание строило с ним злую шутку воображения, а кожа, без присутствия другого человека, начинала покрываться мурашками с каждым дуновением прохлады. Переводя дух, парень изогнулся и резко вздрогнул, его груди наконец-то коснулись.       — Расслабься. Тебе нужно лежать смирно. И только попробуй двинуть бедрами!       Последнее звучало эхом в голове, а мысли не успевали дойти до Аякса, как Дилюк уже начал делать то, о чем тот еще только догадывался. Рыжий чувствовал, как его член проникает в чужое нутро, при чем слишком легко…       — Скользко… Ты что же…       — Заткнись.       — Да неужели.       — Замолчи уже.       — Подготовился…?       — Идиот. Конечно.       — Черт…       — Ну, что не так…?       — Это очень горячо.       В грудь ударили, не сильно, но явно с раздражением.       — Нет, правда… Я никогда не подозревал, что ты так сможешь… Это прям… Вау.       — О, архонты, за что мне это…       — Эй, ну не надо тут еще семерых! Мне тебя одного достаточно! Ах-ха-ха!       Смех быстро сорвался на прерывистый стон, который Аякс не успел сдержать, когда Дилюк перешел к действию. Его бедра медленно и томно двигались вверх-вниз, в размеренном такте, словно издевались, ведь обычно ночи этих двоих проходили в бурных страстях. Опираясь на грудь Тартальи, красновласый опустил голову, сгорая от стыда и сильного возбуждения одновременно, и как же хорошо, что его раскрасневшееся лицо не видели…       Сжимая руками каркас кровати, Аякс прикусил губу, движения партнера были слишком медленные, мучительные, что он сам позволил своим бедрам тоже влиться в ритм движений, немного разгоняя его. Послышались громкие вздохи и мычания уже с другой стороны, а значит, что и Дилюк уже получал удовольствие. Такая пытка теперь перетекла в наслаждение, ведь Тарталья мог двигаться хотя бы бедрами, упираясь ногами в матрас и подушки. Ха-ха, он же все это время лежит задом наперед на перине. Уморительно.       Дилюк требовательно прижался губами к щеке Аякса, утыкаясь носом в скулу, слухом рыжий улавливал его сдержанные стоны, и это чертовски кружило голову. Повернув голову и ища чужие губы, рыжий инициировал новый поцелуй, пылкий, полный чувств. Наконец Люк позволил углубить его еще и языком, так еще и продолжал двигаться, такой самостоятельный и пьянящий.       Повязка начала болтаться на глазах, пока совсем не спала, и в сумраке Аякс увидел чужие глаза совсем близко. Они были прикрыты, ресницы дрожали, а щеки почти сливались с алыми волосами… Предвестник был готов тут же отправиться в Селестию лишь от одного вида владельца винокурни.       — Дилюк, повязка, — разорвав поцелуй и вдохнув воздуха, прошептал тот.       — Да черт с ней…       Словно срываясь с цепи, Рагвиндр ускорился в движениях, выпрямляясь в спине и закидывая голову назад. Теперь его вздохи и стоны были менее сдержанны. Он, как и Аякс, долго сдерживался в момент их разлуки, которая была слишком долгой, и теперь Чайльд осознал это. Но как же все-таки непривычно видеть его таким, ведь обычно Дилюк долго сопротивляется, его сложно уговорить на что-то интимное, но потом, оказываясь под рыжим, его пожар будто разгорался в пламя: он с жадностью принимал ласки, царапался во время движений, сжимал руками плечи Аякса, закрывал ладонью рот, лишь бы стонать потише под натиском предвестника. Теперь он будто пытался обуздать сам себя и свое дикое желание, но, уже очевидно, что эту борьбу он проиграл как только позволил Тарталье вновь видеть себя. Или же это был заведомо очевидный исход? Знание того, что красвновласка подготовил себя давало пищу для размышлений.       Однако, это вовсе вылетело из рыжей головы, ведь как можно о чем-то рассуждать, когда на твоем члене скачет твой возлюбленный человек, да так самоотверженно…       — Эй… Ди… Дилюк, будь тише, ммм, нас же услышат. Ты еще так кровать расшатал… И это я еще идиот?       — Да, — Рагвиндр несколько замедлился в движениях, но не остановился полностью, — ты не заметил этого, потому что снова влез через окно.       — При чем тут окно? — его тут же щелкнули по лбу, — Ай!       — Если бы явился как нормальные люди, то заметил бы, что я сегодня всех отпустил.       Дилюк остановился, усаживаясь на чужих бедрах. Обоим нужно было перевести дух.       — Подожди, то есть…       — На винокурне мы с тобой вдвоем. Одни.       — О-о-ох, что же ты молчал!       — Аякс…? Нет, не смей!       Но рыжего было уже не унять. Лента от сильного натяжения трещала, пока совсем не лопнула, освобождая своего пленника от всех ограничений.       — Ну что, устроим побег? — поднимаясь на локтях, оскалился Тарталья.       — Опять ты все испортил, — раздраженно проворчал Дилюк, но его тут же впечатали в подушку.