Заглуши мою боль

Ледяной, пронизывающий до костей ветер, трепал чёрный шёлк перчаток. Кожа под тонкой тканью, наверняка, покраснела, реагируя на плохую погоду. От сильного дождя не спасал даже зонт, который так старательно держал открытым Доминик, стараясь защитить дрожащую фигуру Кэтрин. Небольшая компания людей, собравшихся в полукруг около громоздкого, дубового гроба, выглядела совсем поникшей. Они по очереди бросали встревоженные взгляды в сторону Кэтрин, которая, кажется, совсем и не замечала этого. — Пора, — тихий шепот Доминика внезапно вывел девушку из своих мыслей. Чувственные губы слегка коснулись уха Кэтрин, заставив её вздрогнуть. В тишине, повисшей на несколько секунд и нарушаемой только шумом дождя, раздался стук каблуков, мерно ударявших по плитке. — Ты заслужил всего, что с тобой случилось, — жестко, ощущая горечь на кончике языка. На самом деле думает так. Знала же сама: предавший однажды, предаст и дважды. Как опрометчиво было вновь впустить в душу, постараться забыть все обиды и дать второй шанс. И теперь, стоя перед гробом отца, который совсем скоро окажется под землёй на глубине двух метров, Кэтрин не ощущает никакой жалости. Только пустоту. И совсем немного разочарования. Наверное, повторное предательство отца с его последующим самоубийством имело место быть, чтобы все чувства внутри пропали. Как бы грубо и, возможно, цинично это не звучало. Каждый раз, как только Кэтрин начинало казаться, что все налаживается – судьба наносила новые и новые удары, которые переносить становилось лишь тяжелее. Может быть, она все таки должна перестать бороться? Оставить все эти глупые мечты и попытки жить "как все"? Ещё совсем недавно только одна мысль о выходе на Олимпийские игры пробуждала в ней невообразимое желание доказать всем вокруг, что она смогла. Что Снежная королева возродилась, будто феникс из пепла, для того чтобы занять своё заслуженное место в этой чёртовой жизни. А теперь что? Все новые планы, которые она строила с такой надеждой, лопнули, словно мыльный пузырь. — Ты никогда не был для меня настоящим отцом. И мне жаль, что я дала тебе шанс, которого ты не заслуживал. Желания оставаться здесь больше не было. Доминик, стоящий чуть поодаль, коротко кивнул священнику, после чего Кэтрин стремительно направилась в сторону выхода с кладбища. — Не вини себя. Девушка медленно перевела взгляд на Доминика, выпуская плотную струйку дыма в прохладный воздух. — Я не виню, просто мерзко тут находиться. Выкурив сигарету, Кэтрин протянула дрожащую руку в чёрном шелке к пачке, которую держал Доминик. Он же, в свою очередь, отдав еë, бросил свой бычок в лужу, от чего по воде разбежались круги. — Как же ты был прав, Дом... — Ты сделала все так, как должна была. И то, что он выбрал такой путь – не твоя вина. — Я понимаю. Со стороны входа на кладбище раздались тихие, знакомые голоса. Девушка подняла голову, по очереди осматривая своих друзей. Лиз выглядела особенно встревоженной. Кэтрин эти несколько дней даже казалось, что подруга переживает даже больше её самой. — Все закончилось. Кроткий кивок. Быстрее бы уехать, быстрее бы оказаться дома. Ну, точнее, как дома... В квартире Эндрю, ведь из-за отца девушка лишилась и небольшой съемной студии. — Ты как, Кэт? Низкий голос Лиз, обычно пробиравший до мурашек, сейчас раздражал. Никакого желания разговаривать с кем-либо не было. — Все хорошо... Поехали, Дом. Предупредив все возможные слова поддержки, которые сейчас были ни к чему, девушка быстро села в машину, хлопнув дверью. — Проследи за ней, — чуть слышно проговорил Ходж, обращаясь к блондину. — Само собой.