100 очков гриффиндору

Хлоя улыбается, но в глазах застыло колючее «катись к херам». Раздражение удушающе висит в воздухе, крася вечернее небо ядовито-бурым, отдается вибрациями в руль разбитого пикапа, в который Прайс вцепилась до побелевших костяшек; Макс бы рвануть на себя дверцу ее машины, сесть на обратный автобус до кампуса, взять два факультативных курса — скажем, основы этики и французский — и постараться не пропускать занятия хотя бы в первом семестре (и никогда, никогда не вспоминать голубых бабочек, миражом застывших на холодном кафеле женского туалета в академии). С бабочками Колфилд тяжелее всего. Мертвая Хлоя пришпилена-придавлена к полу крохотной пулей, и чернеющая кровь затекает под двери туалетных кабинок, красит плинтуса, отдает уродливой рыжиной, заползает ржавчиной в ноздри, легкие, голову — на контраст живая Хлоя закуривает, заслонив ладонью от ветра бойкий маленький огонек, и вытаскивает из-за пояса украденный у отчима револьвер; Макс горестно вздыхает, ничего не говоря, и отворачивается. На ее лицо «сейчас случится что-то очень плохое» просто тошно смотреть, потому что если Колфилд так думает — это точно произойдет, ей виднее, она главная героиня; Прайс стреляет по пивной бутылке (нарочно мажет) и давится пустой дешевой бравадой, застрявшей в зубах. Пуля-звезда во лбу и пуля промеж ребер отмеряют синевласой девчонке жизненный цикл — чем не засечки-узелки, 100 очков гриффиндору за слабоумие и отвагу; в протоколе всегда значится «за храбрость», но мы-то ведь с вами знаем. Мир вокруг стерильный и черно-белый: бобины с фотопленкой, ежедневник с расписанием занятий с карандашными рисунками, улыбающаяся джоконда Рэйчел Эмбер, пропитанная канцелярским клеем с тыльной стороны и умытая прошлогодней землей; о мертвых либо никак, либо с хештегами в социальных сетях. Макс боится — не за себя, хотя стоило бы, — что Хлоя не справится с управлением: в машине, кажется, та еще не умирала, и супер-девочка не хочет это перепроверять. Колфилд не знала, сколько же в Прайс тинейджерской истовой злости на самом деле; выходит, она не очень-то Прайс знала (и за это девчонке позорные минус 30 очков, а то и все 50: дружба-жвачка-квиддич). Хлоя — вроде бы — улыбается, только Макс видит оскал. Куда бы девчонка ни шла, от маяка в Аркадии Бэй не деться; горизонт безнадежно завален, когда-то красивый кадр уже не спасти (самое время уехать-сбежать, думает она, чтобы никогда больше не вернуться). Макс поднимает полароид, целится и делает снимок — Нейтан Прескотт целится хуже, но тоже попадает в цель, в самую сердце(вину): пропитанная кровью футболка Хлои липнет к телу, тусклый белый свет блестит в стремительно разрастающейся бурой луже, а Колфилд заталкивает отчаянный крик обратно в глотку глубже, глубже, глубже; если очень захотеть, еще можно успеть вытянуть вперед руку, черпая пальцами воздух, обращая время против себя, но хотеть она не должна. Чемодан Макс всплывает в черных волнах бухты Аркадии Бэй кверху брюхом.