Призрачно все в этом мире

Сайто умеет видеть то, что ему не желают показывать окружающие. Поэтому он почти злится на самого себя, — а это глупо и нерационально — когда понимает, что именно не замечал вот уже сколько времени. — Ты их видишь. — И это утверждение, не вопрос. — Оро… — Химура широко распахивает глаза в притворном непонимании. Баттосай редко бывает по-настоящему захвачен врасплох. И сейчас — как раз тот самый случай. Не то, чтобы Сайто мог гордиться способом. Незажженная сигарета в пальцах Сайто ломается пополам. Химура не смотрит ни на Хиджикату-сана, сидящего слева от него и задумчиво прикусившего кончик кисэру, ни на Окиту-куна, удобно устроившегося на краю стола Сайто и бесцеремонно разглядывающего самого Баттосая. — Видишь, — повторяет, что обычно ему не свойственно, Сайто. Баттосай ни словом, ни жестом не дает понять, что знает, о чем речь. — Вижу что, хотелось бы мне спросить? — мягко интересуется он. — Или кого? Сайто мысленно хмыкает. — Ты в курсе, что твои так называемые друзья считают, что ты не умеешь врать, Баттосай? — привычно наносит он словесный удар. Хотя… Химура, может, и не умеет. Тогда как для хитокири — навык, безусловно, даже не полезный, а необходимый. Но эти попытки резать себя по живому, отделяя хитокири от бродяги, вызывают у Сайто нечто среднее между брезгливым весельем и снисходительной жалостью. Сайто вытаскивает из пачки новую сигарету, прикуривает. Дым смешивается с дымом из кисэру Хиджикаты-сана. — Тех, кто ушел. Но все еще здесь, — все-таки отвечает он на заданный ранее вопрос. — Все еще здесь, — эхом вторит Окита-кун, словно пробуя слова на вкус. И тут же кривясь, словно вместо сладких данго сунул в рот ломтики такуана. — Как будто ты действительно хочешь, чтобы мы были где-то еще, Сайто-сан, — возмущается он. Баттосай хмурится. Сайто ждет. Окита-кун заинтересованно подается вперед. Хиджиката-сан резко встает. Баттосай реагирует… никак. Сайто хочет увидеть подтверждение своих слов — но его нет. Он знает, чует, что Баттосай отслеживает каждое движение всех, кто находится сейчас в помещении, но реальных доказательств этому не получает. Мимолетно Сайто чувствует подобие радости, что в его кабинете визитеры — живые визитеры — достаточно редки. Потому что хочет разобраться. И не хочет, чтобы ему помешали. Неожиданно Баттосай словно становится чуть ниже и чуть мягче. Сайто расслабляет чуть напряженную руку. Едва ли Баттосай собирался напасть, едва ли сам Сайто собирался схватиться за меч — но следовать инстинкту надежнее, чем пытаться перебороть его сейчас и поплатиться за это позже. — Вижу — редко, — Баттосай поворачивается к Хиджикате-сану, едва обозначает уважительный поклон. Кивает Оките-куну. — Чаще чувствую. Слышу. Воспринимаю. Баттосай говорит отрывисто, коротко, но Сайто слышит гораздо больше, слышит то, что сокрыто за словами. — И все же именно сейчас — видишь. Баттосай хмыкает. Короткая улыбка похожа на мелькнувший слишком близко клинок. И Сайто отчетливо понимает, что следующие слова ему не понравятся. Совершенно. — Рядом с тобой — всегда. Секунда густой, вязкой тишины — и Окита-кун смеется: громко, задорно. Но, вопреки обыкновению, Сайто не чувствует в себе желания улыбнуться тоже. Он пока не слишком хорошо представляет, как можно использовать полученную информацию. Вот разве что… — Что ж, — он все-таки улыбается. Улыбкой младшего инспектора Фуджиты Горо, — тогда, полагаю, ты не откажешься время от времени составить компанию старым знакомым. — Оро… — возможно, Баттосай и хотел бы отказать… Но Химура не откажется. Сайто с легким прищуром наблюдает за тем, как Баттосай потихоньку перемещается к двери. Он так и не узнал причину, по которой, собственно, тот сегодня приходил. Но напоминать, разумеется, не собирается. Не его дело. — Это будет… интересно, — после стратегического отступления Баттосая в пустоту замечает Хиджиката-сан. — Точно, — соглашается Окита-кун. — И, надеюсь, весело. Думаю, мы найдем, чем заняться. Сайто не отвечает. Он всегда видел не только тех, кто «уже ушел, но все еще оставался». Этого он особо и не скрывал. Но того, что он также видел даты смерти еще живых, не знал практически никто. Слишком тяжелым было это знание. Еще тяжелее казалось то, что изменить ничего было нельзя. Отсрочить неизбежное не выходило — что бы сам Сайто ни пытался предпринять. Баттосай исключением не был: Сайто видел, знал, когда и как тот уйдет из жизни. И, в то же время, был: на памяти Сайто он был единственным, чья дата смерти менялась. В первый раз — еще тогда, в Бакумацу. Потом — в додзе Камия, незадолго до похода за головой Шишио Макото. Сегодня Сайто увидел, как она изменилась в очередной раз.