Старый мир сгорел в войне, погиб в страшных эпидемиях, изменился через природные катастрофы. Однако люди оказались неумолимы в своей тяге к жизни.
Кто-то решил довериться гибкой природе и посвятить себя познанию её путей. Они стали называться по местности, которую чаще всего выбирали для жизни — лесным народом или вуудиш.
Кто-то подался в учения древних, заново открывая утраченные знания и развивая забытые теории. Лемы стали хранителями науки, отличаясь от Вечных, артефактов прошлой эпохи, лишь своей любовью к жизни.
Кто-то оградился стеной и пережил катастрофу в изоляции городов-капсул, защищённые от необходимости переродиться под влиянием сил, теперь человечеству неизвестных. Хью нередко считают себя единственными наследниками человеческой цивилизации.
Хотя может показаться что те, кого теперь зовут хью, вовсе не изменились, их древние предки не признали бы в них своих потомков-продолжателей. За долгий период изоляции от внешнего мира вся обозримая хью вселенная сузилась до колеса стен их городов, периметра, обнесённого силовым барьером, поддерживаемым Великими Башнями. За пределами этих земель таилось много загадочного и необъяснимого, но в перечень всех невероятных явлений жизнь — иная, внеэратская — не входила долгие века. Считалось, что ничего интересного для разумного создания там не было, и только редкие смельчаки расхаживали вдоль периметра. Так выглядел мир для тех, что упрямо продолжали называться потомками людей.
Я, Листари, одна из них. Из последних людей, вам, наверное, больше известных как народ хью. Из непросвещённых.
— Но про непросвещённость в то, как работает компас, не говорилось, и вы не можете и в самом деле припоминать мне что я хью при каждой подворачивающейся возможности. Говорю же, мы заблудились. И на этот раз — не по моей вине!
— Да-да, Листари, мы уже поняли. Тебе ни к чему каждый такой раз устраивать урок по истории Эраты, — проворчал идущий впереди немолодой вуудиш, орудуя мачете и расчищая путь для остальной группы. Версуриан-Селин не любил лишних напоминаний о том, кем была его спутница в недалёком прошлом. Некоторые вещи на его взгляд было лучше оставить позади, а оставив, уже не возвращаться к ним.
Замыкающий, молодой полухью-полувуудиш, лишь фыркнул, словно прочёл мысли старшего родича, и бессознательно погладил свои стальные руки. Малютка фаэ в его тёмных коротких волосах, почувствовав его настроение, обняла основание его тонкой косицы. Бледное, почти безжизненное лицо Игне озарила слабая благодарная улыбка.
— Не понимаю, мы уже давно должны были прийти, — шептала себе под нос Фарагунд позади Селина, смотря то компас со скачущей стрелкой, то на уже изрядно потрёпанную карту. Воительница из хью вопросительно взглянула на маленького коренастого лема, который рассказал им об этом месте. Тот только развёл руками, что могло в равной степени значить «нет, я не знаю что здесь происходит», «мне если честно всё равно» и «ну я же говорил, что только потерявшись туда и выйдем». Фарагунд близким к истине казалось всё и сразу, а потому она опустила сходящий с ума компас и спрятала карту в сумку за спиной. Теряться так теряться.
— Попробуем идти вслепую.
Едва она произнесла это, как Селин сменился стальноруким Игне, и ещё через две такие смены они уже оказались у цели.
Город Тысячи Огней раньше наверняка представлял из себя величественное зрелище. Этот вывод подсказывали остовы протыкающих небеса зданий, некогда могучие, а теперь ржавые транспортировочные роботы на четырёх колёсах, усеянность металлического города разноформатными домами-коробками, вероятно раньше бывших уютными и обитаемыми… и белый обелиск, высившийся где-то вдалеке, ориентир, на который они надеялись выйти. Белый каменный клык едва выглядывал из-за домов, но острый глаз Фарагунд быстро его заприметил. Удивительным казалось и то, что компас вновь начал работать. Обыкновенно в местах как это, в заброшенных обителях древних, компасы попросту перестают быть достойны какого-либо доверия. Этот же снова исправно указывал на цель поисков, как любому эратийскому компасу и положено.
Получалось, что вопреки скепсису вуудишей и фаэ, телепортация к цели прошла относительно успешно. И лем, увязавшийся с ними от самого телепортационного вокзала, не преминул это отметить:
— Я оказался прав, а вы — нет. Возможно не в последний раз. Повторю снова — это место заброшено не просто так. Оно проклято. Красный лес вокруг города, красные травы, растущие гораздо выше чем полагается. Тёмные пески под ногами. Частые туманы. И ведь я не удивлюсь, если вопреки этому мы найдём здесь убежище для каких-нибудь вуудиш-изгоев. Без обид, парни, но вы любите селиться в лесах, особо их не разбирая.
— Проклятые не боятся проклятых мест. И тебе уж точно не стоит, — ответил за двоих Игне.
— Даже не будь оно брошено по веской причине, я бы не стал ворошить усыпальницу предков. Это не то, как лемы поступают со своими мёртвыми городами, а у нас, поверьте, после поднятий и опусканий океанов, землетрясений и мора их хватает.
— Для чего же ты тогда пошёл с нами?
— Чтобы посетить своих пращуров. Не уж то у вас так не принято, Игне?..
Листари окинула пространство взглядом. Её мысли потекли медленной полноводной рекой. Громада Города, по злой иронии всё ещё освещаемого вечерами красными палками фонарей, производило некие чувства в неизменённом потомке людей, но для самой девушки они были писаны непонятным ей языком. Можно было подумать, что сам Город Тысячи Огней является одним большим мертвецом, а они и в самом деле ворошат чужую могилу. Вместе с тем какая-то её часть почти представляла себе, как здесь могли ходить люди, и сложись всё иначе, возможно по этим улицам могла бы бродить и она. В этом месте, пустом, говорящем отныне только на зверином диалекте, когда-то бурлила жизнь. Может ли быть, что однажды…
— …ари? Листари! — голос звучал почти тревожно.
— Да? — откликнулась она словно сквозь сон.
— Мы пришли, — ответил Игне сбоку, уже непонятно как долго ведший её за руку. Этот факт наконец-то привёл жрицу в чувство.
Некогда белый полудворец-полудом выступал перед ними перевёрнутой подковой. Поддерживающие его колонны всё ещё выглядели надёжно, но уже знакомая сквозящая везде необитаемость поставила свою печать и здесь. По сереющим колоннам поднималось нечто отдалённо похожее на плющ, но больше и с листами круглой формы. В запылённых, каким-то чудом ещё целых окнах мерещились паучьи узоры. Поднимающаяся ко входу двойная лестница была разбита, кое-где заросла травой и пока что невысокими деревцами, обещающими в будущем покорить созданный человеком ландшафт. Воображение подсказывало, что когда-то перед дворцом мог находиться сад или фонтан, но площадь представляла взору смотрящих лишь одинокий ничем не примечательный обелиск.
Едва забравшись по рассыпающейся лестнице, лем, шедший позади всех, свистнул свою подругу фаэ, тут же перепорхнувшую к нему, и остановился прямо у входа.
— Дальше мы с Утгурд не пойдём. Говорить с Вечной я не стану.
— Думаешь, наш информант — Вечная? Из тех, что помнят старый мир и не могут ни выйти из него, ни войти? — начал Игне таким голосом, будто их могли подслушивать, и тут же оборвал свои разворачивающиеся размышления:
— Значит, мы гонялись за призраками в самом прямом смысле этих слов.
— Да, — просто ответил лем.
— Зачем? — выдохнула Листари.
— Неправильный вопрос. Разумеется, о столь далёком прошлом есть смысл спрашивать только того, кто по природе своей не способен забывать. У отголосков старого порядка, тех времён, когда люди были единственной силой этого мира. У Вечных, последних настоящих людей.
— Я бы не назвала их людьми, — встряла в разговор Фарагунд. — Я бы не стала считать их живыми. Живые спят, едят, любят, Вечным же, если легенды не врут, всё это также чуждо, как нам — их вечное существование.
Лем пожал плечами.
— В каком-то смысле их тоже можно считать переродившимися, но к людям они пожалуй что даже ближе, чем твой народ хью. Я повидал Вечных в поисках человеческой мудрости и нашёл их застрявшими меж двух миров. Это самое страшное издевательство над самим собой, на какое человек мог пойти. Потому, вопреки их грустной мудрости, я предпочту остаться здесь.
— Пусть будет так, — произнесла Листари и без лишних слов направилась в зелёный зал.
— Если бы я не впряглась в это дело, когда защитила тебя от братьев-вуудишей, я бы тоже туда не пошла, — проворчала себе под нос Фарагунд, вслед за Листари входя в широкий зелёный зёв изумрудно-белого царства. Хотя позади неё не послышалось ни звука, она знала, что собратья также следуют за ними.
Картина, открывавшаяся с порога, не обманула вошедших. Им открылся просторный зал полностью в зелёных и серых тонах. Пол, частично превратившись в белую пыль, представлял собой скорее осколки среди мраморных песков. Полотна на стенах выцвели, так что не было никакого шанса узнать, что на них когда-то изображали величайшие художники человеческой эпохи. Однако по стенам, неведомо как выдерживающим гнёт времени, не шло ни трещинки. От главного зала отходило три прохода — один наверх по зелёной лестнице и два по бокам.
Фарагунд проверила компас. Стрелка компаса застыла, больше ни на что не реагируя. Видимо, устройство указывало, что они уже на месте. Значит, этот экземпляр лемской мысли доводил только до нужного здания. Что же, и на том спасибо.
— Разделимся, — скомандовал Селин на правах старшего в группе.
Фарагунд и Листари переглянулись и кивнули друг другу, выбирая себе каждая по нехьюнскому представителю группы. Когда-то Вечные были людьми. Возможно, так переговоры пройдут легче.
— Сначала проверим оба крыла. Вечные не опасны, если не нападать на них. Мы же пришли просто мирно поговорить, так что не обязательно вваливаться к ней всем скопом.
— Почему ты так уверена, что именно к «ней»?
— Если это действительно то место, о котором я думаю, то моему анклаву известно её имя. Она была изобретательницей, что пошла на изменение своей сути ради того, чтобы вечно служить своему народу. Мы сохранили истории о ней. Впрочем, сейчас не время говорить об этом. Её зовут Термалаин, но для того, кого некому окликнуть, имя, вероятнее всего, такая же условность как время для неживого.
— Пол этой комнаты готов с тобой поспорить, — заметил Игне, но мысль свою решил не развивать.
— Посмотри на стены, — бросила Листари уже через плечо, — ни трещинки. Это её влияние. Я уверена в этом.
Последние взгляды были брошены друг на друга, и вот, парадоксально живые змеи коридоров уже поглощали своих посланников.
***
Прошло немного времени, но перед встречей с легендой её маленького круглого мира эти мгновения растягивались вечностями. Коридор Листари и Селина был полон порталов в прошлое, не содержащих за собой ничего, кроме следов запустения. Лишь один раз они нашли след недавней жизни — покинутое птичье гнездо у давно разбитого окна.
Уткнувшись в тупик до выхода к цели, они не сговариваясь решили пробежаться по коридору своих товарищей. И не зря.
Вскоре они вновь стояли рядом, все вместе, застыв перед единственной целой дверью. Из-под двери исходил слабый электрический свет.
Фарагунд слегка толкнула её и та послушно открылась.
Перед ними предстал большой кабинет, каким он, должно быть, был в лучшие для людей времена. Пол встретил входящих узорчатым коричневым ковром. Полки на многочисленных шкафах были аккуратно заставлены книгами на языках, на которых давно никто не говорит. Рядов шкафов было так много, что можно было бы подумать, что они зашли в библиотеку. На потолке сияли световые пластины вроде тех, что можно встретить у эратийских хью, но объёмнее. В проходе между рядами шкафов виднелся широкий стол, а над столом — полотно с изображением обнажённой женщины, стоящей на ракушке. Вероятнее всего, доэратийская цивилизация тоже была склонна изображать природное, несмотря на свою беспощадную борьбу со всем естественным. Однако едва взгляд скользил вниз, под картину, как за столом обнаружилась фигура, что-то усердно печатающая и даже хмурящаяся. Взгляд Листари задержался на незнакомке — незнакомке ли? — всего на три вздоха, но женщина подняла голову от перевёрнутой боком раскрытой железной книги и смерила вошедших быстрым скользяшим взглядом.
— Старейшая Термалаин, — начал было Селин, но тут же осёкся, увидев реакцию призрака.
Она поморщилась так, что казалось, она ещё отдалённо помнила, каково это — чувствовать. Впрочем, её лицо так быстро вновь стянулось маской, что в головах всех, кроме самого Селина, промелькнуло сомнение в увиденном.
— Прости за беспокойство, — перехватила инициативу Листари, — но лишь ты можешь помочь нам понять, куда идти дальше. Мы ищем Сердце. Сердце Катастрофы.
— Зачем мне помогать вам найти то, что уничтожило весь мой вид и держит меня в этом мире… такой?
Горечь в словах Вечной поражала. Её лицо не выражало ничего, но Листари показалось вдруг, что она говорит с хью, заключённой в комнате на вечные страдания без общества, без возможности выйти и какой-либо вины. Но разве она не по своей воле приняла это серьёзное решение?..
— Мне жаль, что твоя жертва…
— Моя жертва? — растерянно повторила фантом прошлого, — Я наивно полагала, что обретаю бессмертие. Не скрою — для себя в той же мере, что и для других. Что я справлюсь. Что моя жизнь продолжится и я смогу уберечь потомков, спрятавшихся в городах-капсулах, от того, чтобы они повторили наши ошибки. Но я просчиталась. Что толку в моём бессмертии, если всё что оно делает, так это сводит меня с ума? Кому я помогу здесь, без возможности покинуть этот погибший мир? И теперь, впервые за целые столетия, кто-то вновь решился ступить под сень этого города единственного призрака, но лишь для того, чтобы вновь найти злополучное Сердце. Да, я, в отличие от вас, знаю, что это значит. Я помню, с чего всё началось. Именно поэтому, даже предложи вы мне свободу, я ничего вам не скажу.
— Мы пришли не для того, чтобы использовать его как оружие. Мы хотим изучить его и обезопасить. Ведь именно с него начались превращения людей вне капсульных городов в представителей тех рас, что нам известны сейчас. Это может стать ключом к тому, чтобы менять саму природу живых существ…
— Люди начинали также, поверь мне. И где же они теперь?
— Здесь, — развела руками Листари. — В каком-то смысле мы все люди, и даже серьёзнейшие из ошибок прошлого не смогли этого изменить. Может показаться, что нас отбросило, на многие века — и пожалуй что так и есть — но мы выжили там, где многие другие виды вымерли. Магия старого мира защитила нас. Я не боюсь наследия древних. Я только хочу убедиться, что оно будет служить, служить на созидание.
— Прости, но я не имею права просто так поверить тебе, первой встречной. Я не дам вам координаты.
Сколько бы не пытались они заговорить с Вечной, убедить её в чистоте своих намерений, ничто не помогало.
— Мы заберём тебя с собой, — говорил Игне.
— Нет.
— Мы убедимся, что никому больше не придётся нести твою ношу, — обещал Селин.
— Никому и не придётся, если Сердце останется там, где оно есть сейчас.
— И в чём же смысл твоего существования, если ты отказываешься помогать человечеству в развитии? — упрекнула Вечную Фарагунд.
— Как же? — удивилась Термалаин, и в её голосе слышалась улыбка. — Я охраняю свою маленькую библиотеку. Когда в вас возродится настоящее желание познать своих предков, я буду здесь, чтобы познакомить вас с ними.
Говоря это она подошла к ближайшему шкафу с книгами и погладила их корешки так, словно это её единственные и лучшие друзья. Вполне возможно, что так оно и было.
— Чем мы можем доказать, что достойны твоего доверия? — продолжила свою линию Листари.
— Ваша причина может потерпеть. Останьтесь здесь, чтобы я могла наблюдать вас. Расскажите мне о том, зачем вам понадобилось искать Сердце. Возможно вместе мы могли бы найти альтернативное решение сложившейся проблемы.
— Но у нас нет времени!.. — начала было Фарагунд.
— Тогда я попрошу вас уйти, — просто ответила невозмутимая Вечная.
***
— Возможно мы и в самом деле не готовы к тому, чтобы столкнуться с прошлым, — прошептала вдруг Фарагунд выходя из переднего зала.
— Если честно, я не знаю этого, — призналась Листари также тихо, ступая за подругой след в след.
И вот они уже стояли снаружи, рядом с лемом и фаэ. Ничего не добившись.
— А я бы вполне себе задержался там, если бы мог, — признался Игне, в последний раз оборачиваясь в зелёный зёв позади.
— Отчего же не остался? — снова подала голос Фарагунд.
— Я привык к вам. Да и потом, как вы собираетесь спасать мир без кого-то вроде меня? — самодовольно прибавил Игне.
Фарагунд засмеялась в голос. Как если бы Игне и в самом деле не мог быть полезным членом команды! Селин ограничился улыбкой. Как и ожидалось, воители продолжали относиться к магии с некоторым пренебрежением. Листари, сама жрица, лишь покачала на это головой.
— Что будете делать дальше? — подал голос лем.
— Искать другой выход, — ответила за всех Фарагунд.
Это предложение, эта констатация факта, стала точкой маленького путешествия. Один за другим хью, вуудиш и лем с фаэ покинули живую обитель Вечной. Окрашенный солнцем в красное город с единственным жителем уже остался позади, когда компаньоны вновь решились завести ненавязчивую беседу. Только Листари, жрица самой жизни, не спешила прийти в себя, подобно Игне совсем недавно думая о том, сколь многому Вечная вероятно могла бы обучить их народ. И сколь великими должны были быть ошибки, чтобы всё величие развеялось по ветру.
