В объятьях Мары

Ой, не спится мне, Душу полонила вьюга. Увела зима за собой Милого друга. Погубили душу зимы недобры чады Лютая зима забрала в объятья Мары.

Мара, мapyxа, мора,- в славянской мифологии злой дух, первоначально, как и Марена, воплощение смерти, мора. Мара — дух в облике высокой женщины или, напротив, сгорбленной старухи, но почти всегда с длинными распущенными волосами. На Ярославщине Мару представляли красивой девушкой в белом. Такое видение может возникнуть повсеместно и предвещает несчастья, воплощает смерть. …Канда тихо чертыхнулся сквозь зубы и, опираясь на спрятанный в ножнах Муген, поднялся из очередного сугроба, сбитый туда порывом ветра. Стоя спиной к хлестким ветряным ударам, судорожно цепляясь одеревеневшими от холода пальцами в катану на манер клюки, экзорцист подслеповато, из-за намерзших на ресницах льдинок, всматривался в снежную мглу. Пошла уже вторая неделя, с тех пор как он прибыл в эту северную деревеньку, где, по слухам, творились странные вещи. Изучив отчеты Искателей, Комуи рассудил, что это может быть очередное проявление Чистой Силы, и, не мешкая, отправил туда Канду, который теперь, как подорванный, уже в сотый раз прочесывает, правда, весьма безуспешно, все окрестности в поисках хоть чего-нибудь необычного. Юу каждый день уходил на розыски и каждый день возвращался ни с чем. Это уже начало не просто злить – бесить! В итоге, на восьмые сутки своих тщетных изысканий, утеряв всякое терпение и пренебрегая просьбами и советами местных аборигенов, предсказывающих сильную пургу, Канда потуже затянул пояс на экзорцистском плаще, проверил крепления своего Мугена и уверенно вышел за порог небольшого домика, в котором обитал все это время… И вот теперь он здесь, посреди занесенного снегом поля или, может быть, замерзшей реки, черт его разберет, при таком снегопаде, усталый, замерзший и, самое поганое, толком не знающий, где именно он находится. Юу ушел слишком далеко от знакомых мест и решительно не представлял, в каком направлении нужно искать приютившую его деревеньку. - Не спать, главное, не спать, - прошептал он сам себе немеющими губами, сделал еще один шаг и опять провалился по колено в снег, неуклюже заваливаясь набок. Противная белая рыхлая крупа облепила его одежду, ноги, руки, не отпуская, не позволяя выбраться. Юу чертыхнулся, сделал еще один рывок и снова упал, на этот раз полностью. Вьюга над головой радостно завыла, бросила ему в лицо целую тучу острых ледяных игл, забилась в нос, рот, глаза и неожиданно прекратилась. Стало тихо-тихо. Канда кое-как поднялся, тяжело и надрывно дыша, стер с ресниц колючей варежкой намерзшие льдинки и напряженно замер, невольно затаив дыхание. К нему, идя по снегу непринужденно, словно по ровной мостовой, приближалась высокая темноволосая фигура в белом одеянии, оказавшаяся при ближайшем рассмотрении девушкой. - «Акума?!» - мелькнуло в голове экзорциста. Канда почти схватился за рукоять верной катаны, когда с запоздалой тревогой ощутил, как его тело само по себе налилось тяжестью. Чем ближе приближалась девушка, тем сонливей становился японец. Мысли в голове путались, он уже стоял на коленях, из последних сил сжимая в руках Муген, с досадой понимая, что не сумеет теперь себя защитить. Девушка подошла почти вплотную. Юу, не желая помереть, как трусливая шавка, поднял на нее слипающиеся от усталости глаза, пытаясь вложить во взгляд все ярость и ненависть, которые еще не успело подавить желание спать. Лицо гостьи было одновременно невероятно красивым и отталкивающим, внушающим суеверный ужас. В первое мгновение темноволосый юноша потянулся к ней, как ребенок тянется к своей матери, но едва девушка сама распростерла к нему тонкие руки, как Канда в ужасе отшатнулся от нее, вновь падая в снег. Видя это, девушка рассмеялась, обнажая белые зубы, но вот что странно – Юу не услышал ее смеха. Потом она заговорила, опускаясь возле экзорциста прямо на снег, бережно перекладывая его голову себе на колени, но Канда опять не услышал ни звука. «Как странно, - размышлял юноша, - на улице такой холод, а она ходит в одном платье, босая…» Но почти в следующее мгновенье Канде показалось, что это не странно, а наоборот, истинно верно, ходить зимой в тонких одеждах, и это не девушка одета не правильно, а он. На секунду его охватил порыв вскочить и сорвать с себя эту груду мехов, но желание лежать вот так, без движения, под немой колыбельной гостьи оказалось сильнее. Последнее, что заметил Юу, прежде чем погрузиться в глубокий сон, так это то, что снег, где стояла ранее эта девушка, выглядел так, будто по нему и не ходили… *** Аллен запихнул свой чемодан под сиденье в купе поезда и устало откинулся на мягкую спинку, прикрыв глаза. Буквально час назад он вернулся с трудной миссии и вот, опять, не успев стереть пыль с сапог, он отправляется в путь. Едва мальчишка переступил порог родного замка, как его тут же вызвали к Комуи, который, будучи непривычно серьезным, сообщил ему и подоспевшему Лави о пропаже Юу. Смотритель поведал о том, что Канда уже четыре дня не выходит на связь, а сопровождавшие его искатели крайне встревожены и просят помощи. Аллен и юный Книгочей с первым поездом отправились в сторону деревеньки N, которая, по мнению предварительно изучившего карты рыжика находилась у черта на рогах… - Как думаешь, - задумчиво произнес Лави, чинно, как утонченная английская леди, размешивая ложечкой сахар в чае. - Канда нас сразу прибьет или сначала морально уничтожит? - Скорее всего, он сперва одарит крепкими словцами паникера-Комуи, а потом уже оттянется на нас, смертных, - поддержал светскую беседу Уолкер, тихо прыснув и приоткрыв левый глаз. - Готов поспорить, когда мы туда прибудем, нас встретит осколок Чистой Силы, небольшая братская могила убитых акума и злющий Канда… «…с которым у нас уже не было близости довольно долгое время», - мечтательно добавил про себя Джокер и, неслышно вздохнув, уставился на унылый пейзаж за окном. Скоро, совсем скоро он встретится с Юу, увидит его усталое, но такое родное лицо, ощутит знакомое прикосновение жестких пальцев и так недостающего ему чувства защищенности и безмятежности в чужих горячих объятьях… На губах паренька дрогнула теплая улыбка, и тот, убаюканный приятными фантазиями и стуком колес, погрузился в дрему… *** К концу подходил четвертый день поисков. Аллен уже почти не улыбался. На этот раз все было до омерзения серьезно, и Канда на самом деле пропал без вести. И хотя Уолкер и Лави с искателями, казалось, просмотрели каждый дюйм выпавшего снега, каждое деревце в небольшом лесочке, длинным шестом проверили дно под каждой полыньей, - ни Канды, ни его тела так обнаружить и не удалось. Все дни поиска серебровласый экзорцист проходил тихий и необычайно подавленный. Он не верил, отказывался верить в то, что Юу так просто сдался, что позволил себе погибнуть просто так, что оставил его, Аллена, совсем одного! Он не мог, не смел предать веру мальчишки в него! Не мог! Не мог… Когда стало ясно, что вокруг деревеньки N уже не осталось мест, которые бы по требованиям дотошного Уолкера не прошерстили хотя бы по три раза, было решено отправиться в два соседних поселения, - очень возможно, что заблудившись во время пурги, Канда пришел не в родную деревню и нашел приют в чужом доме. Однако, потратив на дорогу еще два дня и выяснив, что в этих деревнях путников в последний раз видели лет двадцать назад, Аллен с ноющей болью в груди осознал, что чудес в этом мире не бывает. Уолкер стоял возле прощающегося с хозяином дома Лави и в легкой прострации скользил безразличным взглядом по бревенчатой стене, увешанной связками сушеных грибов, и отчаянно пытаясь не впасть в тихую панику. Пожилой, но еще довольно крепкий мужчина о чем-то рассказывал на своем языке, Книгочей, умеющий объясняться не на одном наречии, изредка отвечал ему или что-то уточнял. Аллен почувствовал раздражение. Они тут, в тепле, треплются о какой-то ерунде, когда, может быть именно сейчас, Канда там, один, замерзает или отбивается от диких зверей и остро нуждается в их помощи! Еще какая-то старушка рядом топчется, дергает за рукав и что-то «шлепает» своим беззубым ртом! Наверное, если бы не выдержка и хорошие манеры, Аллен бы сейчас сорвался и наорал на старую женщину, но вместо этого он развернулся к ней с вежливой улыбкой и сделал вид, что очень внимательно слушает, что та ему говорит на своем шепелявом тарабарском. И хотя англичанин ожидаемо ничего не понял, одно слово показалось ему смутно знакомым: не то он его слышал от Комуи, не то от искателей, не то вообще где-то вычитал… - Слушай, Лави,- обратился к рыжику Аллен, когда они покинули чужой дом,- а что такое «мара»? - Мара? - Ученик книгочея неловко поправил лямку своей сумы. - Это что-то вроде местного злого духа, чаще всего принимает облик высокой темноволосой девушки в саване или тряпье, иногда оборачивается безобразной старухой и пугает маленьких детей… - Маленьких детей? То есть взрослым она не опасна? - Абсолютно, - уверенно кивнул Лави, махнув рукой ждущему возле собак погонщику. Аллен промолчал, чувствуя почти болезненное разочарование. Секунду, всего на одну секунду ему почудилось, будто он наткнулся на что-то очень-очень важное, на что-то такое, после чего отпадут все вопросы, тревоги и сомнения. Но…это оказалась пустышка. Всего лишь еще одна пустышка… *** - Это ошибка… - Аллен… - Нет, это какая-то ошибка! Это не может быть он! Это… - Аллен, послушай меня… - Нет! Не буду! Не хочу! Это не он! Это не может быть он! Не-мо-жет! Аллен с остервенением отдернул латанную-перелатанную шторку, за которой стояли они с Лави, и вышел в главную комнатенку. Там, на жесткой широкой скамье, в полукруге притихших искателей и хозяев дома, лежал Канда, точнее некто, очень на него похожий. Да. Просто похожий. Настоящий Канда никогда не погибнет так глупо! Он же, черт возьми, Канда Юу! Самый сильный экзорцист! Самый упрямый, самый отчаянный, самый честный, смелый, гордый… Самый-самый! И, разумеется, он не мог просто замерзнуть! Это естественно, что сегодня, на обратном пути, когда одна из лаек провалилась под снег, они нашли тело не Канды, а просто кого-то очень на него похожего! Ну не может, не может его Юу, его теплый, родной Юу, сейчас лежать здесь, бледный, бездыханный, неживой… - Аллен, - Лави неслышно приблизился к мальчику со спины, осторожно кладя руку на его опущенное плечо. - Я… мы… Мы все понимаем, что ты сейчас чувствуешь, - голос Книжника звучал глухо, надтреснуто, незнакомо. - Нам всем так же больно, как и тебе. Юу… Он для всех нас был больше, чем просто соратник в борьбе с графом. Он был для нас другом… - Почему? - Голос почти не слушался. - А? - Почему ты говоришь о нем в прошедшем времени? Он жив! Жив! Он не может, не может умереть! Он не может оставить меня! Не может! - Аллен уже почти не обращал внимания на то, что говорит, на то, как двусмысленно звучат его фразы, как в голосе зазвенели истерические нотки. Его трясло, как в лихорадке. Он снова посмотрел на безжизненное тело, впалые, точно восковые щеки, заострившиеся черты лица, тонкие практически бесцветные губы, мятую, не до конца оттаявшую форму, которая торчала из-под распахнутых полов теплой шубы, на объеденные каким-то зверьем пальцы правой руки… - Нет, - хрипло произнес мальчишка, отворачиваясь. - Это не он, я уверен в этом. Это просто кто-то очень похожий. Канда жив и мы найдем его. - Аллен, - Лави произнес его имя необычайно серьезно, невольно обращая внимание мальчика на себя. - Мы нашли Муген. Он был в снегу, недалеко от тела. Это на самом деле Юу. Уолкера затрясло. - Это ложь, - сипло прошипел он, сжимая кулаки. - Наглая, трусливая ложь! Вы просто не хотите дальше продолжать поисков. Вам проще принять тот факт, что Канды больше нет, чем вновь снаряжать поисковые группы. Трусы! Наглые предатели! Не трогай меня! - Мальчишка вывернулся из захвата пытающегося утихомирить его Лави. - Если вы не хотите его искать, то я пойду один! С этими словами мальчишка, как был в расстегнутой форменной куртке и абсолютно не греющих сапогах, распахнул дверь и выбежал вон из помещения. - Аллен, не смей! - запоздало выкрикнул Лави, пытаясь броситься вслед за другом. Но едва он переступил порог, как тут же отпрянул назад – там, на улице, вопреки прогнозам местных шаманов, завывала настоящая вьюга, снег с неба валил так сильно, что невозможно было что-либо разобрать на расстоянии вытянутой руки, не говоря уже о том, чтобы идти по следам Уолкера. Увидев замешательство Историка, хозяева избенки загомонили, втащили парня в дом и поспешно захлопнули дверь, боясь, что помещение выстудится. Женщины, продолжая причитать на визгливо-повышенных тонах, усадили Лави возле печи и сунули в руки глиняный стакан с согревающим отваром. На попытки экзорциста заикнуться об Аллене, хозяин дома лишь покачал головой и велел парню не высовываться, если он не хочет повторить судьбу того мертвого юноши, что сейчас лежит на лавке. *** Уолкер упорно брел сквозь пургу, сам не зная, зачем он покинул теплый дом. Но… Он ведь не мог, не мог находиться там, рядом с телом Канды… Юу… Он ведь обещал… Он ведь всегда был рядом… Он не мог уйти… Аллен сам виноват в том, что ему сейчас так больно. Это он сделал Канду смыслом жизни, некоторой точкой опоры, помогающей выстоять в этой гребаной войне, не свихнуться в веренице нескончаемых миссий, чтобы было, ради чего побеждать и возвращаться живым. Ему не нужны были эти эфемерные мир во всем мире, победа над злом, воцарение справедливости. Он хотел что-то для себя, и это «что-то» как-то само собой стало Кандой. Сначала он приезжал с этих трижды клятых миссий ради быстрого холодного взгляда и брошенного сквозь сжатые зубы насмешливого «Шпендель!», потом, когда мальчишка обнаружил, что взаимная любовь может быть и у него, а не только у редких книжных счастливцев, он возвращался уже ради едва заметной улыбки и мягкого, чуть усталого «Мояши…», а теперь… Он ушел. Как Мана. Аллен судорожно вздохнул, чуть хрипя от боли в легких и опустился прямо на снег. Он не чувствовал, или думал, что не чувствовал, холод. И хотя его побледневшие пальцы почти не гнулись, он запустил их в слипшиеся сосульками от снега волосы и сжал. Он вновь чувствовал себя одиннадцатилетним мальчиком, маленьким и никому не нужным. Уолкер сглотнул тугой комок в горле, вскинул голову и, щурясь, попытался разглядеть за снежным маревом глубокое небо. - Эй, Тысячелетний, - попытался он перекричать вой ветра. - Где же ты, черт тебя дери?! Ты же так долго охотился за мной! Вот он я, потерявший любимого человека! Что же ты не приходишь по мою душу?! Кожу вокруг глаз больно стянуло от замерзающих, не успевающих даже стечь слез. Аллен вновь опустился на снег. Его колотило от холода, ног он почти не чувствовал, вся одежда покрылась тонкой коркой льда и абсолютно не грела. Вдруг мальчишку охватила паника. Он неожиданно четко осознал, что если сию минуту не вернется в деревню, то погибнет, замерзнув до смерти. Страх пробрал до глубины души. Аллен порывисто попытался встать и с ужасом понял, что замерзшие ноги больше не могут нести его. Тогда Уолкер попытался ползти, но каждое касание пылающей от холода кожи рук со снегом вызывал новую волну острой боли. И нет сил активировать Клоуна… Канда перед смертью тоже переживал все это? Аллен содрогнулся и, тихо всхлипнув, вытянулся, позволяя снегу беспрепятственно заносить себя. Он знал, что в такую пургу его не пойдут искать. Мальчишка закрыл глаза. Так странно. Сейчас, когда он смирился со своей участью, ему, здесь, под снежным покровом, будто стало немного теплее. Вой вьюги отошел на второй план, словно он спит у себя в комнате, под теплым одеялом, а непогода где-то там, далеко за окном, как уютный фон для лучшего сна. А рядом с ним лежит Канда, прижимая к себе и чуть перебирая его отросшие снежные пряди… Аллен судорожно дернулся и с удивлением обнаружил, что кто-то и впрямь гладит его по голове. С трудом разлепив смерзшиеся ресницы и проморгнув слезы, мальчишка увидел подле себя темноволосую девушку с печальным лицом. В темных глазах отражалось неподдельное сожаление и что-то еще, что Аллен не смог бы понять при всем желании. Перед лицом мелькнуло что-то белое. Платье? Мальчик замер и присмотрелся. Нет, что за бред, конечно, это не платье. Это саван. Девушка вновь коснулась седых прядей Аллена, вынуждая того прикрыть глаза. И руки у нее странные, вроде гладит, а вроде и холодно… Догадка пришла уже где-то на грани сна и яви. Джокер, с трудом приподнявшись и буквально заставив себя в последний раз взглянуть в глаза девушки, прежде чем окончательно уснуть, тихо, одними губами прошептал: - Мара… *** Канда открыл глаза и тупо уставился на низкий бревенчатый потолок. Дом. Он дома. Значит, он все-таки уснул, его нашли и принесли сюда. Интересно, сколько же он проспал? Самурай немного неловко приподнялся, устраиваясь на жесткой подушке. - С добрым утром, Канда. Возле мечника на колченогий табурет опустился Мояши и протянул керамическую миску, полную ароматной горячей похлебки. Юу, точно собака Павлова, сглотнул слюну и с благодарностью принял еду. Правда, не смотря на зверский голод, ел он медленно, неспешно, с чувством собственного достоинства. И пусть это не старая добрая соба, ничего вкуснее мечник в жизни не пробовал! Покончив с завтраком, Юу отдал миску Аллену, тот, сунув ее в бадью с водой, вернулся на свою табуретку. В комнатке воцарилось тяжелое, почти гнетущее молчание. Мальчишка всегда был, относительно молчаливого мечника, трещоткой, но сейчас он хранил пугающее молчание и смотрел. Пристально, жадно. Всматривался в каждую черточку, улавливал каждое движение, рассматривал Юу так, будто видит в первый и последний раз и хочет запомнить любую мелочь, связанную с ним. Это напрягало и раздражало одновременно. - Что ты тут делаешь? - Канда вновь улегся на подушку, пытливо вглядываясь в лицо мальчишки, пытаясь понять, в чем тут подвох. - Нас Комуи послал разыскать тебя, - просто ответил Уолкер, продолжая разглядывать мечника. - «Нас»? Кого это «нас»? - Меня и Лави. - Создавалось ощущение, что Аллен отвечает на автомате. - Кролик? А он где пропадает? - Канда старался говорить спокойно, не обращать внимания на нарастающую в душе непонятно с чего тревогу. - Он… его нет. - От самурая не укрылось то, как Аллен запнулся, отвечая. И все смотрит, смотрит, смотрит… - Мояши, черт, хватит на меня пялиться! - взорвался мечник. Он попытался подняться с лежака, но замер, не окончив движение. За спиной Аллена, возле самой двери стояла высокая полупрозрачная женская фигура в белом плат… саване. Черные волосы густой копной спадали за спину, открывая тонкое, чистое, неимоверно бледное лицо, притягательное и отталкивающее одновременно… Юу впервые в жизни сделалось дурно. Он вновь опустился на простыни и перевел взгляд уже на Мояши. Тот мелко дрожал, улыбаясь сквозь навязчивые слезы. - Я почти потерял тебя, Канда, почти потерял тебя, - надтреснуто прошептал он, подаваясь вперед и обнимая парня. Мечник почти машинально прижал к себе тихо плачущего Уолкера, вновь поднимая глаза на дверь. Мара, поняв, что японец смотрит на нее, растянула тонкие губы в легкой улыбке и, едва заметно кивнув головой, растаяла. *** - Значит, ничего уже нельзя было сделать? - Комуи облокотился на стол, сложил пальцы обеих рук «домиком» и посмотрел сквозь него на стоящего перед ним Лави. Тот склонил в ответ голову, нервно теребя ремешок с молотом. За его спиной, сидя на диване, горько плакала Линали. - Канда и Аллен… Два наших сильнейших экзорциста… Страшная потеря, - глухо произнес китаец, смотря невидящим взглядом на чашку с недопитым кофе. - Неужели Чистая Сила начала убивать? - Нет, это не Чистая Сила, - отозвался Лави, опустив взгляд. - Мы столкнулись с настоящим темным духом, с первобытным злом. Даже Тысячелетний и его семейка не смели туда соваться, а появляющихся там акума уничтожала неведомая, гораздо более мощная сила… - И ничего, совсем ничего нельзя было сделать?.. - Совсем. Мара – призрак, привидение, мираж – может появляться не только в доме. Это и «злой дух, присутствующий везде» (Вятск.); и «злое существо, воплощающее смерть» (Курск.). Слово «мара» означает «туман», «мгла», «марево», а в некоторых районах России – «гибель». Согласно имеющимся материалам, мара русских поверий не столько воплощенный ночной кошмар, сколько воплощенная судьба. - Канда, - тихо позвал Аллен, чуть задумчиво смотря на привычную вьюгу за маленьким окошком. - Ну, Канда. Я знаю, что ты не спишь. Мечник что-то глухо проворчал, развернулся к мальчишке лицом, сгреб того в назидание в охапку и только после этого произнес: - Чего тебе, мелкий? Аллен едва слышно счастливо фыркнул, умащиваясь в жарких объятиях. - Скажи, а ты не жалеешь о том, что с нами случилось? - С чего бы это? - хмыкнул парень, запуская пальцы в серебристый беспорядок чужих волос. - Ну, - Уолкер несколько стушевался. - А как же Линали, Лави, Комуи… - Мне до них нет дела, - жестко прервал его Юу. - Можешь считать меня кем угодно, но за прошедшее время я о них ни разу не вспомнил. - Но… - Мояши, слушай меня внимательно, - парень приподнял лицо паренька за подбородок, заставляя взглянуть в свои глаза. - Там, за гранью, это была не жизнь. Это были война и выживание. Чувствуешь? Выживание. Жить я начал, только когда понял, для чего мне это нужно, а нужно мне это было, чтобы на твоей физиономии появлялась эта наглая ухмылка, - Канда совсем не по-кандовски ухватил Уолкер за щеку и несколько болезненно потрепал. - И помяни мое слово, если бы тебя не угораздило выйти тогда из дома, я бы разнес здесь все к чертовой матери, но вырвался бы к тебе. - Значит… - Да, там меня больше ничто не держит. И пока я имею свободный доступ к твоей заднице, - ладонь Юу недвусмысленно сжала левую ягодицу, вырывая из Аллена притворно-возмущенный возглас. - Хрен меня отсюда вытурят. - Ммм, Канда, мы же скоро осточертеем друг другу, - чуть томно произнес мальчишка, позволяя мечнику беспрепятственно оглаживать свое тело. - Поживем-увидим, - лукаво осклабился Юу, утягивая своего мелкого Шпенделя в долгий поцелуй…