Как королева Ришелье любила

Анна Австрийская была тогда девочкой четырнадцати лет. «Маленькая королева*», так её звали. Маленькая, но красивая. Причем очень. Девушку уже признали прекраснейшей женщиной Франции. Правда сердце ее было свободно. Да, молодой король даже не постарался занять там хоть какое-то место. У него был фаворит по имени де Люинь, который крепко держал свои позиции. Таким образом инфанта никого не любила до этого дня. Но сегодня она пожелала исповедаться и позвала своего духовника. Это был епископ Люсонский. Конечно, ей его представляли, но Её Величество слишком плохо говорила по-французски и не могла хорошо запомнить лица, да и слишком усталой она была. Исповедь не состоялась. По приходе священника, испанка упала замертво и, возможно размозжила бы себе голову об угол стола, если бы Ришелье не подхватил ее. Безвольное тело девочки от природы худенькой, а тут ещё затянутой в корсет, так, что талия была меньше, чем у что ни на есть стройной придворной дамы, лежало у него на руках. «Может правы те, кто говорит, что маленькая королева больна?» — подумал епископ, который был влюблен в неё. Он наблюдал из-за колонн за Анной, пытался оберегать её от всякого зла. Да, у него был роман с Марией Медичи именно в это время, но с его стороны не было никакой любви, а лишь достижение высоких должностей. Позиция кардинала куда надёжнее, чем какого-то епископа. Ведь с его теперешнего поста Армана запросто могли сослать в Люссон. Он аккуратно опустил ее в кресло и поспешил к двери звать на помощь, но кто-то запер двери и по всей видимости ушел, и за резными досками никого не было. Вероятно, проявление уважения к исповеди. Вынужденный приводить в чувства «духовную дочь» Ришелье осмотрелся. Графин воды на столе и веер. Это хорошо, но вдруг в том шкафчике всё-таки есть нюхательная соль? Да! Открыв флакон он поднес его к носу пострадавшей. Она открыла глаза. — Ваше Величество, как Вы себя чувствуете? Маленькая королева смотрела на него как кролик на удава. — Все хорошо, — дрожащим голосом проговорила она. — Простите, что не могу позвать Ваших фрейлин, просто дверь заперта на ключ и похоже за ней никого нет. Королева поднялась из кресла и попросила: — Исповедуйте, меня прошу Вас. — Ваше Величество? — Прошу Вас. Со мной уже все хорошо. Испанская принцесса опустилась на колени. Набрав в грудь воздуха и понимая, что то что она сделает полная глупость девочка начала: — Ваше Преосвященство, я люблю не мужа, но другого человека. Епископу как будто нож в сердце всадили. Она влюблена! Жестокая же продолжала: — Более того я люблю духовное лицо. -И… и кто же это? Анне, жила бы она в XXI веке, захотелось бы сделать жест рука-лицо. — Так Вы ничего не поняли? Так Вы не поняли, что я люблю Вас? Или… или это безответно? По ее щекам покатились слезинки. Ришелье быстро достал носовой платок и утер их. Только не хватало, чтобы она что-то не то подумала! — Нет, Ваше Величество, Вы ошибаетесь. Я, наоборот, Вас до безумия люблю. Девушка подняла на него глаза. Растерянная улыбка осветила ее лицо. Будущий кардинал подтвердил свои слова нежным поцелуем. *** Прошло уже несколько дней. Тайные свидания и романтика заполняли теперь время молодой королевы. Сегодня были её именины. Она в кремовом платье с волосами собранными в пучок на затылке, очень красивая, подошла к покоям своего духовника. — Ваше Величество, Его Преосвященства нет здесь, он у королевы-матери. — Благодарю Вас. Подобравшись к апартаментам свекрови, инфанта постучала в дверь. Никто не ответил. Открыв незапертую дверь, она застыла на месте. Переплетённые тела итальянки и любимого, страстный поцелуй, измена. Анна не верила в то, что между епископом и Марией Медичи есть что-либо, кроме отношений повелительницы и советника. Как она за это поплатилась… Боже! Он ей лгал! Всё время лгал! Обманщик стоял к ней спиной, глаза его любовницы были зажмурены. Испанская принцесса опомнилась только, когда со вдовы Генриха |V начало сползать платье. Громкий стук ознаменовал уход царствующей королевы. Прибежав к себе в покои, она подверглась нападению фрейлин. — Ваше Величество, Вы сегодня прелестны как никогда! — Почему Вы грустны? — Ах! Сквозь слезы женщина прокричала: — Вон! Все вон! Двери запереть! Влетев в спальню, она упала на кровать и предалась горю. Но тут кто-то к ней вошёл и с нежностью поинтересовался: — Ваше Величество, что с Вами? Не оборачиваясь испанка хрипло сказала: — Я же приказала. Все вон! — Но я думаю, что смогу помочь. — Ах, помочь мне может лишь чудо… — А если я оно и есть? Королева обернулась на нахальное существо. Но чуда не увидела. Перед ней стояла мадам коннетабльша**. Она же будущая герцогиня де Шеврез. — Госпожа де Люинь, Вы мне не поможете. — Все же расскажите, какое несчастье печалит Вас. И Анна Австрийская сбивчиво объяснила ей все, что было здесь написано выше. Мари слушала внимательно, не прерывая, когда же рассказчица умолкла, она заявила: — Да, это разве беда? Жизнь только начинается. Всё ещё образуется. Но если это Вас печалит, то можно ему отомстить. Я Вам помогу, у меня с ним свои счёты, — хищно улыбнулась супруга королевского фаворита. — Я об этом подумаю. А прежде, чем что-то делать Вы будете моим другом? — Ваше Величество, для меня это честь. И Вы правы о мести мы подумаем после, теперь же гораздо важнее утереть слезы умыться и выйти настоящей царицей и по красоте и по сану над всеми придворными дамами. *** Епископ де Люссон подошёл к покоям Анны Австрийской. — Ее Величество не велела Вас впускать. Этого он и боялся. Она узнала о его отношениях с Марией Медичи. Поэтому маленькая королева избегала его на балу. Поэтому к нему не зашла. — Не велела ли она что-то мне передать. — Да, Ваше Преосвященство. Ришелье подали вчетверо сложенный листок. Развернув его он увидел стихи. Вот какие: «Епископ, прощайте Епископ прощайте Мне нечего больше сказать Любила ли Вас? О, да, я любила Люблю теперь? О, да, и сейчас. Но не могу Вам больше поверить (Простите, Люссон, ах, простите меня) Вы — подлый обманщик Вы — гнусный изменник. Да будете вечно гореть Вы в Аду! Прощенья Вам нет во веки веков!!!» Тот к кому обращались эти жестокие строки постоял с посланием, постоял и ушёл к себе. Там он сел за стол, и перо начало летать по бумаге. Через несколько минут Арман снова направился к покоям инфанты. — Передайте Её Величеству это. Когда приказание было исполнено, та кому стихи эти предназначались взяла лист и прочла: " Ах, Анна, скажу Вам как на духу Вас, Вас одну я люблю. Хотите связь с Марией я разорву. Прошу Вас, прощенье мне только даруйте! Я ради Вас на все, что хотите пойду. На смерть, на измену — на всё! Прошу Вас, простите только меня! Я знаю, я виноватый пред Вами! Я должен был сразу с ней объясниться. Но я слабовольный! Не смог свершить это сразу. Простите меня, ах, простите сердечно! Простите, простите меня!» Испанка подняла глаза: — Введите епископа же Люссона. Страж открыл дверь и пригласил его: — Можете войти. Когда ожидающий этого влюбленный вошёл женщина (на ней были белое платье и волосы собранные в пучок, как и утром) сразу начала: — Я пригласила Вас лишь для того, чтобы сказать я никогда Вас не прощу. Вы подлец! Теперь пойдите прочь! Он повиновался. На следующий день Анне пришло письмо: «Я разорвал отношения с королевой-матерью» Она ответила запиской в которой было сказано: «Я все равно Вас ненавижу. Вы подлец и изменник».