всплеск

Итэр любит гулять по вечерам. Любит наблюдать за заходящим солнцем, проблесками последних лучиков, прогревающих рыхлый песок и окрашивающих его в золотистый цвет. Любит подолгу сидеть на берегу, вслушиваясь в тихое колыхание океанских волн и наслаждаясь неуловимым морским бризом, пересчитывать вспыхивающие высоко в небе яркие точки холодных звёзд. Любит ждать, пока безобидных медуз не выбросит на сушу, чтобы в любопытстве коснуться желейного зонтика. Это увлекательно, особенно, когда играючи трогаешь длинные щупальца, и в ошеломлении отдёргиваешь руку, будто прочувствовав укус подводного существа. Самовнушение кажется Итэру забавным и одновременно неприятным. Самое чарующее в прогулке — это то, что Итэр всегда один. Шумные друзья могут спугнуть мирскую тишину, погружающую всё в умиротворение. Итэру даже кажется, что они способны сорвать звёзды с неба, лишь бы не дать ему понаслаждаться быстротечным спокойствием. Духовный покой хрупок — сложно найти гармонию с самим с собой, а если и получается, то наутро безмятежность неумолимо тает, утекая сквозь пальцы и вынуждает возвращаться в будничную рутину. Поэтому Итэр любит уединение. По вечерам никто не посещает берег океана — все уезжают обратно в город, либо бредут в маленькую деревню, готовясь к грядущему трудовому дню. А ему некуда спешить. Но однажды он пересекается с незнакомцем, хранящим в себе кладезь тайн. Человек представляет себя, как Чайлд. Итэру кажется это имя сладкозвучным в противовес облику интригующей личности. Чайлд выглядит так, будто пережил нечто ужасное — он словно неживой. Вкупе с юными чертами лица пустой взор вселяет в Итэра лёгкое чувство страха. — Тебе нечего здесь делать, приятель, — говорит он, — Ты разве не слышал страшную сказку об океане, что забирает плутающих детей? Итэр теряется. Чайлд улыбается мягко, сопровождая улыбку ласковым прищуром. Он делает вид, что неопасен, но красные искры, бесчинствующие на глубине синих глаз, дают повод затревожиться. — Это всего лишь сказки, — отчуждённо произносит юноша, — В реальности такого не бывает. — Вот как, — Чайлд приковывает его к месту голодным взглядом, — Приходи сюда завтра. Я покажу тебе очаровательное место, которое ты никогда не видел. Когда Итэр отводит взор к океану, пленённый пенистыми волнами — Чайлд исчезает. Словно всё это было видением парня, и что всё это время он говорил с выдуманным образом. Но почему-то Итэр хочет верить, что это являлось настоящим. Однако, кое-что его ставит в ступор: загадочный человек не назначил ни время, ни место встречи. Возможно, это значит, что Итэру требуется придти сюда завтра в этот же час? У него поднимается странное, какое-то волнующее чувство интриги, к горлу, и он заламывает подрагивающие от нетерпения пальцы рук, слыша звонкий хруст. Да, Итэр доверяет Чайлду самую малость — точнее, уверенности в этом мужчине почти и нет, но ему не удаётся унять своё детское любопытство. Он и вправду приходит. Чайлд пилит его своим привычным мёртвым взглядом, но Итэр замечает всполохи приятного удивления в тёмном омуте лисьих глаз. — Ты пришёл, — констатирует факт Чайлд, — Иди за мной. — мужчина не задаёт ни одного вопроса — даже имени не спрашивает. Может быть, ему это неинтересно. — Куда мы идём, мистер Чайлд? — подаёт голос Итэр, шагнув тогда, когда Чайлд разворачивается к нему спиной и бодро ступает по песку в сторону тропического леса. — Это секрет, — тот оборачивается через плечо, долгое время взирая на юношу тяжёлым взглядом, — Будет скучно, если я расскажу сейчас. Вероятно, Итэру показалось, что у знакомого покраснели кончики ушей. — Но, — негодует он, — Моя сестра начнёт волноваться, если я уйду слишком далеко. — У тебя есть сестра? — слышится удивлённо. — А, ну, — Итэр тушуется, прикусив язык и коря себя за излишнюю болтливость. То, что он рассказывает информацию о себе малознакомым людям, может плохо сказаться на нём и Люмин в том числе, — Да. — кратко отвечает мальчик. — Мм, — от заинтересованного тона мужчины Итэра изнутри скручивает до тошноты, — Старшенькая или младшенькая? — подобные вопросы вызывают всё больше подозрения. — Мы близнецы. — отрезает сухо юноша. — Очаровательно. Очаровательно? Итэр не решается переспросить, думая, что, услышь он это снова — мгновенно пустится наутёк. Наверное, это даже правильно. Ему стоит уйти сейчас. — Простите, я… — последующие слова застревают в глотке, как только Итэр поднимает взор на повернувшегося Чайлда. Его лицо не выражает ничего, кроме бесконечной меланхолии — такое чувство, будто ему нет дела до Итэра, будто он вообще находится сейчас не в этой реальности. Уголки губ приподняты в снисходительной, отчасти нежной, улыбке, а стрелообразные брови выгнуты плавной дугой. Но этот взгляд. Разрушающий. Он сочится опасностью, и Итэр настолько, видимо, прокажён испугом, что слышит каждую жестокую угрозу, которую Чайлд безмолвно передаёт одним взором. Я поймаю тебя. Звучит в голове. От этого конечности немеют, а чувство захлёстывающей беспомощности разрастается в нём с каждым вздохом. Оно поглощает его огромной волной, как только слышится громыхание грома и оглушительный всплеск океана. — Ох, — Чайлд озадаченно качает головой, глядя куда-то за мальчика, — Погода что-то разбушевалась. Пойдём скорее, я хочу показать тебе моё тайное место до начала шторма. Итэр в прострации не замечает, как Чайлд сжимает его руку и ведёт прочь от берега — в глубину влажных тропиков, шагая так торопливо, будто желает поскорее скрыться от лишних глаз. Тревожно. — Мистер Чайлд, — полушепчет Итэр, глядя под ноги и запинаясь о покрытые мхом камни, — А откуда вы приехали? — Это так важно? — звучит резковато. Спустя секунду он смягчает свой резкий вопрос бархатным смехом и ласково продолжает, — Я приехал из Саванны. Этот город находится в штате Джорджия. — Итэр не знает, говорит ли Чайлд честно, или придумывает находу. — Я слышал, Саванна очень живописный и эстетичный город, — пытается поддержать диалог юноша, чувствуя себя очень неловко со взрослым, — Как вам там живётся? — Ты прав, в Саванне красиво, — кивает Чайлд, взбираясь на гору, помогая взобраться и своему маленькому приятелю, — Но, увы, высокий уровень преступности. Это усложняет мою работу. — А? — Итэр не сразу понимает, как связан высокий уровень преступности с профессией Чайлда. Но до него всё же вскоре доходит, — Вы полицейский? — странно, что ему так мало нужно, чтобы расслабиться — тот факт, что мужчина работает в полиции, ослабляет его бдительность. — Бинго, — восхищённо мычит он, — Ты такой умный мальчик. — похвала звучит для Итэра интимно. Это неприятно, и поэтому мальчик дёргается, скривившись в омерзении. — А какую должность вы занимаете? — осторожничает с вопросами Итэр. — Пока что я простой офицер, — улыбается Чайлд, — Но думаю, скоро заслужу повышение. — Аа… — Итэр бегает глазами, судорожно придумывая новые вопросы, чтобы ни за что не идти в полной тишине, — Сколько вам лет? — он спрашивает то, что не хотел узнавать сильнее всего. — Почему тебе интересен мой возраст? — Чайлд зашёлся громким смехом, — Мне больше двадцати, но меньше тридцати. — Двадцать три? — Нет, — качает головой мужчина, остановившись перед глубокой пещерой, — Мы пришли. — Итэр выглядывает из-за широкой спины полицейского, опасливо осматривая углубление, которое не внушает никакого доверия. — Вы уверены, что обвала не случится? — боязливо интересуется юноша. — Всё будет хорошо, — уверяет Чайлд, — Я бываю здесь не первый год. За всё время ни разу ничего страшного не произошло. — Никто не застрахован от несчастного случая. — бормочет Итэр. — Да будет тебе, — лукаво урчит Чайлд, приобнимая за плечи и подталкивая ко входу пещеры, — В ней столько всего интересного. Обворожительный вид на водопад, длинные тоннели и крутые спуски — разве это не звучит захватывающе, приятель? Итэр должен признать, что заколебался после озвученных прелестей этой пещеры. — Ладно, — со вздохом сдаётся он, нетерпеливо поглядывая на проход, — Тогда вы ответите мне на парочку вопросов. Иначе я не пойду. — парень сжимается под прожигающим взором Чайлда. Снова это чувство опасности. — Хорошо, — цедит мужчина, не моргая, — Отвечу. Итэр со свистом выдыхает, оказавшись во влажной пещере, стены которой поросли мхом. Он проваливается сандалем в лунку, где теплится прозрачная вода, засматриваясь на собственное отражение. Офицер хватает его под локоть и тащит дальше, огибая глиняные возвышенности и тёмные уголки пещерки. Под подошвой обуви проминается мягкий мох, чавкает размокшая от влаги глина, забиваясь между термопластичной резиной вместе с мелкими камушками, а с потолка капают тёплые бусинки воды, оседая то на макушке, то на кончике носа. — Мистер Чайлд, — негромко произносит Итэр, вслушиваясь в эхо, отражающееся от стен и разносящееся по всей пещере. Он поднимает голову, всматриваясь в просветы на потолке, покрытом лозами и лианами — запах растительности и сырости не очень ему нравится. Солнечные лучики мягко проскальзывают на поверхность земли, подсвечивая низкорослую маслянистую траву, и игриво плывут дальше — по плотным стенам и каменистым тропам, ведущими в тёмные тоннели, будто заманивающих зайти вглубь, — У вас есть акцент. Вы не американец? — Да, — отзывается глухо полицейский, раздвигая небрежно мховый полог плечом и пробираясь в другую, более светлую, пещеру, — Я из России. — он немногословен, когда разговор заходит о себе. — Из России? — Итэр давится немыслимым удивлением. Ответ Чайлда распалил его интерес, и хочется немедля расспросить поподробнее, но вряд ли офицер сильно жаждет вдаваться в подробности личной жизни, — У вас есть гражданство США? — Как, по-твоему, я бы стал полицейским, если бы у меня его не было? — вопросом на вопрос насмешливо отвечает Чайлд. Неподалёку слышится журчание ручейка — Итэр не успевает закатить глаза, привлечённый очаровывающим звуком. Он высвобождает руку из руки мужчины и идёт, ориентируясь на слух, огибая выглядящие неустойчиво обрывы, с которых от одного шага сыплются крошки песка и красной глины. Юноша протискивается между двух плотно прилегающих друг к другу крутых карьеров, ассоциируясь у него с полуразрушенными кораблями из-за схожей формы. — Ох! — восторженно вздыхает Итэр, созерцая потрясающий вид на лазурное озеро, в которое ниспадает бурлящий водопад. У его подножья словно специально для людей лежат прогреваемые солнцепёком плоские валуны, заставляя мальчика затрепетать всем существом. — Кажется, тучи разошлись, — по-прежнему скучающим тоном изрекает Чайлд, пробравшийся за Итэром так бесшумно, что своим голосом умудрился не на шутку испугать, — Это хорошо. — Вас совсем не впечатляет это место? — изумлённо вопрошает Итэр, скользя взором от подножья по сухой, усеянной травой, лужайке, и по выложенным лесенкой ровным камням, по которым можно забраться к водопаду, чтобы посмотреть на него с высоты. Там вдалеке — где начинается водопад, виднеется проплешина, похожая на проход. Возможно, она ведёт к выходу из пещеры. — Мм, — и снова это двусмысленное мычание, — Меня больше впечатляет твоя реакция, — Итэр замирает на месте, — Вот поэтому я люблю детей. Ребёнок — самое очаровательное существо, что может только существовать. Детская реакция бесценна, нет ничего лучше, чем восторг чада. Взрослые — прогнившие мерзавцы, в которых не осталось ничего, кроме жажды денег и всевластия, — Итэр не понимает, зачем Чайлд это ему говорит, но чётко осознаёт свой страх, стоит мужчине сделать шаг в его сторону, — Они насквозь лживы. С ними неинтересно. А дети такие хрупкие, милые и беззащитные создания, ищущие ласки и понимания. Поэтому я хочу попросить прощения за причинённые взрослыми страдания и замолить собственные грехи искуплением. Итэр вжимается спиной в глиняную стену, задыхаясь от напирающего Чайлда. Офицер нежно оглаживает изящными пальцами его подбородок, а затем вздёргивает на себя, впиваясь уничтожающим взглядом в самую душу, вскрывая старые раны, будто рыская в поисках психологических травм. — Ты будешь первым ребёнком, о ком я позабочусь. Чайлд отпускает Итэра, когда солнце сменяет ярко сияющая луна, изничтожая досконально изучающим взглядом каждую ложбинку тела. Лисий оскал, заигравший на губах полицейского перед прощанием, до сих пор бросает Итэра в неприятный жар. Он хочет смыть с себя каждый свинцовый взор мужчины, убежать от этого беспощадного ощущения загнанности и забиться в угол, больше никогда не покидая стены дома. Но вместо того, чтобы оборвать с Чайлдом связи, он соглашается на скорую встречу вновь. Итэр не говорит о произошедшем Люмин. И уж тем более не говорит об этом опекуну, который в командировки летает настолько часто, что видятся близнецы с ним в лучшем случае два раза в полгода. Поэтому о тёплых доверительных отношениях и речи идти не может. В третий раз, когда Итэр встречается с Чайлдом, офицер выглядит также, как и в первый: одет в чёрную рубашку, заправленную в брюки и расстёгнутую на две пуговицы, её рукава закатаны до локтя. Лакированные туфли выглядят новыми, хотя надевал их мужчина уже трижды — и это только при встрече с Итэром. Ах, нет. Перчатки. Вот, что отличает сегодняшнюю встречу от предыдущих. Итэр не знает, зачем Чайлд надел их, но, возможно, для того, чтобы спрятать стёсанную и исполосованную шрамами ладонь. — Ты вновь здесь, приятель, — следует, как обычно, тёплая улыбка с холодным взглядом, — Хочешь съездить со мной в город? — Но до города на автобусе ехать два часа, — возражает Итэр, — Потому что ждать автобус нужно сорок минут. Они ездят реже по вечерам. — честно, ему не очень-то хочется ехать с Чайлдом. — У меня есть машина, — лениво тянет офицер, метнув на мальчика очередной хищный взор, — На ней в два раза быстрее. Что скажешь? Итэр не находит в себе силы сказать нет. Может, потому что Чайлд выглядит слишком устрашающе. После вчерашней прогулки у юноши появились мысли о том, что полицейский может быть психически нездоров. Плохо дело. Думает он, сев в кабину автомобиля, освещённую приглушённым светом. По большей части здесь царит полумрак, и когда Чайлд, севший за руль, поворачивается к нему лицом, поперёк глотки встаёт тяжёлый ком, а сердце учащает свой ритм, отдаваясь громким стуком в желудке. В глазах Чайлда не отражается отсвет потолочных лампочек. Это пугает Итэра больше любого кошмара. Такой страх присущ, когда в спину дышит смерть, но ведь он в безопасности. Чайлд полицейский. Нечего бояться. — Приятель, — в обыденной снисходительной манере произносит офицер, — Ты напряжён рядом со мной. Неужели я тебя пугаю? Да. — Нет, — спешит убедить в обратном Итэр, пряча глаза, — Не пугаете. — мужчина недоверительно вскидывает брови ко лбу. — В любом случае, — размеренно продолжает он, — Ты очень встревожен. Если не мной, то чем же ещё? — его рука ненавязчиво касается колена юноши. Итэр сводит ноги вместе и отползает ближе к двери, судорожно нащупывая ручку. Чайлд ненормальный — это читается в его издевательской усмешке. Офицерский взгляд вспыхивает опасными красными искрами, и Итэр застывает на месте с дрожащей на дверной ручке ладонью, в безысходности смотря в ответ. — Шучу. Что? — Было любопытно проверить, как ты отреагируешь, — полицейский натягивает широкую улыбку, которую Итэру доводилось видеть при каждой встрече с ним, — Испугался? — Совсем немного. — буркнул парень, вернув онемевшую от страха конечность в карман кофты. — Чудно. Итэра прошивает озноб от тихого шёпота Чайлда. Он поворачивает голову, собираясь переспросить, дабы удостовериться, что ему не послышалось, но застывает с раскрытым ртом. Офицер пронзает его немигающим, тем самым разрушительным взором, и медленно — будто нарочно, чтобы пропитать юношу страхом вдвойне — проходится языком по губам. Он как оголодавший хищник, загнавший свою жертву в тупик. — Испуг — неотъемлемая часть жизни, — псевдофилософствует Чайлд, — Пугаясь, люди получают дозу адреналина, необходимый организму, — он подпирает рукой щёку и до смешного бережно касается пальцами обивки руля, — Человеку периодически необходимо достигать свой эмоциональный пик. Как думаешь, зачем люди ходят на хоррор-фильмы? — Ну, это тоже своеобразный способ получить адреналин. — мычит Итэр. — Верно, — кивает Чайлд, — Фильмы подобных жанров удовлетворяют человеческие потребности. — полицейский лукаво щурится. — Вы хотите сказать, чтобы я расценивал ваше действие, как руку помощи? — нахмурился Итэр, — Но есть более гуманные способы помочь мне испытать адреналин. — Конечно есть, — соглашается мужчина и склоняет голову к плечу, — Но в данный момент мы в машине. Единственное, что я мог бы сделать — разогнаться до ста километров в час. Однако нет гарантии, что мы остались бы живы, — он незаинтересованно смотрит в лобовое стекло, — Так что для тебя лучше: получить дозу адреналина от безобидного касания или рисковать разбиться? Итэр многозначительно молчит. — Ладно, — примирительно мурлыкнул Чайлд, — Я больше не буду так делать. — Пока что. Мальчик игнорирует крупную дрожь, пронизывающую собственное тело от угрозы офицера. Итэр продолжает тайно встречаться с Чайлдом каждый вечер. Так проходит неделя, две, месяц — и Чайлд наконец задаёт тот вопрос, который должен был задать в самом начале: — Как тебя зовут? Его лицо в этот момент выглядит хитрым и заговорщицким — у юноши зарождается ощущение, что офицер на деле знает его имя, но спрашивает потому, чтобы не вызывать подозрений. — Итэр. — просто говорит он. — Итэр, — смакует Чайлд, блаженно причмокивая губами. Мужчина сужает бездонные глаза, осаждая не очень-то нужным вниманием, а затем медленно моргает, — Звучит хорошо. — Куда мы идём сегодня? — не желает продолжать обсуждение собственного имени юноша. — Не знаю, — безмятежно отзывается полицейский, нырнув руками в карманы брюк, — Я не придумал. — Правда? — растерянно уточняет Итэр, удивлённый тем, что Чайлд впервые не приготовил для него путешествие в сказочно-красивое место. — Правда. — улыбается с прищуром мужчина. — Тогда, может быть, — в надежде лепечет Итэр и хрустит пальцами рук, — Вы расскажете мне о себе? — за всё время Чайлд ни разу не заводил разговор о себе — словно ему казалось неинтересным делиться с кем-то интригующими историями из прожитой жизни. Он не говорил ни свой возраст, ни фамилию, ни причину, по которой уехал из России — из раза в раз ловко уходил от обсуждения и таинственно молчал. — Ох, — Итэру даже чудится, что измученность, зазвучавшая в стоне полицейского, настоящая, а не лживая, — Всё никак не угомонишься? — он раскатисто смеётся. Наступает молчание. Итэр огорчается сильнее, когда понимает, что Чайлд так ничего и не скажет. — Почему вы так не хотите говорить о себе? — расстроенно спрашивает юноша. — Почему ты так хочешь что-то знать обо мне? — задаёт встречный вопрос Чайлд. Потому что Чайлд интригует. В нём полно секретов, и, возможно, у него прячется куча скелетов в шкафу. Поэтому так интересно разузнать хоть самую малость — чтобы понять, действительно ли оправданы какие-то подозрения, или же это просто детская фантазия решила вдоволь разгуляться и вылепить из Чайлда злодея. Поведение офицера часто вводит в ступор: ведёт он себя не так, как обычный человек. Совершенно иначе. И Итэр хочет разобраться в причинах девиантности Чайлда. — Не знаю, — сконфуженно мямлит юноша, решая сохранить истинное желание узнать офицера получше в тайне, — Просто хочется и всё. Вы же спрашиваете меня обо всём просто так, было бы справедливо открыться мне в ответ. — А? С чего ты взял, что я спрашиваю о тебе просто так? — Чайлд удивлённо приподнимает брови, — Скажем так, я преследую собственные цели, проявляя интерес к тебе. Что-то трескается в Итэре. Он отшатывается и ошеломлённо смотрит перед собой. Странно, что от прямолинейности Чайлда у него заныло в груди. Обидно? Возможно. Пусть полицейский кажется очень сомнительной личностью, но как-никак Итэр проводил с ним много времени. А оказывается, жил месяц в заблуждении, полагая, что он действительно ему интересен. Впрочем, тут ещё, вероятно, сказывается разница в возрасте. Чайлд старше его — не на год и не два, а на несколько лет. Быть может, даже на целый десяток. Чайлд взрослый, поэтому и на мир смотрит по-взрослому: какое ему дело до подростковых проблем? — Расстроился? — непринуждённо любопытничает офицер. — Не знаю. Мужчина подходит на два шага ближе, наклоняется и заглядывает в глаза. — Расстроился. — уже утверждает он. Чайлд, убедившись в унынии юноши по его вине, не выглядит ничуть раскаянным. Он равнодушно улыбается и складывает руки за спиной. На самом деле, Итэр думает, что не имеет никакого права винить Чайлда — они не друзья, поэтому он не может обижаться. И правда — они не друзья. Так, просто, знакомые, которые посещают красивые места. По большому счёту вообще молчат — может, Итэр ещё и пытается сблизиться, а Чайлд совсем на контакт не идёт. Итэр тут извиняться за свои глупые обиды должен, а не Чайлд. — Хорошо, — выдыхает мальчик, возвращая себе твёрдость голоса, — А что за собственные цели? — Секрет, — загадочно ухмыляется Чайлд, — Это не так важно. — он отводит взгляд. — И всё же, — не отстаёт Итэр, — Неужели вам так сложно сказать свой возраст? Чайлд удручённо потупился. — Двадцать восемь. Тянет офицер с мученическим вздохом, будто ответ дался ему непосильными усилиями. — Вы выглядите молодо для своих лет. — неловко подмечает Итэр. — Хочешь сказать, я красивый? — усмехнулся Чайлд, — А вообще, не настолько я и стар, чтобы удивляться тому, что я выгляжу хорошо. — и словно он обижался, дует капризно щёки. — Нет, я имел в виду, — оправдывает себя юноша, — Что вы молодец, раз следите за собой. — Ладно, — полицейский жмёт плечами и прикрывает глаза, — Ты рассказывал Люмин обо мне? — в низком баритоне проносится тень угрозы. Итэр выдыхает, сжимая руки в кулаки. Он никому не рассказывал о Чайлде, да и не собирался, потому что боялся, что Чайлд всё узнает и- И что? Итэр никогда не думал о том, что офицер может сделать с ним. Наверное, сильно боялся того, что из-за собственных придумок не сможет общаться, как раньше, непринуждённо. Хотя непринуждённостью это сложно назвать — Итэр настораживается от почти каждой фразы мужчины, и пугается, когда тот невзначай касается плеча. — Нет, — говорит он спустя минуту, беспокойно смахнув с лица чёлку, — Никто не знает о вас. — Хорошо, — удовлетворённо кивает Чайлд, — Продолжай держать моё существование в тайне. — он коротко улыбается и разворачивается на пятках, собираясь уходить. — Вы уже уходите? — Итэр нагоняет мужчину через пару секунд, ощущая лёгкое расстройство из-за быстро окончившейся встречи. — Не думаю, что нам есть что обсудить, — отвечает Чайлд и треплет себя за волосы, зачёсывая часть назад, — Я узнал всё, что хотел сегодня. Итэр огорчённо вздыхает. У него нет повода расстраиваться, но в груди всё равно щемит от разочарования: неужели Чайлду совсем он неинтересен? Видимо, Чайлд нисколько не лгал, говоря, что проявляет интерес ради того, чтобы чего-то добиться. Но зачем вообще офицеру понадобился семнадцатилетний парень, с которым раньше никогда не виделся? — Постойте, мистер Чайлд, — полицейский замирает на месте, но не оборачивается, — Почему вы хотите использовать меня? — Использовать? Как грубо, — офицер всё же удосужился повернуться к нему лицом, — Я не собираюсь использовать тебя. С чего ты так решил? — Ну, просто, — Итэр растерялся, судорожно компонуя в голове внятное объяснение, — Вы сами сказали, что проявляете интерес ко мне, преследуя собственные цели. — он потупился, не испытывая никакого желания пересекаться взглядом с расчётливым взглядом Чайлда. — Аа, — протянул полицейский, — Ну так я пошутил. Что? Странное чувство дежавю оседает в грудной клетке. — Это несмешно, — разозлённо бормочет Итэр, — Вы играетесь со мной, относясь так несерьёзно. Для вас это забавно? — Да. А что в этом такого? Мне нравится дурить тебя, — Чайлд невинно наклоняет голову к плечу, — Потому что в такие моменты ты выглядишь очаровательно. — пока юноша пребывает в немыслимом возмущении, офицер успевает щёлкнуть по носу и зайтись заразительным смехом. Странно, что Итэру, несмотря на обидный контекст, польстило это «ты выглядишь очаровательно». — Вы специально говорите такие вещи, зная, что они меня задевают? — не перестаёт оскорбляться Итэр, помимо польщённости испытывая ярое негодование по этому поводу. — Да, — отвечает с неизменной улыбкой Чайлд, — Ты можешь перестать приходить на встречи со мной, если тебе неприятно. Я всё равно не знаю, где ты живёшь. — а это здесь причём? — Вы намекаете на то, что, узнай моё место жительства, непременно бы караулили меня возле дома? — до Итэра доходит потаённый смысл слов мужчины спустя долгие минуты. Он в испуге раскрывает глаза и чувствует, как волосы в плохом предчувствии шевелятся на затылке. — Может, — неоднозначно говорит офицер, — Расценивай это как хочешь. Итэр затравленно опускает глаза, избегая смотреть на лицо Чайлда. Полицейский источает опасность — возможно, даже очень серьёзную — но свиду кажется доброжелательным, сохраняя безмятежность въевшейся, словно маски, улыбки. Юноше очень боязно за то, что однажды Чайлд перестанет угрожать косвенно и возьмётся за осуществление всех тех угроз, которые передавал невербально. — Ну так что? — отчасти нетерпеливо интересуется мужчина, — Больше не хочешь видеться со мной? Итэр сглатывает. Он не поднимает голову, упрямо смотря в песок и сжимая руки в кулаки. Тембр голоса Чайлда низкий, а тон лукавый — будто офицер полиции заведомо знает, что парень не сможет набраться храбрости распрощаться с ним. — Хочу, — его словно придавливает к земле под пожирающим взглядом Чайлда, — Мне с вами хорошо. — Мм, — Чайлд ехидно щурится, а затем резко подходит близко, нарушая личное пространство Итэра, и сжимает его плечи ладонями, — Любопытно, — хрипло шепчет он, вынуждая дёрнуться и обратить на него внимание, — Тебе хорошо со мной? Питаешь ко мне симпатию? — Нет, я не… — Мы можем начать встречаться. — фраза Чайлда выбивает из колеи, заставляя застыть на месте. Итэр ощущает, как бешено стучит сердце, подгоняемое нарастающим страхом. Тяжёлая атмосфера раздавливает его, а этот проницательный взор Чайлда, забирающийся в уголки души, ломает сильнее. — Встречаться? — севшим голосом переспрашивает Итэр, глядя округлёнными глазами в пустоту. Мужские руки нажимают на плечи ощутимее, а после мягко соскальзывают на грудную клетку. Чайлд гладит его и едва слышно урчит, омывая переизбытком внимания, — Но вы меня не любите. И я вас тоже не люблю. — Не люблю, — вторит словам парня мужчина, не выглядя ничуть уязвленным отказом, — Но я не считаю, что чувства — обязательное условие, чтобы начать встречаться. Да о чём он вообще… — Не знаю, — устало вздыхает Итэр, сбрасывая ладони Чайлда. Жар от них до сих пор ощущается на груди, словно Чайлд одной только кожей прожёг её вплоть до костей, — Это так не работает. — Неужели ты тоже приверженец мнения, что встречаться нужно только по любви? — в деланной расстроенности спрашивает офицер, складывая руки за спиной. — А как ещё? Чайлд молчит. Он бездушно пялится на него больше трёх минут, после чего обыденно улыбается. — Думаю, тебе не понять, — качает полицейский головой, — Забудь. Это просто шутка. Настораживает. — Наверное, мне стоит пойти домой, — спешно бормочет Итэр, стараясь унять громкое сердцебиение. Кожа рук стремительно потеет от пережитого потрясения, а ноги подкашиваются, — До свиданья, мистер Чайлд. — он не дожидается ответного прощания, сорвавшись с места в противоположную от мужчины сторону. Подстёгивающий адреналин не даёт останавливаться — даже нехватки воздуха от быстрого бега не ощущается. Он ощущает себя олимпийским чемпионом по бегу из-за запредельной скорости. Мёртвый взгляд Чайлда прожигает его спину вплоть до того момента, пока Итэр не теряется в густых зарослях. — Ты не знаешь, почему у нашего дома стоит полицейская машина? — с тревогой спрашивает Итэр у своей сестры, увлечённой книгой. — Что? — оторопело удивляется она, мгновенно отбросив книгу в сторону. — Посмотри, — от страха юноша начинает шептать, уступая место у окна, — Вот, видишь? Прям за забором. Люмин прижимается к прохладному стеклу вплотную, пристально глядя на автомобиль. — Звони Дайну, — хрипло приказывает девушка, — Пускай бросает все дела и приезжает сюда немедленно. Итэр кивает, судорожно рыская в карманах шорт в поисках телефона, но находит лишь обёртки от конфет. Он ненарочно возвращается взглядом к окну и замирает, созерцая, как авто трогается с места и уезжает в неизвестном направлении. — …Думаю, звонить уже нет смысла. — встревоженно лепечет он, лихорадочно облизывая губы. — Нужно поставить его в известность. Чтобы он знал, что произошло. — также беспокойно отвечает близняшка. — Слушай, — парень мнётся, не зная, как бы так деликатно спросить сестру о том, не натворила ли она каких-то глупостей, чтобы случайно не обидеть её, — Ты только не сердись, ладно? — Люмин недоумённо выгибает правую бровь, — Ты ничего такого не совершала, что могло бы привлечь копов? — Что? Да за кого ты меня принимаешь? — несмотря на попытки Итэра не задеть свою сестру, Люмин всё равно вспылила, — Я добропорядочная гражданка соединённых штатов Америки, никогда в жизни не нарушавшая закон! — Тогда это ещё страннее, — вздыхает юноша, уперев руки в бока, — Что здесь делала полиция, если мы ничего не совершали? — Понятия не имею, — жмёт плечами сестра, — Может, это розыгрыш такой, чтобы нас испугать? — Кстати возможно. — горячо закивал Итэр. — Но вообще это глупость какая-то, — удручённо стонет Люмин, почесав лоб, — Какой смысл так разыгрывать, если этот шутник смылся сразу же, как только мы его заметили? Или её. Жаль, что не удалось разглядеть водителя. — она покачала головой. — Не знаю. — в безысходности мычит парень. — Ладно, — махнула рукой родственница, — Я сама скажу об этом Дайну чуть позже. — Кстати, — она вдруг подозрительно сузила золотистые глаза и сделала шаг к брату, в мгновенье ока оказавшись к нему лицом к лицу. Ей приходится чуть приподнять голову из-за разницы в росте, — Где это ты стал пропадать по вечерам? — Я… — Итэр тушуется, от страха чуть ли не проболтавшись о Чайлде. Продолжай держать моё существование в тайне. Отдаётся эхом приказ офицера, озвученный три дня назад. — Исследую красивые места, — находится с ответом Итэр, — Один. В компании друзей мне было бы дискомфортно. — пробирающий до костей взгляд Люмин заставляет съёжиться. Также на него обычно смотрит Чайлд, поэтому становится вдвойне неспокойнее. — В позапрошлый раз от тебя пахло сигаретами. — всё ещё не доверяет Люмин. Это потому что Чайлд выкурил их сразу несколько. — Там неподалёку курили, — бормочет несуразно он, сконфуженно почесав кончик носа, — Поэтому моя одежда провоняла табаком. — Ты ведёшь себя странно, — Люмин опускает руки на его плечи, — Это очень беспокоит меня. Ты точно не ввязался в какую-то плохую компанию? Итэр задумывается. Можно ли Чайлда назвать плохим человеком? Он вызывает подозрения, но не более того. Поначалу Итэру казалось, что офицер маньяк, но разве станет маньяк так долго общаться со своей жертвой, чтобы потом прикончить? Как-то это глупо. Либо Итэр просто совсем ничего не смыслит в психологии маньяков. — Итэр, — Люмин возвращает его в реальность резкой встряской, — Ну не молчи. Это пугает меня ещё больше. — А. Нет-нет, нет поводов для беспокойства, — мягко улыбается он, — Всё хорошо. Давай сходим как-нибудь в местечко, которое я недавно нашёл, вместе? Ты очень удивишься тому, насколько там красиво! Прямо дух захватывает. — Итэр раскрывает руки для объятий, и, не дождавшись инициативы близняшки, обнимает сам. — Да, я не против, — улыбается Люмин в его плечо, — Мы так давно не гуляли вдвоём. Учёба, новые друзья, отношения. На друг друга времени нет, — она наконец обнимает его в ответ, — В любом случае, ты должен помнить, что я твоя любящая сестра, которая готова разделить с тобой даже самые страшные муки. Я люблю тебя, Итэр, и хочу знать о твоих пускай самых незначительных переживаниях, — девушка поднимает на него взгляд, — Тебя точно ничего не гложет? Ты выглядишь невероятно измученно в последнее время. Итэр закусывает дрожащую нижнюю губу и прикрывает глаза, чувствуя, как в груди растекается тепло с неуёмной братской любовью. Люмин переживает за него — это приятно, но он не хочет тревожить её своими проблемами. Юноша обязательно разберётся во всём сам. — Это из-за школьных тестов, — придумывает Итэр, поглаживая близняшку по острым лопаткам, — Я завалил тест по французскому, поэтому его придётся переписывать на следующей неделе, — он на самом деле экзамен не заваливал, — Сейчас я готовлюсь к пересдаче, наверное, потому и выгляжу устало. — ему не нравится лгать ей, но ничего другого не остаётся. — Ладно, — глухо отзывается Люмин, — Если будет нужна помощь, обратись ко мне, хорошо? — Конечно. — заверяюще улыбается Итэр. Итэр не пересекается с Чайлдом шестой день: это немного настораживает и в какой-то степени огорчает. Неужели он бросил его, ничего не сказав? Уехал обратно в Саванну? Лёгкое чувство тоски становится назойливым, когда он приводит Люмин в пещеру, в которой бывал вместе с Чайлдом. Это странно, но загадочность офицера сильно притягивает, заинтересовывает и пропитывает жаждой узнать о нём больше. Он, наверное, хочет стать тем, кто раскроет все секреты Чайлда. А тот просто испарился, словно и не было его никогда. Чайлд свободолюбивый — это Итэр понял, когда полицейский сказал, что не привязывается ни к месту, ни к людям. Ему нужно постоянное движение, изучение новых неизведанных и дивных уголков мира, знакомство с разными людьми, у которых захватывающая история жизни. «Разве интересно общаться с одним человеком несколько лет?» — этот вопрос врезался в память Итэра ярче всех остальных чудаковатых выражений офицера. Он тогда подумал, что Чайлд чудной, но сейчас всерьёз задумывается над странным высказыванием. С одним человеком и вправду общаться долгое время наскучивает — ты уже всё о нём знаешь и нет какой-то интриги. Возможно, это очень цинично. Юноша вздыхает, покачав головой и поправив лямку съехавшего портфеля, устремляет взор к небу. И снова это дурацкое чувство тоски, которое душит его изнутри. Он возвращается из школы, после которой раньше почти сразу же шёл на встречу с Чайлдом, однако сейчас у него нет причин спешить домой. Люмин сегодня ночует у Венти — их общего друга, так что дома Итэра никто не ждёт. Юноша никогда бы не подумал, что без Чайлда будет чувствовать себя так одиноко. Итэр проходит мимо приветливого здания пиццерии, чьё название мягко светится жёлтым цветом. В последний раз он ел здесь два месяца назад, а затем почему-то перестал посещать это место. Наверное, стоит как-нибудь зайти сюда снова. Итэр петляет между жилыми домами, решая, что сегодня пойдёт более длинным маршрутом, чтобы погулять подольше. Возможно, он совершает ошибку, проходя через малолюдный переулок, но он так озадачен своими беспокойствами, что даже не обращает внимания на то, куда идёт. Громкий окрик вынуждает застопориться и опасливо обернуться через плечо. Ну конечно. По классике жанра к нему приближается отбитая компания школьных задир, которые, судя по грозному оскалу на лицах, не замышляют ничего хорошего. Итэр невольно расправляет крепкие плечи и выпрямляется в спине, чтобы казаться выше. — Хей, Итэр, — слащавый тон вызывает разве что рвотный позыв, — А чего это ты один? Где твоя сестрёнка, хм? — к нему подходит долговязый парень под метр девяносто, надменно взирая сверху вниз. Клоун. Итэр смотрит на него исподлобья с нескрываемой угрозой и преждевременно сбрасывает портфель на асфальт, морально подготовив себя к драке. — У моей сестры есть свои дела. — сухо бросает он. — Вот как, — с наигранным интересом кивает школьник, — А мы хотели с ней поразвлечься. Что? Закипающий гнев бурлит в глотке, и Итэр слышит собственный скрип зубов. Он провоцирует, чтобы Итэр начал драку первым, дабы в случае чего выставить его виноватым. Нужно успокоиться несмотря на очевидно оскорбительный контекст. — Как жаль, — раздосадованно мычит Итэр, дёрнув уголки губ в хладнокровной улыбке, — Но Люмин не питает интерес к плохим парням. Он чувствует, как атмосфера с каждой секундой накаляется всё больше. Драка неминуема — и Итэр не то чтобы очень против. Эти идиоты бесят одним только своим видом, а тот факт, что школа спускает им с рук все проступки, невероятно злит. Он всегда хотел расквасить рожу их лидеру — если этого отброса вообще можно так назвать — но был ограничен школьным кодексом, не позволяющим устраивать драки на территории учебного заведения. — Слушай, я пытался быть вежливым, — угрожающе тянет парень, — Но ты сам напрашиваешься. Итэр не сразу осознал, что его впечатали в каменную стену — только после острой боли в затылке он понял своё не очень хорошее положение. — Дай-ка номерок этой куколки, а? Хочу её трахнуть, — похотливое выражение рожи мерзавца мгновенно разжигает в Итэре пламя неконтролируемой ярости, — Для большего она непригодна. Что? Глаза будто заволакиваются красной плёнкой, а мозг отключается: обычно рационально мыслящий Итэр с размаху бьёт парня в живот, а затем дарит удар, обрушенный на нос. Он слышит сдавленный вскрик, спустя секунду обращая внимание на свои окроплённые бурой кровью костяшки. — Ты ебаный мизогин, — рычит утробно Итэр, с каким-то садистким удовольствием наблюдая за мучениями мудилы от боли в сломанном носу, — Это ты тут непригодный. От мусора нужно избавляться. — он был готов к хлынувшей ораве прихвостней жалко выглядящего лидера, а потому мгновенно уклонился от нерасторопного юноши, что оказался повален наземь за секунду. Он с непроницаемым лицом выкручивает ему руку и слышит хруст костей, после которого следует протяжный визг. Этот опрометчивый парень уже не сможет подняться без помощи, поэтому Итэр теряет к нему интерес, приступая к наказанию остальных идиотов. — И это что, всё? — скучающим тоном вопрошает Итэр, заехав ногой по лицу ещё одного придурка, — Так совсем неинтересно, ребята. — он демонстративно зевает, сломав несколько пальцев даже не успевшему ударить школьнику. Меньше, чем за пять минут, шайка хулиганов оказалась разгромлена, а на Итэре ни царапинки. Однако не сказать, что он совсем не устал — всё же давно ни с кем не дрался, поэтому силы почти иссякли. — Ну что, — урчит на ухо Итэр, восседая на спине одного из парней, впутывая пальцы конечности в его волосы и сильно дёргая назад, а второй заламывая руку, — Больше не станете действовать так безрассудно? Для начала стоило узнать обо мне побольше, прежде чем бросаться с кулаками. Наверное, Итэр тоже глупый. Потому что он чувствует, как его стаскивают с тела поваленного и придавливают к земле. Да. Он невероятно глупый. Откуда-то хлынул поток новых хулиганов, хотя Итэр точно разобрался со всеми, кто здесь был. Или же это подоспела подмога? Удар приходится на нос, словно как отмщение за причинённый вред лидеру. Итэр болезненно стонет, чувствует, как нос пульсирует, и как брызгает из него тёплая кровь, пачкая асфальт тёмными пятнами. Видимо, удар был недостаточно сильным, раз обошлось без перелома. Юношу хватают за грудки школьной рубашки и грубо встряхивают, собираясь нанести ещё одно увечье, но не успевают осуществить затеянного из-за оглушительного выстрела в небо. — Что это вы тут устроили? — кровь стынет в жилах от знакомого снисходительного тона, — На одного мальчика всей толпой? Как-то нечестно получается. — Итэр, втягивая воздух через рот и кривясь от боли в рассечённой губе, переводит помутневший взгляд на своего спасителя. Чайлд. В груди всё сжимается. Итэр не может дышать. Офицер полиции смотрит на него лукаво, не спеша спрятать пистолет. В свете вечернего солнца его волосы словно вспыхивают огнём, и Итэр не в силах отвести глаз. — Ну же, отпустите его, — внезапно голос полицейского приобретает стальные нотки. Его взгляд наливается свинцом, и юноша не завидует тому, кому обращён этот взор, — За избиение можно получить срок. Давайте по-хорошему разбегайтесь, — он продолжает бездушно улыбаться, — Иначе мне придётся забрать вас в полицейский участок. Никто из хулиганов не хочет иметь дело с полицией, а потому они сбегают, предпринимая последнюю попытку запугать Итэра жалкой угрозой. Как глупо. — Как ты? — участливо интересуется мужчина, пряча огнестрельное оружие запазуху. — Сойдёт. — отмахивается юноша, вытирая тыльной стороной ладони кровь из-под носа. — Да уж как же, — хитро тянет офицер, подходя ближе и опускаясь перед ним на корточки. Он обхватывает его лицо ладонями, осматривая на наличие повреждений. Итэр в изумлении замирает, чувствуя тепло бархатных перчаток Чайлда, что касались кожи щёк, — Скучал по мне? — между делом спрашивает он с будничной интонацией. Парень вздрагивает, в растерянности глядя в прищуренные глаза полицейского. — Не знаю. — шепчет юноша, хмуря брови. — Значит скучал. — утвердительно мычит мужчина. — …Нет. — Хочешь знать причину, по которой я исчез? — он пропускает отрицание Итэра мимо ушей. — Наверное. — Итэр покрывается мурашками, когда Чайлд ласково гладит его подбородок кончиками пальцев. — Я искал места, в которые мы бы могли сходить с тобой ещё, — воркует офицер, пристально наблюдая за реакцией Итэра, — Чтобы посмотреть на твоё очаровательно-радостное личико снова. — Ох. — только вздыхает он. — В любом случае, — Чайлд спускается поглаживаниями к коленям юноши, обжигая холодом наручных часов кожу под брюками, — Я рад вернуться, — он вдруг подаётся телом вперёд, застывая в паре миллиметров от губ Итэра. Мужчина задорно улыбается, а Итэр рассеянно втыкает в него, не зная, как на такое реагировать. — Тебе больше не нужно переживать, — выдыхает томно Чайлд, — Я никогда тебя не покину. И Итэр не знает, испытывает он страх или бесконечное облегчение. Проходит два месяца с той потасовки. Чайлд, как и обещал, больше не пропадает, уделяя ему уйму своего времени. Он, такое чувство, стал раскованнее, вследствие чего более открытым: начал проявлять инициативу, заводя беседу о разных вещах, да и отвечает теперь не односложно, как раньше, а даёт полный ответ, удовлетворяющий интерес Итэра. Только о себе он так и не говорит. Но Итэр уже даже как-то не обижается — ему достаточно глупых разговоров ни о чём. К тому же, Чайлд хороший слушатель: всегда выслушивает итеровские проблемы до конца и даёт советы, когда тот его об этом просит. Итэр не заметил, как стал доверять Чайлду самые сокровенные тайны. В нём теплится уважение, зародившееся из-за того раза, когда офицер помог ему, и какая-то привязанность. Подозрения по поводу того, что Чайлд может прикончить его, отпадают. Во второй раз полицейский спас Итэра, когда тому ногу в океане свело, и он уже должен был пойти ко дну. Чайлд ему нравится. Итэр думает, что офицер хороший, просто мышление нестандартное, которое для него кажется несколько пугающим. Возможно, он слишком быстро привязывается к людям. Возможно, это неправильно — привязываться из-за спасения и ослаблять бдительность, но Итэр не из тех людей, кто умеет контролировать свои чувства. Он не убегает от них — просто смиряется с тем, что Чайлд симпатичен ему. — Хей, приятель, — в последнее время мужчина стал тактильным. Он обнимает его со спины и плотно вжимается телом в тело, — Хочешь сходить в пещеру, в которой мы были в первый раз? — Я не против, мистер Чайлд. — сконфуженно бормочет Итэр. Горячие ладони ощущаются на животе, который офицер медленно поглаживает, доставляя приятное покалывание в подушечках пальцев. — Отлично, — улыбается он, выпуская из объятий. Итэр замечает лёгкий румянец, окрасивший скулы полицейского, — Тогда пойдём. — Чайлд качнул головой в сторону знакомых тропиков, после чего отвернулся от юноши и бодро к ним зашагал. Они идут в тишине вплоть до самой пещеры. Мужчина стопорится у входа и оборачивается на парня, в приглашении приподняв брови. — Хочешь пойти первым? — А, — Итэр рассеянно моргает, — Да. — в конце концов кивает он. Юноша заходит внутрь, слыша тихую поступь Чайлда, шедшего позади. Итэр чувствует себя умиротворённо в этом безмолвии, не испытывая неловкости от того, что и он, и офицер, молчат. Парень приходит в то самое место, где плещется водопад, и где солнечный свет обтекает всё, до чего может дотянуться. Он усаживается в мягкую траву около лазурного озера. Чайлд бесшумно садится рядом и прижимает ноги к животу. — Итэр, — зовёт мужчина по имени, — Тебе кто-нибудь нравится? — О… — Итэр стремительно робеет и втягивает голову в плечи, сминая онемевшими пальцами травинки, — Нравится. — тихо шепчет юноша. — М, — издаёт заинтригованное мычание офицер, — Кто-то из сверстников? — Нет, — школьник прикусывает нижнюю губу, ощущая, как громко бьётся сердце. Всё идёт к тому, чтобы он признался Чайлду в чувствах, и потому его разрывает от нарастающей тревоги. Итэр не боится отказа. Он боится, что Чайлд прекратит с ним видеться после признания. Юноша хочет продолжать общаться с Чайлдом, даже если тот откажет. Он уверен на девяносто девять целых и девять десятых процентов, что Чайлд не ответит взаимностью, потому что это глупо: Итэр подросток, а он взрослый, у которого другой взгляд на жизнь. Ему может показаться, что Итэр несерьёзен, и он просто хочет с кем-то встречаться. Это нормальное явление — что подростки хотят поскорее вступить в отношения, однако вряд ли Чайлду придётся такое по душе. Но после признания Итэр освободится от тяготящего чувства невысказанности, и ему, вероятно, станет легче. Пускай он знает, что эгоистично взваливать на другого человека ответственность за свою влюблённость, но не может пренебрегать своим ментальным здоровьем, храня чувства в тайне. — Вы мне нравитесь. Повисает молчание. — Ах, вот как, — Чайлд звучит совсем не удивлённо. Итэр поднимает на него взор, замирая при виде скучающего лица. Ни негодования, ни радости, совершенно ничего. Пустота. — Хочешь со мной встречаться? — офицер блёкло улыбается, пронзая холодным взглядом. Юношу прошивает озноб. Он растерянно смотрит на мужчину, что с места не двигается, но продолжает изучать бездонными глазами. Чайлду, кажется, вообще нет дела до его чувств. Полицейский спрашивает о том, хочет ли Итэр с ним встречаться, в таком повседневном тоне, что тому даже начинает чудиться, будто они разговаривают о погоде. — Хочу. — в пол голоса произносит школьник. Он на самом деле уже не знает, хочет ли вступать с Чайлдом в отношения, потому что его реакция оказалось совсем не такой, какую Итэр предполагал увидеть. Разве так обычно реагируют на признание? — В таком случае, — офицер наклоняется к нему, заглядывает в глаза и едва касается губ своими, вынуждая почувствовать тёплое дыхание, щекочущее кожу, — Поцелуй меня. Итэр забывает, как дышать. Чайлд чрезвычайно близко — он может рассмотреть густые ресницы мужчины, что забавно подрагивали, растянутые в лисьей улыбке тонкие губы, и точёные скулы. Может ощутить приятный аромат пряного парфюма, смешанный с естественным океанским запахом, и кажется, может услышать сердце, бьющееся в спокойном темпе. Итэр только сейчас понимает, насколько Чайлд привлекательный. — Стесняешься? — интимно шепчет офицер, юркнув рукой к бёдру юноши. Он нежно поглаживает внутреннюю сторону и не отводит внимательного, отчасти томящегося, взгляда, от Итэра. — Нет, — школьник чувствует, как в нём просыпается возбуждение, — Я просто любуюсь вами. — Перестань обращаться ко мне на вы, — голос Чайлда слышится хрипло, и парень покрывается румянцем, когда обращает внимание на натянувшуюся ткань чужих брюк в области паха, — Я не люблю такое. — Но вы меня старше. — бубнит Итэр. — Это не имеет значения, — тихо молвит Чайлд. Помимо хрипотцы в низком тембре голоса звучит оттенок взбудораженности: полицейский дышит не так ровно, как моментом ранее, — Обращайся ко мне на ты. Ясно? — ладонь исчезает с бедра, молниеносно сдавливая юношеский подбородок длинными пальцами. Офицер внушает в школьника желание незамедлительно подчиниться — и Итэр это делает, тая от пьянящей близости. Он до сих пор предаётся волнениям, непонимающий странной реакции Чайлда на признание в чувствах. — Ясно. — в наваждении шепчет Итэр, вздёргивая голову от мягкого касания нижней челюсти. Чайлд ведёт носом по скуле, замирая на плече. Он сжимает юношу в крепких объятьях, со свистом вдыхая дурманящий запах кожи. Рычит. — У тебя такое красивое тело, Итэр, — глухо говорит офицер, поглаживая сквозь ткань одежды талию Итэра, — Это сводит меня с ума. Юноша мелко дрожит, цепляясь ладонями за его плечи. Оглаживает их, прощупывая под рубашкой каждый напряжённый мускул, и, такое чувство, находя прохладными подушечками пальцев объём старых шрамов. Итэр нелепо вытягивает губы и тычется ими в приоткрытые в преддверии взрослого поцелуя губы мужчины. Тихий смешок. — А говорил, что есть опыт в отношениях, — поддразнивает Чайлд, резко повалив наземь. Он упирается одной рукой в траву вблизи юношеской головы, второй залезая под футболку. Ненавязчиво, даже лениво, гладит бок, соскальзывая на тазобедренные выступающие косточки. Полицейский едва надавливает на них кончиками пальцев, переводит тёмные глаза на школьника и завлекающе улыбается, встретившись с лёгким испугом на лице напротив. — Страшно? — У меня нет сексуального опыта, поэтому, — сбивчиво отвечает Итэр, — Я боюсь. — Знаю, — понимающе мурлычет Чайлд, не прекращая бережливые поглаживания, — Первый раз всегда волнительный. Но не переживай, — он утыкается носом в шею, в нескольких миллиметрах от мочки уха, и горячо выдыхает, — Я тебя всему научу. Итэр вздрагивает от приятного ощущения дыхания на шее. Жмурится и льнёт к желанным рукам, что осыпают каждый участок тела нежным прикосновением. — Или, — Чайлд застывает, только прикоснувшись к бляшке ремня, — Пока что ты не хочешь? — Хочу, — колеблется Итэр. Он вожделённо вздыхает, когда офицер трётся мягкими губами о его, — Я хочу ва-тебя. Чайлд хрипло хмыкает, проникая языком в рот юноши. Школьник прикрывает глаза, чувствуя, как мужские руки сползают к коленям, как осторожно, будто боясь спугнуть, разводят их, и как робко полицейский притирается пахом к его бёдрам. — Чайлд, — отрывисто шепчет школьник, оплетая руками шею мужчины. Тот жмётся к нему ближе, мажа влажными устами по щеке и жадно наблюдает сквозь прикрытые веки за каждой эмоцией на его лице, — Я люблю тебя. Он не получает никакого ответа. Чайлд с былой увлечённостью ласкает кожу ключиц, трепетно гладит коленки, и тихо постанывает от наслаждения, получаемого за счёт трения. Итэр боится спросить, любит ли Чайлд его. — Чайлд, — зовёт он снова. Офицер обращает на него внимание, выжидающе смотря, — Мы теперь встречаемся? — Ага, — снисходительно улыбаясь, тянет полицейский, — Встречаемся. — и прежде, чем Итэр бы успел спросить что-то ещё, он нежно целует его, любовно поглаживая по щекам. Чайлд мягко толкается бёдрами в бёдра юноши, глубоко простонав. Ему, наверное, очень хорошо, раз член не перестаёт твердеть. Итэр испытывает смешанные чувства от безответственного подхода Чайлда, и переживает всё сильнее за то, что тот согласился встречаться с ним не из искренности чувств, а для каких-то своих целей. — Итэр, — мужчина склоняется над ним, с хитрым прищуром пристально глядя в глаза, — Хочешь узнать, как меня зовут по-настоящему? — По-настоящему? — в удивлении сипит юноша, — А «Чайлд» — это… — Псевдоним, — его улыбка становится шире, — У меня много имён. Я никому не говорил настоящее, однако ты будешь первым, кто узнает о нём. — шепчет он на ухо. — Хочу. — самозабвенно кивает школьник. — Аякс, — низко произносит он — почти рычит, проводя кончиком холодного носа по шее, — Моё имя. Аякс. Итэр истомно вздыхает, подаваясь тазом вперёд и ластится к обжигающей ладони мужчины, гладившей полувставший ствол сквозь джинсы. Имя «Аякс» звучит также хорошо, как и псевдоним «Чайлд». — Аякс, — в бреду лепечет парень, пока Чайлд исцеловывает лицо и расстёгивает ремень штанов, — Я… — он тонет в сладострастии и замешательстве, стоит мужчине нетерпеливо сдёрнуть с него джинсы. — Помолчи, — шипит офицер, — Ты сбиваешь меня. Итэра колит обида от такого грубого затыкания. Он кусает Чайлда в кадык, выражая своё недовольство, а тот издаёт болезненный хрип. — Обиделся? — смеётся Чайлд, потирая ребром ладони укушенное место. — Не знаю. — Обиделся, — понимает в очередной раз всё без слов полицейский. Он отходит от боли с минуту, корчась в дискомфорте, а затем вдавливает телом задохнувшегося юношу в траву. Аякс лижет его в переносицу, будто вымаливая таким действием прощение, и скользит раскалённым языком по щеке, после по подбородку, в конце концов вылизав всё лицо. — Не обижайся, котёнок, — нежничает офицер, — Я же любя, — он стирает влагу с кожи тканью бархатных перчаток, припадая губами к устам Итэра и бесстыдно вторгается в рот. Школьник не может злиться долго после этого «я же любя». Мужчина вновь пробирается конечностями под футболку, массирует поджарый живот изящными пальцами и ползёт дальше, давя на выступающие рёбра. — Занимаешься спортом? — с придыханием любопытствует офицер, обводя рельеф пресса и чуть ли не повизгивает от восторга, — Я тебя обожаю. — он поощряет его новым поцелуем, царапая передними зубами тонкую кожицу на губах. — А-ага… Вы тоже занимаетесь? — Итэр почти ничего не соображает, поглощённый исступлением. Ему невероятно жарко в хлопковой футболке, а огненные руки полицейского сжигают его дотла. — Я полицейский, — напоминает сердито Чайлд, — И должен держать себя в физической форме. Конечно же я тренируюсь, — он фыркает, в следующую секунду сдвинув брови над переносицей, — Что я говорил на счёт уважительного обращения? Какой ты плохой мальчик. Он вгрызается в плечо, остервенело кусает и оттягивает кожу до болезненных ощущений. Итэр звонко вскрикивает, бьёт его в грудную клетку, и пытается оттолкнуть дрожащими руками, но Чайлд предусмотрителен в этом плане: грубо сжимает запястья и припечатывает к тёплой земле. Нет. Чайлд предусмотрителен не только в этом. Он предусмотрителен во всём. — Это наказание, — басовито порыкивает мужчина, проходясь шершавым языком по кровоточащему укусу, — Терпи. Юноша мученически скулит, зажмуриваясь, желая сбежать от противного жжения глаз, и запрокидывает голову назад. Школьник теряется в маслянистых травинках, пронзаемый мандражом от собственных златых волос, щекочущих скулы. Больно. Чайлд не рассчитал силу — либо рассчитал и сделал так нарочно — чрезмерно сильно прокусив плечо. Он чувствует, как густая кровь сочится из раны, пропитывая футболку и оставляя на ней тёмные пятна. Металлический запах кружит голову в плохом смысле этого слова: Итэра тошнит, выкручивая изнутри наизнанку. — Твоё личико меня так возбуждает, — а Аяксу нравится — его член становится больше, а лицо вспыхивает вожделённым румянцем, — Не прячься, котёнок. Я хочу смотреть на тебя вечно. — он ожесточённо сжимает щёки юноши и дёргает на себя, заставляя созерцать томный взгляд с озабоченно-напряжённой ухмылкой. На дне синих глаз разгорается пламя из красных искр. Что-то нездоровое проносится во взоре — и Итэр опять поддаётся животному страху. — Мне до сих пор больно. — едва шевелит губами Итэр, в испуге глядя на полицейского, что разорвал зрительный контакт и приник к груди, попутно стягивая с него футболку. — Пройдёт. — незаинтересованно отмахивается Чайлд. Школьник испускает хриплый вздох, ощущая нахлынувшее возбуждение, вернувшееся от ласки соска. Офицер с игривым прищуром касается его кончиком языка, закручивает и берёт в рот, через секунду с хлюпом выпуская. Он повторяет эти действия раз за разом, одновременно спускаясь рукой к члену юноши, обхватывая через нижнее бельё. Плавное движение к головке — и Итэр приглушённо стонет, чувствуя себя двойственно: боль от глубокого укуса не прошла, но затмилась умопомрачительным блаженством. — Сумасшедший. — молвит дрожащим голосом школьник, смотря в пустоту. — Я этого никогда не скрывал. — сухо усмехается Аякс. Офицер стягивает с юноши боксеры, и Итэр морщится от перепада температур, покрывшись гусиной кожей при дуновении ветра. — Повернись ко мне спиной, — отдаёт безапелляционный приказ полицейский, — И встань в коленно-локтевую. Итэр молчаливо исполняет требование Чайлда. Он опирается на руки и ноги, медленно разворачиваясь к мужчине спиной, и прислушивается к звукам, притаив дыхание. Хлюп. Нечто влажное обводит колечко мышц, а горячие пальцы ладоней разводят его ягодицы шире. Школьник вздрагивает, от такой неожиданности не удержавшись на локтях, свалившись лицом в густые заросли. Он через раз дышит, и чувствует, как это что-то проникает в него. — Что… Что ты делаешь? — хрипловато спрашивает Итэр, зарываясь пальцами в траву и вырывая её из земли, извиваясь от непривычных ощущений. — Как что? — голос Чайлда звучит глубже, — Трахаю тебя языком. — как только юноша собирался выказать своё возмущение, тот мгновенно возвратился к специфичной растяжке, проскальзывая ненамного дальше. Итэр выгибается, хмурясь. Такие странные практики ему на данный момент не очень нравятся из-за острой неловкости и чувства стыда. Но если он попросит Чайлда остановиться — тот не остановится с вероятностью в сто процентов, и, возможно, даже вгонит в ещё большую сконфуженность, чем сейчас. Юноша слышит утробное урчание Аякса, что отстранился и мягко мазнул по входу языком. Итэр шипит и рычит, щёлкает зубами и стискивает в кулаках травинки сильнее, выражая агрессивным поведением свой протест. Загривок — школьник понимает это по опаляющему жару — краснеет, и поэтому ему досадней вдвойне. — Не сопротивляйся, — произносит Чайлд. Он целует припухшую плоть, а парень захлёбывается полудовольным стоном, широко распахнув глаза от услады, разрезавшей его сродне удару молнии. Дискомфорт от происходящего отходит на задний план, уступая место немыслимому наслаждению. Итэр со стыдливым выдохом разводит ноги шире, — Мхм, решил всё же побыть хорошим мальчиком? Правильное решение. Парень вздрагивает от хлада наручных часов мужчины: он ощущается, когда Аякс нежно поглаживает его бёдра, разжимает пальцы и сжимает, утопая в мягкости кожи, наверняка даже оставляет следы от сильной хватки. Офицер ритмичными движеньями лижет колечко мышц, а затем кружится вокруг кончиком горячего языка, доводя Итэра почти что до оргазма. Полицейский внезапно проникает в него так глубоко, что у школьника рвётся громкий стон из глотки. — Подождите, офицер Чайлд, — путано шелестит Итэр, не замечая за собой, как вторично обращается к нему в вежливом тоне, — Это- — Тише, — отрезает жёстко мужчина, — Наслаждайся происходящим. — он ничего не говорит на повторное обращение на вы, очарованный видом сзади. Школьник ахает, ощущая, как язык выскальзывает из нутра, и как губы Чайлда посасывают сфинктер, вынуждая выгнуться и податься бёдрами навстречу. Член набухает, хотя к нему почти не прикасались, Итэр в томлении закусывает нижнюю губу и прикрывает глаза, сосредотачиваясь на собственных чувствах. Аякс толкается внутрь легко, сопровождая ласку причмокиваниями и тяжёлыми вздохами, словно он получал удовольствие вместе с юношей. Итэр содрогается, зашипев от теплоты языка полицейского, что смело орудовал в нём и распирал узкие стеночки в целях облегчить последующую растяжку пальцами. Школьник кончает. Сумбурно и обильно, не издав ни единого звука, но прокусив губу до крови. Сперма медленно стекает по животу и брызгает на зелёную траву, пачкая её густыми белыми каплями. — Молодец, — нашёптывает хрипяще Чайлд, прекращая ублажения языком. Офицер целует его в лопатки, нежно оглаживает бока, и вжимается ширинкой брюк в ягодицы, дав прочувствовать всю ту возбуждённость, которую он держал в себе с момента итеровского признания. Мужчина разворачивает Итэра к себе лицом, укладывает на спину и разводит ноги, устраиваясь меж них. Он прикасается пальцами, облачёнными в чёрную перчатку, к покрасневшему входу, и сглатывает. Чайлд сглотнул настолько громко, что даже Итэр смог услышать. Аякс тянет руку к лицу юноши и замирает. Тот в недоумении смотрит на неё, но вскоре до него доходит, что нужно делать. Итэр прихватывает тонкую ткань зубами, не задевая чувствительной кожи ладони, и двигает головой назад. Перчатка слетает с конечности мгновенно, и Чайлд облегчённо мычит. — Сейчас может быть не очень приятно, — предупреждающе вещает он, — Растяжка — трудоёмкий процесс, и потребуется много времени для того, чтобы я смог войти в тебя членом безболезненно. — Я знаю. — Итэр старается преодолеть свой внутренний страх быть порванным, но всё равно окончательно избавиться от него не удаётся. — Правда? Откуда? — с деланным изумлением спрашивает Чайлд, поглаживая обнажёнными подушечками пальцев кожу рядом с анусом, таким способом подготавливая Итэра к проникновению. — Я читал об этом в интернете, — с промедлением отвечает юноша, непроизвольно сжимаясь при давлении на вход, — Когда встречался с парнем. У нас должен был быть секс вечером, и я вроде как должен был его трахнуть, но- — Трахнули тебя? Итэр тушуется под тяжёлым взглядом Чайлда. — Почти, — мямлит неохотно он, — Его мать зашла в комнату, когда мы оба уже были в нижнем белье. — Ужас, — отвращёно стонет Чайлд, — Заставляешь меня ревновать. Что? — Ты выглядишь соблазнительно, — мужчина облизывается, по-голодному смотрит и скалится, — Твоё очаровательное личико, я уверен, возбуждает всех. Я злюсь от мысли, что кто-то может прикоснуться к тебе, — укус. След от зубов багровеет под ключицей: первые капельки крови выступают спустя быстротечную долю времени и не успевают потечь по изгибам тела, как Чайлд слизывает их с особым извращением. — Ты принадлежишь мне, знаешь же, да? Итэра насквозь простреливает разряд подступающей паники. Чайлд не ждёт ответа. Он с присваивающей улыбкой толкается пальцем вглубь, проникая наполовину. Юноша охает, обеспокоенный собственничеством мужчины, не может расслабиться и сжимает палец, не давая скользнуть глубже. Школьник закрывает глаза, стараясь успокоиться, не поддаваться страху из-за какой-то глупой фразы и вернуть себе былой настрой. Чайлд ведь говорил не всерьёз, правда? Ну правда? Это стоит расценивать как шутку, не более того. Но почему-то тревожность не спешит его отпустить. — Мой, — по-звериному рычит Чайлд. Ведёт разгорячёнными губами по шее, и буквально дышит им, ненасытно втягивает носом дурманящий аромат. Он поглощает тело Итэра своим, прижимаясь до того близко, что юноша слышит чужое оглушительное сердцебиение, — Я никуда тебя не отпущу. Итэр дёргается, в смятении втягивая голову в плечи. Грохочущее клокотание сердца всё никак не стихнет. Страшно — школьник не справляется с тревогой, схожей той, коя переполняла его в начале их знакомства. Итэр снова волнуется, мучаясь от своих переживаний: что, если он допустил серьёзную ошибку, признавшись Чайлду? Что, если с самого начала нельзя было с ним сближаться? Он боится, и возбуждение точно бы потухло, если бы не плавные стимуляции стенок, доставляющие острое наслаждение. Парень чувствует, как Аякс приставляет ко входу второй палец и несдержанно толкается, будто теряя самообладание. Итэр мельком глядит на офицера, встречаясь с чрезмерно возбуждённым взором и хищным оскалом. Кажется, испуганное выражение лица юноши возбуждает его больше. Он краснеет до кончиков ушей. — Ты всегда так смотришь на меня, — нежно пришёптывает Чайлд, разводя тонкие пальцы на манер ножниц, — Словно боишься. Мне сложно сдерживаться, — он поднимается чередой ласковых поцелуев к губам юноши и отрывисто выдыхает, мажа кончиком языка по приоткрытым устам. Итэр послушно открывает рот, зашуганно вздрагивая при ощущении руки мужчины на своей шее. Он в меру придушивает и изучает его изнемождённым взглядом, льнёт ближе, тихомолком оповещая о том, как истосковался по вниманию, и как жаждет ощутить приятную тесноту тела не пальцами, а каменным членом. — И даже сейчас, — полицейский не целует его — только ласкается губами о чужие и обжигает густыми вздохами чувствительную кожу, — Ты боишься меня. — Нет, — беспорядочно шепчет школьник, — Я не боюсь. — противоречит он своим мыслям. Итэр питает к Чайлду противоречивые чувства: он любит его, но в то же время пугается всего, что бы офицер ни делал. Так же не должно быть, да? Или же Итэр просто сам себе всё напридумал, относясь к действиям полицейского с такой опаской из-за дурацкой паранойи? Он всегда был слишком боязливым, так что в этом нет ничего удивительного. — Зря. Юноша дёргается, стоит пальцам пережать шею сильнее. Глаза Чайлда опасно темнеют, в следующий миг он обрушается на него самонадеянным поцелуем, жаля уста собственническими укусами и жадно переминая их своими. Мужчина с удовольствием впитывает выступившую на тонкой кожице кровь в себя. Офицер будто изъедает губы, а Итэр протестует, цепляясь деревенеющими пальцами за плечи, сжимая ткань бархатной рубашки. — Ты ведь не оставишь меня? — с чаянием вопрошает Аякс, оторвавшись от припухших губ по принуждению, чувствуя руки, упирающиеся в грудную клетку, — И мы всегда будем вместе? Итэр колеблется. Он не любит давать обещания, неуверенный в том, что сможет их исполнить, но и отвечать отрицанием как-то очень страшно. Потому что ему кажется, что Чайлд задушит его, если он посмеет сказать «нет». — Конечно, — в конечном итоге Итэр не захотел проверять, что будет в случае отказа, — Мы никогда не расстанемся. Аякс в восторге раскрывает мёртвые глаза и растягивает губы в восхищённой улыбке. — Я тебя обожаю, — повторяет глубоким баритоном он, — Только ты меня понимаешь. — мужчина вновь прижимается твёрдым стволом к юношеским ягодицам, трётся и умоляюще подвывает, добавляя к двум пальцам третий. Офицер всё ещё его душит — вернее, несильно давит ладонью на кадык, заставляя подавиться слюной, и утягивает в порочную игру языков, кусая, полизывая и посасывая кончик языка школьника. Итэр медленно выдыхает, невольно поджимая пальцы ног: Чайлд находит подушечками пальцев простату и не перестаёт вдавливаться в неё длинными конечностями, с упоением наблюдая за юношей, внимая каждому вожделённому вздоху, каждой новой эмоции, проносящейся ураганом в медовых глазах. — Обожаю, — бредит полицейский, выскользнув пальцами. Он медлит, но тут же засаживает их по острые костяшки, наслаждаясь тихими стонами школьника, что пытается мыслить здраво из последних сил, хотя догадывается, что трезвый рассудок сейчас не понадобится, — Я так сильно в тебе нуждаюсь. Не покидай меня. — просит устало-нежно офицер. Итэр растерян. Аякс убирает руку от горла, ласково поглаживая зудящую кожу тёплыми кончиками пальцев в перчатке, перемещая её на бедро. Лихорадочно стискивает его ляжку и довольно стенает, изнемогает, сходит с ума. Звереет. Он с мягким хлюпаньем вынимает пальцы из горячего нутра, в предвкушении ухмыльнувшись. — Теперь ты примешь всего меня, — офицер расстёгивает ширинку на брюках, ослабляя сдавливающий таз ремень, — А я сделаю тебя своим. Ничьим больше. Только своим, — он с нескрываемой жаждой зарывается носом в шелковистые волосы Итэра, притягивает к себе ближе и даёт почувствовать пульсирующий член, трущийся о распухший вход. Итэр нервно сглатывает. Не потому, что ему страшно от размера члена, а потому, что брошенная фраза мужчины опять заставила напрячься. Да что с ним вообще такое? Неужели из-за возбуждения ведёт себя так… Одержимо. Чайлд стремительно двигает бёдрами, входя в юношу неосторожно, растеряв свою нежность за эфемерное мгновенье. Итэр скулит, задыхаясь в странных ощущениях, что бьют в голову и лишают всякой ясности ума, застилаясь режущей усладой. Первобытный страх, возникающий от едва ли не каждого слова Аякса, проходит, и Итэр забывается, отдаваясь смиренно в руки офицера. — Ах, — Чайлд низко стонет, сминая бока крепкими ладонями, — Ты такой растянутый, Итэр. Так хорошо обхватываешь меня. — он прячет заискивающую ухмылку в его груди, покрывая загорелую кожу яростными покусываниями. Офицер рычит, пронзая молодое тело разгорячённым членом, и удерживает в крепких объятиях, не позволяя дёрнуться. Школьник изгибается, замирая с неозвученным вскриком на устах от нового исступлённого толчка полицейского. Хрипит, сминая под собой колющую траву, и принимает, пропускает дальше, разрешая долбиться в себя в неистовом бесновании. Аякс мажет губами по подбородку, сердечно расцеловывает кожу и лениво перетекает устами к щеке, переоснащая её ласками. Он топит Итэра в трясине безобразного беспамятства. И тонет вместе с ним. Итэр захлёбывается в томительной неге, а Чайлд, проявляя милость, смягчается, двигаясь нежно, чтобы юноша не потерялся окончательно в утягивающем на дно блаженстве, чтобы сохранил остатки рассудка. Чайлд хочет, чтобы все мысли Итэра были заняты только им. Чтобы он думал о его члене и прикосновениях, не отвлекаясь ни на что другое. Хочет поглотить его. — Чайлд, — отрывисто рокочет Итэр, смотря не без истомы. Он дезориентирован из-за желанных нежностей Аякса, но находит способ обличить мысли в слова, — Это невероятно хорошо… — Знаю, — одобрительно бормочет мужчина, неохотно выходя из школьника, чтобы оттянуть неотвратимый оргазм, — Тебе так хорошо, потому что это делаю с тобой я. Разве есть кто-то, кто смог бы быть лучше меня? — он самовлюблённо улыбается. Парень содрогается от проказившего недоброго предчувствия, посещающего его не впервые за сегодняшний день. Он предпочитает ответить молчанием и вернуть себе прежнюю концентрацию, чтобы случайно всё не испортить. — Ну не молчи, — срывающимся шёпотом настаивает Чайлд, хватаясь за мягкие бёдра и врезаясь в них своими с влажным шлепком, — Скажи мне, что я лучше всех остальных. — и будто офицер на деле не желает слышать покладистого голоса, увлекает в поцелуй, чутко обхватывая лицо юноши ладонями. Итэр устало взирает на ждущего похвалы мужчину, и не видит другого варианта, кроме как исполнить его просьбу. — Ты самый лучший, Чайлд. — монотонно говорит он. — Да, — блаженно стонет Аякс, моментально теряя над собой контроль. Итэр прикусывает нижнюю губу, удерживая рвущееся мычание, когда офицер касается головкой члена чувствительного места внутри, — Да, — возбуждённо продолжает сипеть полицейский, — Я самый лучший. Школьник царапается, оставляя короткие полосы от ногтей на лопатках, а Чайлд ластится к его подбородку макушкой, жмётся, словно побитый котёнок, но набрасывается с калейдоскопом поцелуев подобно хищному зверю. Он зацеловывает шею, помимо ласк губами даруя серию яростных укусов. — Только я тебя достоин. — рычит мужчина утробно, спускаясь вереницей остервенелых чмоков к животу. С присущей ему маниакальной страстью обласкивает острые рёбра, рельефный пресс, и прихватывает кожу рядом с пупком, запечатляя присваивающий засос. Чайлд болен. Итэр боится собственничества Аякса. Через два ярых толчка мужчина кончает в него, даже не потрудившись выйти, и Итэр вслед за ним вяло изливается на живот. — Теперь ты, — задыхаясь обожанием, молвит Чайлд покидая истощённое тело и застёгивая ширинку. Он одевает юношу и рывком поднимает с земли, жадно прижимая к себе, — Полностью мой. Итэр не спрашивает, куда они идут при осознании, что, выйдя из пещеры, Аякс повернул не туда. Он не задаёт вопросов и тогда, когда офицер укладывает его в машину на заднее сиденье. Но стоит Чайлду привезти его к порогу дома, как Итэр пропитывается животным страхом. Откуда Чайлд знает, где он живёт? — Встретимся завтра, котёнок. — мужчина помогает дойти на несгибающихся ногах до входной двери, на прощание заботливо целуя в висок. И он снова исчезает. Проходит полтора месяца. Итэр не знает, зачем согласился поехать с офицером в Саванну, но теперь он томится в его квартире. Юноша чувствует себя устало от каждодневного секса, и хочет передохнуть хотя бы пару дней. Но Чайлд приходит в бешенство, задетый отказом. Полицейский разъярён и оскорблён настолько, что уже не стесняется вести себя гадко. — Почему ты не хочешь? — искренне не понимает мужчина, припечатывая школьника к постели и нависая сверху, — Я тебе надоел? — Я просто устал, — раздражённо повторяет Итэр, отводя взгляд, — Дай мне передохнуть. — Нет! — вскрикивает в детском капризе Чайлд, задирая футболку до ключиц, — Мы не можем перестать. — испуганно шепчет он, пока парень, прокажённый диким страхом, смотрит в ответ. — Эй! — пугается не на шутку Итэр, ощущая попытку стянуть шорты, — Я же сказал, что не хочу! — от отпихивается, пинается, а Аякс всё напирает и нашёптывает что-то упоённо на ухо. — Но я хочу. — отрезает строго офицер. Школьник издаёт первый всхлип, чувствуя горячие губы Чайлда, ласкающие шею. Мерзко — он проглатывает кислый ком, встрявший поперёк глотки, но кажется, что ничего не меняется. Ему обидно и больно из-за эгоистичности мужчины: тот будто не понимает, как Итэр себя чувствует, насколько истощён физически и морально, продолжая думать только о том, как бы удовлетворить себя. Отвратительно. — Хватит, — умоляет школьник, — Мне неприятно. Пожалуйста, перестань. Чайлд его не слышит. Он опьянён возбуждением, вжимаясь стояком в юношеские бёдра, не прекращая бормотать ставшие тошнотворными вещи на ушко. Офицер гладит его по коленям, словно так надеясь успокоить. Итэр терзает нижнюю губу, покрытую только затянувшимися ранками от зубов, и роняет первые слёзы на матрац кровати. Дрожит, а от обжигающих рук мужчины, скользнувших под нижнее бельё, дрожит ещё сильнее, скованный переполняющим ужасом. — Ты такой хорошенький, когда плачешь. — басит хрипло офицер. Итэра воротит, но он не может пошевелиться, лишь мученически глядя на озабоченное лицо, возвышающееся на ним. Он знал. С самого начала знал, что Чайлд нехороший. Знал, но всё равно повёлся на его редкое здравомыслие, доверился, и, ожидаемо, оказался преданным. Чайлд просто обдурил его. У Итэра есть предчувствие, что он далеко не первый, с кем офицер так поступает. — Пожалуйста… — выстанывает страдальчески юноша, слабо сопротивляясь, — Остановись. Слышится только тихий смешок. Аякс, пронзая проницательным взглядом, грубо поднимает ногу и целует во внутреннюю сторону бедра, питая слабые надежды на то, что Итэр возбудится, что позволит снова побыть эгоистичным. Разве это так сложно? Итэр издаёт скулёж, полный горести, дёргает беспомощно ногой и умудряется вырвать её из плена длинных пальцев офицера. Он, когда Чайлд собирается опять вжаться телом в тело, из последних сил сжимает руку в кулак и справляется с поставленной задачей попасть по тонкому полицейскому носу. Болезненное мычание и ощущение свободы даёт ему время на то, чтобы сбежать. Итэр не берёт с собой ничего, кроме телефона и банковской карты. Хватает стоящие у порога кеды и выбегает из квартиры босиком, не останавливаясь и тогда, когда не слышит шаги Чайлда. Офицер не преследует его, но школьник не хочет задерживаться в этом городе ни минутой дольше. Только на автобусной остановке он может перевести дыхание. Итэр без сил рухнул на асфальт, тяжело дыша и взирая остекленевшим взглядом в никуда. Почему всё так получилось? Почему он так сильно хотел верить, что Чайлд хороший? Всё было ясно с самого начала, и не нужно было поддаваться хотению верить в непорочность офицера: он мерзавец, преследующий исключительно свои желания. Итэр думал, что таинственность Аякса не приведёт к таким ужасным последствиям. Он надеялся, что полицейский откроется ему рано или поздно, но время шло, а тот так и молчал. Хватит. Итэр больше не хочет думать о нём. Солёные слёзы стягивают нежную кожу лица, мешаясь с пылью асфальта. Юноша не спешит подняться с земли, ощущая себя разбитым, невероятно обессиленным. Его гложило чувство тревоги с того момента, как только они начали встречаться. Без конца тяготило душу, а Чайлд, изо дня в день произносящий пугающие собственнические вещи, не давал расслабиться ни на секунду. В их отношениях не было стабильности: даже в начале знакомства между ними не существовало ни грамма доверия. Итэр возвёл Аякса до бесподобного божества только из-за спасения, и ошибочно подумал, что любит его. Отвратительно. Итэр всегда допускает одинаковые ошибки. Сейчас ему сопутствует душевная пустота, пожирающая всё живое. Она убивает изнутри, превращая остаточные тёплые чувства к Чайлду в месиво и изничтожает их, не оставляя совершенно ничего. Итэр пропитывается ненавистью не только к Аяксу, но и к себе. Слабый, не знающий толк в людях, не умеющий разбираться в собственных чувствах и желающий заполучить всё и сразу. Это так мучительно. Скрип шин автобуса вынуждает подняться на дрожащих руках с асфальта, отряхнуться, насколько это возможно, с безразличным выражением лица, и залезть в полупустую кабину. Итэр сжимается под давлением внутренних тревог, не желающих отпускать хотя бы на миллисекунду, и льнёт к холодному стеклу щекой, жаждя поскорее заполучить уединение. Он чувствует, как крупные капли слёз снова текут по щекам, собираясь на подбородке и разбиваются об чрезмерно худые ключицы. Хочется исчезнуть. Превратиться в пепел и развеяться на ветру, унесённый в чудесные дали, лишь бы избежать суровой реальности. Лишь бы избежать Чайлда. Итэр не помнит, как добирается до дома, как падает в объятья родной сестры и тихо плачется ей, вываливая всё накопленное за несколько месяцев. Она шокирована — это понятно. Испугана, рассержена, но выказывающая неукротимую ненависть одному лишь Чайлду. Она сообщает Дайнслейфу, уговаривая его увезти их прочь отсюда, обратно в Нью-Йорк, и Дайнслейф немедля соглашается. Итэр, наконец, заживёт спокойной жизнью. Так почему ему по-прежнему плохо?