***
Неспешно заканчиваю круг обхода небольшого здания, отмечая через окна, что свет, как и положено, горит только в коридоре, и никакого шума не слышно. Все спят. Уже почти заворачиваю за угол, представляя при этом как, наконец, окажусь в своём домике и смогу прилечь (вожатым в качестве жилья отводят нечто, наподобие лесных домиков, хотя как по мне нам логичнее жить в корпусах вместе с детьми, но плюсы в этом тоже есть), но в последний момент кое-что заставило меня остановиться. Я прислушался. На открытой веранде явно собралась дружная компания, которая вполголоса, почти шёпотом, что-то обсуждала. Нда. Отбой был два часа назад, ребятки, и каким бы добреньким я ни был, а сидеть вам тут в такое время нельзя. Уже целенаправленно шагаю вперёд, чтоб всех разогнать, как фраза, сказанная чуть громче нужного, снова заставляет меня остановиться: — ... знают, что они со Смитом шуры-муры крутят! Кто знает? Да? Чёрт. А ведь мы виду не подаём совсем. Я обычно так не любопытствую, но данная тема, заставила меня замереть в волнении, от которого, кажется и горло пересохло. Неужели нас видели тогда у реки? Или может то, что мы иногда захаживаем к друг другу в домики по ночам, не является только нашим секретом? — Тише, дурак. Услышать же могут, — тут же приостановил говорившего девичий строгий голос. — Микаса, хорош напрягаться. Оглянись, все уже десятый сон видят, нет здесь никого кроме нас. — Так Аккерман почти каждую ночь нас проверяет. Да ещё и всегда в разное время. Попробуй тут расслабиться, — поддержала Микасу другая. — Да ну вас. Мы тут повеселиться решили, а не каждого шороха бояться... Видели же как Смит его сегодня за бёдра придерживал на соревнованиях, пока тот на стенку взбирался? Хах. Аккерман на него ещё посмотрел так «чего руки распускаешь у всех на виду, щас как уебу». Последнюю фразу мальчишка произнёс грубо как только смог, да ещё и передразнивая. Не похоже на меня, не старайся. Но было такое. И правильно, чего он тогда полез со своей поддержкой, я и так хорошо справлялся. Зато от его неожиданного прикосновения чуть не рухнул. — А тебе вот заняться больше нечем как за другими наблюдать? — Да ну, какое там «наблюдать». Все ж итак это видели. — Ага, я тоже заметила. Так-то очень даже забавно вышло. — Кхах. И я тоже. — Что ни делай, а скрыть такое от нас невозможно. — Ну так у них свой романтик. Как думаете, серьёзно всё? — То есть? Думаешь будет ли у них что-то развиваться? — Именно. Эх, мне бы и самому хотелось знать. Всё как-то быстро началось, а как закончится – неизвестно. Не волновали меня раньше такие вещи: нравилось и ладно, а что дальше будет не вызывало интерес. Теперь же всё чаще думаю, как на мне скажется конец рабочего сезона. Это же как бы курортный роман получается, только без курорта? — А что такого? У них своя личная жизнь. — Действительно. Хватит уже этой темы. Стоп, стоп, стоп. Не надо никаких «хватит», скажите уж побольше, что про нас знаете, и где нам теперь осторожнее быть. Хотя... Какая в общем-то разница, раз уже и они в курсе, что происходит. — Раз вы, девчонки, такие напряжённые, может страшные истории порассказываем? — Ну началось... А я продолжил стоять на месте. Какое-то чувство, похожее на разочарование, тихо зашевелилось в груди. Эрвин Смит, мой работодатель, а, соответственно, и владелец этого лагеря, в первую встречу не вызвал во мне никакого интереса. Я же на работу устроился как ответственный труженик и не собирался крутить какие-то романы. Но, блять, тот вечер у него в домике, с теми грёбанными документами а-ля «подпишите, если полностью согласны и готовы взять ответственность» и так далее, порушил всё моё спокойное состояние. Он только по воле случая коснулся меня своей крепкой рукой, а я от этого вдруг растерялся как дурак. Никогда и ни с кем не чувствовал себя так... будто... под защитой. Ну и занесло меня. Прослушал уже, чего они там говорили. — ... Но самым главным там был такой дяденька в чёрной маске,— таинственно и нагнетающе рассказывал говоривший. — Он её никогда не снимал, и звали его ЛОВЕЛАС. — А почему он никогда не снимал маску? — Ему было запрещено! Стоило только Чёрному Ловеласу снять маску и заиграть на своей чёрной гитаре, как все женщины сходили с ума... Они были готовы волосы на себе рвать, лишь бы только на секунду привлечь его чарующий взгляд. Потом стали происходить странные вещи. Некоторые женщины, слышавшие его выступление в цирке, начинали страдать лунатизмом. Даже замужние могли выйти ночью на улицу, пока все спали, и никто не знал, что с ними происходило дальше. Жертвы ничего не могли вспомнить о прошедшей ночи. Однажды, рано утром обнаружили труп девушки с вырванным из груди сердцем. Сердце так и не нашли. За неделю, пока бродячий цирк, работал в городе, было обнаружено аж три трупа с такими же увечьями. Многие догадывались, что дело в Чёрном Ловеласе, о котором бредили погибшие девушки ещё при жизни, но доказательств не было... Эм. Что за бред? Я бы им рассказал такую техасскую резню, что они б потом несколько дней с включённым светом спали. Глупые дети. Пора прекращать. Бесшумно, но и не скрываясь, иду напрямую к лестнице. Ночная темнота и увлечённость ребят хорошо спрятали меня ровно до того момента, как я уже прошёл три ступеньки и стоял совсем рядом с компанией, беззаботно расположившейся прямо на полу. Никто не поворачивал лица назад, в мою сторону. Отлично. Выставляю первую ногу вперёд и специально, с силой жму на пол, чтоб старая доска характерно и громко скрипнула. Потешьте меня. На какие-то миллисекунды шёпот стих, и я физически ощутил возникшее напряжение среди подростков и даже страх, заставивший их остолбенеть на мгновение. — Чего расселись здесь?! Прозвучало же достаточно грубо и неожиданно, да? — А-а-а-а-а-а-а-а! Первой заорала Саша Блауз, пожалуй самая впечатлительная и громкая из них. Вслед за ней взвигнули и другие девчонки, скорее даже инстинктивно поддавшись её возгласу, нежели из-за страха от моего появления. Она неуклюже отползла подальше и уставилась на меня расширенными и удивлёнными глазами. Впрочем и у других было такое же выражение. Забавно. Опережая других, начал оправдываться Эрен Йегер: — А мы тут просто сидим, истории рассказываем. — Я вижу. Не буду пока ругаться, послушаю оправдания. — И вот... Не спится нам, а что ещё делать? Да и ненадолго мы. Ничего такого же. Что плохого? — Да ничего плохо, — продолжаю стоять с непроницаемой серьёзной миной, — в том чтобы рассказывать всякие истории, НО не через ДВА ЧАСА после отбоя, ещё и вне комнат, — постепенно повышаю голос. — Вы, кажется, забыли, что подобное нарушение режима у вас уже было, когда я нашёл вас плескающимися в реке ночью. Тогда было первое и последнее предупреждение. Так-с. Любите, значит, истории рассказывать? И мне расскажите. Завтра каждому даю по три минуты, и если не услышу историю, которая действительно напугает, то будете выполнять весь курс физической армейской подготовки. Самые сложные упражнения я подберу сам, и никаких поблажек не будет. А теперь быстро по комнатам! Подростков как ветром сдуло. У них завтра трудный день, нужно выспаться. Напугать меня какой-то историей– то же самое, что пойти и гору передвинуть. Что ж, моя миссия родителя-няньки-вожатого выполнена, и я со спокойной душой иду в свой домик. Страшилки на ночь. Да уж, им будет что вспомнить. Мне в их возрасте не доводилось довольствоваться подобным времяпровождением, и в лагере я тогда не отдыхал. Кто ж знал, что я всё-таки окажусь в такой атмосфере, пусть и в совершенно другой роли злобного надзирателя. Асфальтированная дорожка сменилась узкой тропинкой, ведущей сквозь небольшой перелесок, а где-то там вдалеке, как путеводная звезда, едва заметно горит окно Смита. Сегодня не зайду. Ещё и как на зло, луну скрыли густые тучи, отчего путь стал практически непроглядным, но я всё так же намеренно шёл вперёд. Надо было взять фонарик. А ведь у меня его даже нет... Поднялся ветер, холодком проскользнувший по телу. Я поёжился, обнимая себя руками. Тонкая рубашка не согревала. Кажется будет дождь, а может и вовсе гроза, судя по набирающему обороты ветру. Макушки высоких сосен угрожающе зашемули, соглашаясь с этой мыслью. — У-уху. Неожиданное ночное уханье филина прозвучало как-то слишком резко и будто бы прямо рядом с моим ухом, отчего я быстро обернулся назад, вглядываясь в темноту. Блять, ничего не видно. Фу-у-ух. А дыхание-то перехватило немного, и озноб по позвоночнику прополз. Чего это я? Даже сердце быстрее забилось, а ладони вспотели. Все признаки страха на лицо. Сейчас бы бояться какой-то ночной птицы, идиот. Вдохни поглубже и выпусти воздух через рот. Всё хорошо. Нужно отвлечься. Let... Как там пелось? Let another... Let another motherfucker come and share my fate and pray , pray* Просто немного потемнело, а дорога всё та же. Да и что здесь может случиться? Какой-то маньяк-убийца придёт в лагерь, чтоб совершить массовое убийство? Бред. Catastrophe Imma kill a motherfucker with a fax machine and break... it down... Что-то вспомнился фильм ужасов, который я недавно смотрел. Там некое существо, выглядящее как бледная человеческая голова на больших паучьих ножках выглядывала из-за угла... Было довольно жутко... Прямо как сейчас. Сука. For you... to see... Я невольно ускорил шаг, преодолевая желание бежать со всех ног. Так и разбиться можно в темноте. Вот уже прохожу самую старую в этой местности сосну; её толстый ствол сложно не заметить. Осталось совсем чуть-чуть. — Кхм-кхм. Привлекающее внимание покашливание раздалось прямо от этой сосны. Как я не заорал в этот момент, хуй знает. Но всё равно отшатнулся сторону как ошалелый, на короткое время забыв как дышать. Я вгляделся в темноту. Слишком напряжно. Рядом с сосной какой-то тёмный высокий силуэт. Ничего не понятно. Кажется в капюшоне и каком-то плаще. А чего делать-то? Надо палку схватить как-нибудь... И напасть первым или же как только двинется. Так вот двумя руками ухватиться, замахнуться. Ещё и подпрыгнуть надо, чтоб сразу в голову попасть... Леви, какая блять палка? Ты видишь палку рядом? Ты нихуя не видишь! Я сглотнул слюну и спросил: — Кто?..— силуэт молчал— Эм... Эрвин? Ну, и в чем прикол? — но фигура продолжала молчать и, как казалось, пристально смотреть. Здесь больше никого нет, и Смит так не шутит. Просто выйди уже. Вспомнилось, как дети рассказывали страшилки. Вот это бы их напугало, а не глупые истории. У меня тут сейчас настоящая пугалка. — Чёрный Ловелас? Ну а что? Вспомнили, вот он и появился. Но он же только за женщинами охотится, разве нет? О чём ты думаешь вообще, какой ещё Ловелас? Ты бы ещё спросил «Санта Клаус?». Подарки на Рождество не дарил, может припозднился просто, опоздал, сейчас подарит. Ага. Сейчас устроит мне полный джинглбэлс. — Кххххххххх, — фигура дёрнулась, — ахахвхкхкхх. Чего? Кто? Какой ещё Чёрный Ловелас, Леви? Блять, ну всё, это уже край. Подумает, что у меня не все дома, крыша поехала, кукушка перекукукала. — Эрвин? А чего ты стоишь там как какой-то чёрт поганый? Между прочим я ведь могу и покалечить в такой ситуации, мало ли кто здесь может быть. — Покалечить? — Смит, наконец, вышел вперёд, и теперь я уже мог его рассмотреть. На нём и правда был плащ. — Я не планировал пугать, просто... Так само вышло. — Я и не испугался. Говорю же, это тебе могло достаться. — Ммм. Опасно значит? Мужчина приблизился вплотную и положил тёплые ладони на мою талию, притягивая к себе. Из-за этой произошедшей ситуации я и позабыл, что немного замёрз пока шёл. Сейчас же тепло его тела согревало. И что это за плащ-накидка? Напялил тоже. Смит отстранился, взял меня за руку, и настойчиво повёл в сторону своего домика. Освещённое фонарём крыльцо уже было близко. Моё тело покорно последовало за ним. — Хотел к тебе зайти, а ты, оказывается, опять обход устроил. Пошёл навстречу, а ты уже тут. Давай у меня посидим, — объяснил он причину такой встречи. — И чего так поздно ко мне ходить? — Ты всегда поздно ложишься, а мне хотелось увидеться. — Так уж виделись сегодня. — Не то время, не та обстановка. Я уже прошёл три ступеньки крыльца, к которому мы благополучно подошли, остановился и повернулся лицом к идущему позади Эрвину. Так как я стоял на «пьедестале», то возвысился над мужчиной и в этот момент смотрел на него сверху вниз. А что, неплохой вид, особенно учитывая, что во всех случаях это мне приходится задирать голову, чтоб увидеть его лицо. — Да ладно?! — мне вспомнился разговор ребят. — Это не помешало тебе меня облапать у всех на глазах. — Я же просто помог. Другим я помогал так же. Во время этой заминки на крыльце, он терпеливо опёрся левой рукой на перила и внимательно смотрел на меня. Несмотря на поздний час и небольшую усталость после тяжёлого дня, отразившуюся на его лице, взгляд его голубых глаз по-прежнему такой же ясный как всегда и даже кажется каким-то тёплым. Может это из-за песочно-жёлтого света фонаря, мелкими бликами играющего на его зрачках? — А мне не нужна помощь и вовсе не так же. И это заметили. Знаешь, тут уже шушукаются, якобы мы встречаемся. Я к тому, что может стоит вести себя ещё более аккуратно. Эти подростки не должны иметь повода для насмешек, так как мы тут вообще-то следим за ними и должны иметь какой-то авторитет. Смит только мягко улыбнулся и пожал плечами. Не воспринял всерьёз эту тему. — Какой придирчивый надзиратель,— он махнул ладонью.— Выключай режим. Мне осталось только вздохнуть с напускным негодованием и сжать губы. Не то чтобы услышанное от ребят как-то меня затронуло, но только после этого я почувствовал себя... несерьёзным мальчишкой. А он всё так же продолжает тепло смотреть на меня. Блять, не могу не улыбнуться ему. Наш зрительный контакт прервался на несколько секунд. За это время взгляд Эрвина скользнул от моего лица ниже, по шее, плечам, груди и дальше, заканчивая свой путь на щиколотках. В его выражении появилась другая эмоция, явно к нему пришла какая-то другая мысль не по теме. Мужчина преодолел разделяющее нас пространство и с улыбкой подхватил меня за бёдра. — Аээ... Ты чего? Сам не заметил как оказался поднятым, зажатым в объятиях. К тому же такая позиция вынудила меня обхватить его торс ногами, а руки оказались на шее Смита. Неееет, так ты не сможешь меня смутить. Я хмыкнул и прижался к его сухим тёплым губам своими. А ведь собирался прийти, почитать книгу и увалиться спать. — Ты же хотел бросить курить, — заметил Эрвин как только поцелуй прекратился. Не заметить этот запах при таком близком контакте невозможно. — Да-а-а, я хотел, но... Его левая рука настойчиво пробралась под мою рубашку, и Смит с невозмутимым лицом стал поглаживать мою поясницу. — Но? Мужчина с лёгкостью поднялся на крыльцо и пошёл к двери, не прерывая нашего диалога. Видимо ноша в виде меня для него совсем не тяжела. — Я собирался бросить курить, так как все мы знаем какой вред приносят сигареты; но всё же мне так нравится в конце рабочего дня выдохнуть немного никотинового дыма. Есть такое ощущение, будто с этим выдохом из головы улетучивается всё напряжение. Мы уже в доме. Эрвин неторопливо прикрыл ногой дверь. — Вообще-то я мог бы помочь тебе с этим напряжением. Он аккуратно положил меня на кровать, нависая сверху, коснулся моей пряди волос, свисающей на лоб, чтоб поправить. Встало уже всё, что могло встать. Мужчина нарочито медленно стал расстёгивать пуговицы рубашки, начиная сверху. — Верно и правда сможешь помочь. Однажды, когда я курил здесь у открытого окна, мельком поймал твой взгляд. Может ошибаюсь, но ты, кажется, находишь это эстетичным. Тебе ведь нравится этот вид, когда тлеющая сигарета зажата меж моих губ? Эрвин возился с последней нижней пуговицей, когда я взял его ладонь и поднёс к своему лицу. Его тело замерло, как только я, лизнув подушечку пальца, взял его в рот, а затем толкнулся пахом навстречу его второй руке.***
Когда уже почти засыпал, полностью уставший и выжатый как лимон, Эрвин, поглаживая меня по голове, спросил: — А что за Чёрный Ловелас? — Ерунда какая-то. Не уверен даже смог ли чётко ответить, потому что быстро провалился в крепкий сон.