***
Через несколько недель после своего опыта переселения душ — после той действительно неудачной встречи с демоном-Кожеделом — Шэнь Цинцю удается убедить Главу Школы позволить ему уединиться в пещерах Линси. Это всего лишь бегство. Если миссия в город Шуанху что-то и доказала, так это то, что Шэнь Цинцю не мог только притворяться Горным лордом, он должен был разобраться в способностях одного из них, иначе это немедленно догонит его в бою и укусит за задницу. Следовательно… уединение. К сожалению, ему не удается посвятить себя медитации — вскоре после того, как он входит в пещеры, его беспокоят звуки чьей-то драки поблизости. Или как будто кто-то умирает от отклонения ци. — Я просто хотел повысить свой уровень, — стонет он про себя, слезая со своего места на каменной плите и следуя за грохочущими волнами ци по извилистому лабиринту духовных пещер. Прощай, отличное место для медитации, он, вероятно, не сможет найти дорогу обратно. Но в любом случае он никак не сможет медитировать при таком возмущении поблизости, так что он хотел бы посмотреть, что может с этим сделать. Он ожидает найти старшего ученика, достаточно продвинутого, чтобы нуждаться в уединении в пещерах, но недостаточно сильного, чтобы одолеть его. У него было бы некоторое преимущество, просто будучи Шэнь Цинцю, какими бы немногими способностями Шэнь Цинцю он ни овладел. Он не ожидает найти другого Пикового Лорда. Он не ожидает найти Повелителя Пика Байчжань. Этот парень! Почему ему так не везет? Не было абсолютно никакого преимущества, которое можно было бы получить! Этот парень был непобедимым Богом Войны! Этот парень был полностью погружен в ужасающее отклонение ци, которое давало силу, сравнимую с силой ста человек! Этот парень был тем, кого убил Оригинал! Убийство брата главной героини было серьезным преступлением! Если он это сделает, он будет мертв! Или, что еще хуже, станет человеческой палкой! Если он ничего не предпримет прямо сию секунду, он тоже будет мертв! Шэнь Цинцю уклоняется от стремительного взмаха меча Лю Цингэ, сумев спасти свою голову только благодаря сверхъестественной грации тела, в котором он находится, и нескоординированной ярости человека, запертого в бессмысленном отклонении ци. Но безмозглый или нет, Лю Цингэ быстр и силен, и его меч вырезает куски из бесценных белых каменных и нефритовых стен пещер. Он вздрагивает и поднимает ладонь, изливая духовную энергию в неконтролируемом порыве, который летит по воздуху и поражает Лю Цингэ прямо в грудь. Удивительно, но это действительно работает, заставляя другого Пикового лорда отлететь назад и врезаться в стену. Лю Цингэ кашляет кровью, пачкая свое белое ханьфу. На самом деле это выглядит гораздо более тревожно, чем кажется в романах! У Шэнь Цинцю внезапно появляется твердое убеждение, что люди не должны ходить вокруг да около, плюясь кровью. Это вредно для здоровья! Система звенит. [Системное уведомление: настройки трансмигратора подтверждены. Альтернативный маршрут разблокирован!] Она объявляет. [Лю Цингэ. Да/Нет?] «Что это значит? — шипит Шэнь Цинцю, отрывая взгляд от своего противника всего на несколько секунд. — Какие настройки? Какой маршрут?» Он предпочитает, чтобы этого не произошло и чтобы ни один из них не умер, но Система — ужасная, ни на что не годная система, и она ни разу не дала никаких признаков того, что ее волнует, чего хочет Шэнь Цинцю. Он абсолютно не доверяет тому тексту, который видит сейчас. Бесполезно, система не предоставляет никакой дополнительной информации. Одно и то же утверждение продолжает висеть в воздухе и, вероятно, будет висеть до тех пор, пока либо он не выберет, либо они не умрут. И, честно говоря, спасение Лю Цингэ может стать альтернативой тому, чтобы быть разрубленным на куски разъяренным Императором-Демоном. В отчаянии Шэнь Цинцю шипит «Да» на глупую систему. Лю Цингэ — персонаж, которого Ло Бинхэ никогда не побеждал, и если это было потому, что он умер до того, как Ло Бинхэ стал кем-то, с кем стоило сражаться, тогда ладно. Мертвого персонажа можно было бы описать супер-крутым, не угрожая главному герою, и если бы Лю Цингэ не умер здесь… Нерешительно Шэнь Цинцю делает шаг вперед и протягивает руку, направляя ци по своей руке, чтобы попытаться сгладить отклонение ци. Но в ту секунду, когда их руки соприкасаются, вспыхивает свет и по пещере разносится звон колоколов. [Поздравляю! Задание: Начато Испытание Супружества!] — Что, — огрызается Шэнь Цинцю и пытается отстраниться, но обнаруживает, что его рука застряла. Вокруг его руки — вокруг их рук — обернуты светящиеся канаты из золотого света, которые невозможно сдвинуть с места. Его ци, кажется, вытекает из его ладони и как будто втягивается в Лю Цингэ. Он надеется, что это стабилизирует состояние Лю Цингэ. Теоретически Шэнь Цинцю знает, как помочь людям с отклонением ци, но чтение веб-новелл не подготовило его к реальному пребыванию в одной из них, и почему-то он не думает, что это навык, который Оригинал бы много практиковал. — Шэнь Цинцю, — произносит низкий голос, и, о, по крайней мере, Лю Цингэ теперь достаточно адекватен, чтобы говорить, даже если он, похоже, не рад этому. То, что он, возможно, был привязан к Лю Цингэ, все еще пребывающему в убийственной ярости, — это сценарий, который внезапно вызывает у него легкую слабость в коленях. — Что ты наделал? — Что я наделал? — язвительно переспрашивает Шэнь Цинцю в ответ, все еще безуспешно пытаясь высвободить руку. Он рад, что разблокировал функцию OOC, потому что это определенно не соответствует хладнокровно-спокойному и собранному образу злодейского Повелителя Пика. — Ты тот, кто бездумно метался, пытаясь убить любого, кто проходил мимо. Если бы это зависело от меня, я бы все еще медитировал в уединении. Лю Цингэ прислоняется спиной к стене и сползает на землю, дергая их соединенные руки и таща Шэнь Цинцю за собой. Шэнь Цинцю едва избегает приземления на него и умудряется повернуться так, что они сидят рядом друг с другом, плечом к плечу. Золотой канат, связывающий их, позволяет менять положение без ограничений, но, похоже, это не дает им никакого дополнительного расстояния. Там, где их плечи прижимаются друг к другу, Лю Цингэ горит от остатков отклонения ци, и Шэнь Цинцю приходится держать себя в руках, чтобы не прижиматься к нему. Просто в пещерах так холодно — камень вокруг них холодный и, кажется, высасывает все тепло из воздуха. — Вервие Бессмертных? — говорит Лю Цингэ, и Шэнь Цинцю требуется секунда, чтобы понять, что это вопрос. — Ты слепой? — спрашивает он. — Вервие Бессмертных красного цвета. Это… На ум приходит смутное воспоминание об определенной арке. Жрица секты бессмертных. Связующие вервия и испытание, которое должно было произойти, прежде чем Ло Бинхэ сможет взять ее в жены. Там тоже было какое-то усиление «золотого пальца», какая-то попытка обычных испытаний Сянься. И, возможно, они убили одного из Священных демонов или что-то в этом роде. В конце концов, это не слишком отличалось от многих других сюжетов о женах, хотя природа этой связи требовала, чтобы жена была несколько полезной, что сделало ее одним из наиболее забытых побочных персонажей. — Что это такое? — требует Лю Цингэ. — Что ты сделал? — Я уже сказал, что я тут ни при чем, — огрызается Шэнь Цинцю и неловко кашляет. — Они просто появились, когда мы соприкоснулись. Возможно, это… вервия испытания. К счастью, это, по-видимому, ничего не значит для Лю Цингэ, у которого нет преимущества в том, что он прочитал все шестьсот заговоров о женах и, следовательно, обладает обширной базой знаний о глупых заговорах в этой обстановке. — Если испытание не будет завершено, они исчезнут через год и день, — предлагает он, глядя вниз на золотую светящуюся веревку. Он почти уверен, что об этом упоминалось, но, конечно, арка длилась самое большее — несколько дней. Возможно. Временные рамки никогда не были сильной стороной Самолета, и любая попытка спросить об этом была встречена только неопределенностью или, что еще хуже, еще большими противоречиями. Ци Шэнь Цинцю все еще пульсирует в их соединенных руках, но он чувствует и что-то еще. У него есть подозрение, что это может быть ци Лю Цингэ, циркулирующая в нем, в свою очередь, теперь, когда она стабилизируется, как будто они оба находятся в цикле совместного самосовершенствования. Что, наверное, нехорошо. Было много, много сюжетов о парном совершенствовании в «Пути Гордого Бессмертного Демона», потому что поиск методов стабилизации его неуравновешенной ци был повторяющейся сюжетной линией для Ло Бинхэ, и почти все они заканчивались плохо. Во всяком случае, для жен. В целом с Ло Бинхэ все было в порядке. Может быть, то, что они двое не являются полудемонами, поможет здесь? Лю Цингэ холодно фыркает. — Я не собираюсь быть привязан к тебе на год и один день, — говорит он, что немного обидно, за исключением того, что Шэнь Цинцю не может не согласиться. — Этот тоже не в восторге от такой перспективы, — говорит он ехидно. — У меня был прекрасный день, прежде чем ты попытался умереть. — Какое испытание? — Лю Цингэ требует ответов, как будто полностью игнорируя это. Шэнь Цинцю снова делает паузу. — Я… не совсем уверен, — осторожно говорит он. — Единственное зарегистрированное использование, о котором я знаю… Испытание состояло в том, чтобы убить Священного демона. Я не знаю, обычное ли это дело. Испытание — брак. Это был результат, а не испытание, не так ли? Или это было и то, и другое? В любом случае он этого не говорил. Возможно, это вообще не было обязательным результатом — Ло Бинхэ был готов жениться на женщинах без магических испытаний, принуждающих его к этому. Система, ты, подлая сволочь. Что это, черт возьми, за «предпочтение» такое? Мне это не нравится! — Легко, — заявляет Лю Цингэ, а затем пытается подняться на ноги, возможно, чтобы пойти и найти Священного демона, чтобы убить прямо в эту секунду. Он терпит неудачу, отчасти потому, что Шэнь Цинцю не пытается подняться вместе с ним. — В то время как ты едва можешь стоять на собственных ногах? — ледяным тоном спрашивает он. — Возможно, тебе следует должным образом оправиться от своего отклонения ци, прежде чем ты убьешь нас обоих. Я, например, не собираюсь рано покидать уединение, и если это означает медитацию здесь, то пусть будет так. Лю Цингэ сердито смотрит на него, но снова успокаивается. Великодушно Шэнь Цинцю протягивает ему чистый носовой платок. — Ты весь в крови. По крайней мере, вытри свое лицо. Затем он решительно закрывает глаза и пытается медитировать. Он почти уверен, что Лю Цингэ не собирается снова пытаться убить его. По крайней мере, странные связующие их вервия, похоже, остановили отклонение ци, и то, как их ци, кажется, течет взад и вперед, довольно стабильно. Даже могущественно. Лю Цингэ дергает за вервия, меняя позу, затем снова устраивается рядом с ним, длинная линия тепла тянется вдоль его бока. Их руки неловко опускаются вместе, пока Лю Цингэ решительно не хватает его ладонь так крепко, как он мог бы схватить меч, и не кладет их соединенные руки на свое колено. Шэнь Цинцю почти открывает глаза, затем решает, что да, игнорировать это — лучший возможный вариант. На самом деле он не ожидает, что будет много медитировать, но это… Легко. Их дыхание становится медленным, ровным, и он практически чувствует, как Лю Цингэ становится более устойчивым. Ци, которая течет между ними, богата и сбалансирована, и между этим и духовной энергией пещер вокруг него, Шэнь Цинцю может сказать, что он становится сильнее с каждым мгновением. О да, определенно, это сюжет для еще большего усиления Главного героя. Он почти предлагает им просто остаться в пещерах на год и один день. Выгода была бы огромна. Но, к сожалению, вот-вот произойдет слишком много сюжетных поворотов, чтобы это было мудрым выбором. [Системное уведомление! Задание: Демоническое вторжение на пик Цюндин вот-вот начнется!] — Тч, — говорит Шэнь Цинцю, открывая глаза. Тусклый свет пещеры духов не изменился, как будто они сидели там всего несколько мгновений. И все же кровь на полу высохла и превратилась в липкие черные пятна. — Ну, я полагаю, мы увидим, поможет ли убийство демона. — Что? — говорит Лю Цингэ, резко открывая глаза. Шэнь Цинцю поднимается на ноги и не обращает внимания на то, как их руки сцеплены вместе. То, как большой палец Лю Цингэ лежит на костяшках пальцев. Легкое прикосновение его пальцев. Вервия связывают их! Они должны иметь тактильный контакт! Очевидно, что это все, что нужно. — У нас гости, — говорит он, — неужели Лю-шиди не чувствует их присутствия? Как будто Шэнь Цинцю может чувствовать их — но неважно. Система может. Так что без разницы. Он тянет, как будто может поднять другого культиватора на ноги. Лю Цингэ грациозно поднимается, не перенося никакого веса на их соединенные руки — как бы говоря, что ему не нужна помощь. Отлично, Шэнь Цинцю фыркает. — Возможно, шиди хотел бы привести себя в порядок? — предлагает он. — Хотя прибыть в бой в таком состоянии, несомненно, было бы… эффектно. Если бы Шэнь Цинцю хорошенько все обдумал, он бы вообще ничего такого не сказал. Да, Лю Цингэ выглядит как призрак на пороге смерти, одетый в белую нижнюю мантию, весь в крови и с распущенными волосами — и как именно он стал таким? Неужели он проснулся в разгар отклонения ци и вошел в пещеры, чтобы попытаться сдержать себя, не останавливаясь, чтобы одеться? Неужели он каким-то образом сбросил все свое обычное снаряжение во время отклонения ци? Должен ли Шэнь Цинцю посвящать столько умственных усилий этому вопросу? Определенно нет! Лю Цингэ достает чистый комплект одежды Байчжань из мешочка цянькунь, и они оба замолкают. Нет… абсолютно никакого способа для Шэнь Цинцю покинуть пещеру, чтобы он мог переодеться. Шэнь Цинцю отворачивается и раскрывает веер, чтобы прикрыть лицо, связанная рука тянется за спину. — Чего ты ждешь? — рявкает он, чтобы скрыть собственное унижение. И дальше следуют, возможно, самые мучительные минуты его жизни, исключая, вероятно, весь инцидент с Кожеделом, а также то время в средней школе, когда Чэнь Янь сказала ему, что думает о нем только как о друге. Он тоже думал о ней только как о подруге, но это все равно было унизительно. Устремив взгляд на белые каменные стены, он ничего не делает, чтобы не слышать шороха ткани и не знать, что это означает, что очень красивый мужчина снимает одежду позади него. Тот факт, что его рука как бы вовлечена в процесс, совсем не помогает — руку дергают взад и вперед и под разными углами, с которыми она не согласна. И нет абсолютно никакого способа, который заставит его признать это или, боже упаси, вообще повернуться. — Что так долго? — в конце концов требует он, радуясь, что его голос не хрипит. Не то чтобы это имело значение. Но хорошо, что этого не происходит. Это было бы не очень круто. Лю Цингэ усмехается и говорит: — Ты попробуй, — что приводит только к осознанию того, что если они не исправят ситуацию, то ему, вероятно, придется это сделать. Плохо. Очень плохо. Осторожно Шэнь Цинцю дюйм за дюймом поворачивается назад, готовый развернуться при малейшем намеке на… Он не уверен. Что-нибудь. Он обнаруживает, что Лю Цингэ почти переоделся, но его одежды распахнуты, а рука, соединяющая их вместе, обнажена. Шэнь Цинцю отводит глаза, потом снова отводит, потом снова отводит, точно не зная, куда им следует или не следует смотреть. Лю Цингэ, в свою очередь, вообще не смотрит на него. На полу валяется куча белой ткани, и Шэнь Цинцю абстрактно задается вопросом, как он ее снял, а затем не так абстрактно думает об этом и… — Ах, — говорит Шэнь Цинцю и, к большому сожалению, роняет свой веер. — Я думаю… вервия должны быть… После краткой проверки выясняется, что он прав — канаты света — это свет. Конечно, достаточно прочный, чтобы удерживать их вместе, но достаточно волшебный, чтобы позволить вещам проходить сквозь них. Как и ткани. Их нельзя было разрезать, потому что в них не было сути, и у ПГБД было более одной сцены с папапа во время этой арки — не думайте об этом, — что определенно, по крайней мере, подразумевало возможность снова надеть одежду. Он сомневался, что Самолет, летящий в небеса, много думал о механике этого, но факт остается фактом: это возможно. Шэнь Цинцю просовывает рукав между их руками и помогает Лю Цингэ надеть его, стараясь дотронуться до самого минимального количества кожи. Любое количество прикосновений — это определенно слишком много. Внутреннее ханьфу, затем внешняя накидка, затем его нарукавники со всеми ненужными завязками. Затем волосы, и Шэнь Цинцю абсолютно никогда раньше не приходилось помогать кому-либо делать прическу, и несправедливо, что у Лю Цингэ, вероятно, самые красивые волосы в мире. Они мягкие и блестящие, и на них вообще нет колтунов, несмотря на ситуацию. С помощью того, что составляют три функциональные руки, им удается собрать их в высокий хвост и закрепить его корону на месте. В глубине души Шэнь Цинцю выдыхает с облегчением, как будто он прошел ужасное испытание. И нет ничего, что хоть как-то помогло бы! Лю Цингэ выглядит ничуть не менее эффектно в мантии Повелителя пика Байчжань! На самом деле он выглядит даже лучше! Опасно собранным и красивым. — Демоны! — выпаливает Шэнь Цинцю, точно вспоминая, для чего они это делали. Он снова разворачивается и движется к выходу из пещеры, останавливаясь только тогда, когда Лю Цингэ замирает и заставляет его резко остановиться. Он наклоняется и поднимает брошенный веер Шэнь Цинцю, возвращает его и проходит мимо, как будто это была его идея уйти с самого начала. Какой ужасный шиди. Шэнь Цинцю тащится за ним несколько шагов, прежде чем понимает, что Лю Цингэ, вероятно, понятия не имеет, куда идти, и бросается вперед, чтобы снова взять инициативу в свои руки. Они практически бегут наперегонки друг с другом, когда вырываются из пещер, шаги падают устрашающе синхронно. Вдалеке из центра пика Цюндин поднимается дым. — Как раз вовремя, — говорит Шэнь Цинцю, и они вдвоем подпрыгивают в воздух и скользят на мечах к воротам, где, вероятно, ждет Ша Хуалин со своей армией демонов. Он намеревается приземлиться и выполнить свою роль злодейского церемониймейстера, но Лю Цингэ явно никогда в жизни не слышал слов «планировать важную битву». Он падает карающим мечом в самую гущу. Оттуда очень мало что можно сделать, чтобы спасти ситуацию, и это в значительной степени не его вина, система, поэтому Шэнь Цинцю просто остается за линией атаки Ченлуана и добавляет к этому свои собственные атаки духовной энергии. Работа одной рукой, похоже, нисколько не ограничивает Лю Цингэ, пока Шэнь Цинцю движется в ногу с ним. Честно говоря, это немного ближе к линии фронта, чем хотелось бы Шэнь Цинцю, но линия фронта видит приближение Лю Цингэ и отступает очень и очень быстро. Очень скоро после этого все демоны исчезли — либо мертвы, либо сбежали. Ученики, собравшиеся на пике Цюндин (которые, как он отмечает, включают в себя главного героя), слегка потрепаны, но ликуют. Несмотря на небольшую задержку, они вдвоем, должно быть, прибыли достаточно быстро, чтобы избежать худшего из сражений. — Шицзунь? — зовет главный герой, вырываясь из толпы и придвигаясь ближе. Его глаза прикованы к золотым вервиям, связывающим Шэнь Цинцю и Лю Цингэ вместе. — Вы что… — Да, да, — перебивает Шэнь Цинцю, небрежно отмахиваясь свободной рукой. Плохой главный герой! Это тема, о которой не следует говорить! — Хорошо поработали, защищая вершину. Теперь радужный мост разрушен, так что любые ученики, способные летать… Он посылает некоторых старших учеников за остальными Горными Лордами, приказывает другим тщательно собирать трупы мертвых демонов и делать другую подобную необходимую работу, пока не появятся Горные Лорды, которые действительно знают, что надо делать. Во всем этом хаосе проходит некоторое время, пока остальные не замечают их затруднительное положение, и, как ни удивительно, Лорд Пика Альдин, похоже, узнает вервия. — Ха, — говорит Шан Цинхуа. — Ха. Я не думал, что вы двое были… но я думаю, это добавляет трагичности… но подождите, это было сейчас… — Что, — говорит Лю Цингэ, категорично, но так, чтобы это звучало как угроза. — Возможно, Шан-шиди узнает это? — спрашивает Шэнь Цинцю излишне ласковым тоном. Если есть что-то, в чем репутация Шэнь Цинцю хороша, так это в запугивании людей. — Расскажи. Шан Цинхуа косится на них, как будто прикидывает свои шансы сбежать — низкие, — но в то же время очень, очень сбитый с толку. Что справедливо. Шэнь Цинцю тоже очень смущен всем этим. — Рассказать что? — спрашивает он. — Разве ты не сделал это нарочно? — Нет, — говорит Шэнь Цинцю. — У Лю-шиди было отклонение ци, и, когда я попытался стабилизировать его, это произошло. Шан Цинхуа открывает и закрывает рот, как золотая рыбка. — Этого не должно было случиться, — замечает он. — Но, э-э, могло быть намного хуже! Думай об этом именно так! Шэнь Цинцю прекрасно понимает, что могло быть и хуже, но это точно не значит, что ему нравится нынешнее затруднительное положение. — Что это? — вмешивается Лю Цингэ, явно не заинтересованный в банальностях. — Как нам от него избавиться? — …если у тебя было отклонение ци, разве ты не должен был пойти к Му-шиди? — в отчаянии спрашивает Шан Цинхуа, похоже, поняв, что он вот-вот станет вестником действительно плохих новостей и может просто получить за это. Лю Цингэ прищуривает глаза. — Говори. Шэнь Цинцю назвал их «вервиями испытания». Шан Цинхуа бросает на него жалкий взгляд, как будто на самом деле это должна быть работа Шэнь Цинцю — сообщать новости Лю Цингэ. Обойдется! — Обычно они используются для таких… связывая истинных спутников Дао, создавая бессмертную связь между лю… э-э, между людьми, которую даже небеса не могут поколебать. «Истинные спутники Дао» — это тонкое выражение сянься, означающее «супруги-культиваторы», и, похоже, Лю Цингэ тоже это знает, потому что он бледнеет и резко дергает свою связанную руку, как будто хочет вырвать ее. — Ты не упомянул об этом, — обвиняет Лю Цингэ, как будто у Шэнь Цинцю был подлый план скрыть эту информацию, а не, знаете ли, надеяться, что он ошибается. — А что бы ты сделал, если бы я это сказал? — огрызается Шэнь Цинцю в ответ. — Отрезал бы нам обе руки, чтобы избежать этого? Он действительно, действительно хотел бы прожить эту жизнь со всеми целыми и невредимыми конечностями. Выглядит маловероятным, но он предпочел бы это. Он раскрывает веер, чтобы прикрыть лицо, раздраженный тем, что должен быть благодарен, что Лю Цингэ подобрал его. — В любом случае я сказал, что, если мы оставим его на год и один день, оно само по себе исчезнет. — Э-э… — говорит Шан Цинхуа, что не обнадеживает. — Так не получится, — медленно возражает он. — И, вероятно, обе ваши системы культивирования потерпят неудачу, если это произойдет. Ах. Путь Гордого Бессмертного Демона не упоминал об этом. Или, если бы это было так, то это было среди других предупреждений «это очень опасно, на самом деле нет», которые никогда не применялись к главному герою, поэтому были просто для того, чтобы увеличить количество слов. Шэнь Цинцю кривится. — В буквальном смысле неразрывная связь. — Очень буквально! — Шан Цинхуа соглашается немного неистово. — В этом мире все это не просто поэтические обороты речи! Но вы знаете, высокий риск — высокая награда! У вас взаимодополняющие натуры, так что вы, вероятно, в конечном итоге станете невероятно могущественными, если вам удастся совместить свое совершенствование! — В нас нет ничего взаимодополняющего, — отрицает Лю Цингэ. — Я имел в виду, что противоположности как бы дополняют друг друга, — поясняет Шан Цинхуа, что никак не помогает. — Инь, Ян. Духовный, физический. Ну, знаешь, все в таком роде. — …насколько мощными? — спрашивает Шэнь Цинцю после минутной паузы. Достаточно сильный, чтобы не превратиться в человеческую палку? Достаточно могущественный, чтобы, возможно, убежать от главного героя — Императора Демонов? Лю Цингэ скривил губы, как будто вопрос Шэнь Цинцю был очень банальным. Как будто он, очевидно, тоже не задается тем же вопросом. Никто не получает имя Бога войны, не желая быть сильным. — Никто не говорит, что мы должны что-то с этим делать, — поясняет Шэнь Цинцю. — Конечно, не станет правдой… все, что угодно. Но если мы пройдем испытание, станем сильнее, а затем разойдемся в разные стороны… Лю Цингэ сжимает челюсть, выглядя очень решительным и героическим, и как будто ему очень хочется разрубить кого-нибудь мечом. Это ужасно красиво, даже когда тот, кого он хочет заколоть, может быть Шэнь Цинцю. — Как? — требует Лю Цингэ. — Ты думал, что это может быть борьба с демонами, но это ничего не дало. Шан Цинхуа бочком отходит в сторону, затем гораздо быстрее, когда ни один из них не пытается его остановить. — Удачи с этим! Постарайся не попасть под удар молнии, не взорваться или что-нибудь в этом роде! Возможно ли это? Шэнь Цинцю испытывает искушение отловить его для еще одного раунда допроса, но решает, что на самом деле его квота на плохие новости на сегодня заполнена. И на следующие несколько дней. Он не хочет знать. — В библиотеке Цинцзин может быть больше информации, — говорит Шэнь Цинцю. Есть ли там? Он понятия не имеет! Но что у Цинцзин действительно есть, так это его очаровательные ученики, вкусная еда и его милый, тихий и спокойный дом. — Хорошо, — говорит Лю Цингэ отрывистым голосом, как будто есть какой-то реальный другой вариант. — Но не думай, что это конец. Шэнь Цинцю дергает их за связанные руки. — О, я прекрасно понимаю, что это еще не конец, — сухо говорит он.***
С Лю Цингэ, зловеще нависающим над его плечом, ученики Пика Цинцзин ведут себя довольно хорошо. Ученики смотрят на золотые канаты, связывающие их руки вместе, но не спрашивают. Умные дети! Шэнь Цинцю нагло отказывается потакать их любопытству и вместо этого призывает Мин Фаня позаботиться о том, чтобы за всеми его младшими учениками присматривали и лечили любые травмы от вторжения. Главный герой находится в толпе студентов и не выглядит ужасно раненым и, вероятно, собирается нырнуть с головой в свою следующую арку — может быть, Демон Снов? Или секретная библиотека? Надеюсь, это не арка «в ловушке снаружи во время шторма», учитывая, что он больше не должен спать в дровяном сарае, Шэнь Цинцю считает, что все прошло не так уж плохо. Конечно, могло быть и хуже! Несмотря на то, что это отклонение от сюжета, он рад, что ему не пришлось заставлять своего милого ученика идти и быть избитым древним ядовитым демоном. Это слишком жестоко! Ло Бинхэ, по-видимому, даже в достаточно хорошем настроении, чтобы готовить, потому что он приходит с Нин Иньин, чтобы доставить еду и чай в бамбуковый дом. — Лю-шишу остается? — спрашивает Нин Инъин, скромно опустив глаза и сложив руки на талии, как будто она не любопытная маленькая вредина. Это он получает за то, что у него есть любимый ученик. — Какое-то время, — неопределенно говорит Шэнь Цинцю, потому что она, к сожалению, слишком молода и симпатична, чтобы быть ужасно резким. — Вы оба свободны. Ло Бинхэ колеблется, как будто хочет что-то добавить, но не перед Лю Цингэ — к сожалению для всех, Лю Цингэ никуда не денется! — так что он просто поворачивается и уходит с удрученным видом. Вероятно, разочарован тем, что ему сегодня не пришлось сражаться с таким количеством демонов, как он хотел, или хорошо поработал, или что-то в этом роде. Шэнь Цинцю понятия не имеет, что он собирается сделать, чтобы компенсировать провал кульминации сюжета, и он действительно надеется, что это не остановит рост главного героя. На самом деле это не сюжетная дыра, рассуждает он про себя, неловко садясь за стол с Лю Цингэ, чтобы поесть. Наличие сильных взрослых рядом означает, что взрослые должны справляться с опасностями для Школы. Это скорее сюжетная дыра для оригинала, который согласился с идеей турнира, и даже тогда было очевидно, что он тянул время, ожидая прибытия других Пиковых Лордов. — Ты это ешь? — с сомнением спрашивает Лю Цингэ, как будто ему подавали не стол, полный вкуснейшей кулинарии главного героя. Шэнь Цинцю понятия не имеет, на что похоже меню на других вершинах, но на Цинцзин оно довольно легкое и простое. — Если ты не хочешь, тогда не прикасайся к этому, — говорит Шэнь Цинцю, беря ложку и зачерпывая ею отвар. Он, вероятно, мог бы съесть два набора блюд, приготовленных главным героем. Еда не пропадет даром! Немного неловко есть, когда кто-то просто смотрит на него, но Лю Цингэ через секунду сдается и берет свою собственную ложку. Все еще неловко! Шэнь Цинцю сопротивляется желанию нарушить молчание светской беседой, потому что он на сто процентов уверен, что это только ухудшит ситуацию. Все становится еще хуже и без его помощи! После ужина уже достаточно поздно, и он просто хочет лечь спать, а это создает новые проблемы! Они все еще прикованы друг к другу как наручниками! — Ты будешь спать на полу, — решает Шэнь Цинцю. Он наугад открывает несколько шкафов, пока не обнаруживает, что там есть несколько запасных одеял — может быть, на зиму? — и достает их. Сначала он немного удивлен, что Лю Цингэ не спорит, но — о чем тут спорить? Лю Цингэ, вероятно, все равно, где он спит, и пол находится настолько далеко от Шэнь Цинцю, насколько это возможно. Лю Цингэ не более склонен предлагать поделиться, чем Шэнь Цинцю. Даже если кровать более чем достаточно велика для этого. Не имеет значения! Он не приглашен! Никто не приглашен! Раздраженный Шэнь Цинцю вытаскивает ширму и переодевается, а затем вынужден неловко ждать, пока переоденется Лю Цингэ. По крайней мере, на этот раз он не нуждается в помощи! Это делает все немного менее унизительным. Только частично. Шэнь Цинцю оставляет свою руку свисать с края кровати и перекатывается на бок, чтобы решительно уставиться в стену. Он не замечает, что засыпает, но он, должно быть, заснул, потому что Лю Цингэ дергает его за руку, говоря: — Проснись. — Зачем? — спрашивает Шэнь Цинцю, борясь с желанием натянуть одеяло на голову. Лучше бы кто-нибудь из его учеников поджег вершину. Он не встанет ни на что меньшее. — Пора, — говорит Лю Цингэ. — Тренировка. Сейчас явно не время ни для чего, кроме безумных людей. Солнце еще не взошло. Солнце даже не думает о том, чтобы вставать, и они тоже не должны этого делать. — Ты жаворонок, — понимает Шэнь Цинцю. С отвращением или ужасом, он не уверен. Может быть, и то, и другое. Ранняя пташка и тот, кто любит заниматься спортом. — Я беру свои слова обратно. Рука может идти. Вспышка белого, которая может быть зубами, явно означает, что Лю Цингэ улыбается и думает, что это смешно. — Вставай, — снова говорит он. — Или мы пойдем вот так. Шэнь Цинцю хватает секунды, чтобы обдумать, насколько Лю Цингэ серьезен, решает, что очень, понимает, что он не хочет, чтобы его ученики видели его в таком недостойном виде, неохотно вытаскивает себя из своего хорошего, теплого, удобного одеяла и вылезает на еще даже не утренний воздух. Снаружи еще хуже — холодно и немного сыро. Каменные фонари у тропинок дают достаточно света, чтобы видеть, и было бы прекрасно, если бы Шэнь Цинцю захотел проснуться прямо сейчас. Но он этого не делает, так что это просто немного раздражает его, когда они направляются к тренировочным полям Цинцзин. В этот час там абсолютно никого нет — конечно, нет, ученики Цинцзин сейчас спят в своих кроватях, как обычные люди, — и Лю Цингэ тащит их обоих на середину поля. — Нет, — категорично говорит Шэнь Цинцю. — Нам нужна практика, — говорит Лю Цингэ так же ровно и упрямо. Ченлуан находится в его левой руке, так же красиво поблескивая на своем владельце. Нахмурившись, Шэнь Цинцю подзывает Сюя к себе. Держать его — это нормально, но когда он перемещает его, чтобы скользить во время атаки, его первый инстинкт — использовать обе руки, и в этом-то и заключается проблема. — Тренируйся, — говорит Лю Цингэ, двигая Ченлуана по медленной дуге. Он не тянет их за связанные руки. Шэнь Цинцю стискивает зубы. Размышления о том, что он делает, на самом деле не помогают, потому что он не знает. У него есть только навыки, укоренившиеся в теле, от которых можно отказаться, и несколько уроков ученического меча, которые он «контролирует», чтобы пройти. В конце концов, он просто повторяет то, что делает Лю Цингэ, нанося удары одной рукой, как будто, конечно, он уже эксперт в этом. Он знает, что Лю Цингэ тоже знает, что он это делает, и понятия не имеет, как должен это оправдывать. «Извини, я забыл весь свой стиль владения мечом, не обращай на это внимания». Как это будет здорово для сохранения его прикрытия. Возможно, Вселенная проявляет некоторую милость — хотя и небольшую, — потому что Лю Цингэ ничего не говорит об этом, просто продолжает вести их через техники, пока солнце действительно не взойдет и пик Цинцзин не начнет просыпаться. Когда они заканчивают и возвращаются в бамбуковый дом, ученики Шэнь Цинцю лишь немного волнуются из-за того, что их верховный лорд пропал. — Ваше беспокойство принято к сведению, — сухо говорит он, прогоняя их движением руки. — Постарайтесь не паниковать до конца дня — мы будем в библиотеке. Сначала они останавливаются позавтракать, более тщательно готовя еду, что объясняет, почему Ло Бинхэ был частью толпы учеников возле дома, а затем направляются в библиотеку Цинцзин. Шэнь Цинцю не совсем уверен, что здесь будет информация, но хоронить себя в библиотеке — гораздо лучшее времяпрепровождение, чем больше тренироваться, так что именно туда они и направляются. Он начинает с более… запрещенных текстов, что иногда означает, что они хрупкие, иногда — что они редки, а иногда — что на самом деле они содержат методы, которые вполне возможны, но вызовут неописуемый хаос, если студенты начнут их использовать. — Разве ты не можешь послать своих учеников сделать это? — говорит Лю Цингэ примерно через полчаса разочарованного хмурого взгляда. — Просто скажи им, чтобы они искали упоминания о светящихся вервиях. Это нетрудно. Шэнь Цинцю приподнимает бровь, глядя на него. — У них нет доступа к текстам в этой комнате, — говорит он, откладывая в сторону рецепт превращения цветка Золотой Росинки в очищающий чай для культивирования — интересный, но в настоящее время бесполезный. — Но если Лю-шиди хочет поторопиться, он всегда может сам взять книгу. Просто поищи упоминания о светящихся вервиях. Это нетрудно. Перепалка между ними точно не повышает производительность, но сама по себе она довольно занимательна. По крайней мере, у Шэнь Цинцю здесь есть что-то вроде превосходства, в отличие от того, насколько легко его, должно быть, раскусить, когда он делает то, что требует многолетних тренировок по самосовершенствованию. Примерно в середине утра Нин Инъин тихонько стучит в дверь. — Шицзунь, Ци-шигу здесь, чтобы увидеть тебя. — Ци Цинци? — Шэнь Цинцю говорит вместо «о нет». — Почему? Очевидно, Ци Цинци пришла не одна. Рядом с ней стоит молодая леди, лицо которой скрыто вуалью. Это бесспорно, Лю Минъянь. В этом абсолютно невозможно ошибиться, особенно когда рядом есть Лю Цингэ, чтобы сравнить. Семейная встреча? Шэнь Цинцю не совсем уверен, каковы отношения между братом и сестрой, но вероятно она одна из немногих действительно имеет право знать, что происходит на самом деле. — А-Ло принесет чай, — говорит Нин Инъин. Шэнь Цинцю кивает, радуясь, что она предусмотрела необходимый этикет для встречи Верховных Лордов, а также тому, что она присматривает за главным героем. Он не может просто стереть то, как Оригинал относился к мальчику, но все кажется… лучше? Может быть? Ци Цинци терпеливо ждет, пока подадут чай и ученики выйдут, сделав один глоток, она отставляет свою чашку. — Итак, — говорит она. — Как, черт возьми, вам двоим это удалось? Я думала, Минъянь пошутила, когда сказала мне об этом. — Шицзунь, — говорит Лю Минъянь, и в ее голосе звучит легкое напряжение. — Я удивлена, что вы еще не убили друг друга, — продолжает Ци Цинци, совершенно неудержимая. — Есть такое желание, — мрачно говорит Шэнь Цинцю, вспоминая, как долго он уже не спал. Утро не должно быть таким долгим! — Попробуй, — предлагает Лю Цингэ, и это вполне обоснованное замечание. Очень мало шансов, что Шэнь Цинцю мог целенаправленно убить его в этот момент — опасность в пещерах Линси во многом заключалась в отклонении его ци. Даже ПГБД подразумевал, что оригинал воспользовался этим, чтобы нанести смертельный удар. Шэнь Цинцю усмехается и делает глоток чая. — Ци-шимэй здесь с какой-то целью или просто посплетничать? Лю Минъянь вежливо кланяется ему через стол. — Извините, что беспокою Шэнь-шибо. Я беспокоилась о своем брате. Однако, когда она переводит взгляд на своего брата, он кажется не столько обеспокоенным, сколько требовательным. Типа «раскажи мне все прямо сейчас». Лю Цингэ вздыхает. — Наше совершенствование запуталось, — говорит он, подводя итог ситуации в минимально возможном количестве слов. — Мы решим это. Лю Минъянь ждет минутку. — …и это все? — спрашивает она слегка разочарованно. Шэнь Цинцю не уверен, чего она ожидала — конечно, она знает, что ее брат, возможно, наименее разговорчивый человек в мире. — Что еще? — Затем Лю Цингэ говорит несколько мягче: — Тебе не о чем беспокоиться, Минъянь. Шэнь Цинцю поднимает бровь и не говорит: «За исключением того отклонения ци, которое чуть не убило тебя». Ей, наверное, не нужно об этом знать, верно? И даже если она узнает, это не тот разговор, в котором Шэнь Цинцю хочет участвовать, и прямо сейчас у него нет возможности отстраниться от беседы. Ци Цинци, похоже, тоже в это не верит. — Ну, дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится, — лениво говорит она. — Объявление, вечеринка… Шэнь Цинцю не может придумать ни одной причины, по которой он когда-либо хотел бы что-то из этого. Абсолютно нет. Ци Цинци ухмыляется ему, что очень сбивает с толку. Как только они вышвырнули своих незваных гостей, Шэнь Цинцю намеревался вернуться в библиотеку, но Лю Цингэ настаивал на продолжении тренировок. В своей голове Шэнь Цинцю безжалостно сравнивает его с одной из тех больших собак со слишком большим количеством энергии, которые съедят вашу мебель, если вы не будете выводить их на длинные прогулки. Не то, с чем он хотел бы иметь дело. Это задает шаблон для их следующих нескольких дней, попадая в неуклюжий ритм тренировок и исследований, который не… плох. Странно, что кто-то все время находится так близко, и это очень истощает то немногое терпение, которое у него есть, но… это не так уж плохо. У Лю Цингэ не рушатся представления о Шэнь Цинцю, и он, к сожалению, становится более уверенным с Сюя. — Ну, о самом испытании ничего нет, — говорит Шэнь Цинцю после очередного дня листания текстов в библиотеке Цинцзин. Лю Цингэ резко открывает глаза с того места, где он медитировал в полудреме — компромисс между исследованиями и физическими тренировками. — Тогда… — Но, — обрывает его Шэнь Цинцю. — Возможно, есть артефакт, который мог бы нам рассказать. Конечно, это не записано в библиотеке, но Шэнь Цинцю также рылся в своей памяти в поисках любых сюжетных устройств, которые могли бы здесь пригодиться, или чего-нибудь еще из арки, в которой упоминались вервия. Лю Цингэ поднимается на ноги. — Тогда поехали, — говорит он, как будто это так просто. Шэнь Цинцю закатывает глаза. — Я полагаю, нам лучше спросить разрешения у Главы Школы.***
Посещение пика Цюндин немного похоже на визит к директору, чтобы признаться, что вы жульничали на экзамене, хотя абсолютно все это неприменимо и Шэнь Цинцю не сделал ничего плохого. Когда-либо. — Чжанмэнь-шисюн, — говорит Лю Цингэ, и это самое уважительное, что он когда-либо говорил кому-либо. — Нам нужно отправиться в путешествие. Взгляд Юэ Цинъюаня скользит по ним обоим и очень долго задерживается на их связанных руках. — Шиди. Я… слышал о вашей ситуации и хотел найти время, чтобы поговорить с вами обоими об этом. — Вторжение демонов было важнее, — говорит Шэнь Цинцю, раскрывая веер перед лицом. — Был ли восстановлен пик Цюндин? Этот разговорный гамбит длится несколько предложений, но Юэ Цинъюань неумолимо поворачивает тему вспять со всем мастерством опытного профессионала. Он довольно ловкий, их Глава школы! Не упускает ни одного подвоха! — Итак, что именно произошло? Лю Цингэ доходит до слов «отклонение ци», прежде чем в спешке вызывают Му Цинфана. Шэнь Цинцю вздыхает и смиряется с тем фактом, что это определенно не пройдет легко. Они только что перестали суетиться из-за его отклонения ци, теперь он должен занять место в первом ряду рядом с Лю Цингэ. Несправедливо, что Му Цинфан фокусируется не только на Лю Цингэ — Шэнь Цинцю также подвергается такому же обследованию. — Ну что ж… они оба кажутся на удивление стабильными, — говорит Му Цинфан с легким сомнением в голосе. — Их системы культивирования тесно связаны, но, похоже, это работает. Я… понятия не имею, как можно это исправить. Это было чисто случайно? — Да, — раздраженно говорит Шэнь Цинцю. — Я пытался стабилизировать его, и это произошло. Му Цинфан обменивается взглядом с Юэ Цинъюанем. — Хорошо. Ваше собственное совершенствование не… слишком подходит для стабилизации другого, — деликатно говорит он, что является очень вежливым способом не упоминать отклонение ци, которое только что было у Шэнь Цинцю. — Да, да, — говорит Шэнь Цинцю, надеясь, что им не придется снова вдаваться во все это. — Несмотря ни на что. У меня есть зацепка по артефакту, который может дать нам решение. Зеркало Истины. Это в старом заброшенном святилище на севере. Зеркало Истины было чем-то, что главный герой находил и консультировался с ним несколько раз, в основном, когда Демон Сна был выведен из строя, а его собственные силы сна были безуспешны по различным и временным причинам. Иногда жены использовали это, приводя причины, по которым у них были определенные крупицы знаний для их собственных планов друг против друга. Полезно, но не критично, и не то, что будет использовано Шэнь Цинцю, посетившим его несколькими годами ранее. Юэ Цинъюань задает еще вопросы — много вопросов, — но в конце концов отпускает их. Как они собираются действовать — это другой вопрос. Заброшенное святилище находится в довольно отдаленном месте, и Шэнь Цинцю знает его только по описанию, а не по ближайшей деревне, дорогам или чему-либо, что указывало бы на то, что взять экипаж или лошадь — хорошая идея. Полет — лучший вариант, как если бы это было правильное место для культивирования. Только… — Осторожно! — огрызается Лю Цингэ, когда они отходят достаточно далеко друг от друга, чтобы их руки были крепко зажаты между ними. — Сам будь осторожен, — огрызается Шэнь Цинцю, пытаясь направить Сюя ближе, сохранить равновесие и поддерживать ту же скорость, что и Лю Цингэ. Ветер швыряет в них обоих что-то ужасное, и есть причина, по которой никто не летает в таком плотном строю. Лю Цингэ раздраженно фыркает, а затем резко дергает их соединенные руки, с резким визгом стаскивая Шэнь Цинцю с Сюя прямо на Чэнлуань. Его свободная рука обнимает Шэнь Цинцю за талию и помогает ему сохранить равновесие. — Ни в коем случае, — шипит Шэнь Цинцю, даже когда он рассеянно зовет Сюя обратно в свою руку. — Это не сработало, — говорит Лю Цингэ, констатируя очевидное и внезапно набирая скорость. Они летели медленнее, чем обычно, пытаясь лететь вместе, и теперь очевидно, насколько медленно это было. — Так-то лучше. Шэнь Цинцю сердито смотрит на него и вынужден признать, что да, с точки зрения путешествий это лучше. Это также они, стоящие очень близко друг к другу. На одном и том же мече! Он уверен, что, вероятно, есть много ограничений у культиваторов на прикосновение к чужому мечу, а если нет, то его мозг собирается изобрести довольно много прямо сейчас! Они летят большую часть дня, и Шэнь Цинцю мог бы подумать, что новизна этого пройдет, но каждый раз, когда они меняются местами — потому что меняется ветер — или Шэнь Цинцю смотрит вниз на пейзаж под ними — он снова осознает, насколько тесно они прижаты друг к другу. О тепле, которое, кажется, исходит от Лю Цингэ и делает его в несколько раз теплее, чем воздух вокруг них. О руке, сомкнувшейся вокруг его талии. Ужасно. Просто ужасно. — Вот и река, — говорит он в конце концов, найдя узнаваемый ориентир. — Мы должны спуститься. Листва вокруг реки пышная, зеленая и странная — это определенно похоже на то, ради чего автор мог бы добавить полстраницы к своему описанию. Насколько он знает, ничто из этого на самом деле не опасно и тайно не является тысячелетней лекарственной травой, поэтому Шэнь Цинцю перестает уделять этому так много внимания. Они вылетают наружу в поисках, пока не находят руины, которые, как знает Шэнь Цинцю, находятся где-то здесь. Руины не обязательно скрыты или секретны, просто в этом мире много старых заброшенных зданий — от школ, которые были разрушены или развалились, мест, которые были уничтожены нападениями демонов, проклятых артефактов, которые приносили страдания в места, где они находились, и так далее, и тому подобное. В этих уже давно разграблено все ценное, за исключением секретной потайной комнаты, которую никто, кроме главного героя, так и не нашел. Сами руины ничем не отличаются от десятков руин, которые обследовал Шэнь Юань во имя «образовательных каникул». Там есть массивные ворота, которые, вероятно, были впечатляющими в период своего расцвета, а сейчас просто опасны. Там есть выветренные каменные стены, которые когда-то принадлежали зданиям. Там есть выцветшая резьба. Там извилистые тропинки и высохшие колодцы. Шэнь Цинцю постукивает сложенным веером по ладони, рассматривая их. — Мы начнем оттуда, — говорит он, указывая веером на самое большое и хорошо сохранившиеся из зданий. Это, вероятно, было храмом, верно? Или дворец, или обитель вождей, или что-то еще. Описание в ПГБД не было особенно ясным по этому вопросу, только то, что главный герой укрылся в здании, а затем нашел секретный проход под ним. По логике вещей, человек должен был бы укрыться в самых стабильных на вид развалинах, верно? — Здесь ничего нет, — бесстрастно говорит Лю Цингэ, как будто они не проделали долгий путь только для того, чтобы найти явно пустое здание. — Конечно, нет, — говорит Шэнь Цинцю. — Но где-то здесь находится спусковой механизм для потайного хода. Он оглядывается по сторонам. Есть ли какой-то конкретный блок для нажатия? Здесь больше ничего нет, и это своего рода счастливая случайность, которая несколько неправдоподобна. Лю Цингэ тоже оглядывается по сторонам. — Если есть потайной ход, он должен быть внизу, — решительно говорит он. — Стены слишком тонкие. А затем он вытаскивает их обоих из здания, несмотря на протесты Шэнь Цинцю. Еще не так поздно! Они могут начать поиски прямо сейчас. Лю Цингэ просто закатывает глаза и вытаскивает его из руин, свободной рукой притягивая Ченлуань и… Единственная вспышка света, и все здание, пережившее сотни лет и бог знает какие катастрофы, рушится под натиском зверя с пика Байчжань. Даже слой фундамента срезан, оставляя углубление в грязи ниже, чем земля вокруг него. В северо-восточном углу есть единственная лестница, ведущая вниз. Шэнь Цинцю смотрит на груду камней и летящую пыль и думает, что где-то плачет историк. — Хорошо. Это один из способов сделать это, — говорит он. — Самый эффективный способ, — говорит Лю Цингэ. — И самый быстрый. — Я с этим не спорю, — сухо говорит Шэнь Цинцю. — Я полагаю, что технически мы не обязаны ничего оставлять на месте. Если он отнесет зеркало на пик Цинцзин, скорее всего, главный герой все равно найдет его и спрячет подальше. Это, вероятно, еще меньшая дыра в сюжете, чем та арка, которая привела его сюда, в ПГБД. Нет проблем, нет проблем. Он направляется к лестнице. Секретный подвал все еще темный и грязный и заполнен несколькими оставшимися артефактами, которые они, вероятно, должны забрать обратно на гору Цанцюн. Шэнь Цинцю не помнит, должны ли они иметь какие-то особые свойства — насколько он знает, они могут быть просто любимым модным фарфором забытой школы — и он на самом деле не заинтересован в выяснении. В задней части комнаты находится зеркало. Оно овальное и достаточно большое, чтобы отразить голову и плечи. Рама сильно потускнела, но само зеркало даже не запылилось. Кажется, что оно светится в полумраке, как будто у отражения есть свой собственный свет. — Технически говоря, — говорит Шэнь Цинцю, чтобы нарушить гнетущую тишину. — Это не столько Зеркало Истины, сколько… Зеркало Обратного Познания. Полагаю, это звучит менее впечатляюще. — Оно показывает прошлое? — Лю Цингэ начинает хмуриться. — И как это должно нам помочь? Он звучит смутно подозрительно, как будто Шэнь Цинцю привел его сюда под ложным предлогом. — Ты должен сначала посмотреть, — поспешно говорит Шэнь Цинцю. — Подумай о каком-нибудь прошлом событии. Лю Цингэ свирепо смотрит на него, но — Ченлуань в руке — встает перед зеркалом. Его глаза скользят по поверхности, как будто он за чем-то наблюдает. Шэнь Цинцю сам ничего не видит, что указывает на то, что каждый человек будет смотреть в зеркало отдельно. Возможно, это и к лучшему. Он делает шаг вперед и думает: какого черта мы связаны вместе? Изображение в зеркале становится изображением пещер Линси, и он видит, как сам чуть не погибает, сражаясь с отклоняющимся от ци Лю Цингэ, и активирует вервие скорби из-за нехорошего системного сообщения. Он пристально смотрит на него. — Что видит Лю-шиди? — Призраки в колодце, — говорит Лю Цингэ, что абсолютно ничего не значит. Какого черта? — Что ты видишь? — Пещеры Линси, — говорит Шэнь Цинцю, — Что не помогает. Я был там! Я знаю, что произошло! Он яростно смотрит в зеркало и думает, что еще объяснит, и у него чуть не случается сердечный приступ, когда изображение меняется на что-то знакомое и чужое одновременно. Его комната — не комната Шэнь Цинцю, его комната — с его компьютером и веб-страницей, отображающей… [За Какого Персонажа Гордого Бессмертного Демонического ТЕБЕ Следует Выйти Замуж???] — О, ты абсолютный гребаный… Разъяренный, он вскидывает руку и ударяет зеркало. Оно опрокидывается назад с пьедестала и разбивается о землю. Ой. Шэнь Цинцю резко выдыхает и убирает руку. Лю Цингэ пристально смотрит на него. Он хочет уйти, но не может, потому что они застряли вместе из-за дурацкой системы, дурацкого переселения душ и дурацкого теста, который он даже не брал в расчет, и теперь это его жизнь, только это не так, это жизнь Шэнь Цинцю, которую он носит, как плохой комплект одежды. И ему все еще приходится делать ужасные, связанные с сюжетом вещи, которые он не хочет и… И… и теперь он тоже должен жениться, и это даже не из-за Шэнь Цинцю, это из-за него, и как он может связать свою жизнь с кем-то, когда ему ничего не принадлежит, и у всех есть история с человеком, которым он был… Как это так — ему даже не нужно, чтобы это было справедливо, ему просто нужно, чтобы это было возможно, а это просто не так… И он даже не знает, кто такой Лю Цингэ, он даже не был персонажем, он просто умер за кадром, Шэнь Цинцю знает его меньше недели, и Лю Цингэ очень сильно ненавидит его из-за вещей, которые он даже не может контролировать… — Шэнь Цинцю, — заявляет Лю Цингэ. — Ты хорошо помнишь миссию с призраком? — Нет! — огрызается Шэнь Цинцю, что, вероятно, является неправильным ответом! Вероятно, ему следует притвориться, что он помнит. Лю Цингэ подумал посмотреть в зеркало, чтобы увидеть это дерьмо, так что это, вероятно, важно. Он пришел в поисках этого зеркала, чтобы иметь какой-то способ посмотреть на предыдущее дерьмо, которое натворил Шэнь Цинцю. Но прямо в эту секунду он действительно не может этого вынести. — Мне все равно! Это в прошлом. Лю Цингэ просто смотрит на него, как будто он может видеть нервный срыв, который испытывает Шэнь Цинцю на месте. Он поднимает подбородок, и Шэнь Цинцю действительно не может прямо сейчас с этим разбираться. — Верно, — говорит Лю Цингэ. Он смотрит вниз на их руки. — Тогда мы не понимали друг друга. Я… я был неправ. Долг, который я задолжал, я верну. Оригинал, вероятно, позаботился бы об этом долге. Но Шэнь Цинцю… просто устал. — Мне все равно, — безнадежно повторяет он. — Забудь об этом. Просто… забудь все это. — Хорошо, — соглашается Лю Цингэ. Он двигает их руками, пока они не сцепляются вместе, а не просто связаны, и сжимает. — Эти вещи больше не имеют значения. Какие мы есть, такими мы и можем быть с этого момента. Шэнь Цинцю прерывисто вздыхает. Как будто это так просто. Но Лю Цингэ прямолинеен и, вероятно, имеет в виду это настолько, насколько любой человек может иметь в виду забвение общего прошлого. Что он с этим сделает? Это все еще не делает его свободным от прошлого Оригинала, но… может быть, немного больше, чем было минуту назад. Он проглатывает внезапный комок в горле и поворачивает голову в сторону. Его взгляд натыкается на разбитое зеркало, лежащее на полу. — Мы должны упаковать это и забрать обратно, — натянуто говорит он. — Школа могла бы починить его. Лю Цингэ снова сжимает его руку и кивает, поворачиваясь, чтобы убрать все нелепые артефакты в сумку цянькунь. Единственный осколок зеркального стекла выскочил из рамы, и Лю Цингэ поднимает его, задумчиво вертя в пальцах. — Оно все еще работает, — говорит он и прячет его в рукав. Вероятно, это хорошо для сюжета, но в то же время Шэнь Цинцю немного разочарован. Может быть, на самом деле ничего нельзя изменить, даже такие несущественные вещи, как разбитое зеркало. Но потом… хорошо. Лю Цингэ жив, не так ли? Это перемена. Это должно что-то значить. Весь этот… дело в том, что это изменение произошло именно из-за теста, который прошел Шэнь Юань, а не из-за того, что когда-либо делал Шэнь Цинцю. Лю Цингэ тянет его обратно на Чэнлуань, а Шэнь Цинцю даже не протестует на этот раз, как и тогда, когда они летят в деревню вместо того, чтобы направиться обратно к горе Цанцюн. Уже темнеет, и имеет смысл пойти в гостиницу, даже если Шэнь Цинцю не может точно вспомнить, как снять комнату в старинном культурном заведении, где вы не можете просто забронировать что-то через Интернет, или сколько это может стоить. У него вообще есть деньги? К счастью, Лю Цингэ полезен и знает, как это сделать. Владельцы гостиницы, кажется, в восторге либо от его властной ауры, либо от его лица, и им сразу же предоставляют лучшую комнату, чай и еду с такой скоростью, что Шэнь Цинцю обычно был бы впечатлен. Разве не приятно путешествовать с Богом Войны? Шэнь Цинцю пьет свой чай и старается не думать о том, какая у него сейчас жизнь. Пути назад или отказа нет. Он знал это с того момента, как очнулся здесь, и система была довольно категорична в этом отношении. Но одно дело просто играть роль в каком-то грандиозном сюжете, и совсем другое — иметь… Связи. Привязанности. Отношения. Даже до переселения у него было не так уж много таких вещей. Конечно, нет ничего более напряженного, чем брак. Кажется почти шуткой думать, что сейчас на него кто-то свалился. Он относился к этому как к шутке — досадной, но все равно шутке. Что-то, что он мог бы обойти обманом. Выполняем условия и идем разными путями. Это весь его игровой план на эту жизнь — завершить столько сюжета, сколько ему позволяет Система, и оставить себе достаточно свободы действий, чтобы пережить это впоследствии. Но если это предназначено для него, а не для Шэнь Цинцю, не для сюжета… Как он может даже думать об этом? Как он может этого не делать? Они едят спокойно. Даже Лю Цингэ не нарушает тишины, просто играет с осколком зеркального стекла, пока не приходит время ложиться спать. — Займи кровать, — говорит он, — я буду спать на полу. В комнате действительно есть две кровати, но они находятся на противоположных сторонах комнаты, что на самом деле не подходит для их волшебно скованной ситуации. — Делай, что хочешь, — равнодушно говорит Шэнь Цинцю. Вероятно, ему следует сделать какой-нибудь жест. Предложите какую-нибудь оливковую ветвь. У них был момент, не так ли? Он просто не уверен, что хочет этого. Лю Цингэ долго смотрит на него темными серьезными глазами, затем нерешительно садится на кровать рядом с ним. После стольких дней его присутствие кажется знакомым, как будто нет ничего странного в том, что он так близко. Они касаются не больше, чем необходимо, но в этом опыте есть что-то почти хрупкое — как будто Шэнь Цинцю может разрушить это, просто сказав что-то не то. Он закрывает глаза и притворяется спящим. Утром они летят обратно на гору Цанцюн и передают сумку цянькунь с артефактами Главе Школы. — Он уже был сломан, когда мы туда добрались, — лжет Шэнь Цинцю. Сегодня он чувствует себя гораздо лучше — вчерашний день явно был просто неловкой чрезмерной реакцией. Не о чем беспокоиться. — Какое разочарование, — говорит Юэ Цинъюань, как будто он полностью и абсолютно верит в это. Его взгляд все еще задерживается на их связанных руках. — Вы получили какую-нибудь полезную информацию? — Это используется школой Юнь Хуа, — говорит Лю Цингэ, указывая на вервия. Шэнь Цинцю понятия не имел об этом — возможно, это было то, над чем Лю Цингэ работал с зеркалом. — Я пошлю письмо, чтобы спросить их об этом, — говорит Юэ Цинъюань, в голосе которого звучит облегчение от того, что, возможно, найдется какой-нибудь эксперт, с которым можно было бы проконсультироваться по этому вопросу. — Я сообщу вам, когда получу какую-либо информацию. Труднее вернуться к нормальному ритму Пика Цинцзин, когда Шэнь Цинцю знает — что бы это ни было, он знает. Тренировка с Лю Цингэ не похожа на просто тренировку, а медитация не похожа на просто медитацию, и иногда они даже… разговаривают. Для чисто развлекательных целей. — Ты слишком мягок с ними, — комментирует Лю Цингэ, когда Шэнь Цинцю сдается и взъерошивает пушистые волосы главного героя, прежде чем отослать его прочь. — Это не то, в чем меня часто обвиняют, — говорит Шэнь Цинцю. По общему признанию, почти все обучение Цинцзин было передано старшим ученикам, потому что… Шэнь Цинцю незнаком с тем, чему они должны учиться. Его присутствие на уроках в основном просто для того, чтобы обеспечить мотивационную поддержку. — В какой-то момент тебе нужно будет вернуться на пик Байчжань, чтобы присматривать за своими собственными учениками, не так ли? — Не особенно, — говорит Лю Цингэ, выглядя более удивленным, чем когда-либо еще. — Они привыкли к моему отсутствию. Шэнь Цинцю прищелкивает языком. — Это не оправдание, — говорит он, и именно поэтому они в конечном итоге направляются на пик Байчжань, чтобы увидеть шумных учеников. Шэнь Цинцю знает, что ученики Байчжаня, как правило, доставляют неприятности его ученикам Пика Цинцзин, но их было очень, очень мало с тех пор, как Лю Цингэ остался на его пике. Достаточная причина, чтобы держать его рядом, говорит часть его разума, в основном саркастическая. Даже если они это сделают… что бы они ни собирались делать, Лю Цингэ — его можно сохранить? Вероятно, он будет отсутствовать чаще, чем находиться рядом. И если эта мысль так же выбивает его из колеи… Здесь нет никакой победы. К счастью — или, возможно, к несчастью, — пик Байчжань отлично отвлекает внимание. Конечно, Лю Цингэ не занимается ничем таким плебейским, как преподавание. Что он действительно делает, так это собирает всех присутствующих учеников на тренировочном поле, обнажает свой меч и говорит: — Я буду использовать только одну руку. Вперед. Один из более храбрых — или более глупых — учеников издает обиженный звук. — Ваша другая рука привязана к другому вершинному лорду. Это не совсем помеха! Но ученики Байчжаня действительно созданы по образу и подобию своего учителя, потому что они обнажают мечи и массово бросаются вперед. Это… не так сложно, как должно быть по правде. Их много, и они, конечно, не удерживаются от того, чтобы напасть на Шэнь Цинцю со всех сторон, но разница между Высшим Лордом и простыми учениками подобна дню и ночи. Независимо от того, сколько атак направлено в его сторону, Шэнь Цинцю обнаруживает, что он может легко перехватывать и отражать их. Независимо от того, как двигается Лю Цингэ, Шэнь Цинцю обнаруживает, что может приспособиться к этому, они вдвоем кружат и кружат по тренировочному полю, даже не говоря ни слова. Не просто приспосабливаются к этому; они используют друг друга как якоря, здесь Шэнь Цинцю тянет, а Лю Цингэ огибает его по дуге, чтобы атаковать противника с другой стороны, а здесь Лю Цингэ стоит как столп силы, на который Шэнь Цинцю может опереться, и здесь они сражаются спина к спине и не дают никаких возможностей для атаки. Они действуют синхронно, не просто преодолевая слабость, но и превращая ее в силу, совершенно новое измерение, которое нужно учитывать. Даже Шэнь Цинцю, которому меньше всего нравится сражаться в этой области, впечатлен. Лю Цингэ выглядит немного дико, глаза блестят торжеством, а волосы развеваются на ветру. — Работайте усерднее, — говорит он поверженным ученикам, прежде чем повернуться к Шэнь Цинцю. — Нам нужно бороться с чем-то более сильным. Его восторг заразителен. Шэнь Цинцю кивает, прежде чем он действительно понимает, что на самом деле нет, он не хочет сражаться с тем, кого Лю Цингэ считает «сильнее». Слишком поздно. Лю Цингэ уже загнал в угол наименее пострадавшего из учеников Байчжаня и отправил его на пик Цюндин, чтобы попросить Главу Школы выслать их на задание. Или, возможно, просто сказать Главе, что они собираются уйти, если Пик Байчжань думал, что между этими двумя вещами есть разница. — Не сразу, — слабо говорит Шэнь Цинцю, раскрывая веер перед лицом. Ах, Лю-шиди, перестань улыбаться. Это слишком мощно. — Мы только что вернулись. Глава Школы, по-видимому, слишком привык к тому, что Лю Цингэ бросается в атаку по прихоти, чтобы долго тянуть время — в течение нескольких дней он сдался и признал, что горы Инь Фэн Цяо Ду, как правило, слишком опасны для учеников, но содержат много драгоценных ингредиентов, которые требуются Пику Цяньцао, и если эти два Вершинных Лорда могут помочь… — Мы могли бы быть полезны, пока мы в таком состоянии, — сухо говорит Шэнь Цинцю, принимая список, который протягивает Юэ Цинъюань. Он очень… длинный. — Кому именно, по мнению Му-шиди, все это понадобится? Кто-то умирает? Юэ Цинъюань умиротворяюще улыбается. — Ты же знаешь, что Му-шиди любит иметь под рукой достаточный запас на случай чрезвычайных ситуаций. Никогда не бывает времени собрать его, когда это действительно необходимо. Шэнь Цинцю признает его правоту, а Лю Цингэ, вероятно, перестал обращать внимание после слов «слишком опасно». Он, похоже, не беспокоится о том, зачем им может понадобиться идти в опасное место или что они собираются там делать. Вкратце Шэнь Цинцю задается вопросом, просил ли его когда-нибудь Пик Цяньцао самостоятельно выполнять подобные миссии по сбору ингредиентов, или это было бы просто пустой тратой времени. Он следит за тем, чтобы у них было достаточно припасов и достаточно мешочков цянькунь. Некоторые из этих ингредиентов, вероятно, не следует хранить вместе! А потом в очередной раз, они сталкиваются с необходимостью путешествовать. Лю Цингэ легко запрыгивает на Чэнлуана и протягивает ему руку. — Я с нетерпением жду того дня, когда снова смогу летать самостоятельно, — ворчит Шэнь Цинцю, даже принимая помощь. Он даже не может пожаловаться на то, что Лю Цингэ плохой водитель — его пилотирование, вероятно, лучше, чем у Шэнь Цинцю, которому становится скучно и который отвлекается во время полетов. — Это недостойно. Лю Цингэ издает тихий звук «хм», скорее для того, чтобы показать, что его услышали, чем для того, чтобы выразить согласие. Затем спрашивает: — Чего еще ты с нетерпением ждешь? Шэнь Цинцю задумывается. Он может назвать много минусов в том, что его легко соединить, но смотреть вперед подразумевает думать о том, как они собираются разъединиться. Как будто есть будущее, где это происходит и все идет хорошо. — Пять минут одиночества, — говорит он вместо чего-то более серьезного или смущающего. — Просыпаться в нормальное время. А ты? — Тренировка, — серьезно говорит Лю Цингэ. Шэнь Цинцю фыркает. — Почему я вообще спросил. После этого? Лю Цингэ делает паузу, как будто серьезно обдумывает это. — Больше тренировок, — глубокомысленно говорит он. В его голосе достаточно насмешки, чтобы Шэнь Цинцю понял, что он сделал это нарочно. — Я спихну тебя с этого меча, — угрожает он, не делая никаких движений, чтобы сделать что-либо подобное. В любом случае это просто сбило бы и его тоже, даже если бы ему каким-то образом удалось выиграть такой поединок по грэпплингу. Лю Цингэ только смеется. Горы Инь Фэн Цяо Ду — это вершины-близнецы, покрытые удивительным количеством водопадов, из-за которых они кажутся серебристыми и покрытыми туманом. Вода, конечно, богата духовной энергией, что делает ее хорошим местом для посещения практикующими. Это означает, что листва, которая растет здесь, с гораздо большей вероятностью обладает сильными лечебными свойствами. Это также означает, что все монстры очень опасны и ужасны. Настоящее подземелье финальных уровней! Персонажи с низким уровнем не допускаются! — Готов? — спрашивает Лю Цингэ, его тело почти вибрирует от возбуждения. — Если я скажу нет… Это Пятизвездочный Нефритовый Дракон?! — Зеленое змееподобное тело с ревом появляется из тумана, рыча и извиваясь в воздухе, и Шэнь Цинцю подзывает Сюя к себе. Он прыгает, легко порхая в воздухе, как раз в тот момент, когда Лю Цингэ делает то же самое, и Ченлуань выныривает из-под них, чтобы обрушиться сверху с сокрушительной силой. — Постарайся не разрушить гору! — кричит он. — Будет очень трудно найти нужные нам травы, если ты это сделаешь! И даже вот так, даже падая с неба, они оба подобны лезвиям света, которые разрубают Нефритового Дракона на куски, прежде чем упасть на землю. — Это хорошо, — говорит Лю Цингэ, пиная тело, чтобы осмотреть некоторые порезы. — Я сражался с одним раньше. Тогда я не смог разрезать шкуру. Слишком прочная. Они определенно разрезали шкуру. Они почти обезглавили бедняжку. У него действительно не было ни единого шанса. — Теперь мы сильнее, — добавляет Лю Цингэ, как будто Шэнь Цинцю не понял намека. — Таково было намерение, не так ли, — говорит Шэнь Цинцю, и это похоже на увиливание. Как будто он пытается избежать признания того, что они добились… прогресса. Борьба с Плотоядными Журавлями. Они сражаются с Водяными Крабами в Алмазном Панцире. Они сражаются с какими-то странными водорослевыми руками, которые ни один из них не узнает. Они сражаются с ордой Красно-Черных Огненных Муравьев, которых Шэнь Цинцю разносит в клочья травинками, наполненными духовной энергией. Они сражаются с Бегущим Тигровым Лосем, который выглядит просто ужасно. Но это… в некотором роде весело. Чтобы достичь этих действительно высокоуровневых методов культивирования и осуществить их. Чтобы поэкспериментировать с тем, что он действительно может сделать. Чтобы не беспокоиться о защите учеников или о том, что их съедят демоны, крадущие кожу. — Я думаю, это было в списке, — говорит Шэнь Цинцю, когда они находят луг, полный полевых цветов, колышущихся на ветру. — Во всяком случае красные. Цветок Феи-Девы Розового Облака. Возможно. Он не специалист по цветам. Если это не тот цветок, значит, это не тот цветок, и пику Цяньцао придется просто смириться с этим. Они спокойно собирают столько цветов, сколько могут запихнуть в мешочек цянькунь, а Шэнь Цинцю осторожно осматривает остальные цветы. Большинство из них просто выглядят как… цветы, но в некоторых из них есть блеск культивации. Некоторые же просто выглядят странно и неземно, и это по-своему мило. — Вот, — говорит Лю Цингэ и сует ему в руки сверток, прежде чем отвернуться и пристально посмотреть вдаль. — Ты нашел еще что-нибудь? — говорит Шэнь Цинцю немного рассеянно. — О, это не… Они бело-зеленые, как его мантия Цинцзин. Совсем не лекарственные. Просто цветы. Которые Лю Цингэ сорвал и отдал ему. Он открывает рот и снова закрывает его, не говоря ни слова. Что он должен с этим делать?.. Что он должен с этим делать? В конце концов он засовывает цветочные стебли за пояс и кашляет. — Пойдем поищем что-нибудь еще, — говорит он, раскрывая веер, чтобы прикрыть лицо. — Есть целый список вещей, которые нужно найти. Поездка невероятно продуктивна в том смысле, что они возвращаются с большим количеством ингредиентов и частей монстров, за что на Цяньцао действительно благодарны. Они проверили свои способности и обнаружили, насколько выросли. Миссия выполнена, хорошая работа во всех отношениях. И все же. Лю Цингэ продолжает поглядывать на цветы, заткнутые за пояс Шэнь Цинцю. Шэнь Цинцю продолжает прикасаться к ним, как человек, которому никогда раньше не дарили цветов. Они жалкие и потрепанные к тому времени, как они возвращаются на пик Цинцзин, а он все еще засовывает их в вазу с водой. И он должен делать все это с Лю Цингэ прямо здесь, и у него нет возможности остаться в одиночестве, чтобы посидеть и подумать об этом. Не то чтобы тут было о чем думать! Было бы просто легче, если бы у него было немного свободного пространства. Утром Лю Цингэ будит его в неурочный час. Он больше не спит на полу с того самого дня в гостинице, но это не делает Шэнь Цинцю более довольным тем, что его разбудили так рано. — Мы должны сразиться, — говорит Лю Цингэ, когда он издевается над Шэнь Цинцю на тренировочном поле со своем своим упрямством. — Разве это не то, чем мы занимались? — раздраженно спрашивает Шэнь Цинцю. Лю Цингэ фыркает. — Сражаться друг с другом, — поясняет он. — А не сражаться вместе. Шэнь Цинцю прищуривается на него и дергает их за запястья. — Как именно, по-твоему, это будет происходить? — сухо спрашивает он. — Мы не можем разделиться. — Я не знаю. Давай выясним, — говорит Лю Цингэ. Он, кажется, достаточно взволнован этой идеей, что Шэнь Цинцю соглашается потакать ему — при условии, что это будет без мечей. Это… по большей части глупо, скорее всего, это можно назвать игрой, чем настоящей борьбой. Они могут находиться друг от друга на очень небольшом расстоянии, кружась взад и вперед по траве, и любая атака, которую они совершают со связанными руками, может быть так же легко отражена. В конце концов Шэнь Цинцю удается сбить Лю Цингэ с ног импульсом духовной энергии, опрокидывая его назад на траву. Глаза Лю Цингэ расширяются от изумления, и он тянет достаточно сильно, чтобы Шэнь Цинцю потянуло вниз вслед за ним. Они оба замолкают. Шэнь Цинцю судорожно сглатывает. Он почти оседлал Лю Цингэ — нет, нет, не почти, он оседлал Лю Цингэ. Который лежит на спине с разметавшимися вокруг него прекрасными темными волосами и смотрит на Шэнь Цинцю широко раскрытыми темными глазами. Их связанные руки прижаты к земле рядом с его плечом, как будто их придавили, хотя, очевидно, это не так… Лю Цингэ протягивает свободную руку и, вместо того, чтобы оттолкнуть его, кладет на бедро Шэнь Цинцю. Легко, без усилия, но все равно ощущается как клеймо. Шэнь Цинцю снова сглатывает и думает — он мог бы просто наклониться. Это момент, это такой момент, что даже он может распознать его, и… Дело не в том, что он этого не хочет. Лю Цингэ, возможно, самый красивый человек, которого он когда-либо видел — привлекательность здесь не проблема! Дело не в том, что Лю Цингэ тоже не позволил бы ему этого. Здесь подаются сигналы. Очень четкие сигналы, и Шэнь Цинцю уверен, что он не ошибается. Но это все равно… Он резко выдыхает и перекатывается в сторону, пока тоже не оказывается лежащим в траве. Она мокрая. И холодная. И влага сразу же просачивается сквозь его одежду и, вероятно, пачкает ее пятнами от травы, которые очень разозлят на него людей из прачечной. — Почему… — говорит он, а затем пытается найти слова для вопроса, который он даже не знает, как задать. Он не знает, на что именно ему нужно ответить. Лю Цингэ переплетает их пальцы вместе и сжимает его руку. — Это… — начинает он, как человек, который очень тщательно подбирает слова. — Так будет лучше, — говорит он наконец. — Так просто, — говорит Шэнь Цинцю, но… Разве это не проникает прямо в суть дела? Какими должны быть вещи, какими они были, кто он вообще такой и насколько эта жизнь принадлежит ему, каковы будут последствия, и изменит ли это сюжет, и имеет ли это значение, если это изменит сюжет… Так лучше или нет? И даже с нелепыми утренними пробуждениями, ссорами и полетами на одном и том же мече… конечно, это так. Он сильнее. Рядом с ним есть кто-то, кто еще сильнее. Он находится в странном мире со странными обычаями, и есть кто-то, кого они нисколько не беспокоят — кто все равно ничего не боится. Кто выберет самый прямой путь и прорвется сквозь здание, монстра или чушь собачью. Если он вернется к одиночеству… Если он снова станет одиноким… Наконец, он сжимает руку Лю Цингэ в ответ. — Так лучше, — мягко соглашается он. Какими бы простыми ни были слова, такое чувство, что он соглашается на что-то гораздо большее. Золотой свет, связывающий их руки вместе, ярко вспыхивает, на мгновение освещая все тренировочное поле и заставляя воздух гудеть с невыразимой силой. Он взмывает в небо, как молния в обратном направлении, прежде чем упасть обратно и поразить их обоих. Шэнь Цинцю вытягивает руку, как будто хочет поймать его или остановить, но он не обжигает и не убивает электрическим током. Это просто чистая энергия, вливающаяся в них обоих. На мгновение он чувствует… Трансцендентный. Как будто он действительно какое-то бессмертное существо, связанное со всем миром, с вихрями и потоками времени и пространства. Как будто мог разобрать мир на части и перестроить его по своим прихотям. А потом это исчезает, и он просто Шэнь Цинцю, наполненный большей силой, чем когда-либо прежде. Лю Цингэ стоит на ногах, держа Чэнлуан в руке, и светится такой же силой. Они смотрят друг на друга, широко раскрыв глаза, в момент чистого понимания, что, черт возьми, это было. [Поздравляю! Задание: Испытание супружества успешно завершено!] Система звенит, и звук свадебных колоколов раздается в громком праздновании. Шэнь Цинцю уверен, что он единственный, кто может их слышать. — Ха, — говорит Лю Цингэ, убирая меч в ножны. Он протягивает руку — свою совершенно свободную, ничем не стесненную руку. — Так просто. — Ты считаешь, что все это было легко? — Шэнь Цинцю огрызается, беря предложенную руку и позволяя Лю Цингэ поднять его на ноги. Позволяя Лю Цингэ притянуть его поближе, как только он встанет на ноги. Лю Цингэ вглядывается в его лицо, как будто ищет какой-то ответ. Как будто он мог изменить свое решение за последние тридцать секунд, теперь, когда они свободны от вервия испытания. — О, заткнись, — говорит Шэнь Цинцю и, прежде чем он снова может начать сомневаться в себе, целует его. Это тоже похоже на молнию.