ARC Corp

Блейк нажала на спусковой крючок и сделала несколько осторожных выстрелов. «Зомби» — точнее, не зомби, но слово подходило — уже не был живым, поэтому привычные смертельные выстрелы, например, в мозг, мало что решали. Вместо этого она целилась в руки, запястья и плечи, надеясь повредить связки, благодаря которым зомби мог тащить себя по лестнице. С некоторыми из них она почти наверняка справилась, но пули заменили связки, действуя как импровизированные мышцы, заставляя их двигаться. — Как такое вообще возможно?! — прорычала она. — Тот, что был в поле, едва мог стоять. — Я не знаю. Хмм… — Жон внезапно выругался. — Черт, черт, черт. Это ульи! Нам очень «повезло»! По его словам, было ясно, что ARC Corp в прошлом был не очень удачный опыт «общения» с ульями, и Блейк не была уверена, что ей нужно спрашивать, почему. Куча организмов, управляемых одним мозгом, была излюбленной темой романов ужасов и научной фантастики, и хотя она не была фанатом такой литературы, она была достаточно разносторонним читателем, чтобы ознакомиться с некоторыми произведениями. В недавнем случаи, слизни на поле были «дронами», отрезанными от центрального мозга из-за чего могли только беспомощно и беспорядочно дёргаться. Здесь же, под влиянием улья, слизни были гораздо более организованными, способными даже управлять мертвым телом и заменять мышечную ткань. Это наводило на мысль о нечеловеческом интеллекте, стоящем за всем этим, что было очень плохо. Существа, с которыми они сталкивались до сих пор, обычно обладали животной природой, как Тимоти или «Ржавая Королева». Они могли действовать и реагировать, но не могли планировать или разрабатывать стратегии, и, кажется, у них не было мотивов, выходящих за рамки выживания и непосредственного комфорта. Однако это создание, каким-то образом, убедило фермерскую семью стать его опекунами и разместить «его» на полях. Ещё хуже, они регулярно спускались в подвал, чтобы забрать ведра слизней. Вряд ли беспомощные фермеры могли проделать такое без вреда для себя, так что из этого выходит, что аномалия позволила им это сделать, а значит, они служили её интересам. Что означало, что у нее есть интересы. Планы. Замыслы. Может быть, в эти планы входили несколько правительственных агентов, которые могли бы выступить в роли «перевозчиков», способных доставить слизней в город? Слизни были бы такими же беспомощными так и те, что были на поле, но, возможно, аномалии нужны были помощники для переноски самого улья. Разум должен был где-то быть. Королева слизней или что-то подобное. Жон вдруг подошел к ней, его меч был зажат между ладонями: одна на ножнах, другая на рукояти. Он держал его неправильно, — мрачно заметила она. Ножны он держал вертикально, а рукоять — обратным хватом, что было бы почти бесполезно при замахе. Блейк не удивилась, только разочаровано вздохнула. — Закрой глаза, — сказал он. — Что… Оглядываясь назад, она должна была закрыть глаза. А значит, ей некого было винить, когда Жон со щелчком вытянул меч. Он не вытаскивал его до конца, а всего на несколько сантиметров, чтобы лезвие мельком сверкнуло. Этого было достаточно, чтобы из меча хлынул яркий белый свет. Свет озарил весь подвал, её и всё вокруг. Она даже не видела меч, только свет, который отражался от стен и окружал Жона, но и этого было достаточно, чтобы она зашипела и попятилась к двери, подняв руки, чтобы протереть заслезившиеся глаза. Услышав, как щелкнул клинок в ножнах, она осмелилась взглянуть. Зрение фавнов было более восприимчиво к свету, чем у других — благодаря этому они могли видеть в темноте, но это также заставляло их глаза сильно слезиться при ярком свете. Хуже всего было то, что она даже не могла винить в этом Жона. Моргая от боли и мерцания света, она посмотрела мимо него на лестницу, и увидела, что тело, захваченное слизнями, горит, пламя нежно лизало его безжизненную кожу, тем временем слизни отползали от лестницы, буквально отплывая от тела так быстро, что образовалась лужа грязной воды и крови без каких-либо извивающихся существ. — Ч-что это было, черт возьми? — заикаясь, спросила она. — Твой меч — аномалия? — Конечно. Честно говоря, она должна была догадаться. Он никогда не пользовался им должным образом и даже сражался с владельцем «Чистого листа», держа его в ножнах. Когда ему приходилось драться, он обычно использовал кулаки. — Это рабская аномалия, как в Офисе «Кулака»? Почему ты не упомянул об этом раньше? — Нет это не она, и ты никогда не спрашивала меня, — он перекинул меч обратно через плечо так, чтобы кожаный ремень уперся ему в спину. Это была неудобная поза, из которой можно было вытянуть меч лишь на несколько сантиметров, но он и не хотел вытаскивать его полностью. Ещё одна вещь, которую она должна была заметить. — Офис Сдерживания не использует рабские аномалии. Именно из-за их использования у ARC Corp и начались проблемы. Это… это исключение. Это был подарок от моего отца. — Твой отец, который презирает и уничтожает любые аномалии, дал тебе аномальный меч? — Это сложная история. — Почему ты сразу не использовал его на слизнях? В ответ он повернулся, и Блейк резко втянула воздух увидев его. Кожа Жона была розовой и шелушилась, словно он провел час на пляже без солнцезащитного крема. Там, где кожа уже начала шелушиться и скручиваться, были маленькие белые точки. Это не было чем-то неизлечимым, но это была экстремальная реакция, произошедшая за считанные секунды. Если бы лезвие было вытянуто целиком и находилось в контакте с кем-то некоторое время, она не была уверена, что человек смог бы выжить. Рак кожи или просто ожоги? — Эта штука слишком опасна, чтобы просто носить её с собой. А что, если кто-то украдет твой меч? — Он реагирует только на аномалии, — ответил он. — И только на органические. Это будет обычный меч, если кто-то его достанет, так что это не такая уж большая проблема. Анти-аномальная аномалия. Так вот почему ARC Corp не уничтожил меч? Пришлось признать, что такая аномалия была очень полезной, и именно её свойства могли убедить отца Жона в том, что она должна быть уничтожена последней. — Значит, я могу использовать аномалию, если захочу? Жон посмотрел на слизней, чтобы убедиться, что они не вернутся. Они всё ещё сторонились пылающего тела, боясь огня не меньше, чем меча. Убедившись, что они в безопасности, он повернулся к ней: — Я же говорил тебе, что мы не используем рабские аномалии. Но… — добавил он, — если когда-нибудь возникнет ситуация, когда аномалия, которая у нас есть, может пригодиться в работе, я не возражаю. До тех пор, пока это не опасно. Не стоит вынимать «Чистый лист». Словно она когда-то в жизни осмелится коснуться этой загадочной штуки и рискнуть потерять свою собственную личность. Блейк на миг задрожала при этой мысли. — Я не о ней. Я просто… ты должен признать, что мысль о мощном «оружии», как у Терры и Сафрон, довольно привлекательна. Он издал стон. — Пожалуйста, не выбирай что-то, что стреляет настоящими звездами. — Ты имеешь в виду…? — Да. Аномалия Терры известна как «Сцена звезд», она позволяет ей видеть отдаленные уголки вселенной. Мы не знаем, как она это делает. Но наименее страшный аспект заключается в том, что она может извлекать звезды оттуда и материализовать их в нашем мире. Та звезда, которую она отправила в «Ржавую Королеву», просто исчезла, Блейк. Исчезла без следа. Астрономы, возможно, заметят это, но, вероятно, решат, что она исчезла сама по себе. Если Терра захочет, она может буквально опустошить звездное небо. — Да, возможно, это странно, но я не вижу в этом чего-то особенно страшного. Если не считать очевидной мысли о том, что она может выстрелить в какой-нибудь крупный город. — Это страшно, потому что мы не знаем, есть ли жизнь на тех звездах. Блейк фыркнула. — Другие миры, инопланетяне? Ты веришь в такое? — Ты живешь в мире аномалий, Блейк. Неужели инопланетяне тебе кажутся чем-то невозможным? Она на миг замолчала. — Ладно, допустим. — Теперь представь, что существуют иные миры, другие цивилизации, подобные нашей, и представь, что Терра только что украла их солнце. Все погибнет. В Интернете было множество видео, в том числе образовательных и развлекательных, в которых рассказывалось о том, что произойдет на Ремнанте, если солнце исчезнет. Пониженные температуры, увядание растений, отсутствие урожая и продовольствия. Это были долгосрочные последствия. А вот краткосрочные варианты сводились к тому, что все обитатели Ремнанта погибнут. И существовал шанс, пусть и маленький, что Терра может устроить апокалипсис целой цивилизации. Или, что ещё хуже, просто случайно запустит звезду, даже не заметив этого. «Глобус» не был точным оружием. Что, если однажды она заберет их солнце? Это приведет к их гибели. — Аномалии — не игрушки, — продолжил Жон, прочитав её шокированное выражение лица. — Поэтому, хотя я не против того, чтобы ты нашла и использовала аномалию, если захочешь, пожалуйста, но выбери то, что не вызовет апокалипсис. — Я буду согласовывать такое с тобой. — Наверное, так будет лучше всего. Жон вздохнул и опустился на одну из ступенек. Странно было принять такую расслабленную позу, когда всего в двенадцати шагах от них разыгрывался кошмар, но ничего не мог сделать, кроме как ждать. Вода все ещё поднималась, но очень медленно. Пройдет еще как минимум три часа, прежде чем она достигнет их ног. Нехотя Блейк сделала то же самое, присев на корточки на верхней ступеньке, как можно выше, спиной к двери. — Хочешь, я использую твой меч, если они снова поднимутся? — предложила она. — Я не вижу в этом смысла. Он все равно реагирует на них и ослепит нас обоих, — произнес он, пристегивая клинок и положив его на колени. — Если они боятся огня, то вот это внизу должно отпугнуть их на некоторое время. Человеческий жир хорошо горит. — Не хочу спрашивать, но всё же откуда ты это знаешь? Он вздохнул. — Опыт работы. — Ты? — спросила она с легкой усмешкой. — Как и Руби? — С моей матерью. Ты же не думаешь, что мне позволили стать директором офиса без опыта работы за плечами? Мы все должны были быть тенью более опытных агентов, чтобы увидеть, как все делается. После многих лет теории, учебы и тренировок. Нас не бросают в это дело вслепую. Мы становимся тенью для кого-то три раза, а потом они становятся тенью для нас, пока мы решаем задачу по устранению аномалии. — Чтобы убедиться, что ты готов к опасности? — Хм, — Он кивнул. — Я следовал за мамой три раза, а потом она следила за мной три раза. — Расскажешь? — Хочешь услышать историю? — спросил он с намеком на улыбку. — Сейчас? Блейк жестом указала на слизней внизу и горящее тело. — Что ещё тут можно делать? — Это была скучная история, так как это не была какая-то аномалия. — Хм? — Такое иногда случается, — ответил он. — Что-то выглядит странно со стороны, настолько необычно, что приходится предполагать наличие аномалии, а потом ты идешь и обнаруживаешь, что настоящая причина — это просто много сумасшедших вещей, происходящих между людьми. Честно говоря, я думал, что в этот раз у нас не аномалия. Моя первая мысль была, что Ригсби отравляют поля обычным ядом. Зачем использовать аномальных слизней, если есть пестициды? — Моя миссия заключалась в том, чтобы выяснить, почему люди исчезали при загадочных обстоятельствах, а их кости находили по всей маленькой деревне, — Жон продолжил. — За несколько лет до этого в том районе была найдена и убита аномалия, поэтому возникло предположение, что мы могли пропустить что-то, или что она размножилась до того, как её обнаружили. Мы начали исследовать, задавать вопросы и изучать окрестности, — Он поднял голову, как будто вспоминая что-то неприятное. — Мы провели там десять дней. Десять дней поисков, охоты и изучения. Я тогда был нетерпеливым, но мама сказала мне сохранять спокойствие и не терять голову. Конечно, она догадалась раньше, но смысл был в том, чтобы я всё понял. Через два дня я понял. Появился свежий труп, и на костях были видны следы от топора. — Это был серийный убийца? — Хреновая ситуация, — признался он. — Ему было всего двенадцать, Блейк. Убийца. Он едва мог держать топор. Я узнал об этом, когда он пытался раздробить мне голову. Я… я убил его. Блейк издала тихий вздох. — Мне жаль. — Это произошло так быстро, и я был в панике, — продолжил он. — Я всё ещё думал, что здесь может быть замешана аномалия, возможно, топор, поэтому я отнял его, но потом он схватился за охотничье ружье своего отца. Поскольку у меня нет ауры… ну… — он пожал плечами. — Он повернулся ко мне спиной, в то время как я держал топор. Все остальное… Можешь себе представить… — Он ушел так же, как и его жертвы. В этом есть какая-то ироническая справедливость. Тебя не обвинили в убийстве? — Мама собирала улики, пока я это делал, как бы для подстраховки, на случай если я что-то упущу, и этого было более чем достаточно, чтобы доказать, что я не виновен. Мне тогда было всего пятнадцать лет, так что у меня было оправдание. Никто не спорил с нами. После этого рассказа в воздухе повисло неловкое молчание, во время которого она пожалела, что вообще спросила. Не то чтобы она или кто-либо другой винил его за то, что он защищал себя, будучи моложе, от человека с оружием, но она не знала, что сказать, и «молодец» казалось неподходящим словом, когда много людей погибло, включая детей. — Тебе пришлось потом работать с ещё одной настоящей аномалией? — спросила она вместо этого. — Чтобы компенсировать то дело? — Нет. Я следовал протоколу и сам пришел к правильному выводу, так что мама решила, что это считается. Я всё ещё помогал некоторым из других офисов в их работе, даже три месяца стажировался в офисе «Кулака», — он усмехнулся. — Мы с Сафрон спорили на протяжении всей этой истории. Я говорил, что нельзя убивать безобидные аномалии, а она упрямо настаивала на своем. Похоже, Терра просто уходила из комнаты, когда мы начинали спорить, — он пожал плечами. — Я метался между офисами, пока мне не исполнилось семнадцать лет, и я не решил открыть свой собственный. А остальное ты знаешь. А что насчет тебя? — спросил он. — Какова твоя история? Она почувствовала, что было бы справедливо поделиться ею. Блейк прислонилась спиной к двери. — Ты знаешь, что я раньше состояла в «Белом Клыке»? Ну, можно сказать, что я в нем выросла… Он слушал, как она рассказывала старую историю о своей семье, мирном «Белом Клыке» и о том, как её затянуло в более радикальную сторону. Рассказывая это снова, она всё ещё чувствовала, что это был правильный выбор. То, как вели себя её родители, не сработало, потому что никому не было дела до того, что думают громкие протестующие. Они столкнулись с угрозами, камнями и незначительными уголовными обвинениями, и все это показывало, что шансы на то, что они что-то изменят, были ничтожно малы. Сиенна была права, когда говорила, что их нужно заставить, но терроризм не помог. Впрочем, они никогда и не собирались становиться террористами. Это был лишь ярлык, который навесил на них Атлас, и который другие Королевства, полагаясь на хорошие отношения с Атласом, приняли как факт. После этого Сиенна и Адам отказались от попыток изменить ситуацию и даже приняли тактику террористов. Вот тут-то, по её мнению, все и пошло наперекосяк. Адам сердито сказал, что если мир хочет видеть в них монстров, то он сам станет таким монстром, которого они будут бояться. В тот момент это прозвучало так мощно и страстно, что она поддержала его. Она задавалась вопросом, стал бы он сейчас лучшим человеком, если бы у нее хватило сил или дальновидности сказать ему, что это не выход. Впрочем, шансы были пятьдесят на пятьдесят. В то время она не была с ним не согласна. Почти без задней мысли она заговорила о своих родителях после того, как, потерявшись в моменте и не имея ничего другого, кроме разговора, рассказала ему о своих недавних трудностях. — Я знаю, что должна связаться ними; они, должно быть, беспокоятся обо мне, а я этого не хочу, но что я должна сказать? Сказать: простите, что я разрушила дело всей вашей жизни и превратила его в ненавистную террористическую группу? Я оставила всё и начала работать в ARC Corp? Что они подумают? — Понятия не имею, — спокойно ответил Жон. Честно говоря, она была довольна этим ответом. Большинство людей сказали бы ей, что они любят её и что она должна позвонить, но все это была такая ерунда от людей, которые никогда не видели её родителей. Хотя она не думала, что они будут ненавидеть её, но даже в этом она не была уверенна, а совершенно незнакомые люди уж и подавно. — Думаешь, мне стоит… — Работа в ARC Corp очень опасна, а продолжительность жизни невелика. Есть очень реальный шанс, что тебя разорвет на части аномалия, или ты потеряешься в другом измерении, времени или что-то ещё похуже. Смерть обычно является предпочтительным выбором. — Вау. Спасибо, что нарисовал такую прекрасную картину. Он пожал плечами. — Просто говорю, как есть. Слушай, я думаю, ты уже догадалась, что мои отношения с отцом… не очень. Блейк кивнула. Она и в самом деле догадывалась об этом неоднократно. Жон никогда не говорил об этом, но было слишком много всего, что складывалось в единое целое. У нее не было ощущения, что его обижали или что-то такое, но в его словах о Николасе Арке чувствовалась какая-то холодная отстраненность. Она подозревала, что это было связано с долгом семьи Арк. Возможно, его отец отсутствовал на работе и оставил Жона на воспитание старшим сестрам. — Это значит, что любой совет, который я мог бы дать, не будет хорошим, — продолжил он. — Но что самое худшее, что может случиться? — Они возненавидят меня, обвинят в том, что я разрушила дело их жизни и не захотят иметь со мной ничего общего. — Хорошо, — ответил Жон. — Извини, что спрашиваю. Ты в точности в этом уверенна? — Я не знаю. Я не разговаривала с ними пять лет. — Ну, может быть, тебе просто нужно перебороть себя и сделать это. Больше ради себя, — добавил он в конце концов. — Ты явно переживаешь из-за этого, а это значит, что будет только хуже, если ты будешь игнорировать ситуацию. Если случится худшее… — он пожал плечами. — Ну, ты ведь ничего не потеряешь? У тебя и так почти нет родителей. Блейк фыркнула. — Ты очень плох в утешении. — Да, я знаю, — согласился он, криво улыбаясь. — Но я имею в виду, ты, вероятно, сможешь пережить это, если они будут ненавидеть тебя. Я знаю, что это не оптимистично, но в худшем случае они разозлятся, ты скажешь им, чтобы они отвалили, закончишь разговор и уйдешь из их жизни. Вы больше никогда не будете разговаривать — а именно в таком состоянии ты сейчас и находишься. В лучшем случае, они плачут, вы миритесь и чувствуете себя намного лучше. В каком-то смысле, это ситуация, в которой ты не так много теряешь, но гораздо больше приобретаешь. — Хм. Баланс вероятностей, значит? — Я думаю, что математика, вероятно, достойный способ решить, что мы оба беспомощны в разговоре с нашими родителями. Да, это был мрачный, но забавный способ сказать об этом. Хотя он был прав. Она мало что теряла, не имея с ними никаких отношений, а если они простят её, как она думала, тогда она приобретет гораздо больше. Это будет мучительно неловко, и она подвергнет себя большому стрессу и страху, но если у нее и так был стресс? Ну, симптомы уже были. С тем же успехом можно было бы сорвать «повязку» и посмотреть, зажила рана или нет. Блейк улыбнулась и спросила, — Как мы оба оказались такими бесполезными? — Мое оправдание таково: я родился в семье с вековым долгом защищать мир от чудовищных существ и артефактов, способных превратить людей в кишащих слизнями мясных марионеток, так что мои межсемейные отношения всегда были странными, — он улыбнулся. — А какое у тебя оправдание? — Я сложная девушка, — при этих словах она легонько пнула его в спину, стараясь не надавить слишком сильно и буквально убить своего босса, кинув его на слизней. — Кроме того, это просто плохие отношения с твоим отцом, верно? Похоже, что с твоей мамой все хорошо. — Раньше у нас были хорошие отношения. Блейк помрачнела. — Что случилось? — Аномалия убила её. Ей точно нужно научиться держать свой чертов рот на замке…

***

Руби стояла возле фермерского дома, вместе с целой толпой за спиной. Убедить жителей «Пшеничной долины» в предательстве семьи Ригсби оказалось на удивление легко. Надо признать, что она предоставила убедительные доказательства, включая труп, найденный на чужом поле. Кроме того, она ясно объяснила, что семью Ригсби арестуют и осудят только при наличии улик. Поэтому местные жители были настроены скорее на то, что они окажутся невиновными. Осталось только доказать их вину. Раздались тяжелый треск выстрела и резкий крик человека, который упал на землю и стал сжимать раненую руку. Вот и решение этой проблемы. Крестьяне начали возмущенно кричать, и некоторые из них даже достали свои сельскохозяйственные инструменты и оружие. — Хватит! — прокричала Руби. Её голос не был предназначен для такого крика, или, может быть, её легкие не были предназначены для этого, ведь он вышел слишком писклявым. Но её костюм придавал ей официальный вид, когда она шагала вперед. — Вы под следствием ARC Corp! — обратилась она к жителям дома. — Сдавайтесь и открывайте двери. Если вы невиновны, то у вас нет причин для паники. — Выходи, Ригсби! — крикнул один из фермеров. — Проклятые предатели! — выкрикнул другой. — Покажитесь! Дверь распахнулась, и из нее вышел мужчина. Он выглядел на вид около тридцати лет, в фермерских сапогах, комбинезоне и клетчатой рубашке. У него были залысины, но пышная борода, а в руках он держал дробовик. — Что все это значит? — выкрикнул он. — С каких это пор вооруженная толпа может приходить на чужую ферму и предъявлять свои требования, а? Заберите свои городские глупости обратно в город. Мы здесь хорошие люди. — У вас, «хороших» людей, в подвале заперты два человека, которых вы пытались убить, — возразила Руби. — Что? Что за чушь, ты несешь, мелкая? Мелкая. Руби вздрогнула от оскорбления. — Мы имеем право обыскивать любую ферму, какую захотим. Это была не совсем ложь. Жон мог получить на это разрешение и проигнорировать необходимость в ордере. Вернее, Совет выписал бы его на месте. — Вы впустите меня внутрь, или я ворвусь туда силой. Мужчина поднял дробовик. — Как такая мелкая пигалица, как ты, собирается это сделать? Мгновенно Руби оказалась рядом с ним и лучезарно улыбнулась. — Вот так. Она выбила дробовик из его рук, а затем ударила его ногой в колено. Он сполз по лестнице и упал лицом вниз, его быстро уложила толпа, стоявшая за ней. Руби проскочила в дверь и оказалась в коридоре, заставленном перевернутыми столами и шкафами, в котором стояли мужчины, женщины и даже дети, направившие в ее сторону оружие — Убейте её! — закричал один мужчина. Её аура приняла на себя несколько пуль, от которых она не смогла уклониться. И хорошо, что она вошла первой, а не фермеры, иначе они потеряли бы много людей. Жаль, что её Кресент Роуз не было рядом, но Жон сказал, что коса в руках — не подойдёт. С косой она бы лучше вписалась в фермерское сообщество. Она металась между людьми, перепрыгивала через баррикады и пробиралась среди них. Руби была одной из лучших, когда речь шла о безоружном бое в Сигнале. Это было её заслугой, ведь она долгие годы тренировалась с Янг, а также с отцом. Но ее маленькое тело и короткие руки не позволяли ей добиться многого. Однако сказать, что она слабо владеет безоружным боем, было бы несправедливо. В школе, где обучали охотников и охотниц, она все равно была на голову выше многих. А уж по сравнению с фермерами и подавно. Руби металась от одного к другому: удар ногой здесь, удар сзади там, удар в голову. Лепестки роз летели за ней, когда она обезоруживала и справлялась с противниками. Её черный костюм был усыпан лепестками, а плащ развевался за спиной. Все закончилось за мгновение. Мужчины и женщины падали, стонали и держались за лица, тем временем она использовала свое Проявление, чтобы быстро обойти их и подобрать оружие. Затем она вынырнула наружу и крикнула: — Внутри ещё много людей, которых нужно арестовать — они пытались меня убить! После чего ворвалась обратно внутрь, перепрыгнула через шкаф и закричала: — Жон! Блейк! Одна секунда. Две секунды. Из смежной комнаты раздался стук. — Сюда! — крикнула Блейк. — Мы здесь! Руби последовала за голосом и добралась до кухни, где с легкостью определила источник. Там стоял стол, несколько стульев и книжная полка, примыкавшая к двери. Стулья было легко сдвинуть, а стол пришлось скрести по полу. А вот с книжной полкой пришлось повозиться. Руби умудрилась втиснуть свое маленькое тело в щель между ней и стеной и сильными ударами ног смогла её опрокинуть. Полка упала с грохотом, и Блейк с Жоном смогли приоткрыть дверь на полметра. Этого оказалось достаточно, чтобы Блейк смогла выбраться, и они вместе смогли отодвинуть полку. Жон выглядел ужасно, когда наконец вышел из подвала. Весь розовый и обожженный. Он захлопнул за собой дверь и, пошатываясь, подошел к ржавой трубе у стены. Он дергал и крутил колесо, пока, с булькающим звуком, вода не прекратила стекать. Только тогда он повернулся к Руби. — Хорошая работа, Руби. Ты спасла нас. Все раздражение Руби улетучилось. Она подпрыгнула на пятках. — Иииии! Это значит, что я прошла? — Сколько тебе лет? Урк. Вся её радость исчезла, словно с ветром унесло. — Мне… мне почти шестнадцать. Ну, подумаешь, всего-то девять месяцев осталось. Совсем немного времени. Он покачал головой и улыбнулся. — Законы о детском труде, Руби. — Но я хочу работать! — Извини, ничего не могу поделать, — он погладил ее по голове, и она почувствовала себя как ребенок. И это после того, как она спасла ему жизнь! — Ты можешь подать заявление, когда тебе исполнится шестнадцать, и я дам свою рекомендацию. Руби засияла. — Правда? — Конечно. Я уверен, что Блейк тоже согласится. — Учитывая, что меня чуть не съели слизни? — Блейк выглядела изможденной. Очень. — Конечно. Все «да». — Не слишком радуйся, — продолжил Жон. — Мы ещё не закончили. Что происходит снаружи? О, точно. Профессионализм. Руби встала во весь рост. — Я собрала фермеров в толпу, и мы взяли это место штурмом. Они арестовывают семью Ригсби после того, как я их разоружила. Что мы скажем об аномалии? Мы не можем позволить им ничего увидеть. — Это нашествие насекомых-паразитов, которое нужно сжечь, иначе оно затопит долину и погубит все посевы, — ответила Блейк. — Я имею в виду, что это почти правда. Давай просто остановимся с этим. — Не раньше, чем мы найдем матку, — ответил Жон. — Оооо! — Руби подпрыгнула на ноги. — Это, типа, королева улья? — Да. — Это так круто! — На самом деле нет, — устало отозвалась Блейк. — Нет, если бы ты застряла там с нами, ты бы так не думала. Я пойду разберусь с фермерами, — продолжила она. — Думаю, после этого мне нужен свежий воздух. Ты не против? Блейк выглядела не в своей тарелке. Жон согласился, кивнул и сказал: — Мы с Руби справимся с остальными. Просто убедитесь, что они знают, что нельзя входить и усугублять ситуацию. Скажи им, что мы боимся заражения или что-то в этом роде. — Я разберусь с этим. Блейк, пошатываясь, вышла из кухни и тут же начала раздавать приказы. То, что она вообще вышла, должно было быть достаточным доказательством утверждений Руби о том, что её друзей похитили. Фермеры начали вытаскивать членов семьи Ригсби на улицу. Оставалось надеяться, что им не придет в голову взять правосудие в свои руки. Руби посмотрела на Жона, искренне обеспокоенная тем, каким эмоционально подавленным он выглядел, и то, что он попытался ей улыбнуться, ничуть не помогло. — Ты в порядке? — Я буду в порядке, когда все закончится, — ответил он. — Давай обыщем дом. Все это место придется сжечь, но не раньше, чем мы убедимся, что королева здесь или нет. Если она находится снаружи, нам нужно будет её найти. Руби кивнула. Причины были очевидны. Всё может повторится, если они не справятся с этим. — Как она может выглядеть? — Понятия не имею. У большинства животных, которые работают подобным образом, есть королева, которая откладывает яйца, но эти слизни были самовоспроизводящимися. Вероятно, она, по крайней мере, будет больше. Она должна выглядеть как инопланетная форма жизни. Она определенно не будет похожа на обычное животное. Они направились к лестнице и стали подниматься, пока Блейк объясняла ситуацию фермерам снаружи. Верхние этажи дома Ригсби были загромождены бочками с едой и мебелью, но в остальном выглядели нормально. Спальня здесь, ванная там, шкаф для пальто и плащей. Руби заглянула в каждую из них, чтобы убедиться, что там нет людей. У них могли остаться дети, и меньше всего ей хотелось сжечь дом, в котором в кроватке спал ребенок. К счастью, ничего не было, и ни одна комната не предполагала наличия маленьких детей. Пока они проверяли комнаты, Жон позвал её. Руби выскочила и побежала по коридору к двери в конце коридора. Комната внутри была роскошной, чистой, но воняла плесенью и чем-то ужасно и тошнотворно сладким. Запах был настолько неприятен, что она задыхалась и закрывала рот и нос плащом, а Жон уже делал то же самое одной рукой в перчатке. Это была спальня с одной двуспальной кроватью вдали, и в этой кровати, видимо, отдыхая, лежала старая женщина. Впрочем, старуха выглядела очень плохо. Кожа женщины была впалой и обвисшей, тонкой, как пергамент, с торчащими наружу костями. Она была похожа на труп, который частично мумифицировали и поместили в музей. Губы сгнили, и стали видны потрескавшиеся желтые зубы. Но хуже всего, гораздо хуже, было то, что ее грудь поднималась и опускалась, а изо рта вырывалось дребезжащее шипение. — Эта штука живая?! — пискнула Руби. — Нет, — Жон подошел, но держался на безопасном расстоянии. — Нет. Оно просто притворяется. Он достал свой свиток и сделал снимок, затем сделал ещё несколько, после чего убрал его. Труп издавал какие-то звуки, которые могли бы быть похожи на слова, но таковыми не были. Это было больше похоже на тарабарщину, и большинство из них было с придыханием и скрежетом. — Это как тот, в поле? — спросила Руби. — Ну, знаешь, как кукла? — Думаю, да. Однако этот решил спрятаться в хозяине. Возможно, это наша королева. Рот трупа болтал, открываясь и закрываясь. — Оно пытается говорить с нами? — Оно подражает человеческому поведению. Даже если бы животные могли говорить, они бы не понимали человеческий язык, поэтому оно просто издает случайные звуки. Этого могло быть достаточно, чтобы обмануть запутавшуюся семью, не желающую признать, что их мать умерла. Жон указал на место рядом с ней на кровати, на котором была заметная вмятина. Руби поплохело. — Ты… Ты думаешь, что кто-то спал рядом с ней? — Они, должно быть, думали, что она ещё жива. Она двигается, видишь? Они могли подумать, что у неё какое-то неизвестное Проявление или долгоживущая способность. То, что её кожа такая, ну, она просто становится все старше и старше. Может быть, они прислушивались к случайным словам и думали, что она говорит с ними. Может быть, они решили, что у нее помутился рассудок. Жон взял прислоненную к стене метлу и взял её за щетку. Он надавил кончиком ручки на живот женщины, и, к ужасу Руби, её кожа разошлась, как сухой пергамент, разорвавшись при таком слабом нажиме. Маленькие желтоватые усики вырвались наружу, как маленькие волоски, извиваясь и хлопая в воздухе, а затем ухватились за края кожи и снова натянули их. — О, Боже мой… — Мы нашли нашу королеву, — вздохнул Жон. — Руби, тебе лучше уйти. — Что ты собираешься делать? — Сжечь её, — он занес меч над головой и повернулся к Руби. — Это не будет приятным зрелищем, запахом или опытом. Нам обоим нет смысла это терпеть. — А как же люди снаружи? Они скажут, что она здесь. — Вот почему я сделал фотографии. Неужели ты думаешь, что кто-то поверит, что она ещё жива? Из нее торчат кости. Они увидят это, поймут, что семья Ригсби держала труп в своей спальне, и решат, что они сошли с ума от горя, — Жон снова кивнул в сторону двери. — Выйди на улицу и захвати несколько канистр с горючим, если хочешь помочь. Они нам понадобятся, чтобы сжечь это место. Руби выскочила из комнаты и закрыла дверь. Мгновение спустя из-под щели раздалась яркая вспышка белого света, послышалось шипение и ужасная вонь. Задыхаясь от нее, Руби скрылась в лепестках роз. Жон был прав; она не хотела видеть то, что осталось после этого.

***

По мнению Блейк, все оказалось слишком просто. Фермеры поверили в рассказ о том, что семья Ригсби вывела паразитических насекомых, убивающих урожай, и использовала их для отравления полей Тауни из какой-то глубокой обиды. То, что насекомые вышли из-под контроля и затронули другие поля, свидетельствовало о том, что это была плохая идея, и что они были настолько опасными, что им пришлось сжечь дом, чтобы уничтожить их. Арестованные Ригсби неуспешно пытались заявить, что их мать была внутри дома, но при одном взгляде на фотографии, сделанные Жоном, люди лишь покачивали головами и игнорировали все, что преступники говорили после этого. Даже дураку было ясно, что женщина мертва, но горе делает с людьми всякое, и не все воспринимают его нормально. Очевидно, семья Ригсби сошла с ума, и эта их последняя затея, видимо, была придумана в безумии. Фермеры принесли им канистры с прахом, которые Жон, Руби и Блейк разбросали по дому — и целую кучу праха спустили в подвал, — после чего они отошли и подожгли дом. Процесс полного сгорания занял целых шесть часов. Шесть часов, которые они потратили на то, чтобы принять душ, поесть и восстановить силы в гостинице, прежде чем вернуться и разгрести пепел. Жон не хотел оставлять ни малейшей возможности для выживания слизней, однако, кажется, ничего не осталось. Подвал представлял собой массу пепла и золы, среди которых уныло плескалась вода. Внимательно просеяв содержимое, используя сельскохозяйственные инструменты, они не обнаружили ни единого признака жизни. Крошечные слизни сгорели дотла, так же, как сгорели поля фермеров, когда те пытались уничтожить зараженные урожаем земли. Когда Жон объявил, что задание выполнено, было уже семь часов вечера, и они вернулись обратно в Вейл, приземлившись в семь тридцать. Отец Руби уже нетерпеливо ожидал их на посадочной площадке. Руби, к счастью, предупредила его заранее, так что он не подозревал, что они похитили его дочь, но выглядел немного раздраженным из-за того, как поздно её привезли домой. Однако его раздражение уступило место тревоге, когда он увидел их пыльные, покрытые сажей костюмы и усталые, отчаянные выражения лиц. — Тяжелый день? — догадался он. — Мы вычислили плохих парней, которые отравили поля, — сказала Руби, мило зевая. Это была официальная версия, которую Совет будет распространять, поэтому Руби могла рассказать об этом отцу. — Правда оказалось, что проблема в паразитах, поэтому нам пришлось все сжечь. — И это заняло целый день? — Ммм. Пришлось аккуратно просеять пепел, чтобы убедиться, что ничего не осталось. — Понятно, — он взъерошил волосы дочери и прижал ее к себе. День был очень длинным. — Похоже, у вас был очень интересный день. Надеюсь, Руби не слишком мешала. — Руби очень помогла, — ответил Жон. — Без нее у нас возникли бы некоторые проблемы. — Хм? — удивился отец. — Те парни не собирались сдаваться, — сонно пробормотала Руби. — Но я была суперкрутой. Вся из себя такая, и вау, и -яааа. — Правда? — Тайянг усмехнулся и поднял Руби на руки, несмотря на её протесты. — Полагаю, все тренировки в Сигнале не пропали даром. Расскажешь мне больше об этом завтра утром, — он кивнул им обоим. — Мы пойдём, если вы не против. Нам скоро на паром. Тайянг ушел с дочерью на руках, а Блейк в очередной раз пожалела, что нет никого, кто мог бы отнести её обратно в квартиру. Кто-то, кроме Жона, который, очевидно, был готов упасть вместе с ней. — Такси? — предложил он. — Такси, — беспомощно согласилась Блейк. Найти такси, ожидавшее у посадочной площадки, не составило труда, и поездка обратно в жилой дом и офис прошла в молчании: оба откинулись на спинку сиденья и старались не заснуть. Жон дал водителю чаевые, и они поднялись на лифте, вышли и, спотыкаясь, подошли к Офису Сдерживания. Дверь была приоткрытой. — Черт! Жон сразу пришел в себя, а Блейк — чуть позже. У них там были аномалии — причем некоторые из них были опасны. Жон толкнул дверь и прошел первым, а Блейк — следом, держа в руках Гэмбол Шрауд. При беглом осмотре камера и глобус остались на месте, и, если никто не унес целый сейф, то и «Чистый лист» тоже должен быть на месте. А вот что было непривычно, так это то, что кресло Жона было отодвинуто к стене, его ящики были открыты и в них валялись какие-то папки. — Жон… — Я не храню ничего опасного в своих ящиках, — ответил он. — Все папки, что у меня есть, фальшивые. Их сделали, чтобы создать видимость. Ничего опасного. Хорошо. Это сняло некоторое напряжение. Должно быть, это был ещё один из основных методов ARC Corp для сохранения тайны, потому что это звучало слишком умно, чтобы он мог придумать его самостоятельно. Подойдя к столу, Блейк хмыкнула, прикоснулась к пыли на деревянной поверхности, поднесла ее к носу и понюхала. — Это пепел. Сигаретный пепел. — Кто-то ворвался в мой кабинет, чтобы покурить? — Похоже на то… Из спальни Жона послышался грохот и стук, затем сердитое шипение и знакомое «Скри!», от которого у Блейк волосы встали дыбом. Тимоти услышал их. Хуже того, она поняла, что он мог услышать, как кто-то вломился в их кабинет, и, возможно, решил пойти посмотреть, не они ли это. Блейк не знала, кем он считает её и Жона — монстрами или союзниками, но Тимоти нравилась Руби, и, возможно, он рассматривал их как свою семью. Или, может быть, он считал их домашними животными. Этого было невозможно определить. А вот с кем-то другим? Незваный гость? Блейк нервно зашевелилась. — Ты не думаешь… — Я думаю, нам следует проверить, чтобы убедиться. Блейк не хотела, но она знала, что лучше не уходить, если в офисе есть потенциальный враг. Несмотря на это, она держалась позади Жона, пока он шел по коридору и открывал дверь в свою комнату. Там царил беспорядок. Простыни были разбросаны, на полу валялись книги и украшения. По ее мнению, это было связано с тем, что в спальне живет трёхметровый паук-монстр. Сейчас этот паук упирался своим телом в гардеробную Жона и с ужасным скребущим звуком волочил по ней свои тонкие ноги. Он даже не отреагировал на их появление, только зашипел на закрытую дверь и снова впился в нее. Жон прочистил горло. — Там кто-то есть? — О, слава богу! — закричал паникующий голос изнутри шкафа. — Я застрял здесь на несколько часов! Помогите мне! — Этот голос… — Жон нахмурился. — Это Роман? — Я здесь не для того, чтобы что-то украсть! — приглушенный голос Романа Торчвика доносился из шкафа, переполненного одеждой. Он звучал взволнованно, и Блейк подумала, что это была правильная реакция на нападение Тимоти. — Пожалуйста, я пришел с миром, просто уберите этого чудовищного паука от меня! Жон вздохнул и подозвал Тимоти к себе, суетясь и потирая его отвратительную голову, пока повел его в ванную. Там раздался шорох пакета, а затем противный звук, который он издавал, поедая сушеных сверчков. Затем Жон закрыл дверь ванной и вернулся в спальню. — Он ушел, — сказал он. — Тимоти тебя не тронет. Блейк не смогла удержаться от смешка. — Пора выйти из шкафа, Роман. — К-какого черта это было, — Роман открыл дверь, огляделся, чтобы убедиться, что они не шутят, а затем, спотыкаясь, вышел на свет. Пошатываясь, он подошел к кровати Жона и сел, уткнувшись лицом в руки. — Что это была за штука и почему она оказалась в твоей спальне, ты, чертов псих? — Это был Тимоти. — Тимоти? У него есть имя. Почему у него есть имя?! — Сейчас не об этом, — ответила Блейк, сменив тему. — Почему ты здесь? Ты не мог подумать, что вломиться в наш офис, чтобы украсть что-то, будет хорошей идеей. Не после того, как вы увидели, на что мы способны. В основном Сафрон и Терра, но Роман не мог знать, что их здесь не будет. — Я пришел не для того, чтобы что-то украсть. Клянусь, — он махнул на них рукой. — Слушайте, вы ведь знаете, что я важная фигура в преступном мире? Жон и Блейк ответили одновременно. — Нет. — Э-э, ну, это так. Я влиятельный игрок. Достаточно влиятельный, чтобы быть знаменитым, иметь много денег и контактов. Достаточно важный, чтобы получить вот это, — он достал вскрытый голубой конверт и протянул его им. Жон взял его в руки. — С тех пор, как я услышал это имя и увидел, что произошло на этом проклятом корабле, я понял, что с этим нужно что-то делать. Я решил, что приду и передам это тем, кто может что-то предпринять. Блейк наблюдала, как Жон вынул толстый лист пергамента, покрытый темными чернилами и опечатанный красной сургучной печатью. Он прочитал вслух: — Роману Торчвику. Мы сердечно приглашаем вас принять участие в самом захватывающем событии, которое происходит раз в жизни. Настоящим приглашаем вас принять участие в аукционе самых таинственных и ценных предметов. Чтобы стать участником, просто отправьте сообщение на указанный номер, и инструкции будут предоставлены в день одиннадцатого числа, — Жон сделал паузу. — Это через два дня, — он прочитал дальше. — Искренне ваша, Винтер Шни. — Аукцион Шни, — потрясенно прошептала Блейк. — У нас в городе. — Я никому не говорил, что приеду сюда, — сказал Роман. — Черт, если бы не то, что я увидел, я бы, возможно, и согласился попробовать купить какую-то безделушку, но после всего, что произошло? Ни за что. А если что-то подобное будет выпущено в моем городе? Ну, уж нет. Или пусть лучше меня предупредят, чтобы я мог переехать. Вы ведь можете это остановить? Остановить, как в прошлый раз. — Мы можем попытаться, –ответил Жон. — И мы попытаемся. — Хорошо, — Роман встал. — Ну, на этом моя работа закончена. Удачи и до свидания… Жон схватил мужчину за руку. — Ты должен помочь. — Что…? — Тебе пришло приглашение. Это означает, что они ожидают твоего появления. Если они увидят меня, они никогда не приведут нас к месту проведения аукциона, но если ты примешь приглашение и приведешь нас туда, это может сработать. Роман, все еще весьма нахмуренный и недовольный, посмотрел на Жона и Блейк, но понял, что не избежит своей роли. Он плюхнулся обратно на кровать. — Черт, — пробормотал он. — Бедняжка, — поддразнила Блейк. — С тобой все будет в порядке. — Ты пойдешь с ним в паре, Блейк, — заявил Жон. — Я что?! — крикнула она. — Ты думаешь, я, Арк, могу просто появиться там? Приглашение предназначено для Романа, и он может сказать, что ты его девушка на эту ночь. Не волнуйся, я буду следовать за тобой тенью и буду там, когда все произойдет, но нам нужно знать, где будет проходить аукцион, прежде чем мы нанесем удар, иначе Винтер сбежит. Нам нужен кто-то внутри. — У тебя есть Роман! — запротестовала она. — Нужен тот, кому я могу доверять, — уточнил Жон. Блейк нахмурилась и посмотрела на Жона и Романа. На этот раз она не обнаружила никакого сочувствия в их выражениях лиц. Роман мстительно ухмылялся. — Бедняжка, — сказал он, насмешливо повторяя её слова. — Не волнуйся, мне сказали, что я — находка. Блейк осознала, что Роман продолжает играть свою роль шутника и не обращает на серьезность ситуации. Однако она знала, что у нее нет выбора. Руби была ребенком, и её участие в этом плане могло послужить сигналом к действию, а они не могли позволить Винтер Шни разгуливать по Вейлу с аномалией, которая может оказаться такой же опасной, как «Чистый лист». Если ПКШ уже продал ту аномалию раньше, насколько опасной окажется эта? Большие деньги, вероятно, не предназначены для мелких, безобидных аномалий. Лучше всего продавались бы страшные вещи. Такого рода аномалии, которые нельзя было позволить выпустить на свободу. — Только тронь меня хоть раз, и я скормлю тебя Тимоти, — настойчиво предупредила его Блейк. Роман поморщился. — Принято к сведению.