***
Очередная неделя прошла так же быстро, как и день рождения Ноя, про который Кимико благополучно забыла и напилась в честь него позже в одиночку. — Боже, ты ёбанный глава влиятельной организации, Кимико! Так какого хуя я сейчас вижу тебя в таком состоянии рядом с двумя пустыми бутылками грёбанного вискаря?! — Ганс, у которого начал дёргался не только глаз от девушки, кричал уже минут десять на неё, хотя просто пришёл сообщить о прибытии гостей. Брюнетка лежала на полу и внимательно следила за траекторией движения рук парня, который активно ими жестикулировал пока пытался вынести ей мозги, пропитанные алкоголем. — Малыш, я ни слова не понимаю, нихуя, — Кимико помотала головой, когда Ганс заткнулся на секунду, и перевернулась на спину, раскидывая руки в стороны, — у меня акью ноль пять с половиной. О чём ты мне втираешь — я в душе не ебу… Весь этот забавный диалог, который, как казалось Кимико, она выговорила без запинок, сопровождался иканием и заглатыванием окончаний слов, от чего он был крайне непонятным и вызвал у подчинённого тяжёлый вздох. — Всё, — Ганс одним движением поднял босса с пола и положил на диван, укрывая пледом, — давай баиньки, Кимико, иначе мои мозги выплывут из носа раньше, чем я пойму каким местом ты иногда думаешь… Из уст брюнетки сорвалась очередная порция нечленораздельных слов, но распознать у парня получилось только одну фразу: «чухай ногу об дорогу», которая вызывала сильный порыв смеха и зажатый между пальцами нос. Девушка была любителем мешать замысловатые словосочетания с матом, выстраивая такие предложения, что иногда слушатель зависал на несколько минут, пытаясь понять о чём она говорит. Помолившись, чтоб босс не проснулся и опять не начал вытворять свои необъясняемые здоровой логикой поступки, Ганс осторожно прикрыл дверь и удалился по своим делам, коих на эту ночь было запланировано непривычно много. Но какая ночь будет спокойной, когда Кимико выпила две бутылки вискаря? Через пару часов поверхностного сна организм, убитый нездоровым образом жизни, отдал сигнал в мозг о надобности срочно сходить в туалет, если потом девушка не хочет мыть диван или покупать новый. Кряхтя и проклиная всё живое, худая тушка направилась в уборную, опираясь по дороге об стены и крепко держа спадавший с плеч плед. Даже в таком состоянии, когда не до конца выспался после алкогольной вечеринки, но и ещё не достиг апогея похмелья, шаги девушки были беззвучными, как у элегантной кошки. — Ёбанный пиздец, — матеря всё живое и, особенно, закончившуюся воду в кулере, Кими промассировала виски, вспоминая где ещё можно избавиться от ощущения пустыни Сахары во рту, — нахуй клуб, моя голова взорвётся. Держим курс на первый этаж, ебать. Перекрестившись пару раз и вспомнив все молитвы Аллаху, Будде и Дьяволу в придачу, она крепко схватилась за перила одной рукой, а другой придерживала плед, не забывая кряхтеть на каждой ступеньке. В ресторане было тихо, но некоторые лампы, что работали круглые сутки, освещали помещение. По бежевым мягким креслам всегда хотелось провести рукой, а чёрные столы, идеально вычищенные, будто блестели. У семейки Ганс была какая-то фанатичная любовь к апельсиновым деревьям, что они расставили их по всем уголкам ресторана, а когда деревья давали плоды, то использовали их в приготовлении коктейлей. Сейчас Кимико не интересовал ни интерьер, ни, как она любила говорить, «ебучие оранжевые деревья». Путь лежал к барной стойке, в ящике за которой всегда была припасена парочка бутылок минеральной воды. — Фу-ух, — холодная вода из-под крана стекала по бледному лицу, а минералка успокаивала раздражённый язык, давая брюнетке выдохнуть с облегчением, — Господь, я больше не буду пить, ну нахуй. — Ты это какой раз уже говоришь? Неожиданный мужской голос заставил девушку вздрогнуть и метнуть глаза немного левее от барной стойки, где располагались длинные диваны, поставленные вокруг большого стола. От полного удивления, которое было ближе к ахую, она замерла, изучая знакомые и незнакомые лица. — Раскудрить твое коромысло в базис и в надстройку, какого хуя вы тут делаете? — Кими упала лбом на стол и громко промычала, — пиздаёбы, почему именно сегодня… Следующие пять минут группа из восьми парней внимательно слушала лившийся мат из уст брюнетки, выглядевшей как смерть, только без косы. Сказать, что двое из них, кто вообще не знал её, выпали в осадок от долгого монолога — не сказать ровным счётом ничего. По мере продолжавшегося словарного поноса девушка медленно приближалась к диванам, пока не положила руки на спинку одного из них. — … и вообще, Мадараме, съеби, — Шион, зависнув на пару секунд в анализе последней фразы, резко подскочил с места, на которое в тот же момент упала брюнетка с пледом и бутылкой воды наперевес, — так что у вас тут за сходка анонимных алкоголиков? Когда в кружок встанем и молиться будем, а? — На такую сходку только тебе надо б сходить, Мико, — Изана, первый пришедший в норму, устало прикрыл глаза на пару секунд, а затем распахнул их и натянул на лицо привычную улыбку, — да вот, обсуждаем как назовём нашу новую банду. — Банду? — блондин кивнул на вопрос Кими, вынуждая ту задуматься на пару секунд, — я бы помогла, но моя фантазия закончилась на «Альянсе». Кстати, — фиалковые глаза метнулись с длинноволосого блондина в маске на парня с большим шрамом через всё лицо, — чё за молокососы? — Это Санзу, мой замест… — Мучо, — парень встрепенулся и посмотрел в глаза девушке, ощущая себя нашкодившим ребёнком от строгости в женском голосе, — а ты какого хуя тут забыл? Кто мне клялся полтора года назад, что не будет крысить свастонов и, если понадобится, просто уйдёт из них? Я что-то не видела в своих отчётах ничего о твоём увольнении, так сказать. Парень опустил глаза, на что Кими тяжело выдохнула, понимая, что ничего не добьётся диалогом с ним. Мучо всегда был каким-то отстранённым, если находился в её поле зрения. Может, в нём играл страх, а может, что-то другое, но девушка так и не смогла понять парня. — Кхм, — брюнетка повернула голову на Хайтани, сидевших напротив, — а вы, два брата-акробата, разобрались со всеми делами в Роппонги, раз теперь в банду вступаете? Я как-то не заметила нихуя. А вы, Мадараме, Канджи, хули с такими высокомерными ёблами сидите? Силы и мозгов, что ли, понабрались за два года? Очень сомневаюсь в этом. — Мико, послушай… — Ну а что, Иза? Я говорю что-то не то? — Кимико изогнула одну бровь и посмотрела на него так, будто услышала про единорогов, какающих зефирками, — вы же все ебанутые, создадите хуеву тучу проблем, а мне потом разгребать всё. В честь каких богов вы вообще тут собрались, другого места нет? Резко к брюнетке подлетел лысый паренёк, стоявший за Изаной, и занёс кулак для удара, но услышав громкий голос Изаны, произносящий «Какучо», остановился и округлил глаза. Кимико посмотрела на него с полным равнодушием, но внутри горел настоящий пожар злости, непривычный даже для неё самой. — Можно я ему въебу, Иза? — не дождавшись какого-либо ответа, в паренька полетел тяжелый удар, заставляя отлететь на метр и удариться об соседний стол, — дрессируй своих псов лучше. Курокава спокойно кивнул на слова Кими и выжидающе смотрел на Какучо, медленно поднимающегося с пола и сплевывающего кровь изо рта. Следующие пару минут ребята провели в тишине, каждый думал о своём или же размышлял над словами девушки. Такой её мало кто мог увидеть, ведь обычно эта дама спокойная и рассудительная, больше похожая на замёрзшее озеро, в то время как сейчас была схожа с извержением вулкана. Но каждому вулкану нужно время, чтобы остыть. — Успокоилась? — брюнетка еле заметно кивнула на вопрос Рана, — честно, думал, что помру. — Согласен с братом, — Риндо поправил очки и откинулся на спинку дивана, выдыхая с облегчением воздух из лёгких, — давненько так очко не жмыхало. Кимико устало потёрла переносицу, осознавая, что наговорила всем присутствующим, так ещё и ударила маленького мальчика. «А что я неправильно сказала-то?» — эта мысль кое-как успокаивала, но от стыда горели щёки и неприятно крутило живот. На памяти девушки, она так взрывалась всего пару раз в жизни, так что как выходить из состояния неловкости она не знала. Первая мысль, на которую организм отреагировал на автомате, «Виски». Не прошло и минуты, как Кими открывала какой-то дорогущий скотч, взятый «в аренду» из одного из огромных винных шкафов, утыканных по всей территории ресторана. Парни все ещё внимательно наблюдали за действиями дамы, от чего стало неловко и, кинув быстро «пока», та умчалась в свой кабинет.Бонус 1/?
Июль 1999г
— У тебя будет новая мама и старшая сестра. Эта фраза, раздавшаяся как гром среди ясного неба, заставила ребёнка зависнуть, пытаясь понять сказанное отцом. «Какая мама? Какая сестра, тем более старшая? Мне это не нужно…» — в мыслях девятилетнего мальчика крутилось кучу вопросов и, по мере появления новых, раздражение нарастало в геометрической прогрессии вместе с неимоверным интересом. Следующие недели отец почти не появлялся дома, приходил только поспать и принести продуктов сыну, говоря, мол, пусть сам готовит. Шуджи находился в полном смятении, но мог избавляться от непривычного переизбытка чувств в уличных драках против мальчишек постарше. И всё было бы хорошо, он выбросил из головы то бредовое заявление, но в конце августа в коридоре перед ним стоял отец, обнимая за плечо темноволосую женщину, которая была почти с него ростом, а другую руку положил на голову какой-то девчушке с такими же тёмными волосами. Та, в свою очередь, будто сканировала мальчика своими яркими фиалковыми глазами, от которых мурашки танцевали чечётку по всей спине, а волосы вставали дыбом на руках. Девочка возвышалась над Шуджи минимум на полголовы, хотя ему всегда говорили, что он выше своих сверстников, да и многих мальчиков постарше. Это злило его. — И этот сопляк мой новый брат? — высокий девчачий голосок разразился в помещении, перекрывая напрочь всю минутную напряжённую тишину, — мелкий какой-то. — Кимико! — женщина прописала знатный подзатыльник дочери и с добротой посмотрела на мальчика. Это злило ещё сильнее, — извини её, иногда глупости такие говорит. Меня зовут Виола, а ты Шуджи, да? Мальчик промолчал, хмуря брови, и смотрел на отца, ожидая хоть какую-то поддержку, но мужчина стоял и улыбался, глядя ему в лицо. Это злило настолько, что не передать никакими словами. Вся эта ситуация злила, просто выводила из себя, хотелось кричать и бить всё, что попадётся на пути. Ни сказав ни слова, Шуджи распихал людей и умчался из квартиры, не забывая хлопнуть дверью напоследок. Маленькие ножки несли его по улице в неизвестном направлении, пока не остановились у набережной. Вокруг ни души, вечерние улицы освещены лишь светом малочисленных фонарей, но страшно почему-то не было. В августовском ветре уже ощущалась нотка наступающей осени, колени быстро замерзали, заставляя упасть на траву и подогнуть ноги под себя. Глаза начало ужасно щипать, маленькие ладони прижались к ним, пытаясь затолкнуть льющиеся водопадом слёзы обратно, но это не помогало. Обидно, мальчику было слишком обидно. И без того безответственный отец, кладущий большой болт на своё чадо, теперь решил завести жену с дочерью, окончательно бросив его одного. «Это же нечестно!» — слезы из янтарных глаз полились с новой силой, пока мальчик пытался вытирать их с щёк рукавами толстовки, быстро намокшими от таких действий. Для девятилетнего ребёнка новая семья стала слишком большим потрясением… — Ну и что ты разрыдался, малой? — высокий девчачий голос раздался прямо над ухом, словно приказывая Шуджи заткнуть свои всхлипы и поднять янтарные глаза на звук, — я сама не в восторге от этой ситуации, но не плачу же. А ты мужчина, и разрыдался, как маленький. — Не плачу я! — по бледной щеке предательски скатилась слезинка, а мальчишеские уши в миг покраснели, — отъебись от меня, мне не нужна ни мама, ни сестра! — А не грубые ли слова для девятилетнего ребёнка? — брюнетка вскинула бровь, но когда вместо ответа услышала очередную волну всхлипываний, то тяжело выдохнула и приземлилась рядом, — мне тоже не нужен отец, но от младшего брата не отказалась бы… Шуджи внимательно слушал девочку, пока та рассказывала о себе и своей матери, о занятиях тхэквондо и ворчливом тренере-старике, который гонял её похлеще остальных, о ненавистной ей школе и отличных оценках, которые она получала ради любимой мамы, а так же о том периоде жизни, когда она жила с ней в Кабукитё, боясь выходить лишний раз на улицу. Высокий голос завораживал, а фиалковые глаза сверкали каждый раз, когда девочка повествовала о каких-то забавных историях, начиная от ворчливой старушки, живущей по соседству и гоняющей её каждый раз, когда видит, заканчивая редким горячим маминым карри на ужин. Чем-то эта, свалившаяся на голову, как первый снег, девчушка, интересовала его, даря долгожданное тепло и успокоение, которое он не чувствовал ни разу за свою жизнь. Эти чувства ужасно пугали мальчика, но в то же время были чертовски приятны, и под их силой уголки губ непроизвольно ползли вверх при каждой новой фразе, слетевшей с девчачьих губ. — Твой батёк ничего такой, но его волнует лишь моя мама. Любовь ужасная штука, никогда не влюблюсь, — девочка скорчилась и наконец посмотрела на нового брата, который с интересом смотрел на неё, — успокоился? — тот неуверенно кивнул и резко вздрогнул, когда холодная рука схватила его за запястье и потащила прочь от набережной, — пошли домой, Шуджи, тут холодно. Мальчик уже более уверенно закивал, перехватывая руку девочки своей, на что та лишь шире улыбнулась. Янтарные глаза сияли так же ярко, как полярная звезда, а в сердце приятно закололо от навалившегося тепла.Теперь он не будет один.