я так сильно соскучился.

Я сижу у своего окна, вздыхая. И мне холодно, я замерзаю… но я помню, как сидя у этого же окна, ты согревал меня. И мне было тепло. И в этот раз, у этого же окна, я не испытываю того же. Мне некомфортно, я один и не чувствую себя в безопастности. Мне холодно. Я так хочу тебя рядом. И мы с тобой расстались… давно уже расстались. Но по факту… По факту мы и не расставались. Я лишь ушел, ничего тебе не сказав. И прошло уже четыре года. А я люблю тебя, Чуя. Серьезно. Интересно, ты ещё помнишь мое лицо? А я помню тебя в деталях. Я до сих пор помню твой голос и то, как на ночь он шептал мне, что ты меня любишь. И каждую ночь меня мучала бессонница, но ты, хоть тебя вечно и отключало, все равно был рядом. И я улыбался каждый раз, когда ты случайно засыпал на моих коленях. Я помню твои рыжие волосы. Они были мягкие. Я помню, как вечно перебирал их и целовал тебя в макушку. Я так любил это. Я помню твою улыбку. Она ещё тогда поселилась в моем сердце. Мне было так тепло и хорошо от неё. Но… но сейчас в груди лишь боль. Я помню каждый мускул на твоём деле и каждую венку. Я помню все наши встречи и все то время, что мы провели вместе. И знаешь… сейчас, во снах, ты до сих пор преследуешь меня. Эти сны самые ужасные. Мы в них снова вместе и все так, как раньше. Я так хочу хоть на мгновение коснуться твоей руки. Серьезно хочу. Я хочу чувствовать твои руки в своих волосах. Хочу чувствовать твои руки, что снимают мои бинты. Хочу, чтобы ты снова целовал мои шрамы и шептал, как же сильно ты меня любишь. Мои шрамы на запястьях уже не те, что раньше. Они не успевают сходить — вместо них появляются новые. И мои руки вечно в крови, бинты режут их ещё больше. И никто уже не целует их. Не ругает меня за это. А так… хочется. Одно твое слово и я перестану. Честно. А знаешь, я живу в том же месте, что и раньше. Я даже замки не менял. Надеялся, что ты придёшь… а ты так и не пришёл. Я помню твой запах и я пытался найти его у других. Я все, что есть в тебе, пытался найти в других. Я уже трахаюсь как бродячий пес — с каждым и каждой. Но я не нашёл никого, кто был так же похож на тебя. Я так хочу тебя увидеть… тебя. Я так хочу обнимать тебя и целовать. Я чертовски сильно хочу. Я хочу быть с тобой. Пожалуйста, Чуя, вернись. И я хочу как раньше… просыпаться с тобой в одной кровати. Хочу, чтобы ты готовил мне завтрак или я тебе. Хочу целовать тебя, пока ты его мне готовишь. Я хочу к тебе. Я хочу проводить с тобой каждый день и шептать тебе о любви. Я так люблю тебя, Чуя. Мне чертовски тебя не хватает. И я порывался звонить тебе, но… но я не смог взять себя в руки и позвонить тебе. Но я так хочу услышать твой голос. Пожалуйста. И я слышу чьи-то шаги сзади… но мне снова кажется. А так хотелось, чтобы это были твои. И я слышу звонок. Я мигом встаю с подоконника, идя к телефону. А вдруг это он? Я всегда так думаю. Но Чуя ещё никогда не звонил мне. — Осаму. Ты занят? И это… это он. Это его голос в трубке. — Смотря в каком плане. В романтическом конечно. Как такой красавчик как я может быть свободен. И блять. Я так хочу его рядом. Конечно у меня нет никого и я в любую секунду своего времени свободен для тебя. — Дазай, я же знаю, что с таким как ты встречаться никто не сможет. Ты сейчас где? И я улыбнулся. Правда же. — Я на важном деле. А ты беспокоишь меня звонками. А зачем ты спрашиваешь, Чуя? — Хочу встретиться с тобой, Осаму. Открой дверь. Надо поговорить. — У тебя есть ключи. И Чуя сбрасывает звонок. И я не знаю, что ему сказать. И… я так рад. Я не знаю почему. Я вновь увижу его. Дверь открывается и он проходит внутрь. — Даже мебель не изменилась с тех пор, как я был здесь. Ты даже не удосужился сменить номер и замки. — Лень было. Зачем ты пришёл? — А ты как думаешь? Мне кажется, ты и сам все знаешь. — Нет, не знаю. И есть вещи, на которые я надеюсь, но это лишь мои надежды. И Чуя вздыхает, выходя. — Тогда прощай, Осаму. И блять. Нет. Я не хочу. Я ждал блять этой встречи несколько лет, чтобы он просто ушел? И я никогда не скажу ему, чтобы он оставался. Но я так хочу… — Останься. Не уходи, Чуя. И Чуя разворачивается, вопросительно смотря на меня. — И зачем я должен здесь оставаться? — Я люблю тебя, Чуя. Поэтому… пожалуйста. Останься. И он молчит… он молчит и ничего мне не говорит. А затем, лишь молча закрывает дверь и подходит ко мне. — Я ненавижу тебя, Осаму. Ты такая заноза. Какого хуя ты ушел, ничего мне не сказав и бросил меня? Скажи же блять. — Я не хотел причинять тебе боль. — Ты конченный? Ты причинил мне ещё больше боли тем, что ушел. Ты… блять. У меня слов нет, чтобы описать то, насколько ты… И мне больно. Мне плохо и больно от его слов. Я не хочу этого слышать. Это не то, на что я надеялся… блять блять блять. И я заслужил этого. Я заслужил эту боль за то, что сделал с ним. — Мы не смогли бы быть в разных враждующих организациях, при этом оставаясь вместе. — И что блять? Неужели для тебя, Дазая Осаму, это весомая причина? Да блять. Это не ты. Не похоже на тебя. — Это весомая причина. — Так если это такая весомая причина, какого хуя ты до сих пор не сменил номера, не сменил звонки и я стою здесь, а ты говоришь мне о любви? — От того, что я ушел, мои чувства не исчезли. — И почему ты даже не удосужился порвать со мной? Разве так сложно сказать: «Чуя, мы расстаемся». — Я не хотел. — А чего ты блять хотел? — Если тебе больше нечего сказать… не делай мне ещё больнее тем, что стоишь тут. — Ты долбаеб? — он подходит ко мне и ударяет по моей щеке. — Подумай хотя бы сейчас обо мне. Мне, может, тоже больно говорить это. И я уже не в силах что-то говорить. Я лишь подхожу к нему, а после притягиваю к себе, обнимая. Пусть ударит меня. Пусть сделает все, что угодно. Но я хочу лишь на секунду обнять его ещё раз. И он вовсе не оттолкнул меня… он лишь обнял меня в ответ, уткнувшись мне носом в грудь. — Осаму, ты долбаеб. Прекрати обнимать меня. — Ты уже сам обнимаешь меня. Он носом потерся о мою грудь, сжимая ткань рубашки на моей спине. — Ты… такой долбаеб. Серьезно. И я поцеловал его в макушку… как делал раньше. Его волосы ничуть не изменились и пахнет он так же. — Ты… — и Чуя поднимает голову на меня. Я вижу румянец на его щеках и то, как смущённо он на меня смотрит. — Не целуй меня. — Я скучал, Чуя. Я люблю тебя. И Чуя смотрит мне в глаза, улыбнувшись и отводя голову в сторону. — Я… я тоже скучал. И я на самом деле… я тоже все ещё люблю тебя. И я улыбнулся, потрепав его по волосам. Не знаю, что и испытывать… он. Он все ещё любит меня. Это же хорошо, верно? И мы стояли так какое-то время. Лишь молча смотря друг на друга и ничего не говоря. Он ничуть не изменился. Чуя отстраняется первым, говоря: — Ну все. Отпусти. Я хоть обувь сниму с пальто. Не стоять же мне в прихожей. И я улыбаюсь ему, а он же снимает пальто и ботинки с себя. По-хозяйски проходит в кухню, заглядывает в ванную и в гостиную, будто каждый день тут ходит. А после заходит в спальню, говоря: — И тут ничего не изменилось. Ты вообще, что ли ничего не менял с того момента, как ушел из мафии? — Нет… не менял. Зачем мне? — Долбан ты. Не знаю. Вдруг тебе вся мебель и все остальное напоминали обо мне. — Напоминали. Поэтому я и оставил. — Ты такой долбан, Осаму. И он берет меня за руку, а я утягиваю его на кровать, обнимая. И он молчит, обняв меня в ответ. — А зачем ты пришёл, Чуя? — Тебя хотел увидеть. Высказать все, что накопилось. И… я же знал, что ты меня любишь. — Откуда ты знал это? — Ты даже номер не сменил, дурак. Вот и знал. — Ну… да. — я тепло улыбаюсь ему, потрепав по волосам. — Ты уйдёшь сегодня? — Нет… давай. Ну… — он покраснел, пряча глаза. — Давай, пожалуйста, проведём время как раньше? Как тогда… четыре года назад. — Давай. И Чуя садится ко мне на колени, ноги обвивая вокруг меня и уткнувшись носом мне в плечо. И я слышу всхлип и то, как слёзы попадают мне на одежду. Я зарываюсь рукой в его волосы, целуя в макушку и шепча: — Не плачь, Чуя. Все же хорошо и… мы же вместе? Вот. Я сижу и обнимаю тебя. Все хорошо же? — Скажи это. — Я люблю тебя, Чу. И вновь слышу всхлип, а после он, чуть ломающимся голосом говорит: — Вот поэтому я и плачу. Я скучал по тебе. Сильно скучал и мне тяжело было без тебя. Ты же бросил меня… оставил. А говорил что не оставишь! Говорил, что я дорог тебе и ты меня никогда не бросишь. А ты бросил. — Давай начнём все сначала? И в этот раз я честно тебя не брошу. — Разве я могу тебе верить после этого? — Но я же так и не бросил тебя. Мы же не расставались. — Тогда нам и не надо ничего начинать сначала. Мы и не расставались вовсе. И Чуя руками обнимает меня по спине, продолжая всхлипывать, но уже начиная успокаиваться. А я же, все оставшееся время целовал его в макушку и шептал, что люблю его. Заметив, что он успокоился, я поднял его голову на себя, спрашивая: — Мне принести тебе воды? — Не надо мне никакой воды. Просто… не оставляй меня сейчас здесь, в таком состоянии. Хорошо? — Не оставлю конечно. И он улыбается мне, а после руками зарывается в мои волосы, продолжая улыбаться. Носом трется о мой, шепча: — Ты такая заноза в заднице, Дазай. Даже спустя четыре года тебя забыть не смог. Я люблю тебя, Дазай. И я целую его, прикрыв глаза. Я желал поцеловать его ещё очень давно. Я желал быть с ним рядом и.. Он же отвечает мне. И никто даже не добавляет язык, не желая испортить этот… полный нежности и чувств момент. И я не хочу отстраняться, но мне так нравится целоваться с ним. И мы целовались долго, наверное, пару минут. Но даже этого мне не хватало. — Дазай. Ты завтра занят? — Для тебя хоть всегда свободен буду. — Можно я у тебя останусь? Тогда завтра время вместе проведём. — Оставайся. Ты уже о завтра думаешь? — Я спать хочу, Осаму. А ты так и не справился со своей бессонницей? — Все ещё усугубилось с того момента, как я из мафии ушел. — Ну… — он гладит меня по плечу, говоря. — Я с тобой посижу, но долго не смогу. Потому что уже сейчас спать сильно хочу. — Можешь и не сидеть. — Пф. Нет, я буду сидеть. — и он оттянул палец, дав мне щелбан по лбу. — И я тебе ещё не все сказал! Но… сегодня я не буду говорить это! Завтра скажу. — Ну и хорошо. Не говори. Чуя рассматривает мое лицо, а после кладёт руку мне на щеку, спрашивая: — Я сниму с тебя бинты? Бинты… так, как он делал это раньше? Думаю, это хорошая идея… но все мои руки в уже высохшей крови… — Сними. И он встаёт с моих колен, перемещаясь на пол и наклоняясь к моей рубашке, аккуратно расстёгивая каждую пуговицу. И его движения такие же… как были и раньше. Только, ощущение, что чуть больше нежности. Будто все, что скопилось в нем за пару лет, наконец высвободилось и показалось. Он подцепляет край бинта на моей шее… Он все ещё помнит, где я оставлял его. Стягивает бинты с шеи, а после берёт край бинта на моем торсе. И этот помнит. Аккуратно снимает и доходит до одной из моих рук. Страшно, на самом деле. Вся моя рука, вплоть до плеча была изрезана мной ещё позавчера. Стянув бинты с одной моей руки, он разочаровано вздыхает, оглаживая мою руку пальцами. — Ты снова режешься? Куда так много… раньше, хоть и резался, но было меньше и не так глубоко. — Ну… тебя не было. Вот и резался. — обиженно фыркнул, отвернув голову. — Это же не повод резать себя, Дазай. — Может быть я ждал, что ты вернёшься, увидишь мои порезы и будешь их целовать, как делал это раньше! Чуя улыбнулся, потянувшись к ещё одной моей руке и снимая бинты и с нее. — Я бы тогда целовал твои шрамы и сказал, что ты молодец, раз бросил это даже и без меня. Но… Дазай, больше не делай так, ладно? В конце концов, думаю, теперь же мы будем вместе? И говори об этом мне. — Бла-бла бла. Ты каким был занудой, таким и остался… Но я бы хотел услышать, что я молодец. Ладно-ладно, я тебя понял! И Чуя продолжает, а после берёт одну мою руку, целуя мои запястья в разных местах. И он делал так до самого плеча. А после, сделал так и с другой рукой. Я ждал этого так долго, что, наверное, эмоции уже зашкаливают. Я так рад и мне так нравится каждое его касание. Он тёплый и каждое касание меня обжигает, но мне нравится это. Я вновь чувствую то самое тепло, тот самый комфорт, что никак не мог почувствовать ни с кем другим. И Чуя один из немногих, с кем мне понравилось целоваться. Нет, он единственный. И он единственный, чьи поцелуи мне нравятся. — Чуя, а в чем ты спать будешь? По ощущению, ты в деловой одежде. С работы пришел? — Ну… не совсем. Я ещё дома посидел, а после понял, что не могу так больше. Чуя встаёт, подходит к моему шкафу и берет одно мое худи. А после говорит: — Выйди из комнаты. — Это ещё почему? — Потому. Просто выйди. Я показываю ему язык и выхожу. Пришёл в мой дом, взял мою одежду, стянул с меня рубашку, а сам стесняется переодеваться при мне. И через пару секунд он уже берет меня за руку, затягивая обратно. — Это что ли то же самое худи, что я носил раньше? — Ну… да. Я его не носил все те четыре года. А рука не поднималась выкинуть. — Ду-рак. — он ложится на кровать, меня утягивая за собой и обнимая. — Пойдём спать. — Пошли. И я накрываю нас одеялом, обняв его и уткнув себе в грудь, сам же уткнулся ему в макушку и поцеловал. — Я правда скучал по тебе, Чу. Спокойной ночи. — и выключаю свет, улыбнувшись и сам прикрыв глаза. — Я люблю тебя, Дазай. — и он говорит это уже сонным голосом, сразу же после своих слов уснув. И я, что удивительно, в таком тепле от его тела уснул вместе с ним.