…
Все же, никто и на следующий день не расстался, что определенно счастье — и для союза людей, и для Чонгука с соседями по общаге, разделившим маленький торт на пятерых поздней ночью. Их чаепитие сопровождалось рассказом Чонгука о самом потрясающем покупателе, что был у него за восемь месяцев работы в пекарне. Друзья и соседи важно кивали, подстебывали за стеснение, убеждали того, что однажды они встретятся вновь и Чонгук к тому времени должен набраться храбрости хотя бы для того, чтобы узнать имя покупателя. Чонгук не проникся юмором ребят, язвительно поблагодарил их и ушел спать, натянув одеяло по самый подбородок. Судьба оказалась к нему благосклонна. В пятницу, придаваясь мечтаниям о незнакомце, и о том, что зачет окажет ему услугу и он получит автомат у этого же преподавателя на другом экзамене, было нарушено очередным покупателем. Чимин, вышедший на подмогу в самый дикий день недели, когда покупатели шли без минуты перерыва, только отлучился на перекур, и Чонгук только присел, выдохнуть после пятнадцати обслуженных клиентов подряд, как колокольчик снова затрещал по нервной системе продавца. Хлопнув по коленям, он с тяжестью поднимается со стула, подходит к прилавку и медленно поднимает голову, приветствуя покупателя сквозь зубы (он всегда доброжелателен, всегда!): — Добрый день! Добрый день. Чонгук широко открыл глаза, когда те сфокусировались на покупателе. Не может, блин, быть. — Оу, — вырывается у него, — здравствуйте! Вы… вы хорошо отпраздновали свое день рождение? — Здравствуйте, — здоровается покупатель, поправляя свои очки. — Да, спасибо. Вечер прошел хорошо. Торт нам очень понравился, спасибо, что посоветовали его. «Нам». Значит, он праздновал свое день рождение не в одиночестве. Это греет сердце Чонгука. Покупатель снова одет не по погоде. Чимин, когда возвращался с прошлого перекура, говорил о сильном ветре и мелком дожде, а одежда парня была слишком легкой. Кожаная куртка, под ней свитер, нет ни шарфа, ни шапки. — На улице очень холодно, сэр, — как бы крупица разумности не пыталась остановить Чонгука, он говорит это. — Одевайтесь теплее, вы можете заболеть. Удивление на лице покупателя смущает и пристыжает Чонгука, он опускает взгляд на прилавок и потирает указательным пальцем полировку стола. Надо же ему было ляпнуть такое! Раньше он был слишком смущен, чтобы сказать такое тому же Хосоку, который ценил моду сильнее тепла, а решается сказать незнакомцу, при второй их встрече! — Спасибо за заботу… Чонгук, — читает покупатель имя с бейджика. — Я живу поблизости, две минуты ходьбы. Но вы правы, мне стоит беречь свое здоровье. Вы тепло одеваетесь, надеюсь? — Да, — отвечает, не поднимая головы, — я живу в сорока минутах на автобусе, который никогда не прогревается. Так что, всегда в тепле. — Я рад. — Что я тепло одеваюсь? — Да. Что вы тепло одеваетесь. Чонгук кивает, поднимая, наконец, голову. Холодный ветер, пробежавший по ногам, дает понять, что Чимин вернулся с перекура и прямо сейчас стоит у двери и подслушивает неожиданно взволнованного Чонгука, чтобы потом в шутку передразнивать его. — Что вы желаете купить сегодня, сэр? — Торт под четвертым номером за восемь тысяч вон. Достав указанный торт Чонгук было не выпускает его из рук. Торт «Счастливого Дня расставания» в новых оттенках. Как и должен, он упаковывает его, покупатель оплачивает покупку, Чонгук влаживает созданную Чимином открытку и оставляет на коробке. — В прошлый раз я поздравлял вас с днем рождения, сэр, — тихо говорит Чонгук, передавая пакет. — Сегодня я поздравлю вас с расставанием? — Мне неудобно, что вы обращаетесь ко мне на «сэр», Чонгук. Я ненамного старше вас, полагаю. Юнги. Мое имя Юнги. А поздравление… спасибо за ваше поздравление на открытке. А сегодняшнее поздравление не для меня, а для моего лучшего друга, который расстался с любовью всей его жизни. Хотя я уверен, что они сойдутся через неделю. — Тогда, забираю свои слова обратно. — Если они сойдутся, то я снова приду к вам, чтобы купить тот торт с надписью «Опять?!». Чонгук не сдерживает громкого смеха, несмотря на то, что в пекарню зашли еще два покупателя, с интересом поглядывающих на разговаривающих молодых людей. Покупатель (разве не чудесное имя Юнги?) улыбается на радость продавца, кивает ему и идет спиной вперед, направляясь к выходу. — Спасибо за торт, Чонгук. До встречи. — Спасибо вам, ждем снова! До встречи, Юнги-щи! Юнги уходит, Чонгук садится на стул, а Чимин, еле сдерживающий себя, начинает обслуживать клиентов, время от времени ударяя коллегу по щиколотке, проходя мимо. Пытки Чимина и Хосока с призывом рассказать от кого Чонгук тает как мороженое в солнечный день не обвенчались успехом, Чонгук убегает на свой автобус вприпрыжку, с такой легкостью на душе, что ни один экзамен сейчас не страшен. Конечно, пока не наступает утро.…
Закрытой сессии Чонгук одновременно рад, одновременно — нет. С одной стороны, он кровью и потом закрыл все долги, выполнил все требования и понес всевозможные жертвы, закончил третий курс и готовился к финишной прямой четвертого курса. С другой стороны, у него появилось больше времени. Это тоже хорошо, потому что он может уделить сну больше четырех часов ночью. Но это и плохо — у него больше времени на то, чтобы страдать из-за своего подросткового краша на постоянного покупателя, что приходит раз в неделю-две в пекарню, шутит легкие шутки и заставляет сердечко Чонгука выбиваться из груди как птица из клетки. В один из дней Юнги приходит со своим другом, который выглядел вполне счастливым. Тогда Юнги выбрал торт с надписью «Люблю тебя 3000!». В следующий раз в их разговор вклинивается Хосок, что так удачно зашел к Чонгуку и подловил объект воздыхания младшего прямо на месте преступления. Он щебетал что-то, Чонгук не вдавался из-за страха того, что хён сейчас взболтает Юнги о его нездоровом краше. — Так это вы — тот покупатель, что купил торт расставания? Чонгук-и мне рассказывал! Вы знаете, что вы — единственный за месяц, кто купил этот торт? Вы у нас в пекарне в легендах. — Правда? Это честь для меня, — смеется Юнги, утыкаясь носом в ворот своего свитера. — Я думал, с наступлением апреля люди начнут расставаться, весеннее обострение после любовного марта, все такое, но никто не покупает его! Но Чонгук-и это в радость, да? — толкает он плечом продавца. — Он забирает торт в общагу, его проглоты-соседи такие неугомонные. Хорошо, что Гук съезжает с общаги на следующей неделе, больше не придется кормить этих бездарей! — Ты переезжаешь, Чонгук? — возможно, Чонгук слишком влюблен, из-за этого видит на лице Юнги волнение. — Увольняешься? — Нет… нет. Я буду снимать квартиру со своим коллегой поблизости. Не собираюсь увольняться. — Пусть работать с людьми очень сложно, Чонгук-и часто прилетает от недовольных выродков, но он создан для того, чтобы делать людей счастливыми, — не унимается Хосок, будто его задачей является выставить Чонгука в самом лучшем свете. Не удивится Чонгук, если Хосок такую цель преследовал, под легким вдохновением Чимина. — Да, думаю, что вы правы, — кивает Юнги. — Спасибо, — в который раз смущается Чонгук. Хосок открывает рот, чтобы продолжить смущать младшего, но тот не думает, что это хорошая идея. — Иди делай вкусные пирожные и тортики, чтобы мне меньше прилетало, — толкает Чонгук хёна к двери, но тот пытается сопротивляться. Юнги не находит ситуацию странной, Чонгук расслабляется и продолжает их разговор до неожиданного появления Хоби-хёна. Они говорили о странных (и не очень) предпочтениях покупателей за последний месяц, с другим человеком Чонгук не позволил бы говорить об этом, но Юнги — это Юнги. Каждый раз, когда Юнги появляется на пороге пекарни, Чонгук радостно вздыхает. Юнги действует на него, как подушка безопасности, как ромашковый чай и внеплановый выходной. Всего минута в присутствии Юнги, с его улыбкой и хриплым голосом, и Чонгук готов горы свернуть, пробежать марафон и написать дипломную. Иногда Юнги задерживается в пекарне. Заказывает кофе и пирожные, садится за крайний из четырех столиков у окна, читает книгу (если Чонгук занят с покупателями) или болтает с Чонгуком, когда тот свободен. Такое бывает редко, к сожалению Чонгука, но он не может требовать иного. Чонгук практически ничего не знает про Юнги, пусть с первой встречи прошли ни то, что несколько недель, а несколько месяцев. Узнал, что то день рождение было его двадцать шестым («А мне двадцать два. Но до окончания ВУЗа еще год, я брал перерыв после школы, и вот, где я сейчас»); что его друга зовут Намджун и он часто уезжает по работе в другие города; что он не любит жару, в холодное время всегда не одет достаточно тепло, а в теплое время находит себя жизнеспособным только под кондиционером; еще пара мелочей, и все. Где Юнги работает, раз имеет возможность покупать кучу сладостей в их пекарне, на цены которой часто жалуются, при этом он имеет достаточно времени, чтобы заходить к Чонгуку в течении буднего дня на полчаса (Чимин однажды видел Юнги в деловом костюме, в тот день Чонгук брал отгул. Пак сказал тогда, что Чонгук «упал бы», увидев Юнги в таком виде). Действительно ли Юнги живет поблизости. Почему он такой частый посетитель их пекарни, раз не очень любит сладкое — всегда оставляет заказанные пирожные на тарелке, передавая Чонгуку: «Выпей кофе с ними, мне не хотелось». С началом учебы график Чонгука изменился, и они с Юнги три недели не встречались, пока не состыковались при очередном приходе Юнги в пекарню, а Чонгука — на смену. Учеба забирала все силы, потому что только в учебные часы он мог учиться, все остальное время занимала работа. Юнги замечал настроение младшего, пару раз заходил на минутку, чтобы поставить на прилавок стаканчик кофе из местного гиганта быстрой еды. — Хорошего дня, Гук-и, — сказал как-то Юнги, передавая Чону стаканчик с латте. — Приободрись. Впервые Юнги назвал его так ласково, Чонгук думает, что все страдания этого месяца окупились только этим. Конечно, это не так, но подобными обманами он спасает свою нервную систему, пока может. — Спасибо, хён. Так же впервые он называет его так просто, без имени, так по-домашнему легко. Хочется выйти из-за прилавка, броситься на чужую грудь и попросить, чтобы старший погладил его по волосам и сказал, что Чонгук со всем справится. Знает, что Юнги сделал бы это, если Чонгук попросил, но у Чона недостаточно смелости на подобное. Даже спустя все эти месяцы. Когда приходит зима, любимым занятием Чонгука стало ругать Юнги за отсутствие на голове шапки, а на шее — шарфа. В какой-то момент Юнги не появлялся в пекарне две недели, а когда вернулся, признался, что валялся на кровати с ангиной, а Намджун валялся рядом, спасая друга и ругая его одновременно. В тот день Юнги снова пришел без шарфа, молчание Чонгука было слишком громким. Подняв руки к горлу, Юнги поправил на шее горловину свитера. Не спасло. Заставив Юнги стоять на стороже прилавка, Чонгук скрывается в подсобке и возвращается со своим шарфом. Обойдя прилавок, по-сути впервые подойдя к Юнги настолько близко, оборачивает шарф вокруг его шеи. Поправив его так, чтобы Юнги было комфортно, он критично смотрит на кепку, что использовал Юнги вместо шапки. Указывает на нее: — Завтра здесь должна быть шапка, понял? — Неуважение к старшим, так и запишем. — Острить будешь с острой ангиной в больнице, умник. Я серьезно говорю. Шарф чтобы не снимал, это мой подарок. Считай, он у тебя на замке, и ты его снять не можешь. — Гук. — Хён, ну правда. Береги себя, пожалуйста. Ты будешь счастлив, зная, что я хожу по улице в мороз без шапки и шарфа? — Это другое. — Ты знаешь, что нет. Снимай шарф и шапку в помещении, но на улице не снимай. Юнги согласно кивает и опускает голову, уткнувшись носом в шарф, наверняка смущенный упрямостью Чонгука. Близость к хёну чувствуется как электрический ток, ради своей безопасности Чонгук возвращается за прилавок и отпивает кофе, чтобы перевести дух. Его сердце так и не закалилось, с ума сходит от любого контакта с Юнги. Через полчаса, как Юнги покинул пекарню, он возвращается, протягивая ему свой шарф: — Раз ты мне дал свой, я отдаю тебе свой. Тоже не снимай. Реакцию на это он показал только через две минуты, когда Юнги, спасибо, уже ушел. Хосоку не повезло так, как повезло Юнги, он застал танцующего Чонгука, прижимающего к своей груди шарф. Новогодний торт, который Юнги купил, он оставил на прилавке с открыткой, в которой он пожелал Чонгуку исполнение всех его мечт. Знал бы он, о чем Чонгук на самом деле мечтает. Чонгук обещает себе — после выпуска он обязательно пригласит Юнги на свидание. Он не знает, состоит ли Юнги в отношениях, тот никогда не упоминал о них. Но Чонгук осмелится и пригласит. В феврале Чонгук увольняется. Назначенная практика со стажировкой, защита диплома, для работы в пекарне нет времени. Из-за отсутствия личной жизни и свободного времени, у него накопилась небольшая сумма на карте, которая позволит первый месяц стажировки не голодать. А потом оплатится стажировка, он выпустится и устроится на работу. В крайнем случае, обратится к родителям. Будучи уверенным в том, что Чимин и Хосок расстроятся новости об его увольнении, он был крайне удивлен их спокойной реакции. — Вы совсем не расстроены? — Я живу с тобой, — пожимает плечами Чимин, — вижу твою рожу каждое утро. А Хоба-хён будет приходить к нам в гости, он и так приходит. Проблем не вижу. Другое дело — сказать об этом Юнги. Чонгук надеялся, что у него хватит сил на то, чтобы отработать до его дня рождения, и быть тем, кто покажет ему самые лучшие и свежие торты. Но не выйдет. Юнги появляется в пекарне с неизменным стаканчиком латте. Завернутый в шарф Чонгука, с мягкой шапкой на голове и запотевшими очками на переносице, он вслепую доходит до прилавка, ставит стаканчик и снимает очки. Привычно Чонгук перенимает очки, протирает стекла и сам возвращает их на место. — Привет, хён. — Привет, Гук-а. Сегодня на улице так холодно, даже я замерз. — Хён? — Мм? — Я увольняюсь. Тишина. Треск чего-то позади, звук из кухни, стрелка часов, клаксоны на улице. Юнги смотрит на Чонгука, Чонгук смотрит на Юнги. — Из-за диплома? — В том числе. — Когда твой последний день? — Завтра. Директор оформил заявление задним числом. В понедельник я выхожу на стажировку. Чонгук видит, что все идет не так, как надо, когда Юнги опускает голову и потирает шею. — Ясно. Тогда, я зайду завтра? Сейчас мне нужно идти. Я зайду завтра, Гук. Юнги поспешно покинул пекарню. Чонгук думает, что Юнги не придет завтра.…
Восемь часов, до закрытия всего полчаса. Юнги не пришел в свое обычное время, даже в обед не пришел. Хосок хлопает Чонгука по плечу, шутит шутки, даже танцует с тортом в руках, практически роняя его на пол. Обычно Хосок ставит пекарню на сигнализацию, он же закрывает дверь на ключ, но сегодня этим занимается Чонгук. Последняя смена как раз причина для такой чести. — Вы с Чимом закончите учиться, и я тоже уйду отсюда, — говорит Хосок за спиной. — Открою свою пекарню. Когда ваша карьера пойдет под откос, я буду тем, кто примет вас на работу. Хороший план, не думаешь, Чонгук-а? — Рад знать, что у меня есть покровитель, хён. Опустив замок, Чонгук прокручивает ключ и делает пару шагов назад, смотря на дверь. — Не я один. — А? — не понимает Чон, повернувшись к хёну. Но вместо Хосока он видит Юнги. Стоит в трех метрах, держит в руках коробку с тортом, скрывает улыбку. Хосок хлопает Чонгука по спине, улыбается Юнги и уходит в сторону остановки. Не получив никакой реакции от Чонгука, Юнги бережно снимает крышку с коробки, представляя торт с надписью: «С увольнением!». — Я думал, ты не придешь, хён. — Я не знал, как правильно поступить, — он закрывает торт крышкой, протягивает коробку Чонгуку, тот перенимает её, выжидательно смотря на Юнги. — Ты увольняешься так резко, а у меня ведь был план, он разрушился и я пытался понять, как действовать дальше. Я много думал. Хочешь ли ты общаться со мной вне пекарни, согласишься ли дать свой номер. У тебя ведь совершенно нет свободного времени, это очень важный этап в твоей жизни. — Ты не менее важен, — перечит Чонгук. — Это время определяет твое будущее, Гук-а. Я понимаю, как это важно. — Ты сейчас пытаешься отказаться от общения со мной, аргументируя тем, что так будет лучше для меня? — Я собирался пригласить тебя на свидание через месяц, когда ты выпустишься. Но, кажется, чтобы ты понял мои намерения, я должен сделать это сейчас. — Пригласить меня на свидание? Юнги вздыхает, так привычно потирает шею и избегает зрительного контакта с Чонгуком. Когда бегать надоедает, поднимает взгляд и говорит: — Гук-а, я не ем сладкое. Вообще. Я не люблю сладкое. Даже скажу, что ненавижу. Шестеренки не работают в правильном режиме, скрипят и отказываются от движения. Чонгук моргает так часто, что не может видеть Юнги. — Ты так много покупал… — Намджун пошел в спортзал, потому что все сладости из пекарни я приносил ему. — Ты приходил в пекарню из-за меня? — голос его хриплый, будто чужой. — Да, Гук-а. Когда ты понял это, спрошу тебя: ты пойдешь на свидание со мной через месяц, когда ты выпустишься из университета? — Давай пойдем на свидание прямо сейчас. — Прямо сейчас? — удивляется Юнги. — Да, хён. Отведи меня на свидание прямо сейчас! Прочнее упаковав торт, он прижимает его к груди, подходит к Юнги и хватает за руку, заставив того подойти к нему ближе. Оставив быстрый поцелуй на щеке Юнги, Чонгук тянет его в сторону остановки, не имея ни малейшего понятия, куда они идут. Главное, что вместе. А куда — второстепенно.