наш батюшка протестант.

утро. теплый ветерок немного трепал волосы. солнечные лучи любовно поглаживали кончик носа и лоб. — Денис! Дениска! мальчик заливисто смеялся, нарушая тишину небольшой лесной опушки. он часто играл со старшим братом в салки в маленьком лесочке, хотя мать строго-настрого запрещала и нос туда совать. отец ни свет ни заря уходил в старую церквушку: повезет, если рано утром, высунувшись из-за скрипящих дверей комнаты, увидишь его. мать — низенькая угловатая женщина лет тридцати пяти, украдкой посматривает в сени, где уже одевается отец. высокий, хмурый, как бы вытесанный из дуба, он приглаживает бороду; а мать все жалобно вздыхает. мальчик, чуть подавшись вперед, остановился. — Денис! Я устал, где ты? опершись на мощный ствол векового дуба и взъерошив темные волосы, мальчик осмотрелся и перевел дух. «жаль, что мама не пускает нас с Дениской сюда. здесь могла бы получиться отменная прогулка. и озеро рядом. может, отец взял бы удочки...» брат все не отзывался. шмыгая носом, мальчишка побрел вглубь деревьев. на опушке не было страшно — просторно, светло, видно все на пару метров вперед. но деревья все сгущались, словно бы образуя собой городьбу. мальчик сжался и ускорился. Денис, заметив, что младший брат отстал, остановился и отдышался. — Максим! в ответ тишина. светловолосый парень нахмурился и поспешил вернуться обратно на опушку. чем дальше в лес, тем дальше свет — мальчик оглядывался назад, считая шаги и разбрасывая по дороге мелкие камушки. наконец, стволы расступились. перед Максимом открылась залитая солнцем поляна с небольшой церковью. перед ней, отряхивая подолы длинного платья, стоял его отец. раскрыв от ужаса глаза, мальчик задержал дыхание и в страхе попятился назад. мысль о том, что отец его заметит, заставила волосы на спине встать дыбом. стараясь ступать как можно тише, Максим прошел пару шагов. гробовую тишину прервал хруст тонкой ветки орешника под ногой; мальчик застыл на месте. мужчина медленно повернулся лицом.