***
Сириус знал, что Северус не может пойти в Хогсмит, потому что его папаша-маггл не подписал разрешение. Профессор даже не был уверен, что мальчик вообще показывал его отцу. И пока его однокурсники проводили все выходные, веселясь в деревне, Снегг сидел в библиотеке. Вчерашнее происшествие на собственном уроке не давало Блэку покоя. Он видел много боггартов, и все ученики находили способ противостоять им. Все, кроме одного, который застыл при виде боггарта, принявшего вид человека, явно ему знакомого, и беззвучно что-то шептал, пока тот грозно на него надвигался. Профессор вмешался, и оцепеневший слизеринец до конца урока просидел в углу класса, а на ужине и вовсе не появился. Сириуса беспокоили его слова, которые он сумел прочитать по губам: «не надо» и «пожалуйста». Снегг чередовал их с ужасом в глазах, и доказательство домашнего насилия было налицо. Ребёнок нашёлся в библиотеке, обложенный книгами по зельям и каким-то чарам, но не читал их; скорее, это было его прикрытие, его маленькая крепость, в которой чужим были не рады. Сириус порадовался, что сейчас почти все в Хогсмите, и тихо постучал по краю стеллажа. Два чёрных глаза с испугом уставились на него, но через пару секунд в них читалось облегчение. – Оборотное зелье разве на третьем курсе изучают? – с мягкой улыбкой профессор сел на стул рядом с Северусом. – Нет, я… просто, – промямлил слизеринец. – Для общего развития. Мальчишка кивнул, и Блэк заметил залёгшие под его глазами тени. За эти несчастные четыре месяца Сириус добился прогресса в их общении, ушло это словно вызубренное и от того беспокоящее «сэр», пропали зажатость и привычка впиваться пальцами во что-то, а робкая улыбка наоборот всё чаще начала появляться на тонких губах. – Северус, я хотел поговорить. Профессор внимательно следил за реакцией ребёнка. Он не дёрнулся от звука своего имени, как это бывало месяц назад, и это уже было хорошо. Снегг медленно поднял на него глаза, но продолжал скрываться за волосами. – Это был мой отец, – внезапно признался он, и Сириус на пару мгновений даже растерялся. – Что он с тобой делает? – тихо спросил Блэк. Слизеринец опустил глаза – собирался с духом. Худой, бледный и робкий – и если бы не чёрный вязаный свитер, Сириус готов был сказать, что смотрел на своё отражение. Память услужливо выдала осколки зеркала, капли крови на них и на полу, занозы в кулаках и тяжёлую поступь быстро приближающегося человека. – После смерти мамы он стал бить меня чаще и больше пить, – на грани слышимости сказал Северус. – Я не знаю, понимает ли он в этот момент, что делает, и помнит ли потом, что сделал. Но он никогда не обращает внимания на мои синяки и порезы. – Ты знаешь, почему он так обращается с тобой? – осторожно накрыв ледяную кисть мальчишки своей, спросил профессор. Казалось, если чуть-чуть сжать ладонь, эту руку можно сломать. – Из-за магии, – пожал Снегг плечами, но руку не убрал. – Он и маму всегда бил, если видел, как она колдует. – Это ещё хуже, чем было у меня, – мрачно сказал Блэк, и, как он и надеялся, мальчишка немного расслабился. – У вас? – Помешанные на чистоте крови родители. Слишком много требовали, слишком сурово наказывали, слишком ненавидели меня за то, что рос другим. Меня из этого кошмара никто не вытащил, никто не хотел ввязываться в семейный конфликт, и только директор Дамблдор как-то устроил, что я приезжал в поместье Блэков только летом. Хотя оттуда я всё-таки сбежал. Мистер Грюм меня кое-чему подучил, и я не замкнулся в себе. Воцарилась тишина. Но она не давила, а была спокойной, располагающей к раздумьям. Сириус впервые рассказал о пережитом и почему-то чувствовал, что давящие воспоминания уже не такие тяжёлые. Он думал, что обмен «опытом» немного улучшит и состояние Северуса. Ведь знание, что ты не один, помогает справиться с гнетущим чувством безысходности. – Мне бежать некуда, – вдруг тихо сказал слизеринец и с горечью во взгляде посмотрел на профессора. «Господи, тебе тринадцать или семь?» – внезапно подумал тот, когда его сердце сжалось при виде такого разбитого ребёнка. – Поэтому я хочу тебе помочь. Если твой боггарт – твой отец, тебя нужно забрать у него. Ты позволишь мне помочь тебе? И Северус кивнул с робкой улыбкой.***
Он совсем не знал, что любит ребёнок, разве только он был сильно увлечён зельями. Но нужен ли ему новый котёл, не хватает ли у него какого-то ингредиента, или он предпочёл бы новую книгу? Лакомства пришлось отбросить сразу. А вдруг у мальчика аллергия на цитрусовые, или он не любит шоколад? А, быть может, ему и вовсе нужны тёплые носки и новая куртка? Сириус извёлся в преддверии Рождества и Нового года и в результате просто отложил кучку галлеонов в качестве подарка одинокому слизеринцу. В конце концов намного лучше, если он сам купит себе то, что хочет, а Блэк за всё заплатит. Да и главный подарок понравится ему намного больше всех тех вещей, которые вообще могут подарить. Рождество Сириус, как обычно, встретил в Хогвартсе в окружении парочки преподавателей и нескольких учеников и впервые почувствовал, что хотел бы быть не здесь и праздновать в настоящем семейном кругу. Блэк лишь обрывал свои мысли, стоило им завертеться вокруг Нового года и одного костлявого мальчишки, не желая сглазить. Дамблдор после Рождества, как и обещал, познакомил профессора Блэка с представителем органа опеки несовершеннолетних, и они вместе на следующий же день отправились в Паучий тупик. Попадать из праздничной атмосферы города на мрачную бедную улицу было как-то противно. Сириус понял, почему Северус был настолько худым: бедный район с бедными семьями. Здоровый ребёнок родиться здесь просто не мог. Почему-то показалось, что два захваченных шарфа – это нормально. Наконец маги остановились перед начинающим рушиться от времени домиком с кусками отваливающейся штукатурки и настоящей горкой черепицы. Блэка передёрнуло. Мистер Джонс уже что-то записывал в блокнот, а потом принялся ходить вокруг дома и пристально его осматривать. Когда он вернулся, строчек в блокноте значительно прибавилось. – Теперь можем входить, – кивнул мистер Джонс. Сириус кивнул, и в следующую же секунду из дома послышался испуганный вскрик, раздался грохот, а затем ещё один вскрик – от боли. – Мистер Блэк, только спокойнее, – довольно обеспокоенно сказал представитель опеки. – Помните, колдовать здесь мы не можем. Взяв себя в руки, профессор громко постучал. Несколько минут прошли в ожидании, но из дома не издавалось ни звука. Блэк снова постучал, на этот раз намного громче. Через пару минут с другой стороны двери завозились, щёлкнул замок, и дверь открыл малоприятной внешности мужчина, от которого сильно разило алкоголем и табаком. Сириус почувствовал сильное желание ударить его, но сумел сдержаться. – Тобиас Снегг? – спросил он как можно хладнокровнее. – Чё вам надо? – скривился тот. – Я профессор Блэк, а это мистер Джонс. Нам нужен Северус. И вы. Мы можем поговорить в доме? Уроки Грюма зря не прошли, Сириус был доволен, что сумел продержать этот вежливо-холодный тон до конца. Тобиас скорчил гримасу, но пропустил гостей внутрь, не желая, чтобы соседи увидели непонятных людей у него на крыльце. Волшебники едва не скривились от затхлого воздуха в доме и сильного табачного дыма, запах которого почти маскировал запах алкоголя. Мистер Снегг сильно хлопнул дверью, но это оказалась особенность плохого замка. Мистер Джонс быстро написал ещё пару строк. – Что этот недоумок натворил? Сириус оторвался от созерцания грязной комнаты и с недоумением посмотрел на хозяина дома. Он был настолько удивлён вопросом – и отношением отца к сыну, что раздражение тихо плескалось в эмоциональной бухте, перекрываясь недоумением. – Ничего. Нам просто нужно поговорить, – ответил мистер Джонс. Для него, видимо, такое отношение родителей к детям было довольно-таки привычно. – Он где-то там, – махнул в сторону лестницы Тобиас. Блэк мгновенно прошествовал к лестнице, ведущий на второй этаж, но остановился, даже не успев занести ногу над первой ступенькой, потому что справа послышалось тихое и жалобное: «Профессор». Сириус обошёл кресло и увидел на полу Северуса. – О Господи… – выдохнул профессор и присел перед мальчиком на колени. На том были надеты всего лишь футболка и бельё, хотя в доме было холодно, на всю левую скулу тянулся практически чернеющий синяк, нос был оцарапан, руки покрыты следами ремня и синяками, колени разбиты в кровь, а правая лодыжка вывернута под неестественным углом; на щеках остались дорожки слёз, а глаза покраснели. Блэк боролся с воспоминанием выпоротой до крови спины и заработанных в сыром подземелье бронхита и истощения и уже через минуту взял себя в руки. – Северус, что случилось? – Лестница, – выдавил ребёнок. – Мы слышали крик, – достав оба шарфа, оповестил профессор. – Я-я вышел из к-комнаты, он вдруг появился, и-и-и я, – он махнул рукой на лестницу. – Понятно. Придётся обратиться к мадам Помфри или в Мунго, если примут с вывихом. Будет больно, – предупредил Сириус. Слизеринец кивнул, и Блэк одним шарфом зафиксировал его повреждённую лодыжку. На икре второй ноги он заметил кровоточащую ранку и перевязал её вторым шарфом. «Вот как чувствовал, что не паранойя», – пронеслось в голове. – Сильно замёрз? Сириус видел, как Северус приходит к выводу, что в любом случае производит впечатление замёрзшего человека. И, видимо, решил, что правду сказать лучше всего. – Достаточно. Профессор снял с себя шарф и накинул на спину и плечи ребёнка, и тот сразу постарался посильнее укутаться. – У вас всегда так холодно? – вдруг раздался совсем рядом голос мистера Джонса, так что и Северус, и Блэк вздрогнули от неожиданности. – Нормально здесь, – проворчал Тобиас. – Зато ребёнку в таком виде ненормально находиться зимой, – строго заметил мистер Джонс. – Про вывих мы поняли – лестница. Откуда все эти синяки и царапины? Оба Снегга молчали. Тобиас сверлил взрослых волшебников взглядом, Северус смотрел в пол и теребил край шарфа. «Какого чёрта?» – подумал Сириус, когда заметил это. Он был так рад, когда мальчик избавился от этой привычки. – Итак, мистер Снегг? – снова вопросительно посмотрел на главу семейства представитель органов опеки, но так и не дождался ответа и повернулся к его сыну: – Северус? Мальчик вздрогнул и сжался, словно пытаясь закрыться ото всех шарфом. Профессор Блэк осторожно подсел к нему ближе, коснулся его плеча, спрашивая и предупреждая, и медленно притянул его к себе. Последние пару сантиметров Северус сам преодолел и уткнулся в плечо Сириуса. Тому хотелось выть. – Ладно, вердикт таков: Тобиас Снегг лишается всех родительских прав в отношении Северуса Снегга, а тот сегодня же покидает этот дом вместе со всеми своими вещами. Мистер Джонс взмахнул волшебной палочкой над пергаментом, затем сделал его копию и отдал Тобиасу, а оригинал засунул в свой карман. – Мистер Блэк, вы поможете мне помочь младшему Снеггу собрать вещи? – Разумеется, – кивнул профессор и поднял на руки опешившего мальчика. Тобиас хлопал глазами, глядя то на пергамент, то на волшебников, и его сын пребывал в не меньшем шоке, пока его несли наверх. Только когда он оказался в своей спальне, смог наконец прийти в себя и указать на чемодан, сказав, что в нём все его школьные вещи. Мистер Джонс открыл шкаф с одеждой и уложил весь её скудный запас в рюкзак, а профессор Блэк убрал в школьный чемодан фотографии и помог мальчику одеться в тёплую одежду. Проблемой стала вывернутая лодыжка, но на неё наложили согревающие чары. Хозяин дома проводил волшебников взглядом до двери, которую они почти не закрыли. Мистер Джонс нёс вещи Северуса, а Сириус – его самого. Его сердце сжималось от радости и боли одновременно, потому что обычно отстранённый мальчишка сейчас льнул к нему. Уже на Новый год Северус Снегг получит самый лучший в своей жизни подарок: Сириус Блэк официально будет его усыновителем. Он выкинет его старую одежду и предоставит новую, покажет гигантскую домашнюю библиотеку, оплатит дорогие ингредиенты для зелий и будет откармливать своего ребёнка так, что тот будет в состоянии лишь лежать на диване и дремать под спокойный и заботливый голос приёмного отца. Северус Снегг-Блэк точно знает, что не один.